Исцеление

Гилморн очнулся со стучащей болью в виске. Ему категорически не хотелось открывать глаза и тем более подниматься – ощущения были не из приятных. Грудь и всю левую руку, от плеча до запястья, стягивали повязки, под ними противно жгло. Глаза тоже были завязаны, это не нравилось эльфу больше всего. В горле горело, хотелось пить. В теле – отвратительная слабость, как после обморока. Обморока не было, конечно. Гилморн помнил встречу с разъездом из Ривенделла. По Арде еще шастали осколки армий Саурона, не принимавшие поражения, и собратьям устроил засаду один из них. Гилморн не мог остаться в стороне. Его достали со спины. Судя по боли в голове, палицей или шестопером. Как получил остальные раны, он не помнил. И неизвестно еще, насколько ему повезло. Конечно, его кто-то лечит, но враг это или друг? Послышалась неясная речь, и молодой эльф навострил уши. Кто-то вполголоса, но весьма горячо спорил за стеной или закрытой дверью. Жаль, слов почти не разобрать. А вот звонкий и очень знакомый выговор – вполне. Говорили на синдарине. Свои! - …нужно, я уверен! – резко прозвучал мужской голос, послышался звук открываемой двери. Вошли двое. Гилморн не пошевелился, весь обратился в слух. - Он очень молод, Хир! – устало возразил голос, очень похожий на первый. – Справится… видишь? - Вижу… – проворчал Хир, признавая неправоту. На лоб Гилморна легла жесткая, но осторожная и восхитительно прохладная ладонь. По одному лишь прикосновению Гилморн определил целителя. - Ты слышишь нас, Гилморн из Лихолесья? – спросил второй голос. - Слышу, – хрипло отозвался Гилморн. Поморщился, попробовал сесть. Ему помогли, и даже раненая рука не отозвалась новой болью, только пульсировало в груди. Он услышал плеск воды и чуть отстранился от невидимого незнакомца. Не хватало еще, чтобы его поили! – Я сам. В ответ усмехнулись, но спорить не стали. Стакан с водой подали в правую руку, и уже через минуту жить стало легче. Даже слабость почти ушла. - Как себя чувствуешь? Гилморн улыбнулся. - Как раненый. Что со мной? Как те двое, из разъезда? Где я, в Имладрисе? И кто вы? - Остановись! – рассмеялся собеседник. – Можно поочередно? - Ты в Имладрисе, в лазарете, – заговорил Хир. Он находился дальше, чем целитель с жесткими руками, да и Гилморн хорошо различал даже очень схожие оттенки звуков. – Тебя и Ланхельма доставил сюда Арвинд, вы оба тяжело ранены. Мы благодарны тебе, Гилморн, а Ланхельм – обязан жизнью. Я Элрохир, рядом с тобой Элладан. Кто мы, ты, наверное, знаешь, но это выражение с лица можешь сразу убрать. Забудь об этикете. Гилморн залился краской, улыбнулся, тронул повязку на глазах. - А это зачем? - После удара по голове яркий свет может быть опасен для глаз, – пояснил Элладан, осторожно и непреклонно отводя его руку от лица. – Уже закат, скоро можно будет снять. Грудь, плечо и рука – там несколько ран, но это заживет легко. Гилморн… ты два дня не приходил в себя, и это не из-за удара. Так бывает, когда пытаешься уйти от реальности, уйти от жизни. Или когда помнишь похожие обстоятельства. Желание умереть никогда не проходит бесследно. Гилморн не мог видеть собственной бледности, но братья увидели ее прекрасно. Быстро, тревожно переглянулись. - Откуда знаете меня? – спросил Гилморн. – Когда я жил здесь, вы путешествовали. - Не ты один был дружен с Глорфинделом, – мягко произнес Элрохир. – И отец рассказывал нам о тебе. - Что? – едва шевельнул губами Гилморн. - Ничего такого, о чем нельзя догадаться, – Элладан почти неслышно прошелся по комнате. – Никаких деталей или личных тайн. Отец прямо говорил, что был несправедлив к тебе. И он в этом раскаялся. Глорфиндел просил исцеления, и отец сделал то, что было в его силах. Одним словом, мы знаем, кто ты и что происходило, Гилморн. В общих чертах. Молодой эльф отчужденно кивнул, зябко повел плечами. - Что дальше? - Поговорим, – это отозвался уже Элрохир. – Только не сегодня. Подумай, если есть над чем. - А теперь можешь снять повязку, и пора бы ужинать. Гилморн улыбнулся, медленно стащил с лица плотную темную ткань. Сумерки, лето… Имладрис. Близнецы. Болезнь