мой ласковый зверь

Bangtan Boys (BTS), Tokyo Ghoul (кроссовер)
Слэш
NC-21
Завершён
12351
Размер:
485 страниц, 35 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
12351 Нравится 1480 Отзывы 6518 В сборник Скачать

XX

Настройки текста
Примечания:
Хосок сидит на кровати, перебирая пальцами ниточку, которую Чимин надел ему на палец вместо обручального кольца. В спальне царит мрак. Изредка проезжающие мимо машины отбрасывают на стены своими фарами оранжевый свет. Сломанная барная вывеска зазывающе мигает красным неоном, подсвечивая комнату. Когда ее, в конце концов, починят? Хосок улыбается и чувствует, как по щекам бегут соленые слезы. Ниточка выпала из его пальцев, мягко опускаясь на пол. Омега провел пальцами по смятым простыням, слегка сжимая ткань в кулаке. Он посмотрел на подушки. Именно здесь Чимин предложил ему стать его мужем. Опорой. Его второй половиной. А потом пошел к Юнги, с радостью устраиваясь между разведенных ног. Сука. Какая же Чимин сука. Хосок смеется тихо и хрипло. Омега гладил загрубелыми пальцами белоснежные подушки, впитавшие в себя их с Чимином запах. Чимин никогда не ценил, когда Хосок находился рядом и подставлял свое плечо. Он бы не заметил, если бы Хосок сердце на живую из груди вырвал и в его пальцы вложил. Оно теплое, погрей свои холодные пальцы. Омега резко утер влажные щеки. Хватит. Нарыдался. Хосоку казалось, что он Чимину простит все, что угодно, любой проступок, несовместимый со здравым смыслом. Хосок так сильно Чимина любит, что почти погибает. Но только сейчас у него глаза открылись — Чимину это никогда и не было нужно. Ему не нужна была любовь. Ему не нужны были никакие жертвы. Ему не нужен был Хосок. Все, что нужно Чимину — наркотики, алкоголь и доступные тела. Хосок сморщился. Ему от этого мерзко становится. Противно до ужаса. Почему он раньше не замечал того, как Чимин об его душу ноги вытирает? Хосок ухмыльнулся. О, нет. Не Чимин в этом виноват. Это вина самого Хосока. Именно он позволил себе половой тряпкой быть. Безвольный и бесхарактерный, он буквально готов на коленях за Чимином ползти, только бы рядом с ним быть. На все закрывал глаза. Все прощал. Приносил себя в жертву, когда это абсолютно никому и не нужно было. Хосок поднялся с постели и включил настольную лампу, разгоняя мрак. Он достал из-под кровати спортивную сумку, открыл шкаф и начал собирать свои вещи. Ему некуда пойти, но лучше на улице, чем еще одна ночь рядом с этим монстром. Хосок ее просто не переживет. Кажется, если сегодня он останется, это станет его последней ночью. Чимин просто окончательно дожрет его израненное сердце. Хосок согнулся, заталкивая в сумку вещи. — Куда собрался? — хрипло спросил Чимин. Хосок вздрогнул от его ледяного голоса. Альфа прислонился к дверному косяку и сложил руки на груди. — Я тебя куда-то отпускал? — Я не твоя вещь, мне не требуется разрешение, — безэмоционально ответил Хосок, повесив сумку на плечо и подошел к Чимину, упрямо смотря ему за плечо. До свободы рукой подать. — Пусти меня, — твердо сказал омега. Чимин ухмыльнулся, склонив голову вбок, и провел языком по своим губам. Хосок поднял на него тяжелый взгляд. Альфа не отойдет. Он снова играет в свои мерзкие игры, снова душу Хосока острыми лезвиями полосует. В Чимине нет ни любви, ни жалости, ни сострадания, ни раскаяния. У него внутри ничего нет, а Хосок так отчаянно хотел это исправить. Но невозможно помочь тому, кто этой помощи не желает. Никому она не нужна. — Пропусти меня, — процедил сквозь зубы Хосок. — Нет, — ухмыльнулся Чимин, пожав плечами. — И что ты сделаешь с этим, кошечка? — облизнулся он, наклоняясь к Хосоку. Хосок не думает ни о каких последствиях. Он просто крепко сжимает руки в кулаки и бьет Чимина в лицо. Но альфа не сдвинулся и на сантиметр, а Хосок глухо зарычал от боли содранных костяшек. Чиминовы глаза кровью налились, на губах появился животный оскал. Он начал надвигаться на омегу, а Хосок попятился назад. Вот он, его бесславный конец. В запертой клетке с тигром. Хосок сбросил мешающую сумку на пол. — Каким смелым ты у меня стал, — нараспев протянул Чимин, загоняя свою жертву в угол. — Совсем не боишься смерти, да, птичка? Думаешь, что сможешь упорхнуть целым и невредимым? Ну, ничего, сейчас я тебе подрежу крылышки, — зарычал гуль, кидаясь на замершего Хосока. Хосок отскочил в сторону, падая на пол и больно ударяясь подбородком о ножку стула. Он тут же подскочил, но поскользнулся на ковре, вновь падая на живот. Чимин рассмеялся, хватая его за щиколотку и рывком подтягивая к себе. Хосок вскрикнул, дергая ногой в попытке вырваться, но Чимин слишком сильно стиснул его. Омега зарычал и лягнул свободной ногой альфу в живот, выбивая весь воздух. Хосок не остановился на этом, ударяя его ногой то в живот, то в грудь, пока хватка на ноге не ослабла. Чимин согнулся пополам, жадно хватая воздух. Контрольный удар пришелся альфе в челюсть. Он пошатнулся и упал на колени, едва слышно порыкивая. С уголка его губ, вперемешку со слюной, упала сангиновая капля, разбиваясь о пол. Омега подскочил на ноги, спешно выбегая в коридор. Он нервно схватил лежащие на тумбе ключи, но они выпали из дрожащих пальцев. Хосоку хотелось заматериться во весь голос и разреветься, но он быстро поднял ключи, нервно перебирая их в поисках нужного. Найдя его спустя, как Хосоку показалось, вечность, он начал судорожно вставлять его в замочную скважину. Что-то твердое обвило его ноги и резко дернуло на пол. Хосок упал, сшибая своим телом тумбу. Чимин выпустил кагуне, мучительно медленно притягивая его к себе через весь коридор. — Нет! — закричал Хосок, цепляясь ногтями за деревянный пол. — Умоляю, нет! Пожалуйста! — Хосок заплакал. Чимин не даст ему уйти вот так просто. — Давай, кричи, — рассмеялся гуль, жадно облизывая кровяные губы. — Умоляй меня, шлюха. Ведь ты только и умеешь стоять на коленях с моим членом во рту. Думаешь, что можешь идти против меня? — зарычал Чимин, ударяя омегу по нежной щеке. Хосок вскрикнул. Слезы заливают его лицо. Альфа присел перед ним на корточки и сжал пальцами его щеки, склоняя голову вбок. — Давай я научу тебя манерам, принцесса. — Чимин, — всхлипнул