Обучение Мефодия Буслаева Риторике

– Мефодий, у меня к тебе есть дело! – раздался над ухом молодого стража голос златокрылого Троила. Буслаев лишь пожал плечами. Высший страж всегда раздавал остальным миссии. Меф с его возлюбленной сидели на бревне в Эдеме и предавались воспоминаниям. Вокруг пели птицы, отовсюду раздавались голоса стражей, а где-то из глубины Сада доносилось ворчание гнома. – Мы готовы! – бодро ответила Дафна и выпрямила спину. – Нет, это должно происходить наедине. К тому же, тебе не помешало бы узнать, как дела у твоего бывшего хранителя, ведь у него сейчас много дел с детьми… Было видно, что Дафну распирало любопытство, но, забрав своего кота Депресняка с ближайшей молодильной яблони, она материализовала крылья и послушно полетела в Москву. – Разве она не могла остаться? – спросил юноша. – Могла, но ей бы было скучно. Понимаешь ли, Мефодий, ты стал стражем совсем недавно – в 2013 году. По сравнению с тысячами лет, которыми измеряют свой возраст обычные стражи, ты совсем ещё младенец. Однако, мрак не дремлет, и ты должен пройти краткий курс молодого бойца, чтобы знать, чему ты противостоишь. – Я думал, что моим обучением занимается Шмы… – чуть не оговорился Мефодий. – Эльза Керкинитида Флора Цахес. – И это совершенно верно, однако она обучает тебя маголодиям. Я же здесь сегодня потому,– здесь Троил сделал небольшую паузу, чтобы поставить вокруг них с младшим стражем звуковой барьер, – что пришла пора для тебя узнать, какими приёмами мрак пользуется в повседневной жизни. А если конкретнее – риторике. – Риторике? – приподнял бровь Меф. – Звучит как что-то, чему обучают людей на филфаке или философском, но никак не приём мрака. – Потому что это изначально и не был приём мрака. Как ты уже знаешь, мрак отделился от света не сразу, – начал читать свою лекцию Троил. – Наука эта действительно появилась среди людей, и тут же получила огромную популярность, благодаря её эффективности даже без применения магии. – Да, полагаю, если бы не красивые речи, Арей и остальные не ушли бы вслед за Кводноном от света… – грустно пробормотал Мефодий. Гибель его предыдущего наставника не далась ему легко, и радовал только факт, что тот нашёл в смерти вечный покой с женой и дочерью. – Именно. Итак, у нас мало времени, предлагаю начать, прежде чем на меня не свалилось ничего срочного, – златокрылый присел рядом с Мефом. – Как это будет происходить? – Мы проанализируем твоё прошлое, и вещи, которые касаются темы и будут возникать по ходу дела. Начнём с 2004 года, когда тебе исполнялось 13 лет и мрак впервые сделал свой ход. Риторика – это искусство увлечь, ошеломить, обезвредить человека своей речью. Это описания, ударения на словах, экспрессивность, эмоциональная окрашенность и многое другое. Есть определённые приёмы и я собираюсь с тобой разобратьнесколько. «Он стоял, белый и непоколебимый, скорее рожденный, чем высеченный из единой скалы, возникший вдруг, в неведомом никогда, на той земле, где сходятся крайности, тьма становится светом, сила слабостью, уродство красотой, неподвижность мудростью, где время не имеет силы, а ночь перетекает в день на берегах реки бесконечности, в пустыне застывших желаний и мертвых грез.» Ты ведь помнишь, что это за описание? – Да, конечно. Храм Вечного Ристалища. Такое не забывают. – Хорошо. Как думаешь, храм может стоять? – неожиданно спросил старший страж. – А что он ещё делает? – растерялся Мефодий и задумчиво склонил голову набок. Непослушная светлая прядь упала на лицо. – Не лежит же. Или лежит?.. – Стоять, как и лежать, может только живое существо. Поэтому, когда говорят, что какое-то здание стоит – это переносный смысл. Подобное противоречие, либо какая-то ирония, называется антифразисом. Это подвид метонимии. Чтобы ты лучше понимал, о чём я говорю, я приведу пример: твоя мама спрашивает у тебя, ел ли ты борщ, а ты отвечаешь, что съел две тарелки. Ты же не ешь их буквально, верно? Метонимия делится на антифразис, как я уже сказал, и на синекдоху – подмену единственного числа множественным и наоборот и подмена видового названия на родовое и наоборот, вроде «Эх ты, крестьянство глупое» и т.