Путь наверх

Шаги от скрипучих половиц было слышно далеко. Незваный гость вошёл в ночлежку без спроса и, не удостоив никого ответом, направился к крошечной комнатушке в самом конце коридора. Как только он открыл дверь и зажёг фонарь, его взору предстала ужасающая картина. Единственным источником света был огарок свечки. Эта комната была всего в несколько шагов длиной. Всё было разбросано и в беспорядке, в особенности разное детское тряпьё. Роль детской кровати здесь играл старый деревянный ящик, и это было больше похоже на гроб. Как и сама комната. Весь пол — голые доски, усеянные окурками, железными пробками, кусками штукатурки и прочим мусором, наводящим тоску и раздражение. В самой же комнате был только один стул, стоящий перед облупленным, ветхим столом, ножки которого старательно подтачивали тараканы, а может и крысы. Окно было давно разбито и стекло заменила длинная картонка, не пропускавшая воздуха. Оттого в комнате царила невыносимая духота вперемежку с отвратительным перегаром, разившим от крепко спящей на куче тряпья нищенке. «Брр! Жить в этой могиле…» Додумать свою мысль незваный гость не успел и принялся расталкивать спящую. — Валька! Валька, подъём! — повторял он, тормоша её. Валя почувствовала тряску и подступившую к горлу тошноту. Эти требовательные нотки не сразу донеслись до её затуманенного алкогольными парами мозга. Её разбудили слишком рано, и теперь Валя ощущала ужасную головную боль от похмелья. — Просыпайся, Валька! — повторил гость и плеснул ей в лицо воды. Услышав, что кто-то называет её настоящим именем, Валя мигом протрезвела. В дрожащем огоньке фитиля она увидела знакомое лицо. В комнате сидел рослый сухощавый мужчина с длинным шрамом на лице. Одет он был в клетчатую рубашку с коротким рукавом, светло-серые брюки и довольно старые туфли. Черты лица его грубы, неподвижны, тяжёлый взгляд отражает весь его нелёгкий жизненный путь. Загар точно напоминает, что он до этого больше года жил в Турции среди своих братьев по оружию. — Серёжа… — тихо пролепетала Валя, узнав своего брата. Да, это он. Ошибки быть не может. Лет пять назад Валя бы бросилась к нему в объятия, но сейчас её чувства притупились, даже улыбка вышла какой-то натянутой, вымученной. Кроме того, гудевшая с похмелья голова мешала ей нормально соображать. — Серёжа, но тебя же… — Убили? — Сергей точно прочитал мысли Вали. — Ха, руки коротки! Помнят ещё Козыря, поди! Валя мигом взбодрилась, несмотря на сильную головную боль. Казалось, впервые заблестел лучик света в этом непроглядном мраке. Сергей же подробно рассказывал о том, где он бывал. Не забыл упомянуть и про шрам, полученный где-то под Воронежем. Когда фронт белых рухнул, он подался за границу. Некоторое время он жил в Турции вместе со своими оставшимися в живых товарищами. Всякие люди были в армии: были откровенные бандиты, а были едва оперившиеся юнкера, увлечённые военной романтикой. Одним из таких был Андрей Никитин, сослуживец Сергея. В восемнадцатом он был бодр и весел и свято верил, что делает благое дело. Однако прошло всего полтора года и Андрей раскис. Всё чаще он молчал, и кажется, жалел о своём выборе. Не раз Сергей напоминал ему: — У тебя, брат, выбор невелик: или тебя красные вздёрнут вон там, на колокольне, или в бою сгинешь. Юноша холодел от непритворного ужаса и старался держаться до конца. Но с каждым разом сохранять стойкость духа и ясность ума было всё сложнее. Андрей и до того был склонен колебаться, но когда он узнал об отъезде генерала Слащёва в Советскую Россию, раз двадцать он заявлял, что хочет вернуться домой и столько же раз высказывал опасения, что это ловушка, что Слащёв продался и дома их ждёт виселица, либо расстрел. — Эх, Андрюха, не знал бы тебя в деле, назвал бы маменькиным сынком, — снисходительно говорил Сергей. Он и сам колебался. Если он даст тягу за границу, получается, он тем самым бросит сестру на произвол судьбы. Она единственный родной человек, оставшийся у него. Если она жива, то хотя бы повидается с ней, если нет — хотя бы могилку проведает. «Будь, что будет», — решил Сергей и, собрав своих сослуживцев, изложил своё решение. Их осталось пятеро. Козырь обладал непререкаемым авторитетом, поэтому все до одного поддержали своего бывшего командира. — Вот так, Валька, — рассказывал Сергей. — Плыли до Новороссийска, а Никитин всю дорогу ныл, что нас убьют. Любой другой на моём месте за борт бы его вытолкал. В общем, собирайся, Валька, домой поедем. Сергей благоразумно умолчал, что на месте их бывшей усадьбы застал лишь густой бурьян в человеческий рост, от самого же дома, даже от сараев, ничего не оставалось. В любом случае, Валька и так знает, или, во всяком случае, догадывается, что в родном селе их никто не ждёт, но это намного лучше, чем гнить заживо в этой могиле. — У тебя есть ножницы? — спросила она, с трудом встав со своей лежанки. — Давай-ка я сам тебя обстригу, — опередил мысли сестры Сергей. — Едем сегодня же домой. И это не обсуждается. Только умойся хотя бы, на тебя смотреть страшно. Валя смутно сознавала, что с ней происходит: действительность мешалась у неё с горячечным бредом, так что она не в состоянии была отделить одно от другого. Не могла она знать знала, наяву или во сне брат усаживает её на стул и с мастерством заправского парикмахера обстригает волосы. Жизнь за пределами серых облупленных стен, грязной ночлежки, всё это казалось ей чем-то запредельным, недосягаемым. Её тянуло в родной хутор. Да, это риск. Наверняка земляки знают всю двоякую славу Сергея: солдат и вместе с тем — бандит. Все помнят, как Козырь «собирал пожертвования» с зажиточных хуторян, как грабил церкви и продавал «налево» иконы. Земляки его боятся, а подчас и ненавидят. Но как ни странно, Валя была готова к такому испытанию. Бок о бок с братом у них точно всё получится.