Хосок, сжимая дрожащими пальцами дверной ключ. Омега не хочет его использовать. — Пожалуйста, я прошу тебя… — У тебя ужасное воспитание, кошечка, — вздохнул Чимин, положив ладонь омеге на щеку. Он провел большим пальцем по его губам, грубо надавливая. — Как жаль портить это личико… Хосок замахнулся рукой, в которой были ключи, собираясь вонзить их Чимину в глаз, но Чимин оказался быстрее. Он схватил его запястье на лету, сжимая хрупкую кость до треска. Хосок закричал. Ключ выпал из его ладони, с громким стуком падая на пол и откатываясь в сторону. На чиминовых губах появилась плотоядная улыбка. — Маленькая сука, — рассмеялся он. — Тебя надо наказать. Чимин резко поднялся и схватил Хосока за волосы с такой силой, что омеге показалось, будто клок волос останется у него в пальцах вместе с мясом. Альфа его по полу, как игрушку тряпичную, тащит, будто специально об острые углы ударяя. Чимин душевное удовольствие получает, когда Хосоку плохо. Альфа не умеет воспринимать хорошие эмоции. Для него чуждо счастье и искренняя улыбка. Боль — вот его наркотик. Особенно, если боль эта хосокова. Это как личный сорт героина. Чем дольше Чимин без нее живет, тем сильнее ему кости выворачивает. Хосок царапает его руку, но Чимин даже боли не чувствует. Он чувствует предвкушение и восторг от предстоящего наказания. Он со скрипом вытащил стул в центр комнаты и насильно усадил на него Хосока, привязывая омегу заранее захваченной толстой бечевкой. Хосок кричит и дергается, но Чимин удерживает его на месте своим кагуне. Бечевка до крови натирает кожу от того, как резко Хосок дергается, пытаясь вырваться из плена. Понимает, что все бесполезно, и все равно за свою жизнь сражается. Чимин — монстр. Зверь. Почему Хосок не видел этого раньше? Почему не хотел замечать, что смерть прямо рядом с ним засыпает? Хосок сам позволил своей погибели обвить терновник вокруг шеи. — И кто посмеет упрекнуть меня в домашнем насилии, а, кошечка? — с ухмылкой спросил Чимин, встав перед Хосоком и сжимая его подбородок пальцами. Хосок дернул головой в сторону, но Чимин крепче сжал пальцы. — Разве есть моя вина в том, что ты так поступаешь? Ослушиваешься, кусаешься, дерешься? — альфа нахмурился, как строгий родитель. — Такую строптивую суку необходимо воспитывать. — Ты больной ублюдок, — прохрипел Хосок. — И ты не лучше, малыш, — засмеялся альфа, оставляя на его губах поцелуй. — Ты в омут своей погибели сам бросился. Чимин вышел из кухни на несколько минут, а когда вернулся, Хосок почувствовал, что истерика вот-вот захлестнет его с головой. В руке Чимин сжимал молоток. Хосока внутри начало колотить. Он не хотел даже думать о том, что Чимин собирается сделать этим молотком. Альфа крепко сжал хосокову руку и положил ее на стол, заставив растопырить пальцы. — Чудесные пальчики, — облизал губы Чимин, проводя холодным железом вдоль длинных фаланг. — Твои ручки — это искусство, Хосок, я тебе говорил? — улыбнулся уголком губ альфа. — Но всякое искусство можно испортить одним неосторожным действием. Например, бам! — вскрикнул Чимин, делая вид, будто сейчас ударит молотком по его руке. Хосок закричал и дернулся. Чимин рассмеялся. — И нет больше искусства. — Чимин, прекрати, — всхлипнул Хосок, сжимая ладонь в кулак. — Нет-нет, кошечка, — плотоядно ухмыльнулся гуль и вновь насильно разогнул его пальцы. — Свое наказание ты должен получить. За то, что ты ударил меня вот этими ручками, я тебе их изуродую. На этих словах Чимин замахнулся и со всей силы ударил молотком по указательному пальцу. Хосок заорал во все горло, дергаясь на стуле. Альфа рассмеялся, стискивая своим кагуне сидящего на стуле Хосока. Ему хосокова боль все равно, что лучшее экстези. Нет, лучше не найти. Хосокова боль — обнаженный кайф в вены. Чимин начал один за другим выбивать его пальцы. Ноготь на безымянном пальце, там, где была повязана красная ниточка, лопнул на две части. Хосок уже не кричал, он беспомощно рыдал от невыносимой боли. А Чимин лишь сильнее стискивал его своим кагуне, не давая возможности дышать. Грудная клетка сжалась настолько, что Хосок даже вдохнуть не мог. Оставалось только задыхаться до темных пятен перед глазами. Неожиданно все прекратилось. Чимин отпустил его руку, что безвольно повисла вдоль туловища. Хосок отбитых пальцев не чувствовал. Он не хотел думать о том, что Чимин раскрошил ему кости. Не успел омега отойти, как Чимин крепко сжал вторую руку, щедро даря новую порцию отменной боли. В том, чтобы так искусно ломать Хосока, Чимину равных нет. Его собственный палач и мучитель. Хосок ревет от нестерпимой боли и молится, чтобы потерять сознание. Но высшие силы игнорируют его, позволяют насладиться своими пытками сполна. — Ну вот, — нежно улыбнулся альфа, проведя языком по своим губам. Он наклонился к Хосоку, жарко выдыхая на его губы. Омега резко отвернул голову, пряча свои слезы. Он не хочет доставлять зверю еще большее наслаждение. — Замечательно выглядишь, кошечка, — глумится Чимин, крепко сжимая пальцами его подбородок и заставляя смотреть на себя. — Ты больше не такой смелый и бесстрашный, верно? — Д-да пошел ты, — выдавил Хосок, плюя сгусток крови альфе в лицо. Чимин замер на мгновение, даже не веря, что у Хосока есть силы (глупость) ему сопротивляться. Он нарочито медленно вытер лицо и слизал с губ маленькие капельки крови. Сладость. Чимин порвал бечевку, которой привязал омегу, голыми руками и резко поднял его за ворот толстовки к себе. — Да ты, блять, самоубийца, — рассмеялся Чимин, рывком срывая с омеги одежду. Хосок сопротивляется, как обессиленная птичка в лапах ястреба. Чимин резко уложил его голой грудью на стол и взял за бедра, заставляя прогнуться в спине. Хосок барахтается, пытается зацепиться за спасение хоть какое-то. Но понимает, что его нет. Нет никакого спасения рядом с Чимином. Альфа заломал его руки, причиняя еще большую боль. Он сплюнул на ладонь и размазал скудную слюну по своему члену, уперся покрасневшей головкой в сжавшуюся дырочку и сделал резкий толчок. У Хосока все почернело перед глазами. Слезы начали капать на гладкую поверхность стола. Он до крови прокусил губу, чтобы не заорать.