п. вещей. – Если бы Вы меня предупредили, что это лекция с терминами, я бы слетал за тетрадью и ручкой… – Тебе не обязательно знать название приёмов. Главное – уловить и запомнить суть. Далее. Использование множества эпитетов и описаний, как здесь (белый и непоколебимый, скорее рожденный, чем высеченный из единой скалы, возникший вдруг, в неведомом никогда) – это, во-первых, стимулирование фантазии слушателя либо читателя – смотря, в каком виде существует текст. А во-вторых, когда описание подробное, настолько, что перепутать данный предмет становится невозможно ни с каким другим, это атрибутизация. – Риторика, оказывается, преследует меня с 12 лет, только я об этом не знал, – пробормотал юноша, тщетно силясь запомнить сразу всё. – Именно так! Это одна из причин, по которой ты должен знать, что это такое и с чем его едят, как говорят люди. Кстати, я перечислил тебе приёмы риторики, используя «во-первых» и «во-вторых». Подобное перечисление – это тоже приём, который называется регрессия. Но это не всё, что есть интересного в описании Храма. «...тьма становится светом, сила слабостью, уродство красотой», говорится там. Знаешь ли ты, что это такое? – Превращение одной вещи в другую?.. – Суть этих слов и правда такова, однако, когда два противоположных понятия становятся едины, либо существуют вместе изначально, как, например, «горячий снег» и другие вещи, которые можно услышать от людей, это называется оксюмороном. Сочетание несочетаемого, если позволишь. Мефодий закрыл глаза и застонал. – Я бы всё-таки предпочёл, чтобы Даф осталась здесь и помогала мне это понять… – Не волнуйся, я уверен, что у неё где-то есть полный конспект курса и позже она его тебе с удовольствием одолжит. Если, конечно, одно из её перьев потемнело не потому, что она выбросила конспекты, – пошутил старший страж. – Однако, несмотря на свою неловкость, она довольно ответственная девочка, она бы этого не сделала. – Хорошо, я у неё спрошу конспекты, – про себя Мефодий подумал: «Учёба в школе, в гимназии, университете – и вот теперь мне после смерти читают лекции. Такое чувство, словно я всё ещё человек, а не златокрылый страж из Эдема». Парень предпочёл не вспоминать, что это не его заслуга, что его крылья ярко-золотые, как у элиты стражей, а не бронзовые, как у всех рядовых. – Отлично! Вспомним теперь, что произошло между тобой и Сфинксом, когда ты только-только стал стражем. Точнее, нам нужны не столько события, сколько образ Сфинкса. По сути, хотя голова у него и человеческая, тело-то львиное, а значит, что по природе он из семейства кошачьих. Так или не так? – Ну, вроде того… – неуверенно подтвердил Мефодий. – Отлично! Его образ можно сделать более общим, а можно наоборот – частным. Общее обычно называется гиперонимом по отношению к предмету, а частное – гипонимом. Приведу пример. Гипероним для Сфинкса – это род кошачьих. Если же мы берём род кошачьих, то легко можно сделать гипоним кошка, лев, либо Сфинкс! – Думаю, он бы не обрадовался сравнению с кошкой, –заметил юноша, издав нервный смешок. – Это правда, посему мы не станем говорить ему это в лицо. Кстати о «посему». Это слово уже в современном человеческом мире не употребляется, как и «Доколе? Пошто?» и т.д. Подобные устаревшие вопросы называются гипофорами. – Устаревшие слова, несочетаемое, общее и частное, перечисление, противоречие, описание… – попытался вспомнить Меф всё, что ему только что рассказали, чтобы уложить информацию в голове получше. Получалось скверно. – Не слова устаревшие, а вопросы! Но в целом верно, неплохо запоминаешь. Ещё существуют риторические вопросы вроде «И какой же русский не любит быстрой езды?» у Гоголя– на самом деле это тоже приём. А сейчас я расскажу тебе ещё несколько приёмов. Начну с того, что мы только что задели в разговоре. Есть такой приём как перефразис, который, как видно из названия, переиначивает и переназывает вещи и явления. Вы с Дафной между собой называете Флору Цахес – отличного преподавателя, между прочим! –Шмыгалкой. Да-да, я это знаю, и она это знает, не удивляйся так, – сказал Троил, глядя в глаза растерянному Мефодию. – На то мы и старшие стражи. По сравнению с её именем, Шмыгалка – это дисфемизм, т.