В паутине с Иопом.

— В целом, мы хорошая команда, что думаешь, Евангелина? — … — Может, не сейчас? — … — Но всё же было хорошо несколько минут назад!       Пока Тристепан продолжает оптимистично болтаться, и Ева, и Рубилакс продолжают игнорировать его в меру своих возможностей (что очень быстро начинает раздражать), а остальные сражаются с очередным монстром.       При нормальных обстоятельствах Ева не стала бы в такой грубой форме отвечать кому-то, забыв, что говорить так с Иопом бессмысленно. Но это ненормальные обстоятельства, потому что при нормальных обстоятельствах Евангелина никогда не стала бы равнодушно и непринужденно висеть в гигантской паутине, наблюдая за принцессой, которую она должна защищать, выполняя всю работу за неё. Все это время чертов Иоп демонстрирует свои невероятно скудные разговорные навыки до тех пор, пока она не задаёт ему вопрос, о том, есть ли у него какой-то причудливый фетиш, потому что она, несомненно, очень хочет засунуть ноги ему в рот.       Лопата Руэля свистит в воздухе, разорвав чудовищную лапу и выпустив поток зелёной слизи; Амалия визжит, и говорит, что если эта штука попадёт ей на юбку, то она бросит Руэля в темницу, а голова Евангелины начинает болеть. Глаза Иопа расширяются: — Они веселятся! —он скулит и начинает кусать паутину. Это не даёт никаких результатов.       Ева отчаянно желает выбраться из этой сумасшедшей ловушки, или хотя бы стукнуть себя рукой по лбу.       Рубилакс закатывает глаз. — Какой из тебя рыцарь, ты висишь тут, как нелетающий тофу.       Тристепан злобно шипит, пытаясь выбраться на свободу и добраться до Рубилакса, который насмехается над ним, (что довольно сложно, когда в твоём распоряжении всего один глаз, но Шушу с этим хорошо справляется), находясь вне досягаемости. Ещё несколько бессмысленных попыток, и Иоп вознаграждается тем, что теперь висит вверх ногами. Кровь, которая впоследствии приливает к его мозгу, никак не улучшает качество разговора.       Под ним Руэля отбрасывают в сторону, а его лопата улетает и случайно чуть не обезглавливает громко жалующуюся Амалию. Евангелина дёргается: инстинкты телохранителя дают о себе знать. — Ну вот! Мы тоже хотим с вами повеселиться! — восклицает Тристепан, а Кра задаётся вопросом: каким образом его мозг и рот работают отдельно друг от друга? — О, конечно, пока мы тут висим, там внизу жутко весело, уверяю тебя, — злобно произносит Ева, наблюдая за телепортацией Юго рядом с гигантским пауком и его ударом по лапе монстра, который нанёс ему столько же урона сколько бы нанёс мягко падающий лист.       Тристепан морщится. Либо у него заболела голова, либо он пытается что-то придумать. — Ха! Ева, ты смешно пошутила! Хм, это был каламбур! Кстати, и ты тоже, Руби! — Он самодовольно усмехается, поражаясь своими дедуктивными навыками.       Рубилакс и Ева отчаянно стонут.