Тэхен потер глаз и потянулся. В последнее время он спит очень хорошо, начал есть больше обычного и даже, кажется, немного прибавил в весе. Чонгук очень переживает о том, чтобы его рацион был сбалансированным и полезным. Даже собственный отец не так пекся о том, что омега съел на завтрак и выпил ли перед сном теплое молоко. Тэхен повернул голову вбок, улыбаясь уголком губ. Альфа лежал рядом с ним на животе, одну руку засунув под подушку, а вторую свесив с кровати. Такой умиротворенный и спокойный. Его спина размеренно поднималась и опускалась. Омега никогда не видел, как Чонгук спит. Спать рядом с кем-то — значит ощущать себя в полной безопасности, ведь только во сне человек полностью беззащитен перед окружающим миром. Чонгук рядом с Тэхеном спит с удовольствием. Его черные ресницы слегка подрагивают. А еще он причмокивает губами. Тэхен тихо хихикнул и поднялся с постели, натягивая первое, что попалось под руку — растянутую майку и короткие шорты. Носить чонгукову одежду стало как-то… привычно, что ли. Даже приятно. После нее у Тэхена на коже остается запах Чонгука. Такое ощущение, что скоро он въестся в каждую клеточку, и его будет невозможно смыть, сколько бы он не тер кожу мочалкой. Рюу остался спать рядом с хозяином, а Тэхен, стараясь вести себя максимально тихо, вышел из спальни и спустился на первый этаж, шлепая босыми ногами на кухню. Тэхен поставил кружку на подставку и включил кофеварку, делая кофе сначала для Чонгука, а после — для себя. Омега собрал волосы в небольшой хвостик резинкой, чтобы не лезли в глаза, достал из холодильника овощи, которые вымыл и разложил перед собой на тумбе. Кофеварка тихо жужжала, наполняя кружку ароматным кофе. Тэхен прислонился бедром к мойке, не спеша нарезая овощи для легкого салата на завтрак. В последнее время у омеги появилось жгучее желание узнать о Чонгуке все. Буквально. Он вдруг понял, что питает чувства к человеку, которого в общем-то и не сильно знает. А еще его интересует комната на втором этаже, которая постоянно заперта. Тэхен не видел, чтобы Чонгук туда заходил, и не решался спрашивать, что же там такое. Голову нет-нет, да посещали неприятные мысли, которые омега тут же от себя гнал. По крайней мере, запаха разложения нет. Тэхен высыпал в миску нарезанные овощи, когда на его талию легли теплые ладони, вызывая глупую улыбку. — Доброе утро, ранняя пташка, — прохрипел Чонгук, укладывая подбородок на тэхеново плечо. — Ты чего так рано? — с улыбкой спросил Тэхен. — Запах кофе разбудил, — зевнул альфа, потирая глаза кулаками. — Спасибо, Тэхен-а, — сонно улыбнулся альфа, забрал свою кружку кофе и сел за стол, подогнув одну ногу под себя. Чонгук отпил немного напитка, в удовольствии прикрывая глаза. — М-м-м, Тэхен-а, твой кофе — лучший, ты знал об этом? — Ты мне льстишь, — смущенно ответил омега, заправляя салат маслом и аккуратно помешивая ложкой. Тэхен поставил тарелку с салатом и кружку кофе на стол, садясь напротив Чона. — Чонгук, я хотел спросить… — начал Тэхен, ковыряясь вилкой в салате. — Малыш, спрашивай обо всем, что тебя интересует, — сказал Чонгук, поглаживая спустившегося за хозяином Рюу по голове. Пес сонно моргнул, уложив морду Чону на бедро. — Что мне делать с моей семьей? — в его голосе послышались грустные нотки, выносить которые у Чонгука не было сил. — И с моей учебой… Я ведь не останусь здесь, в четырех стенах, навечно, правда? — с надеждой спросил омега. — Нет, конечно нет, — покачал головой Чонгук, отпив из кружки кофе. — Я не позволю тебе страдать здесь. В данной ситуации у меня есть только два варианта. Решать, в любом случае, тебе. — Говори, — прикусил губу Тэхен. — Что ж, первый вариант самый ужасный для меня. Я отпускаю тебя, — Тэхен удивленно вздохнул. — Отпускаю и навсегда исчезаю из твоей жизни, а ты взамен на это забываешь о том, что Кииоши существовал в твоей жизни. Это очень рискованный для меня вариант, но ради тебя… — альфа немного подождал, а после продолжил: — Второй — ты остаешься со мной. Навсегда. Отказываешься от своей прежней жизни, от семьи, от учебы. Но взамен на это ты получаешь новую жизнь, новый паспорт, новые возможности. Меня, — Чонгук посмотрел омеге в глаза. — Я ничего у тебя не прошу и ничего не требую, ты знаешь. — Я должен выбрать прямо сейчас? — осевшим голосом спросил Тэхен. — Нет, конечно нет, — с легкой улыбкой ответил Чонгук, качая головой. — У тебя есть время. Куча времени. Решай, слушай свое сердце. Я приму любое твое решение. — Хорошо, — грустно сказал Тэхен, опуская глаза. — Эй, Тэхен-а, не грусти, — Чонгук потянулся через стол, накрывая ладонь Тэхена своей. — У меня к тебе есть предложение. — Какое? — омега свел брови к переносице. — Ты когда-нибудь был в Японии? — загадочно улыбнулся Чонгук. — Только не говори, что ты… — Ага, — засмеялся Чон, видя, как с каждой секундой на лице омеги растягивается широкая улыбка. Тэхен подскочил с места и кинулся к Чонгуку, едва не душа его в своих необычайно сильных объятиях. — Тише, малыш, ты ведь меня задушишь! — Чонгук! — вскрикнул Тэхен, обхватив лицо альфы ладонями. — Вау, я… Я так рад! Мне можно будет не прятаться там? — с надеждой спросил омега. — Да, — кивнул Чонгук, положив ладони на тэхенову тонкую талию. — Там мы можем быть свободны. Гулять, покупать вещи, сидеть в кафе или просто на лавочке. — Я