Кто?

— С возвращением, профессор Штейн! — вышла в коридор Мария и, как всегда, с лучезарной улыбкой поприветствовала своего сожителя. — Как прошло собрание у Шинигами-самы? Обсуждали что-то важное, да? Не было плохих вестей? Любопытство было одной из отличительных черт Марии, но даже будучи такой любознательной личностью, девушка знала, каких вопросов не стоит задавать и при каком настроении Франкена с ним лучше не говорить. Сейчас, вроде бы, доктор был в хорошем расположении духа, и посему Мьёльнир позволила себе немного пытливости в разговоре с мужчиной. — Твое любопытство, рано или поздно, может довести тебя до беды. Хотя, это зависит от ситуации, но лучше не пренебрегать добротой собеседника, — устало усмехнулся Штейн, вешая верхнюю одежду на крючок, торчащий из стены, и присаживаясь на свое любимое кресло. — Я все тебе расскажу, только немного позже. Мне нужно взбодриться и прийти в себя. Шинигами с этим собранием словно выпотрошил меня, а затем собрал заново. Мне нужен отдых. У нас есть кофе? — Да, конечно есть! Я сейчас поставлю турку, оно быстро приготовится, подожди немного, — мысленно посочувствовав профессору, Мария поспешила на кухню, дабы поставить кофе на огонь. Пара мгновений — и новая, купленная позавчера на рынке турка была полна растворимого кофе и стояла на подставке над горящей спиртовкой. Франкену была непонятна эта «лишняя трата денег», он считал, что приготовить кофе можно и в колбе, но девушка настойчиво утверждала, что в турке этот напиток получается вкуснее. Штейну оставалось лишь смириться. — На улице холодно, да? Ты не сильно замерз? — Нет, благодаря тебе я не окоченел, — ответ доктора не заставил себя долго ждать. — Спасибо за подкладку в куртке, с ней гораздо теплее. — Не за что, профессор, рада стараться! — Марии было приятно, что ее труды не пропали даром и что она приносит пользу Штейну. Кофе тем временем понемногу приготавливалось. Девушка внимательно следила за туркой, чтобы черная жидкость не покинула пределы сосуда, ну или, если говорить проще, не убежала. По кухне начал распространяться приятный кофейный аромат, что свидельствовало о конце приготовления. Сняв турку с огня, Мария разлила напиток по чашкам, но, слегка обжегшись о горячий металлический сосуд, до которого случайно дотронулась, она пролила немного кофе на стол. Подув на пострадавшую руку и приложив к ней колбу со льдом, стоящую до этого на столе, рыжеволосая почувствовала облегчение на месте ожога. Лед в сосуде уже был наполовину растаявшим, но в то же время он не потерял своей прохлады и приятно охладил кожу. Вытерев тряпкой разлитое кофе, Мьёльнир взяла обе чашки в руки и, стараясь не обжечься еще раз, вернулась в комнату, где находился Штейн. Любезно улыбнувшись, Мария вручила ему долгожданную порцию бодрости и энергии в жидком состоянии. Мужчина благодарно кивнул и, слегка подув на кофе, жадно сделал пару глотков, обжигающих горло. — Спасибо. Хм. Кофе в турке и правда получается вкуснее, нежели в колбе, — нехотя согласился с мнением девушки Франкен. — Я же говорила. Уж кто-кто, а я точно разбираюсь в таких вещах. Только вот даже несмотря на мою хозяйственность, замуж я так и не вышла, — последнюю фразу Мария проговорила шепотом, не столько обращаясь к Штейну, сколько к самой себе. К собственному кофе рыжеволосая так и не притронулась, решив подождать, пока тот остынет. Через пару минут молчания Мьёльнир оживилась, что-то вспомнив. — Ты же собирался рассказать мне про события на собрании Шинигами-самы. — Ах, да. Точно. Извини, отвлекся, — поставив свою чашку на стол, Штейн поправил очки. — Слишком нудно там было, вот я и устал. Шинигами и Спирит хотели вдолбить нам в голову информацию об опасности Кишина и безумия его души. Как будто нам без них не было понятно, что нужно держать себя в руках. — Ну да… Надо держаться, — пробормотала Мария, глядя на Штейна. Безумие Кишина могло сказаться на Франкене в первую очередь, что довольно сильно волновало девушку. Ее задачей было сохранять адекватность Штейна воздействием своей души, но в последнее время плохо получалось сдержать внутреннего монстра профессора, что заставляло Мьёльнир усомниться в себе и своих способностях. — Ты за меня не волнуйся, — уверенно выдал доктор, словно прочитав мысли Марии. В принципе, это было не сложно — беспокойство