***
Потом, спустя пару дней, Нельо, сидевший в библиотеке, услышал в саду какие-то шорохи, и почувствовал в голове, что по осанвэ будто слабо звали: «toronya… toronya…» Он вспомнил, каким образом сам попал домой, и подумал, вслух уронив мысль в тишине библиотеки: — Не может быть… Тельво! — Что, Нельо? — близнец появился на пороге. — Сходи в сад, я слышал шорохи. — Хорошо, — близнец кивнул и ушёл. Он дошел до сада. В саду он легко добрался до того места, где несколько дней назад встретил Нельо, почувствовал шорохи, а, когда увидел, был шокирован. — Амбарусса?! — кинулся к нему рыжий вихрь, который, несомненно, был его близнецом. — О Эру, ты жив! — Питьо! Это ты! Наконец-то ты вернулся, — Тельво справился с шоком и кинулся к близнецу. — Тельво… О Эру… Прости меня… Тогда, в Лосгаре, я не уследил… Тельво обнял трепыхающегося близнеца, у которого сотрясались плечи от рыданий, и, не слушая возражений, повёл в дом. На пороге они наткнулись на Майтимо. Тот подумал: «я, как всегда, был прав…», но вслух сказал лишь: — О-о-о… — Нельо, — обрадованно подлетел к нему, обняв, второй близнец. — Амбарусса?! Вы снова вместе! — улыбнулся им Рыжий. Близнецы прижались к плечу старшего. Оставалось только ждать.***
Спустя неделю в тот самом саду вновь раздались шорохи. Амбаруссар пошли на зов осанвэ (вернее, их отправил Нельо) и увидели одного из своих старших братьев. Карнистир лежал на траве, замерзая, и, мрачно смотря на всё, кого-то по осанвэ звал. Амбаруссар прыжком подбежали к нему: — Морьо! Это ты! — О Эру… Питьо… Тельво… Живые… Оба… Значит, я — дома… — Дома, Морьо, дома, — улыбнулись близнецы и, не слушая протестующих воплей Пятого, потащили за руки того в дом. Там он встретился с Нельо, который улыбнулся и подтвердил, что, да, Карнистир действительно ДОМА.***
Но потом, спустя ещё четыре дня, по осанвэ долбануло уже «Тёмного»: «toronya… Найдитесь… Холодно» Он подумал: — Нет! Неужели! И он бегом ломанулся в сад, не разглядывая дороги. И, конечно, в саду обнаружился (вернее, Морьо об него чуть не споткнулся) второй из Тёмной Троицы. Атаринкэ лежал на траве и так же мёрз, как Карнистир незадолго до этого. Карнистир опустился на землю к нему: — Курво… Ты как? — Морьо, — тут же дрожащее тело потянулось к нему, лицо уткнулось в плащ, и в поразительной близости от ушей подозрительно завсхлипывали. — Морьо… Пятый сам уткнулся в тёмные волосы брата лицом, чтоб тот не видел слёз, наворачивающихся предательски на глаза, и обнял Искусника. — Курво… Как же я скучал… О Эру, ты не представляешь, как мне без тебя тут… — А как я без тебя, Морьо… Это так… М-м-м… Тошно… Быть без вас, я еле выдержал… И вот так, идя рядом и не отпуская друг друга, они пошли в дом. И так, Тёмная Троица начинала соединяться.***
Через ещё одну неделю всех опять вдарило осанвэ. Там звали: «toronya…» Нельо подумал, находясь в обычном месте — библиотеке: — Тьелко… Не… И тут до него дошло, что вполне «да», поэтому он срочно направил Тёмного с Искусником в сад. Третий, белобрысый феаноринг, лежал в траве, обнимая себя за плечи, мёрз. «Toronya» — звал он осанвэ, слабо шевеля губами, уже даже не надеясь на отклик. Но вот к нему подошли двое. Две темноволосые головы склонились над третьей, лежащей в траве и отсвечивающей, золотоволосой. Охотник вернулся. Он вернулся, и, вместе с ним, поджидая Хозяина и Братьев Хозяина у дома, вернулся его верный пёс Хуан. — Тьелко… Тьелко… Тьелко… Прости… Прости… Прости… — повторяли наперебой на все лады эти двое. Они сидели на траве, обнимая toron-а и пытаясь его согреть. — Toronya, — слабо и сонно шептал тот, согреваясь в руках самых дорогих братьев (вместе с которыми он и отправился в Чертоги Мандоса) и засыпая. И вот, когда Охотник уснул, братья подхватили его на руки и потащили домой. По пути возле них остановился Хуан и тихо гавнул, предлагая