никогда не покидал Корею, — улыбнулся уголком губ. — Я бы хотел посетить многие страны… Нет, даже весь мир! — А мне, знаешь, не нужно покупать билеты и лететь куда-то, чтобы увидеть весь мир. — Не понимаю, — нахмурился Тэхен, вопросительно смотря на альфу. — Весь мой мир сейчас передо мной, — улыбнулся альфа, поднимаясь со стула. Тэхеновы щеки уколол нежный румянец. Он потупил взгляд в пол, перебирая между пальцев чонгуковы смоляные пряди. Чонгук нежно улыбнулся. Ему приятно видеть такую реакцию омеги. Значит, ему на Чонгука не все равно, значит, внутри что-то теплится. Может быть, слабое и тусклое, как уголек, но оно есть. Чонгук прижал омегу к своей груди, обнимая крепко-крепко. Тэхен положил голову на его плечо и прислушался. В воцарившейся тишине слышно, как их сердца бьются в унисон. Чонгук мягко поцеловал омегу в переносицу, затем в бровь, мягко спускаясь на пушистые ресницы, что приятно щекочут губы. Тэхен обвил тонкими руками его шею, прижимаясь так близко, как это только возможно. Между их телами и воздуху негде проскользнуть. Глаза в глаза. Тэхен совсем немного подался вперед, едва касаясь своими губами чонгуковых. — К нам сегодня придут гости, — отстранившись, улыбнулся Чонгук. Не позволил себя поцеловать. Тэхен почувствовал, как вспыхнул где-то внутри огонек злости, но быстро успокоился. — Я думаю, ты обрадуешься кое-кому. Сейчас я быстро схожу в душ, а ты позавтракай. — Хорошо, — пробурчал омега. Тэхен хотел было отстраниться, как Чонгук подхватил его на руки, начав кружить вокруг себя. Омега испуганно вскрикнул, хватаясь за Чонгука, как за спасательный круг. — Чонгук-а! — закричал Тэхен. — Отпусти! Я тяжелый, Чонгук, отпусти! — но видя чонгукову улыбку, сам невольно засмеялся. Чонгук поставил омегу на ноги спустя полминуты. — В тебе хотя бы шестьдесят килограмм есть, пушинка? — скептично спросил альфа, оглядывая Тэхена. — Выглядишь на пятьдесят. — Чонгук-а! — возмущенно сказал омега, стукнув альфу по плечу. — Ты собирался в душ, забыл уже? — Иду, иду, — засмеялся Чон и, поцеловав омегу в лоб, ушел. Тэхен с улыбкой сел на место, продолжая завтракать. Пережевывая листья салата, омега думал о том, что выглядит, вероятно, каким-то дурачком. От одного присутствия Чона у него в животе расползается такое тепло, что им можно согревать замерзшие пальцы. Тэхен перевел взгляд в окно. Снежный покров мягко укрыл голую землю. Обычно зима нагоняет тоску, в это время Тэхен подвержен меланхоличным приступам, но с Чонгуком он и не думает об этом. С Чонгуком единственное, о чем может думать Тэхен — сам Чонгук. Его мягкий голос, цепкий взгляд, ласковая улыбка — это все сводит Тэхена с ума. Но где-то в глубине души Тэхен все еще боится, что это не больше, чем просто очередная паутина. Сможет ли Тэхен когда-то открыться альфе? Сейчас он ни в чем не уверен. Доев свой салат и выпив остывший кофе, омега собрал посуду со стола и положив ее в раковину, принявшись тщательно мыть. Пена от моющего средства осела у него на руках. Тэхен ведет себя, как идиот. Почему мысли заняты только альфой? Даже когда он рядом, а его руки в опасной близости от тэхеновой талии, омега думает о нем. Влюбился, вот и весь ответ на вопрос. Но чувствует себя дико. Вот уж действительно, лев влюбился в овечку. Тэхен усмехнулся своим мыслям и развернулся спиной к раковине, едва не выронив из рук тарелку от испуга. За обеденным столом сидел мужчина. Его глаза были прикованы к замершему омеге. Взгляд у него такой, что внутренности покрываются тонкой коркой льда. Губы сжаты в тонкую линию, а меж бровей залегла хмурая складка. Он склонил голову вбок, рассматривая Тэхена так, будто он — пыль под ногами его дорогих туфель. Мужчина отодвинул край рубашки, глянув на часы, а после снова поднял взгляд на Тэхена. — Ким Тэхен, надо полагать, — сказал он глубоким голосом. Таким голосом нужно на колени ставить и заставлять целовать свою обувь. Властный, не терпящий неподчинения, требовательный. Он сказал всего четыре слова, а у Тэхена едва колени не подкосились. — Да, — ответил омега, стоически выдерживая сканирующий взгляд. — Извините, я вас не знаю… Вы к Чонгуку? — К Чонгуку, — недобро ухмыльнулся мужчина, начав барабанить пальцами по столу какую-то незамысловатую мелодию. — М… может кофе? — Тэхен выдавил подобие дружелюбной улыбки, вызывая у мужчины смех, от которого волосы на затылке становятся дыбом. — А может лучше тебя? — мужчина провел языком по своим губам, улыбаясь зло. Плотоядно. — Выглядишь вкусно. — Я не шутил, Енгук, — прорычал Чонгук, входя на кухню и вытирая полотенцем волосы. Тэхен сглотнул. — Тронь — убью. — Припас это лакомство для себя? — ухмыльнулся Енгук, кивнув на Тэхена. — Я не лакомство, — твердо сказал Тэхен. Чонгук глянул на него с какой-то гордостью в глазах. — То, что я — человек, не делает меня десертом на вашем столе. — И голос прорезался, — хмыкнул Енгук. — Похвально. — Зачем приехал? Еще не время, — перевел тему Чон, садясь за стол. — Я что, не могу увидеть своего сына? — Енгук вздернул бровь. Тэхен вопросительно посмотрел на Чонгука, но ничего не спросил. Может, как-нибудь потом. Чонгук тяжело на него посмотрел. — Интересно было убедиться, что он здесь. И ведь действительно, — поджал губы альфа. — Ты должен избавиться от этого человека. У Тэхена перехватило дыхание. Этот мужчина