е. перефразис с унизительным смыслом. Однако, существует ещё эвфемизм, т.е. немного пафосное и красивое название – например, вместо «умер» можно говорить «ушёл к праотцам» (если, конечно, конкретный человек не стал стражем после смерти, как мы с тобой). – Напоминает тропы, которые мы учили на литературе в школе… – Так это они и есть! Ещё есть метафора. Она бывает стёршаяся, т.е. банальная и существующая уже давно, вроде популярного «земля-мать», хотя та никого лично не рожала, и образная, вроде «пшеничные волосы». Это ведь понятно, что волосы не из пшеницы, а просто такого же цвета. Как у тебя, например. Можно сказать, что у тебя не просто хвост, а целый сноп пшеницы! – Дафне понравилось бы такое сравнение, – вспомнил о подруге молодой страж. – Вот и поделишься с ней, когда будешь просить конспекты! А пока, я иду дальше. Когда метафора очень атрибутизирована и развёрнута, её называют притчей. Мрак любит рассказывать притчи. Например, вот эта довольно популярна: Девушка и яблони Красивая девушка танцевала под цветущими яблонями. Мимо проходили доктор, философ и поэт. – Она танцует, потому что ей восемнадцать лет. У нее здоровое сердце, прекрасный желудок и отличное кровяное давление, – сказал доктор. – Она танцует, потому что весна и цветут яблони. Она сама как цветок! – сказал поэт. – Она танцует, потому что глупа. Через двадцать лет она уже не будет так танцевать, а через шестьдесят ее похоронят под этими яблонями. Только яблони срубят ещё раньше, – сказал философ. И лишь суккуб, притворявшийся девушкой, ничего не сказал. Он ухмыльнулся и ссыпал все три эйдоса в копилку. Ибо все трое полюбили девушку и пожелали продать душу, чтобы танцевать вместе с ней. – Кажется, я её уже слышал, – пробормотал Мефодий. – Вполне вероятно, она же популярная! О чём бы тебе ещё рассказать, пока меня никуда не позвали… Вот ты москвич. Ты же знаешь, как иногда гопники мямлят, не в состоянии связать и двух слов, вроде «М… Ну… Э… Типа…»? Это называется асхемотоном, потому что в их речь напрочь отсутствует построение. А речь, часто свойственная бабушкам и дедушкам, когда они говорят вещи вроде «живу-поживаю» – это неупорядоченный повтор. – Мама тоже так иногда говорит, – вспомнил Мефодий Зозо. – Вот. Ещё, вероятно, известный тебе пример, это Йода из Звёздных Войн. Ты их смотрел? – Да, ещё в детстве с Иркой, было дело, – да, славное было время. Мефодию и Ирке ещё не нужно было спасать свою и чужие жизни… – Отлично, тогда ты должен знать, что речь наподобие «Стражем Мефодий Буслаев златокрылым стал, крылья и флейту свои от другого получив» - это гипербатон. Но проще будет называть это речью Йоды, лучше запомнишь! Кроме того, есть фигура обрыва. Это если, например, говоря о твоём поединске с Хоорсом в самом начале служения мраку, сказать лишь «…Клинок уступил.» и больше ничего. Ещё можно интересно раскрыть местоимение с помощью его повтора, например, «Он втирается в доверие, он соблазняет людей, он забирает эйдосы, он – суккуб!». Это будет антиципация. – Я уже, кажется, начал забывать, что было в самом начале, – сконфуженно произнёс Мефодий. – Ничего страшного, – утешил его Троил. – Осталось немного. Я же сказал, что всё абсолютно рассказывать сейчас не буду, и что главное – суть, а не название. Поговорим немного об Арее, если ты не против. Как он разговаривал, когда был рассержен? – Ну… Тихо, опасно… иногда делая паузы между словами… – Именно так! И он делал на каждом ударение! Например, когда он узнал, что мы оживили его дочь и защищал её от других тёмный стражей, он говорил с яростью и вот так: «Не вздумайте. Тронуть. ВАРВАРУ!». Это