девушки было у нее на лице написано. — Меня так просто не возьмешь. Как видишь, я еще держусь. Не думай о плохом, и этого не случится. Поняла? Мария, тяжело вздохнув, слабо и неуверенно кивнула. — Вот и хорошо. Допивай свой кофе, а не то совсем остынет и станет невкусным. А я пока пойду помою свою чашку, — слегка потрясая грязным сосудом, из которого был выпит до дна черный напиток, Штейн вышел из комнаты, не обращая внимания на протесты Марии, которая высказывала желание помыть посуду самой. Оказавшись на кухне, мужчина засучил рукава своего докторского халата и открыл кран с водой. Прежде чем помыть чашку, Франкен снял очки и решил ополоснуть лицо, так сказать, немного прийти в себя. Холодная прозрачая жидкость заставляла слегка съеживаться при контакте с кожей, но для Штейна все это являлось привычным каждодневным ритуалом. Вернув очки на предназначенное им место — себе на нос — мужчина взял в руки чашку и уже собирался избавить ее от кофейной гущи, но случайный взгляд в зеркало, висевшее над раковиной, заставил пальцы разжаться. Чашка упала на пол и со звоном разбилась на несколько больших осколков. — У тебя там все хорошо? — послышался обеспокоенный голос Марии из другой комнаты. Но мужчина не отвечал. Не мог ответить. Все его тело оцепенело, а глаза не могли оторваться от отражения в зеркале. Изуродаванного до неузнаваемости и ужасающего отражения. Но сомнений быть не могло. В зеркале был Штейн. « Снова… Снова эти видения… Но… Почему я так напуган? Я же уже сотни, тысячи, миллионы раз видел такие же безобразные лица, многие я уродовал сам. Так почему же? Почему меня сковал страх, и я не могу пошевелиться? » — Как это мило. Уродливый мальчик напуган уродом, — прозвучал чей-то голос позади Штейна. Даже оборачиваться не было смысла, и дураку было понятно, кто решил объявиться. Медуза. — Я… Я не… напуган, — еле смог выдавить из себя мужчина, все еще не в состоянии пошевелиться. — Твой миленький голос дрожит словно хвост гремучей змеи. Кого ты пытаешься надурить? — Медуза мгновенно оказалась прямо перед Штейном. Коварная ухмылка не сходила с ее уст, а глаза светились безумием. — Уж точно не меня. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. И знаю твои предпочтения и желания. — Ты ничего обо мне не знаешь. Не смей утверждать, что я перед тобой как открытая книга, — прошипел Франкен, наконец оторвав свой взор от отражения в зеркале и устремив взгляд на ведьму. — Прости, но я говорю то, что есть. Ты на самом деле передо мной как открытая книга. Моя любимая книга, прошу заметить, — медленно приблизившись к Штейну, Медуза нежно провела рукой по его щеке. — И я хочу погрузиться в эту книгу целиком и полностью. Впусти меня в свой внутренний мир, а, Франкен Штейн? — ведьма растягивала слова, ей приносило удовольствие видеть мужчину столь беспомощным. — Профессор? Все нормально? — в комнату вошла Мария, чему доктор был несказанно рад. Его тело вновь обрело способность двигаться, Медуза, как и изуродаванное отражение, пропала, словно ее здесь и не было. — Ой, ты чашку разбил! Я сейчас уберу осколки, осторожно, не наступи на них, — Мьёльнир, обеспокоенно глянув на мужчину, подошла к раковине и только хотела подобрать остатки чашки, как Штейн резко схватил девушку за плечо, отчего та вздрогнула. — Не надо. Не трогай, — дрожа, как осиновый лист, попросил Франкен. — Профессор? — волнение Марии с каждой секундой увеличивалось. Сердце забилось сильнее, но даже не столько от переживаний за мужчину, сколько от страха. За себя. За него. За всех, кому мог причинить вред обезумевший Франкен. До Штейна все же дошло, что своим поведением он пугает рыжеволосую. Отталкивает ее от себя. А этого он хотел сейчас меньше всего. Всей душой он желал, чтобы она была рядом, могла успокоить его. Боязнь сорваться и отдаться безумию не давала ему нормально жить. Только Мария может подарить его душе гармонию и покой, пусть даже и временно. Только Мария может вытерпеть все его выходки, которые он совершает во время приступов. Только ей дано вернуть его в реальность. И сейчас он не может допустить, чтобы настолько ценное для него теперь существо отвернулось от него из-за страха. — Я имею в виду… Не надо трогать, потому что… Ты можешь порезаться, — еле выкрутился мужчина, надеясь на то, что девушка ничего не заподозрит и