говорил о нем, будто о какой-то игрушке. Захотел — поиграл, надоело — выбросил. И это режет по сердцу тупым ножом. И самое страшное, что Чонгук может согласиться. Вновь. Но на этот раз действительно убить Тэхена. От смерти не убежишь, сколько ни бегай. Чонгук оглянулся на Тэхена, прищурив глаза. — Действительно, убить? — переспросил Чонгук, смотря омеге прямо в глаза. — И мне ничто не будет угрожать, если он сбежит… — Енгук довольно улыбнулся. — Но нет. Без него моя жизнь станет бессмысленной. До него я не жил, а существовал. Этот малыш подарил мне счастье, — Чонгук говорит, не отрывая взгляда от тэхеновых глаз, в которых эмоции с бешеной скоростью меняются. — И если ты тронешь его хоть пальцем, мне будет плевать, Синигами ты или сам Бог, я похороню тебя и этот город под слоем черного пепла. — Глупец, — Енгук сжал губы в тонкую полоску. А у Тэхена словно стотонный камень упал с плеч. Омега подошел к Чонгуку, обнимая его крепко, порывисто. Он верить хочет, что Чонгук говорит правду. Чонгук прижал его к себе так сильно, что, казалось, захрустели ребра. Альфа аккуратно поцеловал его в ушную раковину и прошептал так, чтобы услышал только он: — Не слушай. Тэхен кивнул. Он будет слушать только своего альфу. Енгуку на это смотреть не противно, нет. Ему на это смотреть… больно. Он крепко сжал ладонь в кулак. И Чонгук, к сожалению, не шутит. Енгук ему с охотой верит. Ради любви можно не только горы свернуть, можно целый мир разрушить камень за камнем. А Чонгук может. Енгук бы ради своей любви разрушил. Только его любовь давно сгнила в сырой земле. Мужчина отвел взгляд в сторону. Неожиданная трель дверного звонка заставила омегу вздрогнуть. Чонгук слегка отстранился, с улыбкой заправляя прядь тэхеновых волос пшеничных за ухо. — Я думаю, это к тебе, малыш. — Ко мне? — удивленно спросил Тэхен. — Да. Иди, открой дверь, — Тэхен послушно встал, проходя мимо Енгука в коридор. Мужчины посмотрели ему вслед, а после Бан перевел взгляд на улыбающегося альфу. — Ты совершаешь ошибку, — сказал Енгук спокойно. — Тэхен не ошибка, — покачал головой Чонгук. — Он — мое спасение. Тэхен аккуратно приоткрыл дверь, держась за дверной косяк пальцами. На пороге стоял тот, кого он совсем не ожидал увидеть. Тот, кто своей улыбкой может озарить целый мир в беспроглядной тьме. На пороге стоял с пакетами на локтях Чон Хосок, улыбаясь так, что у Тэхена под ребрами от боли все ломается, крошится. — Тэхен-и, — тихо шепнул Хосок, разводя руки в стороны. Тэхен завопил от радости, кидаясь на омегу, как сумасшедший, едва не сшибая его с ног. Хосок рассмеялся чистым, неподдельным смехом. Даже наплевав на боль в не до конца сросшихся костях, он прижал Тэхена к себе, утыкаясь носом в его чистые волосы и глубоко вдыхая природный запах омеги. Но нет. Теперь к нему добавился еще один запах. Чонгуков. — Я не верю своим глазам, — прошептал судорожно Тэхен, обнимая омегу за плечи. — Это… это правда ты, Хосок-а? Не верю… — Я же говорил, что к тебе, — с теплой улыбкой сказал вышедший в коридор Чонгук. — Ты ему не рассказывал? — слегка ухмыльнулся Хосок, вместе с Тэхеном заходя в дом. Омега тут же засуетился, помогая Чону раздеться. — Думаю, это лучше сделать тебе, — пожал плечами Чонгук. — Хосок-а, что с твоими руками? — испуганно спросил Тэхен, бережно беря перевязанные бинтами ладони Хосока в свои. — Что-то стряслось? Тебе больно? — Это… — Хосок опустил взгляд на свои ладони. — Я просто упал, Тэхен-и. Не волнуйся, — Тэхен внимательно посмотрел в его глаза. Хосок выдавил улыбку. — Честно. — Я тебе не верю, но если ты не хочешь рассказывать, то хорошо, — вздохнул Тэхен. Чонгук склонил голову вбок, наблюдая за Хосоком. Ему не нужно быть гением, чтобы догадаться, кто это сделал. — Тэхен-а, малыш, сделай кофе нам всем, — Чонгук потрепал омегу по волосам. Тэхен улыбнулся и кивнул, уходя на кухню. Чонгук перевел взгляд на Хосока. — Это он сделал? — Какая разница, — равнодушно ответил Хосок, прошел в гостиную и положил пакеты на диван. — Я принес то, что ты просил. — Сначала он притащил в дом человека, затем шавку следователей, — Енгук вздернул бровь, с ног до головы рассматривая Хосока. Омега поджал губы, впершись в него взглядом. Странный он какой-то. Вовсе даже не красивый, слишком худой, вещи не по размеру носит, а взгляд, как бритва. Енгук таких не любит. Он даже на них не смотрит. Но тут… что-то не так было, только мужчина не может понять, что. Хосок такие оценивающие взгляды не любит. Руки зачесались от желания пару раз впечатать кулак в это самодовольное лицо, и пусть это равносильно суициду. Для Синигами Хосок — грязь на подошве ботинок. — Дверь знаешь где, — хмыкнул Чон и сел на диван. — Готово, — Тэхен вынес из кухни небольшой поднос, на котором расставил четыре кружки с кофе. Чонгук поднялся, чтобы ему помочь, но омега деликатно обошел его и поставил поднос на кофейный столик. — Хосок-а, — радостно улыбнулся Тэхен, чуть ли не с ногами залезая на куинкса. Хосок разместился на диване, а Тэхен едва ли не у него на коленях. — Я тоже скучал по тебе, малыш, — сказал Хосок, чмокнув младшего в висок. — Еще немного, и я начну ревновать, — ухмыльнулся Чонгук, сев на подлокотник кресла, на котором разместился Енгук, закинув ногу на ногу. — Не стоит, — улыбнулся Тэхен, прижимаясь к хену плотнее. — Как мило, — ухмыльнулся