Как Том в гостях побывал

Том ужасно хотел спать. Вот просто ужасно. День не задался с самого утра: мало того, что ему пришлось тащиться с сестрицей Гарнет к тётушке Панси, так ещё и слушать жалобы сестры на кошку, попортившую цветы. — Только розы срезала, а эта вредина их уже жуёт, — жаловалась Гарнет, пока они, пытаясь не наступить в свежие лужи, шагали по тропинке, ведущей к тётушкиному дому. — А как сложно их выращивать, ты бы знал! — Выращивай шпажник значит, а кошку корми, — смеясь посоветовал сестре Том, хоть и знал, как Гарнет любит розы и спокойно относится к шпажнику. — Кошку я кормлю, — немедленно надулась сестра. — А то ты не знаешь! Сама мяса есть не буду, но этой чуть ли не в рот положу! А она мне за добро злом платит! — и тут же разразилась жалобами на кошку, её проделки и свою излишнюю мягкотелость. И Том не выдержал. Поймав сестру за локоть, когда они уже почти подошли к дому тётушки он, скорчив таинственное-таинственное лицо, тут же зашептал той на ухо. — Гарнет, совсем забыл! Недалеко отсюда некогда захоронили злых-злых людей! Никто, конечно, не знает, какими они при жизни были, но духами стали злобными — ух! Аж оторопь от их зла берёт, как рассказывают! А потом главного врага, которому они прислуживали, победить удалось, и стали злые духи по деревням бродить! И, значит, еду у людей выпрашивать! Не накормите, значит, кровь выпьют! И теперь… — Том хотел было сказать, что ходят духи по домам и каждое новолуние угощение требуют, как сестра, ни капли не испугавшись, нахмурила брови и вырвала руку из его хватки. — Могильники были дальше по Тракту, — сообщила она ему, будто ребёнку несмышлёному, хоть и была младше его на два года. — А зло из них изгнали, нет зла, слышишь? Том хотел спросить, не вселилось ли изгнанное оно в её кошку, но Гарнет уже стучалась к тётушке. Пришлось подождать, но скоро дверь, наконец, открылась, и тётушка, выскочив из дома, заобнимала обоих, словно не видела племянников не месяц, а годы. — А я думала, вы через неделю придёте! — наконец сказала она и, тут же начав трещать с Гарнет о цветах, помчалась заваривать гостям чай, не умолкая ни на мгновение. Том, пытаясь не слышать болтовни тётушки и сестры, взял с полки книжку и погрузился в чтение. Но ему быстро стало скучно: там рассказывалось о каких-то эльфах, которые убивали друг друга, а потом сокрушались из-за этого. Нет чтобы клятвы, спасения, сражения с орками и драконами! Отложив книжку, Том задумался, что же делать дальше. Погулять здесь было не с кем, а кроме этой книжки у тётушки были лишь толстенные талмуды о цветах и огороде, которые читать он уж точно не собирался. От скуки его стало клонить в сон и, извинившись перед родственницами, он хотел было уйти в каморку, где всегда останавливался, но тётушка отпустила его лишь после того, как сообщила им с Гарнет, что уходит на ночь в гости к подругам, так, дескать, договорились ещё полгода назад, и наконец выскочила в дверь, велев обоим племянникам быть умницами. Гарнет наверняка хотела завести разговор о розах, но Том тут же сказал сестре, что ужасно утомился и идёт спать. Он немного жалел, что не попытался напугать ту до визга ещё раз, но пытаться почему-то больше не хотелось, и Том лёг на кровать, ожидая, что сейчас провалится в сон… Но заснуть не получалось несмотря ни на какие уловки. Ни счёт овец, ни глубокое дыхание, как советовал заезжий целитель с юга, не спасали. Даже попытка вспомнить, что же такое обсуждала Гарнет с тётушкой, не помогла. А Том хотел спать так сильно, что зевал без перерыва, и невозможность уснуть уже начинала его беспокоить. А тут ещё и в заднюю дверь постучали. Думая, что кто-то ошибся дверью, Том сначала не обратил внимания на стук, наверняка человек уже понял, что не туда попал. Но стук повторился. Гадая, кто же может стучать в такое время, Том наконец подошёл к двери и, взяв в руку метлу, чтоб отбиться в случае чего, спросил: — Кто пришёл? За дверью сперва засопели, словно бык, которого Том однажды помогал гнать на луг, а затем заговорили. — Слышь, пацан, не скажешь, где хозяйка? А то оставляла мне обычно кувшин пива и пирог каждое новолуние, а сейчас ни пирога, ни пива. Говорил незнакомец глухо, будто в колодец, и стало Тому так страшно, как не было никогда! — Новоллунние ззавтра, — проблеял он, опираясь на метлу, словно немощный на трость. — А вввы ктто? Я ттёте, ккак веррнётся, сскажу, что приходили. — Да с курганов я, — голос за дверью будто усмехнулся. — Могильниками у вас зовут. Так и скажи, тётушка поймёт. А дальше Том не помнил ничего. Кажется, он громко-громко закричал, что не даст призраку ничью кровь пить и отрубился, где стоял. Очнулся он от шлепков по щекам и голоса сестры, настырно повторяющего его имя. — Мы что… туда попали, в Курганы? — пробормотал он, с трудом открывая глаза. — Какие курганы, дурак, глаза открой! — отчитала его Гарнет. — У тётушки мы! Ты так заорал, что у меня даже шарфик на пол упал. — А этот… с… Курганов? — Том, разлепив, наконец, глаза, в самом деле увидел тётушкин дом и нависшую над ним сестру. — Стучался который… Гарнет пожала плечами. — А, который за дверью был? Услышал, что я прибежала, спросил, что с тобой. Запереживал, как услышал, что ты в отключке валяешься, извиниться за него просил. — И ушёл? — не поверил Том. — Дура ты, он же с Курганов! Кровь пить будет! Гарнет закатила глаза. — Сам ты дурак, братец, — припечатала она. — Если бы он кровь пил, сразу бы дверь выломал, как услышал, что ты упал, и привет! А он извинился! Так что бросай-ка свои шуточки, — и, оставив брата в покое, куда-то вышла. Том обхватил голову руками. — Это что же, я его сам накликал? — пробормотал он. — Нет, — раздалось из-за двери. — Я уже давно скотину твоей тётушки охраняю! И пироги с пивом вкуснее крови, хоть сам проверь!