Они очень чувствительные, Чимин-и

Открывая двери в три часа ночи, Чимин меньше всего ожидал увидеть на пороге своей квартиры скрученную, словно от боли, темную фигуру. Нет, ему точно нужно ложиться спать, а то уставший мозг даже в ночном незнакомце видит Мин Юнги. Хёна Мин Юнги, который избегает его уже третью неделю, который, казалось бы, даже посмотреть на него не согласится. — Ты, блять, нормальный? — хрипло произнес парень, все еще не поднимая головы. Темный капюшон скрывал лицо ночного гостя, но от тихого голоса у Чимина побежали мурашки по коже. — Какой нормальный человек будет в два часа ночи открывать двери? — Сейчас три ча… — слова вырвались непроизвольно и оборвались от сверкнувшего внимательного взгляда снизу. — Ты хочешь, чтобы я сейчас дверь закрыл перед твоим носом?— чуть нервно хмыкнул Чимин, на что получил сузившиеся глаза. Но, несмотря на сказанное, он лишь шире открыл дверь и отошел в сторону, молча приглашая зайти. Желание подойти и помочь подняться с корточек он подавил, напоминая себе, что Юнги не жалует прикосновения к себе. Вернее сказать уже не жалует прикосновения его, Чимина. Каким-то волшебным образом, ничего не объяснив, ему дали довольно-таки увесистый пинок из узкого круга людей, которым это делать позволено. Но, тем не менее, он сейчас здесь, в его квартире, и смотрит прямо в глаза, что неожиданно заставляет Чимина отводить взгляд и только надеяться, что полумрак скроет его постыдный румянец. — Тебя целую неделю не было в универе, — все тем же странным голосом с какими-то обвинительными и одновременно обиженными нотками произнес Юнги. — Я болел. Не думал, что ты заметишь, — Чимин скучал. Ему действительно было больно, а вопросов было больше, чем ответов. И прямо сейчас ему меньше всего хотелось показаться жалким. У Чимина было такое ощущение, что от этого взгляда все его лицо горит и, кажется, даже шея начинает краснеть. Поэтому сонный мозг выбрал стратегию отступления, и он неловко отвернулся от гостя и направился на кухню. Вернее хотел отправиться туда, как почувствовал, что его крепко удерживает нечто мягкое и теплое, а уши уловили тихий полустон полускулеж. Замерев в некоем ступоре и прикрыв глаза, Чимин начинает считать до десяти. Это точно злая игра его разума, за эту неделю он не один раз представлял, как ругает своего хёна, обнимает, бьет его и целует. Один. Словно всем телом он ощущает тепло стоящего позади тела, сбитое дыхание, что щекочет оголенную шею, а ощущения из-за закрытых глаз острее и ярче. Два. Три. Легким касанием, Юнги проводит носом по чувствительной коже и сам прижимается грудью к напряженной спине, обвивая руками. Четыре. Пять. Чимин начинает подрагивать, а нечто теплое и мягкое, что все это время крепко обвивало правую ногу, неожиданно скользнуло под футболку Чимина, заставляя ощутимо дернуться в сторону. Возможно, если бы сильные руки не прижимали его к теплой груди, у него бы и получилось отстраниться. Шесть. Семь. Глаза все еще закрыты, а легкий поцелуй коснулся шеи. Восемь. Легкие поцелуи превращаются в более настойчивые и увеличиваются в геометрической прогрессии. Де… «Да к херам собачьим это все», — неожиданно для себя подумал Чимин и со стоном запустил свою руку в волосы хёна, пытаясь притянуть его голову еще ближе к себе. И, задев нечто приятно-пушистое, услышал в ответ рычащий стон, от которого начало трясти, — этот звук проник в самое нутро и завибрировал там теплыми волнами. Поцелуи смешались с периодичными укусами и порыкиванием, которое пьянило похлеще любого алкоголя. Развернув к себе лицом, Юнги, буквально удерживая на весу размякшее тело, направился в спальню. Изо всех сил сонный Чимин удерживал свой разум на плаву, отмечая чрезвычайно широкие зрачки и мешки под глазами. Он отчаянно пытался запомнить каждую деталь такого Мин Юнги.

***

Лежа в кровати, Чимин счастливо улыбается и, приоткрыв один глаз, замечает, как Юнги не может оторвать взгляда от его губ, и жмурится еще радостнее. — Твоя улыбка ломает все мои барьеры, каждый раз, — тихо шепчет на ухо Юнги, оплетая всеми конечностями довольного Чимина и прижимая к себе еще сильнее, словно хочет стать с ним одним целым. На что заложник объятий радостно смеется и прижимается сам, руки запуская в густые волосы, с интересом ощупывая кошачьи ушки. — Они очень чувствительные, Чимин-и, — сонно проговаривает Юнги, едва не мурча от приятных ощущений, удобнее устраивая черный хвост и нормально засыпает впервые за последние три недели.