Енгук, взглядом, полным сарказма, посмотрев на Чона. — Нашел себе омегу, мало того, что человека, так еще и с лесбийскими наклонностями, — мужчина перевел взгляд на Хосока. — Можешь не переживать, что я омега, я твою рожу начищу не хуже альфы, — прорычал Хосок, заставляя мужчину ухмыльнуться шире. — Муда- — Хен, — оборвал его Тэхен, положив ладонь на прохладную щеку. Енгук толкнул язык за щеку, будто с вызовом смотря на омегу. Но Хосок усилием воли перевел взгляд на Тэхена. — Перестань. — Какие отношения связывают вас двоих? — спросил Чонгук, переводя тему. Он взял с подноса кружку кофе, неспешно отпивая и наблюдая за молниями, которые мечут друг в друга Енгук и Хосок. Наблюдать за этим даже забавно, но, зная Хосока, он может кинуться с кулаками на Синигами, и тогда точно получит билет в один конец. — Хосок — самый дорогой для меня человек, — с улыбкой сказал Тэхен. Лицо у Чонгука от этих слов вытянулось, он поджал губы, будто разозлился. Омега рассмеялся. — Не ревнуй! — Легко сказать, — пробурчал Чонгук и вновь отпил из кружки. А Хосок словно специально рукой по тэхеновой талии водит. Чонгук понимает, что они — омеги, и ничего страшного в этом нет, но чувство собственности внутри закипает с каждым касанием к Тэхену. — Хосок-хен и Юнги… — омега осекся, резко посмотрел на Хосока. Омега поджал губы и отвел взгляд в сторону. — Хен, как он? Он в порядке? Я не представляю, что с ним творилось, когда я пропал. — Ага, — хмыкнул старший. — Запыхался, бедный, ноги раздвигать. — Хен! — Что? — поджал губы Хосок. — Какая драма, — ухмыльнулся Енгук. — Знаешь что, — прорычал Хосок, сжимая пальцы в кулаки и игнорируя боль едва сросшихся костей. — Что? — вздернул бровь мужчина. — Ударить меня хочешь? Ну, давай, мышка. Попробуй. Проверим на прочность все твои кости. Чонгук с Тэхеном переглянулись. Тэхен почувствовал, что в воздухе трещат искры, витающие между этими двумя. Омега положил ладони на грудь Хосока, дернувшегося в сторону Енгука, удерживая на месте, а Чонгук сжал пальцами плечо мужчины. Он знает этот взгляд, эту интонацию, он знает Енгука. Кот захотел поиграть с мышкой. — Хосок, почему бы вам с Тэхеном не примерить то, что ты принес? — спокойно спросил Чонгук. — Да, — ответил Хосок, не отрывая от Синигами взгляда. Омега его не боится. Хосок больше никого не боится. — Пойдем, Тэхен-а. Тебе понравится. Тэхен забрал пакеты, беспокоясь о перебинтованных руках Хосока, и, взяв его под локоть, повел наверх. Оба альфы проводили их взглядом. Чонгук посмотрел на внезапно ставшего спокойным Енгука. Он взял в пальцы кружку с остывающим кофе и отпил немного, облизывая губы. — Но кофе твой человек делает отменный, — похвалил Енгук. — Поиграться с ним решил? — ухмыльнулся Чонгук. — Ты ведь играешься, — парировал мужчина, глянув на Чона, у которого улыбка сползла с лица. Тэхен положил пакеты на кровать, а Хосок плюхнулся рядом с Рюу, поглаживая его мягкую шерсть кончиками пальцев. Он огляделся. Здесь прежде ему не доводилось бывать. Иногда они с Чимином приходили к Чону по каким-то важным делам. У них с Чонгуком вообще странные отношения, непонятно на чем основанные. Хосок общался с ним и даже в чем-то помогал, потому что Чимин неразрывно с ним связан, хотя они и не виделись уже продолжительное время. Чимину вообще на все стало плевать. Он ищет себя в случайных связях и наркотиках. Но с Хосока хватит. Он больше не вернется к монстру, что вспарывает ему грудную клетку. Хосок больше обидеть себя не позволит. Хватит. — Из-за меня ты здесь сейчас, — неожиданно сказал Хосок. Тэхен замер, доставая из пакета его содержимое. — Что? — переспросил Тэхен. — О чем ты, хен? — А как, ты думаешь, Чонгук узнал, что ты будешь в церкви? — грустно усмехнулся старший, садясь на кровати по-турецки. — Ты сказал мне это тогда, в кафе. Помнишь? Я знал, где ты будешь, я обязан был знать. — Почему ты ему рассказал? — неожиданно спокойно задал вопрос Тэхен. — Ты знаешь… — задумчиво сказал Хосок, поднимая взгляд вверх. — Я никогда не думал, что у Чонгука есть какие-то чувства, что он вообще способен что-то чувствовать. Но он совершил ошибку, за которую до сих пор расплачивается. Он попытался убить то, что любит. А знаешь, почему я уверен, что он тебя любит? — Нет, — тихо ответил Тэхен, покачав головой. — Я думал, что ему не ведомо, что такое «слезы», но… Дьявол может плакать, Тэхен. И твой Дьявол может. Тебе он никогда этого не покажет, но я видел, как горько он может рыдать, срывая горло, — у Тэхена мурашки побежали от этих слов. — А знаешь, сколько ночей он провел рядом с тобой, пока ты был в больнице? Кажется, что буквально каждую. Он как цепной пес рядом сидел и никого не подпускал, сон твой охранял. — Господи… — выдохнул омега, зачесав волосы назад. — Боже, я… — И это не все, Тэхен, — покачал головой Хосок. — В тебе его кровь течет. Когда ты получил травмы после его нападения и тебя забрали в больницу, он практически сразу за тобой отправился. И знаешь, о чем он думал? Только о том, чтобы спасти тебя. Он любит тебя, Тэхен. Я… вижу это в его глазах. Он был диким зверем, а ты сделал его домашним, ручным, ласковым. Думаешь, он привык заботиться о ком-то? — ухмыльнулся Чон. — Нет, Тэхен. Они людей жрут, а за тебя он готов глотку Синигами перегрызть. У Тэхена словно землю из-под ног вырвали. Он сел на