ДОМ ШЕРВУД ПОКИНУЛ СЕРИАЛ «СУМЕРЕЧНЫЕ ОХОТНИКИ» ИЗ-ЗА СВОИХ ГОМОФОБНЫХ ВЫСКАЗЫВАНИЙ
ГОМОФОБИЯ ЛИШИЛА СЕРИАЛ «СУМЕРЕЧНЫЕ ОХОТНИКИ» ГЛАВНОГО ГЕРОЯ
ДОМИНИК ШЕРВУД ОТКРЫТО ПРИЗНАЛСЯ В СВОЕЙ ГОМОФОБИИ
и кучи подобного высосанного из пальца бреда. Губы трясутся от несправедливости. Ведь это была всего лишь шутка, обычная грубая шутка, простой стеб лучшего друга. Как будто никто и никогда не шутил грубо, и судя по сотне комментариев, фанаты шоу - исключительно выпускники институтов благородных девиц и джентльменов! Дом разъярённо рычит и опускает лоб на руль, несильно стукнувшись. Несколько минут сидит, не двигаясь, и слышит, как тихо открывается дверь. Сиденье прогибается под тяжестью Мэтта, и он сгибает длинные ноги в коленях. - Поехали, - говорит он, и у Дома не возникает желания спорить. Не глядя на Мэтта, он встряхивается и поворачивает ключ в зажигании. До лофта Дома они добираются быстро, к ночи бесконечные пробки успели рассосаться. Мэтт входит вслед за Домиником, и сразу направляется к бару. Хрустальные стаканы, плеск янтарного виски, и вот они уже опрокидывают по третьей порции. Сознание на удивление чистое. С тех пор, как Мэтт сел в машину, они не проронили ни слова, им они не нужны. Мэтт просто рядом, громко дышит и кривит лицо, жуя ломтик лимона, и Дому спокойнее. - Ты думаешь, меня заменят? - наконец, говорит Доминик, пристально глядя Мэттью в глаза. Тот проходится языком по зубам и сглатывает лимонную кислоту. Отставляет стакан в сторону и придвигается к Дому, ухватив его за ворот футболки. Коротко вздыхает и накрывает его губы своими. Все происходит настолько внезапно, настолько неожиданно, что Дом даже не понимает, как ему реагировать. Губы Мэтта мягкие, чуть кислые от лимона, и поцелуй отдаёт крепким алкоголем. Доминик не находит ничего лучше, чем ответить. Неуверенно подаётся навстречу держащей его за футболку руке и скользит языком к Мэтту в рот. Между ними не искрит электричество, не взрываются фейерверки, нет химии и напряжения, как описывают во всех любовных романах. И их не простреливает током, когда их языки сталкиваются. Это просто... приятно. Приятно чувствовать тепло чужих губ, приятно касаться руками твёрдого тела, приятно очерчивать языком ряд зубов и чувствовать горячее дыхание на своей щеке. Мэтт тянет сильнее, сжимая ткань футболки в кулаке, а Дом почему-то не сопротивляется. Сам не знает, почему. Это похоже на какой-то странный сон. Он вдруг глухо смеется Мэтту в рот, и тот мгновенно отстраняется. - Что? - в глазах спокойствие. Будто ничего не произошло и они целуются так каждый божий день. - Парабатаям же нельзя, - брякает Доминик первое, что приходит в голову, и Мэттью хрипло смеется. У него усталый вид, он бледный, а под глазами темные круги, но смех зажигает ореховые радужки веселыми огоньками. - И правда. - Ты выглядишь паршиво, друг, - говорит Дом. - Ты помотал мне нервы сегодня. Матершинник долбанный. Сколько раз я говорил тебе, что в этот вторник у меня тейковер? Если бы ты хоть иногда слушал. - Я слушаю! Слушаю, но забываю. «Я всего лишь человек, в конце концов, не перекладывай на меня вину-у-у!»* - тянет Дом знаменитый припев трека Rag’n’Bon Man, и Мэтт снова смеется. - Ну вот и сам виноват. Дом все ещё не понимает, что происходит, поэтому сам хватает Мэтта за горловину худи, пока желание не перегорело за неуверенностью, тянет к себе ближе и целует. Глубоко и требовательно, целует так, что в животе медленно начинает скручиваться что-то тянущее, приятное и граничащее с ноющей болью. Мэтт не возражает, целует в ответ, мягко поглаживая плечо Дома. Что будет дальше? Они не знают. Что станет с их дружбой? Они не знают. Они переспят? Может, да, а, может, и нет. Какая к черту разница, что будет дальше, если так приятно целовать губы с привкусом лимона и виски и чувствовать на щеке чужое горячее дыхание. Может, парабатаям все-таки можно?