поверит ему. — Порезаться? Боги мои, до чего же ты меня напугал! — шутливо пихнув Штейна в бок, рассмеялась Мария. — Тебе не стоит из-за этого переживать, я все аккуратно соберу. Тут только большие осколки, так что много забот это не доставит. На счастье, профессор, на счастье! — быстро и ловко убрав остатки чашки, Мьёльнир обнадеживающе улыбнулась Франкену. — Тебе нужно больше отдыхать. Совсем уже стал рассеянным, не думаешь? — Да… Наверное, ты права, — тяжело дыша, ответил Штейн. В глазах плыло, а в ушах все еще отзывался голос Медузы. — Вот и замечательно. Сегодня ляжешь спать пораньше, хорошо? — У-угу… Извини, у меня еще… остались кое-какие дела… Ты не могла бы… Сходить на рынок, купить фруктов? — Штейн сейчас хотел прийти в себя после встречи с Медузой, находясь в одиночестве, и поэтому он решил ненадолго убрать Марию из дома, пусть и неохотно. — Фруктов? Конечно, Штейн, я принесу. Я мигом, туда и обратно! — минута — и девушка уже была в верхней одежде и выходила на улицу. Сквозняк, который попал в дом на момент, пока дверь была открыта, снес со стола бумагу и знатно растрепал волосы и одежду профессора. На улице было и правда довольно холодно. « Надеюсь, она не простудится. Кто вообще просил меня ее куда-либо отправлять? » Снова ополаскивая лицо водой, Франкен изо всех сил старался не смотреть в зеркало, лишь бы снова не увидеть то лицо и не поддаться страху. Он уже пожалел о том, что остался один, ведь Медуза могла вернуться. А вместе с нею появилось бы и безумие. — Выгнал эту простушку ради того, чтобы побыть со мной наедине? Как это мило с твоей стороны, — снова послышался приторно-сладкий голосок ведьмы, но на сей раз было непонятно, из какого уголка дома говорила Медуза. — Исчезни. Я хочу побыть один, — Штейн сел на диван и, сняв очки, закрыл лицо руками, как будто надеясь, что хотя бы так он спрячется от бывшего медика Академии. — Ох, милый. Я не могу оставить тебя одного. Разве ты этого еще не понял? — Медуза оказалась за спиной мужчины, паря в воздухе, и приобняла доктора. Тот особо не сопротивлялся, но не потому что ему это нравилось, а потому что уже не хватало сил и терпения. — Мне так нравится быть рядом с тобой. Мое сердце так и трепещет, когда ты так близко, — сладко шептала Штейну на ухо ведьма, смакуя каждое слово. Пальцы ее стали нежно перебирать волосы профессора. — Уходи, — только и смог вымолвить Франкен. — Если я уйду, то появится эта девчонка и испортит нам все веселье, — обиженно надула губы Медуза. — А я ведь еще и не начинала наш безумный праздник. Пойдем со мной, мы вдоволь повеселимся вдвоем. Только ты и я, — хищно облизнулась ведьма. Штейн в ответ на слова женщины лишь пару раз прокрутил свой винт. — Молчишь, да? — разочарованно поинтересовалась Медуза, оказавшись перед мужчиной. — Посмотри на меня. Посмотри мне прямо в глаза, мой милый. Открой мне свое лицо. Профессор не двигался. Тогда ведьма решила сама добиться взора Франкена и, мягко дотронувшись своими руками до мужских рук, медленно отодвинула их от его лица. Взгляды двух сумасшедших любителей экспериментов встретились. — Неужели тебе не хочется отдаться своим желаниям, своей похоти, а, Штейн? — стоя перед сидящим на коленях и все еще держа его за руки, прошептала Медуза. — Единственное, чего я сейчас желаю — так это твоего исчезновения, — устало ответил доктор. — Правда? Тогда почему не сопротивляешься мне? — ухмыльнулась ведьма. — Признай, тебе же нравятся мое присутствие, мой ласковый шепот, мои прикосновения. Мужчина не ответил. Лишь затрясся, а спустя еще и пару минут тишины и молчания, нервно захихикал, чем обрадовал Медузу. — Ты все ближе и ближе ко мне, к моему безумию, — довольно промурлыкала женщина. — Давай же. Давай соединим наши сердца, наши души воедино. Штейн кивнул, уже не в состоянии себя контролировать, и, как и Медуза до этого, хищно ухмыльнулся. Тело вновь потеряло способность двигаться, лишь лицевые мускулы могли работать. — Тебе понравится, мой милый, — совсем тихо прошептала ведьма и медленно приблизилась к лицу Франкена. Губы их были в паре миллиметров друг от друга. Где-то в глубине души Штейн понадеялся, что и в этот раз, как на вечеринке в честь основания Академии, им кто-либо помешает, и поцелуй снова оборвется. Всем сердцем он желал, чтобы именно сейчас в комнату вошла