называется парцелляцией. – Да, Арей любил эффектно выражаться, – ухмыльнулся младший страж. – Даже в Тартаре и перед лицом опасности. – За это он заслуживает особого уважения, хотя на мой вкус нужно быть осторожнее, – подтвердил златокрылый мудрец. – Он ещё любил использовать уловку принижения иронией, что перенял, например, Улита, когда работала на него. Она говорила старшему менагерунекроотдела: «Аида Плаховна, мне мерещится или наш красавчик в хорошем настроении? С чего бы это?» делая вид, что не понимает, что ты разгонял суккубов формулами света на службе у тьмы, помнишь? – Когда я только год как осознал свои силы? Да, было что-то такое… – припомнил Меф. – А откуда ВАМ, светлому стражу, известно, что происходило за дверьми российского отдела мрака? – с подозрением спросил он. – Должны же мы были присматривать за тобой, чтобы не дать тебе скатиться во тьму. У света тоже есть свои шпионы. Та же Аида использовала ещё уловку выигрыша времени, чтобы уйти от темы, т.е. косила под дурочку. Она говорила: «А ну как я совсем слягу – как же люди на земле умирать-то будут, сердечные?», хотя знала, что слечь ей невозможно физически, иначе давно бы умерла от алкоголизма и не пыталась заставить Ирину выполнять свою работу. Ты сам со своими знакомыми, кстати, постоянно пользуешься ссылкой на авторитета– на Арея. «Арей сказал, что объяснит все позднее, а сейчас нужно это сделать.»– разве не так говорили ты, Ната, Евгений, Петруччо, даже Дафна? Поразмыслив, Мефодий согласился. – Ошарашивать с помощью не вполне уместного либо даже черного юмора стражи мрака особенно любят. Например, когда Петруччо искал Зудуку, был такой разговор: – Зудуку никто не видел? – Я – нет, – сказала Дафна. – А я – да, – отозвалась Улита. – Где? – воспрял Чимоданов. – В гробу в белых тапочках. Гроб производства лысегорской фабрики пиломатериалов. Осиновые колья, кстати, тоже там делают, – сказала Улита. Мефодий снова поразился тому, как много знает Троил. – Ещё, припоминаю, девушка, с которой встречался Мошкин, отлично продемонстрировала обиду в походе. «Катя обиделась. В походе нельзя хлопнуть дверью, зато можно резко дернуть замок палатки. Именно это Катя и сделала. Она просидела в палатке минут десять в надежде, что за ней придут. За ней не пришли, и она вылезла сама».Кроме того, мрак часто прибегает к угрозам, даже если вспомнить первый твой год, когда ты начал пользоваться силой: – Это не твое тело! – Мое. И попробуй что-то сделать! Изгони меня, если сумеешь! Ну же? Что же ты не вытащишь меня отсюда? Ну? Я жду! Что ты сделаешь духу, мечник? – насмехался Хоорс. – Я могу это сделать! Если я сейчас отсеку мальчишке голову – то это тело ты потеряешь. – Отсекай! Что же ты медлишь? Сдается мне, мальчишка зачем-то нужен и тебе тоже! – прошипел Хоорс, отчаянно пытаясь вырваться. Однако тело Мефодия явно уступало мощи Арея. – Отрублю, если пойму, что ты не уйдешь добром, – спокойно, без угрозы сказал Арей. Однако в голосе у него прозвучало нечто, что даже Даф поняла: отрубит без всякого колебания. И Хоорс тоже это понял. – И к обещаниям тоже прибегает нередко: обещания и угрозы – это две стороны пафоса, столь присущего мраку, – продолжил Троил. – Помнишь, как Арей предложил тебе стать его учеником? «Твою maman я беру на себя. Обещаю, что она согласится. Мы будем действовать вежливо, но жестко. Завтра утром ей позвонит один из наших комиссионеров и уладит все вопросы. Могу даже обещать, что мы обойдемся без зомбирующей магии и всяких штучек.» – Да, Арей был убедительным… – пробормотал молодой страж света, отчаянно сдерживая зевок. Конечно, обучаться ЛИЧНО у Троила было огромной честью для любого стража, но Буслаев не мог сказать, что тема его сильно увлекла. Можно сказать, Мефодия поплавило. – Ладно, я вижу, что ты устал. Иди отдохни и поразмысли над полученными сведениями, чтобы обработать своё прошлое и учесть ошибки, и не забудь потом узнать у Дафны остальное! – с этими словами и покинул его Троил.