***
Я не знаю, читаешь письма ли, но я буду тебе писать. У меня есть подруга — Амели, (ну, попробуй поревновать). В общем-целом — Париж так муторен, что сбиваюсь, mon propre*, с ног (а ещё здесь проблема с утрами — безпрерывный вонючий смог). Снятся сны: твои губи бледные, моя милая mon ami, всё хохочутся, всё гиенами, «Не люблю, не люблю. Уйди». Просыпаюсь, кусаю ногти я, «Не могла ты вот так сказать». Без тебя дни совсем не лёгкие, по ночам же волнений чадь* вырывается и клокочется «мол, забыла тебя, stupide*, а ты маешься одиночницей, очень жалкий имеешь вид».***
Боже, Господи, что я делаю? Убегаю при ясном дне. Эта улица бледно-серая так и давит меня во мне. Переулки, вокзалы, крейсеры… Умираю — к тебе хочу. Ты прийди, хоть сама, хоть песнею своей оперной. По плечу всё нам будет, раз снова мы. Хочешь, сделаю первый ход? Я люблю тебя, Аня, только ведь… Приходи, приходи, прихо…