Мария, и чтобы столь ненавистная ему ведьма исчезла. Но нет. Не суждено. Уста их все же сомкнулись. Франкен закрыл глаза. Но похоже, что Медуза не спешила выпускать свою змею. А хотела ли она выпустить ее изначально…? — Штейн, я вернулась! — послышался довольный голосок Косы Смерти, пришедшей с рынка. — Я много-много фруктов принесла, уж что-нибудь тебе должно понравиться! Мужчина распахнул глаза. Ведьма, как и ожидалась, исчезла, но привкус ее губ все еще ощущался на губах доктора. — Штейн? С тобой все хорошо? — заботливо и в то же время испуганно спросила Мьёльнир, входя в комнату и останавливаясь перед сидящим Франкеном. — Мария… Ты не могла бы… прокрутить мой винт? — еле ворочая языком, попросил мужчина. — Прокрутить… винт? Зачем? — не на шутку переволновалась рыжеволосая. — Я сам… не смогу. Не смогу пошевелиться… Мария… Пожалуйста, — почти умолял Штейн. Ему вдруг стали мерещиться какие-то чудовища, изуродованные лица, парящие в воздухе векторные стрелы… Это все были посланники безумия, в этом профессор был уверен. — А… в какую сторону его крутить? На себя или… от себя? — взявшись за винт дрожащей рукой, пролепетала Мьёльнир. — На себя, Мария, — прохрипел профессор, нервно дергаясь. — Хорошо, — прошептала девушка и стала вращать винт. — До щелчка… Мария так и сделала. Услышав щелчок, звук которого ей был знаком и до этого, Коса Смерти резко убрала руку от винта, словно обожглась. — Тебе лучше, Штейн? — неуверенно поинтересовалась рыжеволосая. Но он не отвечал. — Штейн? Ноль реакции. — Франкен Штейн! — повысила голос Мария, в надежде, что хоть так мужчина отзовется. Но вместо того, чтобы что-то ответить девушке, доктор снова задергался и нервно захихикал. Хихиканье это затем переросло в смех, а потом в хохот, до глубины души пугающий и безумный хохот, от которого по спине Мьёльнир пробежали тысячи мурашек, а на руках, прикрытых длинными рукавами платья, проявилась гусиная кожа. — Мне лучше! Мне намного, намного лучше! — не переставая хохотать, воскликнул Штейн. — Прошу тебя, успокойся! — запаниковала Мария. — Я спокоен! Спокоен как никогда! Мне еще не было так хорошо и приятно, как сейчас! — Штейн, пожалуйста! — взмолилась рыжеволосая и, крепко прижав мужчину к себе, стала осторожно дрожащими от испуга и страха руками гладить профессора по голове, надеясь на то, что хотя бы так он немного успокоится. Пусть хохот и опустился обратно до хихиканья, лучше Франкену явно не становилось. Он все еще нервно дергался, да так, что пару раз чуть не вырвался из цепких объятий Марии. — Тише, тише, прошу тебя, — слезно умоляла Мьёльнир, продолжая гладить Штейна по волосам. — Все хорошо, все в порядке… — Они… Они рядом! Их много, их очень много… Я должен уйти, должен спрятаться от них… Они меня сожрут, изуродуют, — бормотал доктор, перестав вырываться из хватки Косы Смерти. — Тихо, тихо. Никого нет, тише. Тебя никто не съест, никто не обезобразит, тш-ш. Все хорошо. Я обещаю тебе. Только успокойся. Слышишь…? Слышишь дыхание моей души? Слышишь стук моего сердца? Слушай. И он слушал. Ритм биения ее сердца был словно музыка для его ушей. Сейчас он как никогда чувствовал, что Штейн и Мария — одно целое. Что без нее он не смог бы существовать. Что ее нежные объятия согревали его, утихомиривали безумие, что чуть не вырвалось из клетки. Дрожь постепенно проходила, смех исчез вовсе. Но разум еще был затуманен, и сердце его толкало на странные поступки, например, залезть на крышу и спрыгнуть. Но нет. Сейчас, рядом с Марией, хотелось сделать только одно… — Мария… Посмотри на меня… Рыжеволосая слабо улыбнулась, радуясь, что Штейну стало легче, и обратила на него свой взор. — Что такое? — заботливо прошептала она. Франкен промолчал. Проведя свой рукой по ее щеке, он поправил прядь ее волос, что своим цветом напоминали ему солнечный свет. Медленно приблизившись к ее лицу, Штейн легонько коснулся ее губ своими, как до этого было с Медузой. Но нет… Этот поцелуй был ему приятен. По-настоящему. Этот поцелуй не хотелось прерывать. Мария, ошарашенная столь неожиданным поступком, отреагировала не сразу, но все же неуклюже ответила. Души этих двоих, Повелителя и Косы Смерти, соединились. А за окном стояла Медуза, все так же нервно ухмыляясь, словно поцелуй Марии и Штейна был частью плана. « Я еще доберусь до тебя, Франкен Штейн… »