всегда – странная пора. Гилморн ее не любил. Слишком много времени на мысли, которых хотелось избегать. И потому, едва добрый лекарь Элладан позволил ему подниматься с постели больше, чем на час, Гилморн отправился в библиотеку. Ничто так не занимает голову, как чтение, а хранитель здешних книг помнил его и относился вполне добродушно. Но Гилморну не хотелось сидеть в тихом и гулком зале, и он ушел в беседку у реки. Там его, глубоко ушедшего в чтение, не видящего ничего вокруг, и отыскал один из близнецов. - Гилморн, – позвал он. Гилморн вздрогнул, поднял взгляд. – Можно побеспокоить тебя? - Элрохир? Сын Элронда вошел, устроился напротив. - Элрохир, – подтвердил он. – Ты наблюдателен. Гилморн покачал головой. - Это было предположение. Вас действительно сложно различать. Элрохир улыбнулся. - Дан гораздо серьезнее меня и вместе с тем мягче. А я на многое смотрю просто. - Дан? – Гилморну редко доводилось встречать сородичей, легко использующих краткие имена. Да еще с чужими… - Или Лад, но мне нравится Дан, – Элрохир если и заметил удивление, то ничем этого не показал. – Как ты? Молодой эльф закрыл книгу. Он не хотел этого разговора, но бесконечно избегать его нельзя. Быть может, и вправду пора отпустить все?.. - Ты присутствовал вечером при перевязке, – без особенной надежды попытался отдалиться Гилморн. Элрохир сощурился, глаза из чистых темно-синих сделались цвета холодной стали. - А я не о телесных ранах спрашивал. Не ощетинивайся на меня, Гилморн. Ты сам знаешь, что нарывы нужно вскрывать, а не лелеять годами. - Знаю, – Гилморн вздохнул, сдаваясь. Опустил ресницы.– Я стараюсь не думать. Я не хочу забывать, но и этой памяти я тоже не хочу, не хочу снов. Я ненавижу того, кто сделал это со мной, я боюсь встретить его вновь, но вместе с тем хотел бы этой встречи, меня все еще влечет к нему. Я ненавижу то, чем стал сам, но, будь даже у меня возможность, я не изменил бы в своем прошлом ни дня. Я встречаю тех, с кем могу… провести ночь, но всегда сохраняю себя в тайне. Мне смешно от слухов обо мне, что доходят иной раз, но мне не все равно, и они задевают меня. Я даже не знаю, как называть все, что было со мной и происходит теперь. И сейчас я отправился на поиски одного человека, с которым также встретился в Мордоре. Я не знаю, чего жду от этой встречи, но она должна состояться. Гилморн смолк, медленно вздохнул. - Ты все еще хочешь меня видеть и слушать, Элрохир? Он поднял на собеседника взгляд – Элрохир задумчиво всматривался в его лицо. Потом улыбнулся, как улыбался многие разы до этого. - Да. Ты не совершил ничего, что могло бы оттолкнуть меня или Дана. Ты позволишь мне?.. – чтобы не объяснять долго, сын Элронда сложил пальцы левой руки в жест “хвост стрижа”. Гилморн побледнел. Одно дело – рассказать самому то, что сочтешь нужным, как это было с Глиндитиль. И совсем другое – впустить кого-то, пусть и целителя, в свою душу и память. Там ничего нельзя будет скрыть… - Зачем? – спросил он. Элрохир вынул из складок одежды небольшую книгу в простом сером переплете. Он не положил ее на стол, а держал в руках. - Чтобы избавить тебя от того, что ты сам пытаешься похоронить, – тихо сказал он. – Чтобы ты не казнил себя всю жизнь за то, на что не можешь повлиять. Чтобы ты понял, что происходит с тобой и почему. - Я понимаю, что со мной! - Нет, не понимаешь. Иначе не разрывался бы надвое. – Элрохир положил книгу перед Гилморном. – Раз уж ты все равно читаешь, прочти это. Главы с девятой по тринадцатую. Я не прошу ответа сразу, Гилморн. Но прими верное решение. Посмотрев напоследок Гилморну в глаза долгим странным взглядом, Элрохир ушел. Молодой эльф в очередной раз вздохнул, придвинул к себе оставленную книгу. “О любви” – скромно сообщало название. Гилморн не встречал прежде этой книги. С неясным тревожным предчувствием он отыскал девятую главу и углубился в чтение. Два дня братья не слышали от него ни слова. Он перестал читать, мало на что реагировал, даже не морщился от боли при перевязках, чаще всего просто сидел, глядя в одну точку, или бродил у водопадов, тем же меланхоличным взглядом