Во время войны законы молчат

Слэш
R
Завершён
60
автор
Enni Run бета
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
60 Нравится 10 Отзывы 4 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста

Любовь это то, за что стоит драться.

      — Поверить не могу, что когда-то любила вас обоих, — Кейт развернулась и с презрением прошипела эти слова. В гараже мигом повисла тишина, и я будто физически ощутил непонимающий взгляд Дэвида, который устремился прямо на меня.       — Я не делал ничего неподобающего. Мог, но не делал. Точка. Это ее чувства, Дэвид, не мои!       — Черт возьми, насколько глупым ты меня считаешь, Хави?       Я видел, как брат переменился лице, заметил, как он плотнее стиснул челюсти — он всегда делал так, когда злился, но даже это не помогало сдержать его гневные тирады во время наших былых ссор и перепалок. Ладони Дэвида в одну секунду сжались в кулаки, а глаза сверкнули яростью настолько отчетливо, что я непроизвольно сделал шаг назад: мне никогда не доводилось видеть брата настолько разъяренным, хотя ругались мы с ним часто, слишком часто.       Я понял, что никакие мои оправдания сейчас не будут иметь веса, поэтому просто молчал. Пытаться сказать что-нибудь Дэвиду в данную минуту и хоть как-то вразумить его было равносильно попыткам докричаться до полностью глухого человека.       Я взглянул на Кейт. Девушка отступила к дальней стене и теперь стояла там, за спиной моего брата, вместе с Клем и Гейбом. Зачем она это сделала, неужели я хоть каким-то своим действием дал ей понять, что между нами возможно что-то большее, чем просто дружба? Мы многие годы провели вместе, мы даже вместе воспитывали детей, как одна семья. Мы и были семьей. Но я никогда не любил ее так, как своего брата. И всегда, в любой ситуации я бы выбрал Дэвида. Не ее. Почему Кейт этого не понимает? Но важнее — почему этого не понимает Дэвид?       — Я должен был догадаться. Я должен был догадаться в ту ночь, когда умер папа. Когда тебя не было.       Брат шагнул мне навстречу, стремительно сократив дистанцию, и я, словно испуганный мальчишка, снова сделал шаг назад.       — … Родная кровь для тебя ничего не значит. Как и он ничего не значил. Как ничего не значу я.       Я сдвинул брови, нахмурился и покачал головой, не зная, как отреагировать. В какой-то момент захотелось даже рассмеяться — Дэвид говорил слишком абсурдные вещи. Он что, серьезно так думает? Одна лишь мысль о чем-то подобном словно удавкой сдавила горло, настолько вмиг мне стало обидно.       Я хотел сказать. Хотел наконец сказать, что на самом деле чувствую. Мне было совсем все равно и на Кейт с детьми — казалось, будто с ними мы сейчас в разных мирах, — и на толпу муэртос где-то рядом, которая, словно рой черной саранчи, с каждой секундой приближалась, плодясь и уничтожая все на своем пути.       Во время войны законы молчат. Все уже давно перемешалось: то, что раньше казалось нормальным, теперь никто даже не воспринимал всерьез; то, что прежде было отвратительным и неправильным теперь не считалось таковым. На войне все по-другому, а вся наша жизнь с появлением муэртос превратилось в одну большую войну. В войну не только с проклятыми ходячими мертвецами, но и друг с другом. И с самим собой. Прежнего мира нет. Много ли у нас теперь осталось? Любовь, верность и честность… И много ли мы можем дать друг другу?       Каждый человек проявляет свои наклонности не в мирные времена, а именно на войне, когда его ничто не сдерживает. Это и есть настоящее «я», не связанное рамками приличия, не укутанное липкой паутиной стереотипов и морали.       Мысли кружились в моей голове, совершенно хаотично сменяя друг друга, а брат, подступающий все ближе, мешал сосредоточиться больше, чем что-либо еще. Пожалуй, не лучшее время для подобных разговоров, но мы ведь на войне, не так ли? Дважды я уже упускал мелькнувшую возможность, дважды нам кто-то мешал. Сначала Джоан со своей свитой ворвалась в подвал в самый неподходящий момент, а затем Кейт с детьми не вовремя нашла нас на крыше. Но теперь ничто не могло помешать. Вся наша жизнь превратилась в бесконечную битву, а это значит, что-либо сейчас, либо, может, никогда.       Кажется, брат говорил мне что-то еще, но его слова совсем пролетали мимо меня, словно ветер сквозь волосы.       «Да брось, Хави, неужели это так сложно?»— я обратился сам к себе.       «Действительно, каждый день приходится признаваться в любви родному брату.       …В окружении его жены и ребенка…       …И сотни муэртос, готовых цапнуть тебя при первой же возможности».       Я уже набрал в легкие побольше воздуха. Конечно, то, что я хотел сказать, — хотел не только сейчас, но уже давно, с того самого момента, когда встретил Дэвида у ворот Ричмонда, когда я вновь обрел его, — не требовало слишком большого запаса кислорода: всего пара слов, можно произнести на одном дыхании. Но глубокий вдох любому поможет успокоиться, мне это было просто необходимо.       Однако я не успел. Дэвид посильнее размахнулся и врезал мне прямо в челюсть. Это был далеко не первый раз, когда он использовал меня в качестве боксерской груши, но, видимо, к этому я все равно никогда не привыкну. Удар у Дэвида всегда был тяжелый — я убедился в этом еще с подросткового возраста, когда перегибал палку с безобидными, на мой взгляд, дразнилками, — поэтому моя голова качнулась в сторону, а я сам отшатнулся и всеми силами пытался удержать равновесие. В ушах зазвенело, и из-за этого крики Кейт и Гейба долетали до меня как сквозь плотный слой ваты.       Я выпрямился и непроизвольно поднес руку к месту удара; едва дотронулся, но все равно было чертовски больно.       — Что ты можешь сказать теперь, братец? — хлесткие слова Дэвида сразу достигли моего сознания, перебивая собой и звон в ушах, и стук собственного сердца, и тяжелое дыхание, которое я пытался выровнять.       К Дэвиду подбежала Кейт, но я не обратил на нее ни малейшего внимания. Она казалась мне сейчас такой неважной, незначительной. Впрочем, наверное, вообще все сейчас было неважно. Все, кроме меня и Дэвида.       — Я люблю тебя.       Брат замер на месте, словно я направил на него дуло револьвера. Его лицо вытянулось, брови вскинулись вверх, а рот чуть приоткрылся: кажется, я высказался слишком неожиданно.       — Нет. Нет, ты не должен говорить этого! — удивление на лице Дэвида быстро сменилась той самой ненавистью. Он вновь сделал шаг вперед и снова ударил меня, в этот раз куда-то в район солнечного сплетения. Дыхание сразу сперло, и я согнулся пополам, хватая ртом воздух, словно выброшенная на песчаный берег рыбешка. Однако стоило мне лишь попытаться выпрямиться, как Дэвид вновь обрушил на меня свою ярость — снова бил в челюсть, вложив куда больше силы, чем в первый раз пару минут назад. В этот раз я не смог устоять на ногах и повалился на землю, как жалкая тряпичная кукла. В голове гудело то ли от удара, то ли от падения, а весь мир будто начал вращаться вокруг меня. Во рту почувствовался характерный металлический привкус.       Встать сил не хватало, да и голова все еще кружилась настолько, что мой переход в вертикальное положение, скорее всего, обернулся бы еще одним падением, поэтому я лишь сел, упираясь ладонями в крошащийся асфальт. Как раз вовремя, чтобы заметить, как брат приближался ко мне с куском какой-то железки в руках. Картинка перед глазами раздваивалась, сфокусироваться было невозможно. Это что, гаечный ключ?       — Как ты, черт возьми, смеешь? — Дэвид подходил ко мне, теперь сжимая в левой руке свое новое оружие. Он серьезно рассчитывал выбить из меня всю любовь к нему этой железкой? Я едва заметно ухмыльнулся от одной только мысли об этом, отчего левая часть лица словно полыхнула огнем: встреча моей головы с кулаком Дэвида, а затем и с потрескавшимся асфальтом явно не могла пройти бесследно.       — Хватит уже! — Кейт снова подала голос.       Я наконец сумел встать. Меня качнуло, но я уцепился за брата взглядом, словно корабль в шторм цеплялся за свет спасительного маяка.       — Я люблю тебя! — теперь я почти крикнул это.       — Нет! Прекрати говорить это!       Дэвид размахнулся гаечным ключом и опять ударил меня. Правую скулу прострелило адской болью, и я снова упал, в этот раз отлетев куда-то в сторону на метр или полтора и врезавшись носом прямо в землю. Кажется, на пару секунд я даже успел вырубиться, мое сознание словно заволокло какой-то молочной пеленой. Я не понял, как и когда сумел перевернуться на спину, и вернулся к реальности, лишь когда брат уже навис надо мной. Он уселся сверху, тем самым обездвижив меня, а у собственной шеи я почувствовал горизонтальную полоску холодного металла. Давление на мое горло росло, и я ощутил, как под нажимом брата перекрывается доступ кислорода в мои легкие.       Тогда я впервые в жизни подумал, что Дэвид может меня убить. Что ж, наверное, не самая неприятная смерть, в конце концов, лучше умереть от руки того, кого безмерно любишь, чем от проклятых муэртос.       