их всех подвезти. Искусник с Тёмным вздохнули и согласились и переложили Тьелко на спину верного пса. Но сами они решили пойти пешком. Тьелко, почувствовав что-то более мягкое, чем руки toronya, приоткрыл глаза, слабо прошептал: — Aiya, Хуан… И затем он опять впал в сонное забытье. Хуан старался ехать медленно, по старой доброй знакомой привычке, чтоб не потревожить спящего Хозяина. Но возле дома Тьелкормо всё же разбудили Амбаруссар. Они радостно крикнули: — Тьелко! И два рыжих вихря кинулись к нему на шею. — Хэй-хэй, заразы мелкие, вы оба живы, я рад, — обнял их Охотник. — Я так скучал по вам, мелкие. — Мы тоже, — повисли на нём Амбаруссар. Но Искусник с Тёмным всё же отпихнули мелких и повели брата в дом. Тёмная Троица воссоединилась.***
А вот однажды… Однажды вернулся Тьелпэринквар… Он, не обращая ни на кого из родственников внимания, нашёл Курво, обретающегося, как и раньше, в кузнице, и протянул ему нож, стоя на одном колене перед Atar, и умоляя: — Лорд Атаринкэ… Я знаю, что я был неправ, отрекаясь от Ваших дел, поэтому прошу Вас убить меня… Вы можете сделать со мной всё, что захотите… — За что? — покачал Куруфинвэ-младший головой и тихо прошептал в пустоту: — за что мой сын — идиот? Он обратился к Тьелпэ: — Yondo, милый мой, немедленно убери эту вещь. Я не могу, да и не буду тебя убивать, ты же моя кровь, мой сын. Тьелпэ всхлипнул и прижался к Atar. Курво только и мог, что гладить того по голове. К ним заглянул Тьелко: — Что происходит? Я слышал странные звуки… Курво сделал страшные глаза (хотя Охотника Искусник этим не напугал) и тихо прошептал: — Сгинь, Тьелко, прошу тебя… Тьелко улыбнулся: — А-а-а, семейная сцена. Ну не буду мешать, ПАПОЧКА. Последнее слово он специально язвительно выделил, желая чуть-чуть поддеть Атаринкэ. Курво ухмыльнулся: — Ты, что, ревнуешь меня к сыну? Ха-ха, успокойся, глупенький. Вы все мне дороги, и ты, и Морьо, и Тьелпэ. Вас троих я никому и никогда не отдам и ни за что не расстанусь. Тьелко улыбнулся, взъерошил тёмные волосы брата и убежал опять на охоту.***
Но была в этом счастье и грусть — Кано, их светлый Певец, их менестрель, всё ещё обретался в Эндорэ. Нерданель иногда по ночам тихо всхлипывала, смотря на шестерых сыновей и молила Эру, чтоб Кано поскорее вернулся к ним. Однажды, когда Кано совсем отчаялся и замерзал, он даже сорвал голос от хрипа и не мог петь, он только и звал осанвэ: «toronya… Nelyo… Найдите меня…» И Нельо решился отправиться в Эндорэ с одним из тэлерийских кораблей. Ему повезло, как раз в это время Артанис, знавшая о том, что её брат в Валиноре, направлялась к нему (ну, вернее, уже от него, поэтому Рыжему старшему феанорингу повезло сесть на корабль). А в Эндорэ, когда отыскался менестрель, когда Рыжий его нашёл, было поздно. Он умер от голода, холода и болезней, но Сильмарилла при нём не было, ведь Сильмарилл Кано сгинул в морской пучине, попал в плавники Оссэ и Уинен. И оставалось лишь ждать.***
Но однажды… А однажды как вдарило осанвэ по мозгам самому Нельо. Он понял, что они дождались, что Макалаурэ вернулся, и пошёл его искать. Он встретился с toron-ом в саду, как и с первым из Амбарусс. — Нельо… Нельо... Прости… Прости… — всхлипывал, дрожа, Кано. — И ты прости, — обнимал его высокий Старший феанарион. Вот так вдвоём, не отпуская рук друг друга, они вошли в дом, где их уже ждали. Амбаруссар рыжим вихрем подбежали к старшим: — Кано! Кано! — прокричали они. — Ты здесь, Кано! Ты нам будешь петь всегда! Кано посмотрел на обоих живых Амбарусс и неожиданно для себя расплакался от счастья. Близнецы обняли их двоих и вихрем, как и примчались, умчались в дом — предупредить всех остальных. Тьелко, Атаринкэ и Карнистир, узнав, прибежали к менестрелю (эта Тёмная Троица, встретившись, не разлучалась); — Кано, где ты, твою эльфийскую мать, прости, amil, так