кровать, упираясь локтями в свои колени. Дыхание перехватило. Он и не думал, что все… так. Что Чонгук его любит действительно настолько. У него будто второе дыхание открылось. Внезапно захотелось выбежать из этой комнаты и спуститься вниз, к Чонгуку, броситься в его объятия и провести там вечность, если не больше. Хосок аккуратно положил ладонь на его спину, заставляя омегу вздрогнуть. — Кто такой Синигами? — тихо спросил Тэхен. — Тот мудак, что внизу сидит, — хмыкнул Хосок. Тэхен хмуро посмотрел на него. — Что? Он действительно мудак. — Он назвал меня лакомством, — прикусил губу Тэхен. — Не обращай внимания на то, что он говорит. Вообще не слушай, — закатил глаза старший. — В общем… Синигами — это гуль, покровительствующий Сеул. Ему здесь подчинены все, в том числе и Чонгук. — Такие гули есть везде? — Тэхен нахмурил брови. — Да. Он призван сохранять порядок и равновесие между гулями и людьми. Его слово — закон, только Чонгука это не касается, — ухмыльнулся Хосок. — Почему? А тебя? — Меня тоже, потому что я — куинкс, Тэхен-а. Я должен служить людям, но… — Хосок потер шею. — Но что-то пошло не так, — омега прикусил губу. А именно — его любовь к Чимину, вот, что пошло не так. — У Чонгука сложная история, Ен-и. Он сам должен тебе рассказать. — Хен, — грустно позвал Тэхен, аккуратно сжимая его ладони. — А что теперь будет с Юнги-хеном? — Забудь о нем, Тэхен-а, — сказал Хосок, беря тэхеново лицо в ладони. — Он не на нашей стороне, малыш. — Но почему? Я не понимаю… — Он отрекся от нас, — поджал губы Хосок. — Он играет за людей, а мы… Ты должен выбрать, на чьей ты стороне, малыш. Но сейчас мы должны, наконец, примерить твой костюм, — улыбнулся омега. — Зачем мне костюм? — удивился Тэхен. — Вечером вы пойдете кое-куда, — загадочно ответил Хосок. В пакете оказался костюм-двойка, кипельно-белая шелковая рубашка с завышенным горлом, черная бабочка и коробочка с несколькими серебряными кольцами. Перед хеном Тэхену стесняться нечего — он видел абсолютно все, все тело исследовал губами. Потому омега снял шорты и растянутую футболку, оставаясь только в боксерах. Он начал с рубашки, что приятно легла на кожу. Черные брюки оказались несколько большеваты в поясе, но заправленная рубашка спасала ситуацию. Особенно понравился Тэхену полосатый пиджак, обшитый массивным кружевом вокруг талии и на рукавах. Хосок с горем помог Тэхену завязать бабочку. Дополнив образ тонкими кольцами, Тэхен был полностью готов. — Только одного штриха не хватает, — довольно улыбнулся Хосок, вытаскивая со дна пакета что-то золотое и протягивая это Тэхену. В его руках была излитая под форму лица золотая маска, расписанная черной краской по вискам и украшенная дорогими камнями. Тэхен поднял взгляд на Хосока, но тот лишь улыбнулся в ответ.

***

Когда языки ночи коснулись Земли, тогда Енгук сказал: «Пора». Но пора чего — Тэхен пока не знал. Енгук не захотел воспользоваться своими правами Покровителя. Обычно таких гулей должно быть видно сразу. Но он выбрал обычный темно-синий костюм-двойку, небрежно заправил рубашку, а рукава выпустил наружу. Себе он выбрал маску, закрывающую только одну половину лица. Но его узнали бы, даже если бы он пришел в темном плаще с полностью закрытым лицом. Такого гуля, как он, не узнать в толпе невозможно. Чонгук же отказался от цельного костюма. Его выбор пал на едва видно протертые на коленях темные джинсы, накрахмаленную рубашку и рельефный пиджак черно-золотистого цвета с бархатными лацканами. Его маска была похожа на ту, которую надел Тэхен — она не полностью закрывала лицо, а лишь наполовину, оставляя нижнюю часть открытой. Тэхен отчего-то чувствовал волнение, сидя рядом с Чонгуком в салоне автомобиля. Он вытер влажные ладошки о длинное пальто. Начался снегопад, не позволяющий рассмотреть что-то на расстоянии десяти метров, но, как казалось омеге, они достаточно далеко от центра города. Чонгук сказал, что это место, куда они едут, на самом отшибе. Альфа крепко сжал его ладонь в своей и улыбнулся, но Тэхен за маской не увидел улыбки. — Ты видел, как бедно могут жить гули, — прошептал он Тэхену на ухо. — Теперь я хочу, чтобы ты увидел, как они могут жить богато. Я хочу показать тебе все. Все стороны нашей жизни. — Мне страшно, — прошептал в ответ Тэхен. — Я рядом с тобой, — Чонгук коснулся тэхеновых волос, мягко поглаживая. Примерно через двадцать минут они оказались на месте. Первым вышел Енгук. Он не старался выглядеть эффектно, потому что ему даже стараться для этого не нужно. Он только поставил ногу на заснеженную каменную кладку, и все, кто находился во дворе, низко поклонились. Синигами, твердо держа спину, начал подниматься по ступеням, громко ломая снежинки своими туфлями. Следом вышел Чонгук, подав ладонь Тэхену. За ними дверь закрыл вышедший водитель. Тэхен взял Чонгука под локоть, и они вместе начали подниматься по ступеням. Теперь Тэхен знал, где они находятся. То было старое здание театра. Отец не раз рассказывал ему о том, что его покойная мама любила театр, а ее любимой пьесой была «Собор Парижской Богоматери». Сам Тэхен никогда в театре не был. Но, возможно, сегодня он впервые увидит какую-нибудь пьесу? «Аппассионата» в живом исполнении грозно возвышалась под куполом, оседая неприятным осадком в сердце. Грозно и по-настоящему захватывающе, Тэхен мысленно