Но умирать мне не особо хотелось. Не сегодня. Не после того, что я наконец сказал Дэвиду. Я инстинктивно схватился за гаечный ключ, накрыв своими ладонями пальцы брата.       Дэвид всегда был физически более развит, чем я, даже во времена моих серьезных занятий бейсболом, поэтому любое мое сопротивление обязательно будет сломано — это вопрос нескольких секунд. Но даже этого времени мне должно хватить.       — Я люблю тебя, брат.       Если это мои последние слова, то пусть так и будет. Я бы повторял это снова и снова, пока есть силы, пока я живой, и пока Дэвид так близко.       — Нет! — брат закричал, почти заревел, будто то, что я говорил, причиняло ему невыносимую физическую боль, будто я не говорил, что чувствую, а стрелял в него.       В какой-то момент перед глазами начало темнеть, сначала где-то там, на периферии, но спустя доли секунд тьма разрослась, и я не мог уже ничего отчетливо видеть. Я судорожно пытался сделать вдох, но железка так крепко впилась мне в горло, что, казалось, еще чуть-чуть и моя шея должна с хрустом переломиться.       Я царапнул ногтями по пальцам Дэвида, по рукам, которые прямо сейчас убивали меня, буквально выжимая всю жизнь.       — Я люблю тебя… — одними губами. Но он видел.       Вдруг раздался оглушительный выстрел-хлопок, и в этот же момент я с шумом смог втянуть в себя воздух: гаечный ключ у шеи исчез. Кроме того, на своих ногах я больше не ощущал веса Дэвида.       Они же не могли…       Я ужаснулся от одной только мысли о том, что могло произойти, и резко сел, отчего голова отозвалась болезненным протестом, а перед глазами вновь потемнело. Брат стоял ко мне спиной, схватившись за плечо — туда угодила пуля.       Клем находилась напротив Дэвида, взяв того под прицел. Я знал, что Клем не любит моего брата, да и после всей этой истории с Эй-Джеем я не мог ее винить, поэтому мне стало страшно. Нет, не просто страшно, а запредельно жутко от одной только мысли, что я могу потерять Дэвида. Снова и навсегда. Нет-нет-нет, Клем не может, не сейчас, только не сейчас. Я попытался подняться на ноги, но каким бы сильным не было мое желание принять за брата пулю, я физически не мог быть быстрее выстрела.       Я не успел даже ничего сказать. Раздался очередной хлопок, и я зажмурился. Послышался глухой шуршащий звук — удар падающего на землю тела. Я открыл глаза, и сердце, кажется, пропустило удар. Дэвид все еще стоял передо мной, но вот муэртос прямо позади него повезло меньше. Со всеми этими разборками я совсем забыл, что мы находимся чуть ли не в самом эпицентре этих тварей.       Я взглянул на Клем, жалея, что нельзя через взгляд передать ей всю мою благодарность. Оставалось надеяться, что в ближайшее время будет свободная минутка, когда можно будет ее поблагодарить.       Стадо окружало нас, и действовать нужно было быстро. Я пнул одного из муэртос в живот и последовал за Кейт и Клем в гараж — за его прочным металлическим барьером мы будем в относительной безопасности хотя бы на какое-то время.       Едва я оказался внутри, как раздался скрежещущий металлический звук. Я обернулся и увидел Дэвида, который уверенным движением опускал вниз металлический занавес, отделяющий их с Гейбом от нас.       — Дэвид! — я взглянул прямо ему в лицо. Страх, ненависть, боль. Брат на секунду замер, словно хотел что-то сказать, но вместо этого лишь посильнее дернул за ручку и ставни окончательно опустились.       Я оказался в тускло освещенном лишь парой энергосберегающих ламп гараже. Без него.       — Какого черта он делает! — я подбежал к ставням и потянул их вверх; поднимать было явно тяжелее, чем опускать. Однако когда мне это удалось, автомобиль, в котором находились Дэвид и Гейб, вильнув, уже сбил парочку муэртос. Засвистели шины, и машина умчалась вдаль.       Где-то под ухом Кейт бормотала что-то про спасение Ричмонда, про искупление вины, про помощь невинным, про то, что больше ждать нельзя. Я совсем ее не слушал.       Ко мне подошла Клементина:       — Хави, со мной такое уже было. И не один раз. Для кого-то это плохо кончится. Ты должен решить.       Это было не слишком сложно. Человек, которого я люблю, или Ричмонд. Черт возьми, да даже если бы на кону стоял не город, а целая планета, я бы выбрал своего брата. Мне было все равно на остальных. Есть только я и Дэвид, и больше я его никогда не брошу.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.