провожая текущую воду. На бледном осунувшемся лице застыло потерянное выражение. Элрохир хотел помочь юноше побороть это состояние, но Элладан люто запретил. И снова оказался прав. На третье после того разговора утро близнецы застали Гилморна очнувшимся. Он все еще был бледен, выглядел напуганным и больным. Лицо – заплаканное, длинные ресницы склеились влажными стрелочками. Но, видимо, он уже успокоился. Увидев братьев, провел рукой по взъерошенным волосам, пытаясь хоть немного привести их в порядок. Поморщился, представив, вероятно, как сейчас выглядит. Элладан улыбнулся. - С добрым утром, – поприветствовал он Гилморна. Тот кивнул, отвел за ухо короткий локон. - Почему никто не говорил мне об этом? – прошептал юноша. – Почему никто не знает? Близнецы переглянулись, Элладан кивнул брату и отошел к высокому окну. Элрохир, напротив, опустился в кресло рядом с постелью Гилморна. - Знают, – сумрачно ответил он. – Так же, как знают о цвете снега. Просто не говорят и не упоминают, ведь всем известно, что снег белый. Но подобные тебе появляются очень редко, и об этом забывается. Есть и те, кто не ищет подобных знаний. Ты ведь тоже не искал? - Я не знал, – Гилморн был мрачен. – Думал, что один. Что это из-за… из-за того человека. И что это вообще бывает лишь с людьми. - Трудно поверить, что ты не проклят, правда? – улыбка Элрохира в этот раз была одновременно ласковой и насмешливой. Гилморн молча кивнул. – Теперь ты понимаешь. Согласен ли ты? Снова Элрохир сложил руку в “хвост стрижа”. Гилморн ответил не сразу. Еще три дня назад он отверг бы помощь. Но сейчас, когда он узнал, что он не чудовище и не злая насмешка судьбы… Сейчас, когда понял, почему из всех пленников насильник выбрал его… Элрохир был прав – нарывы нужно вскрывать. Нужно избавиться навсегда от той боли, что все еще держит его душу в мордорском плену. Скрывать это от самого себя он больше не сможет. Нужно это исцелить. И Гилморн, встретив взгляд спокойных, чуть настороженных синих глаз, медленно кивнул. Элладан забрался на подоконник и устроился там поудобнее. Он не смотрел ни на брата, ни на Гилморна. Элрохир глубоко вздохнул, его глаза опять изменили цвет на светло-серый. - Ты встречался с этой практикой прежде? – отрывисто спросил он. Юноша качнул головой. - Не сам. Я знаю, что произойдет. Просто переживу это еще один раз. - Нет. Каждый раз из прошлого – снова, Гилморн. - Я знаю. И не бойся за мои раны. Я готов сейчас пройти через что угодно, лишь бы никогда больше… Юноша не договорил. Элрохир сощурился, встряхнул ладонью, словно избавлялся от капель воды. - Ложись, – сказал он. – И закрывай глаза. Гилморн послушался. Виска и самого центра лба коснулись пальцы. Рука Элрохира была такой же жесткой, как у брата, но не успокаивающе прохладной, а почти обжигающей. - Вспоминай… Тихий голос Элрохира, прикосновение пальцев и тонкий, почти неуловимый хвойный запах было последним, что ощутил Гилморн, прежде чем провалиться в кошмар, преследовавший его последние годы и успевший переродиться в разуме, чтобы молодой эльф не сошел с ума. - Просыпайся, лежебока! – лица коснулся ветер с запахом грозы. Гилморн, уютно свернувшийся под одеялом, неохотно приоткрыл глаза. Элладан стоял у окна и с задумчивой улыбкой всматривался в летний дождь. Гилморн на мгновение удивился, тут же вспомнил все, что произошло, и резко сел. Потянулся неосознанно к плечу, но повязки уже не было, а на месте раны лишь слегка чувствовался рубец. - Долго? – спросил юноша. Элладан кивнул. - Долго. - Не меньше двух недель, если судить по этому, – юноша снова провел рукой по плечу. Замер. – Как Элрохир? – спросил он. Элладан улыбнулся очень солнечно и тепло. - Он занят сейчас, но с ним все хорошо, – он чуть прикрыл окно и, следуя привычке, забрался на подоконник. – Все нетрудно, если уметь… А ты шестнадцать дней почти не приходил в себя. Мы встречались с подобным, и это был нужный отдых. Хотя обычно он не так продолжителен. Как ты, Гилморн? Несколько мгновений молодой эльф молчал, вслушиваясь и вглядываясь в себя. Потом улыбнулся. - Как в детстве! – честно ответил он.