даже поблагодарил Бетховена. Все до совершенно-омерзительного красиво: кремовые стены с блестящими узорами из чистого золота, двери из белого дерева с такими же золотыми ручками, немногочисленная мебель, в том числе огромное белоснежное фортепиано, люстры, коршунами нависающие над огромным залом, заливающие помещение золотым светом, и картины в позолоченных рамах. Золото везде. Золото — цвет богатства, цвет роскоши, цвет королевских кровей. Золото — цвет фальши, цвет лжи, цвет алчности. Золото — это цвет, которым пропитана каждая гнилая душа, кружащаяся в отточенном до совершенства вальсе. Золото — воплощение порока, скалящегося и манящего в свои объятия. Красивые люди двигаются в замедленном темпе, неторопливо вальсируя под мировую классику и фальшиво улыбаясь друг другу под все такими же золотистыми масками, надетыми на глаза, а у некоторых и вовсе на все лицо. Дорогие наряды и украшения ценой в несколько миллионов вон служат отвлечением от гнилых сущностей, спрятанных глубоко внутри, сидящих за закрытыми на тысячи замков дверей в груди. Одни танцуют в центре зала, другие ведут светские беседы у столиков, расположенных вокруг, одаривая друг друга фальшивым смехом и раздавая фальшивые комплименты, смешанные с едва прикрытой завистью. Каждый утонул в своей порочности и не желал выбираться наружу. Тэхен оглядывался вокруг себя в немом шоке, а Чонгук внимательно следил за его реакцией. Тэхен ошибся. То были не люди. То были гули. Сотни гулей в одном помещении. — Где мы, Чонгук? — дрожащим голосом спросил омега. — Это аукцион, Тэхен, — спокойно ответил Чонгук. — Здесь продают и покупают людей, которые после станут вкусным ужином. Тэхен резко посмотрел на него. Сердце пропустило несколько болезненных ударов. Он хотел было отшатнуться от Чона, но он крепко сжал его руку. Альфе почти больно стало от реакции Тэхена. Неужели он подумал, что Чонгук продаст его, как кусок свинины в мясной лавке? — Идем, — сказал Чонгук, направляясь в сторону огороженной ямы. Но Тэхен не сдвинулся с места. — Малыш, поверь мне, — нахмурился Чонгук. — Я ни за что не причиню тебе вреда. Я всего лишь хочу показать… Тэхен сдался, с опаской позволяя подвести себя к глубокой, как он думал, яме. Но то оказалась не яма, а нижний ярус здания, в котором находились люди, стоящие на коленях. По кругу расположились многочисленные ряды, на которых уже рассаживались гули, собирающиеся платить за представленное мясо. Тэхен сглотнул вязкую слюну. На их головах были надеты мешки, а руки крепко связаны за спиной. Обездвиженные и потерявшие координацию, они, вероятно, совсем ничего не понимали. Тэхен выдернул руку из ладони Чонгука. Чон тяжело на него посмотрел. — Вы — животные, — прошипел омега, собираясь уходить, но Чонгук крепко сжал его запястье и дернул на себя, заставляя вскрикнуть. Несколько гулей обернулись в их сторону, а после снова занялись распитием вина и светскими разговорами в ожидании начала аукциона. — Мы? — прошипел Чонгук. — А ты знаешь, Тэхен, что вот тот ублюдок, — Чон указал пальцами на плотного мужчину, — насиловал детей? А тот, — он указал на рядом сидящего, — зарезал всю свою семью, как свиней на скотобойне? Ты знал об этом, Тэхен? — альфа встряхнул омегу в своих руках. — Нет. Ты не хочешь понимать, что у чертовой медали две стороны. Мы для вас — монстры, да? — Чонгук, я не знал, — дрожащим голосом ответил Тэхен, касаясь ладонью его груди. — Я не думал… — Тогда почему же вы, несчастные жертвы, готовы друг другу глотки перегрызть? Почему сильные унижают слабых? Почему люди убивают друг друга? Насилуют детей? А, Тэхен?! — заорал Чонгук, но его голос приглушила музыка. Чонгук сам не понимает почему разозлился из-за этой ерунды. Ему физически больно осознавать, что Тэхен считает его таким подонком. — Вы выставляете монстрами нас, чтобы забыть одну простую истину. Монстры — это люди. — Перестань, — дрожащим голосом попросил Тэхен. — Больно слышать горькую правду, да, малыш? Я лишь хотел, чтобы ты понял, что мы не убиваем бездумно. В большинстве своем мы убиваем тех, кто заслуживает смерти, как эти ублюдки, — Чон кивнул за спину Тэхена. — А ты подумал, что я тебя наравне с этими животными продам, да? — нервно ухмыльнулся альфа. — Даже если я разобьюсь, доказывая тебе искренность своих намерений, ты не поверишь мне. Всегда будешь бояться меня. Потому что я — зверь, да, Тэхен-и? — Нет! — выкрикнул Тэхен, хватая альфу за лацканы пиджака и впиваясь в его губы страстным, почти болезненным поцелуем. Чонгук утянул его в глубокий поцелуй, как в омут. Он целует Тэхена жадно, пылко, страстно, чтобы всю свою боль показать, чтобы омега ощутил ее, на языке распробовал горечью. Между их телами нет воздуху места. Тэхен вплел пальцы в его волосы, сжимая в кулаке крепко. Он Чонгука с не меньшей страстью целует, языки их в жарком танце сплетаются. Им не нужен воздух. Они нужны друг другу, как воздух. Неожиданный дикий крик десятка голосов вознесся к куполу. Музыка перестала играть. Крики смешались с хрустом битого стекла. Тэхен в испуге отпрянул от Чонгука. Раздался оглушительный выстрел. По чонгуковой белоснежной рубашке начало расползаться багровое пятно.
Отношение автора к критике
Не приветствую критику, не стоит писать о недостатках моей работы.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.