долго был?! Какого орка ты так долго?! Тот только и мог улыбаться в ответ и тихо шептать: — Турко… Курво… Морьо… Я дома… — Дома, — улыбнулись ему те. — Все дома, даже Тьелпэ. Услышав про племянника, Кано чёрным вихрем кинулся в дом, чтоб посмотреть на того. Тьелпэ, вырезающий из дерева какую-то игрушку, встал с кресла и поклонился: — Лорд Макалаурэ, приветствую Вас. — Тьелпэ, — улыбнулся ему Певец. — Разве ж мы — чужие? Забывай про старые привычки… Тьелпэ обрадованно подбежал к Кано и доверчиво уткнулся в алый плащ, неожиданно расплакавшись: — Дядя Кано, как же я скучал по всем вам… И тебе, и дяде Нельо, и дяде Турко, и Atar, и дяде Морьо, и по Амбаруссар… — Тьелпэ, — всхлипывал так же Кано. В таком виде — всхлипывающих, лохматых и обнимающих друг друга — и нашли их Рыжий, близнецы и Тёмная Троица. Нельо оттащил Кано от Тьелпэ и повёл того по дому, рассказывая о том, как все тут живут. И всё было хорошо.***
Однажды, когда вся семёрка феанарионов загорала возле их любимой речки, к месту неожиданно подошли четыре темноволосые и пять (странно, что пять? Артанис не забывайте, она у Финдарато в гостях) золотоволосых голов. Сначала семёрка не обратила внимания, но, когда первый из темноволосых вгляделся в старшего рыжего и закричал: — Нельо… Это ты, или мне снится?! То Рыжий тоже вгляделся в знакомое лицо и, подскочив, как будто от ветра, заорал, сжимая друга в объятиях: — Финьо! Финьо! Финьо! Прости меня за всё! Финдекано, а это был именно он, улыбнулся: — Нельо, это всё-таки ты… Знаешь что? Пойдем погуляем по дорожке, там и поговорим… — Давай, — улыбнулся старший Принц Первого Дома старшему Принцу Второго Дома. Принцесса Артанис вглядывалась в лица обоих Амбаруссар и только всхлипывала: — Амбаруссар… Простите… За Лосгар… Мы вообще не знали… Я пришла, а мне говорят, что Тельво погиб… Я в шоке была… — Артанис, — привлекли её к себе рыжие близнецы. — Тебе не за что извиняться, тебя там не было. Это нам надо извиняться, за Хэлкараксэ. Прости, если сможешь… — Давно простила, — всхлипнула Принцесса и, поддавшись чувствам, увлекла Амбаруссар за собой на прогулку по лесу. Карнистир, объяснившись с Ангарато, а Аракано — с Артаресто (просто вторым вот не было времени до этого объясниться), пошли тоже побродить по лесу. И остались необъяснённые Турко с Ириссэ и Кано с Финдэ (ведь у Турьо жена, Эленвэ, умерла в Хэлкараксэ, оставив ему Итариль, а Курво перед Исходом поссорился с Аименель и теперь жена, узнав, что муж воскрес, не приходила к нему, только просила прийти Тьелпэ и то редко). И вот Принцесса Второго Дома подошла к третьему Принцу Первого Дома: — Прости, Тьелко, прости… — Нет, Ириссэ, я должен извиняться, — опустил светлую голову Турко. — Вот если б не я, если б мы с Курво не уехали, ты бы добралась до нас, а не попала в этот проклятый Нан-Эльмот и не умерла б из-за Эола и его сыночка. — Он и мой сын… Был… — Прости, Ириссэ… — И ты… Вскоре двое незадачливых друзей, двое Охотников (вернее, Охотник и Леди-Охотница), обнимали друг друга, плача. Ириссэ плакала в открытую, она дева, ей можно, а Турко всхлипывал, уткнувшись в её лазурный плащ. А Кано тем временем сказал Артафиндэ, взглянув в светлое бесхитростное голубоглазое лицо, смотревшее с лёгкой наивностью во взгляде: — Финдэ… Финдэ… Прости… Если б я знал, если б я только знал… — Не вини себя, Кано, — моргнул Финдарато. — Тебя там не было. — А вот если бы был… Я бы приструнил Тьелко с Атаринкэ, я бы не дал тебе покинуть твой Нарготронд, я бы придумал, как исполнить твою клятву, данную атару этого атани без твоей смерти… — Не вини себя, Кано, — повторил Златовласка. — Чему быть, того не миновать, так говорят у атани. Тем более, я встретился с amil. Кано только вздохнул и обнял друга. В итоге все поговорили, помирились, и все у всех было хорошо. Так и заканчивается эта история!