***
По неписанному правилу, если кто-то из них возвращался поздно, другой оставлял ночник — маленькую жёлтую лампочку, — чтобы избежать ненужного шума поисков одежды и собственной кровати в темноте. Поэтому Хантер справедливо рассудил, что, несмотря на поздний час, в комнате никого нет, и включил свет. Он должен был подумать, что Себастиан уснул задолго до заката и забыл включить ночник. Может быть, Хантер так и подумал сначала. Но потом он, конечно же, оценил одежду, позу, качество дыхания. Себастиан не сомневался, что Хантер знает, как различается его дыхание во сне и во время бодрствования. Несмотря на то, что все говорили ему, что он спит бесшумно, словно мёртвый. Однажды, даже напугал парнишку, с которым они до этого большую часть ночи «упражнялись» на кровати. Хантер, конечно, знал. Другим делом было, как он распорядится этим знанием? С тех пор, как его шаги затихли где-то на середине комнаты, когда он отошёл от выключателя, Хантер не издал ни звука. Себастиан затаил дыхание. Ему до абсурдного сильно захотелось внимания, ласки, прижаться не к чёртовой подушке, а к тёплому боку, почувствовать на щеке эту большую ладонь, шершавую от гимнастических снарядов, а может, совсем наоборот — гладкую. Себастиану хотелось… Послышались шаги Хантера — удаляющиеся шаги, а потом глухой звук пачки книг, разом положенных на стол. Конечно, Хантеру Клерингтону знакомо сострадание. А пингвины — летают. Высоко и изящно, с горки вниз, а потом шлёпаются жопой на снег. Представив так Хантера, Себастиан злорадно улыбнулся, а потом ему стало ещё тоскливее. Он надеялся, что Хантер уже все сделал и скорее ляжет спать, чтобы Себастиан мог спокойно вернуться к своим тухлым мыслям. Он услышал звук снимаемого пиджака. Хантер, конечно, принял душ после своей поздней тренировки (Себастиана легко кольнула зависть), а потом снова облачился в форму, чтобы делать домашнее задание в гостиной. Педант. И это было мнение Себастиана! Хантер скинул ботинки (Себастиан знал, что через минуту они будут убраны в шкаф), и прошёл в носках — теперь, почти бесшумно, совсем в другой край комнаты. Это было настолько неожиданно, несмотря на его желания, что Себастиан вздрогнул, когда узкая кровать прогнулась под Хантером. К его голой щиколотке прикоснулась ткань чужих форменных брюк. Она была тёплой.***
— Себ? — окликнул его Хантер. Себастиан молчал. — Если ты мне не ответишь, — продолжал тот, — я решу, что ты действительно не хочешь со мной разговаривать. Целую минуту в комнате было очень тихо — Хантер тоже обладал лёгким дыханием. Следуя собственному предупреждению, он встал. Спохватившись, Себастиан перевернулся на спину, ища его взглядом. — Я не хочу разговаривать, — сказал он. — Я понял, — в уголке губ Хантера пряталась неуловимая улыбка, всегда сбивавшая Себастиана с толку. Шутит он или нет? Ещё минуту они рассматривали друг друга. Себастиан — встрёпанный и наверняка со следами от наволочки на красных щеках, Хантер — словно только собрался на занятия, а не пришёл спать. Он даже галстук не расслабил. Долбанный Терминатор. Себастиану стало тошно. Между ними висел невысказанный вопрос. И Хантера никто не просил. «Сам виноват», — решил Себастиан и душераздирающе вздохнул. Это могло быть игрой теней — Хантер обманывал уголками губ, уголками глаз, — но это то-ли-есть-то-ли-нет веселье пропало с его лица. «Тебе не должно быть ничего от меня нужно, Хантер», — подумал Себастиан. — Тяжёлый день? — Хантер сел обратно, развернувшись к нему. — Тяжёлая жизнь. К его удивлению, Хантер не засмеялся, хотя повод был отличный. Ноющий Смайт — как такое можно упустить! Хантер молчал. Потом кивнул. Протянул руку. — Издеваешься? — спросил Себастиан. Только когда он услышал, как дрожит его собственный голос, он понял, насколько близко подошли слезы. Они стояли в самой глотке, будто ими тошнило, вместо того, чтобы течь из глаз. И Себастиана тошнило. От себя. От своей слабости, уязвимости. — Конечно, — ответил Хантер, не опуская руку. — Почему? — Ты же сказал, что не хочешь разговаривать. Но у тебя все на лице написано, — Хантер сделал паузу, словно действительно читал что-то у него в глазах. — У тебя очень выразительное лицо, знаешь ли. И ты не так хорошо умеешь управлять им, как тебе кажется. — Хантер… — пытался сопротивляться Себастиан, но его рука уже вцепилась в протянутую ладонь, широкую, с бугорками мозолей, надёжную. Секундой позже он был поднят, и его обволокло долгожданное тепло. — Заткнись и обними меня, — сказал Хантер, прерывая сбивчивые причитания Себастиана, что ему, должно быть, неудобно присутствовать при истерике здорового взрослого лба. — Комфорт — это не главное в моей жизни. Себастиан обнял его в ответ — он и сопротивлялся-то для проформы, однако, замолчав, уткнувшись Хантеру в воротник, откуда благословенно пахло чистой кожей, он по-настоящему испугался. Себастиан ничего не выиграл, ничего не приобрёл на зажуленные фишки — за своё тепло Хантер взял его искренность. Он, Железный Смайт (и кого он только что Терминатором назвал?), всем своим дрожащим телом признавал, что и ему бывает так одиноко и плохо, что он согласен на объятия человека, с которым был на ножах с начала знакомства, несмотря на соседство и прочие совместные занятия. Его щеки горели теперь от стыда, нахлынувшего жгучей волной. Однако, отпустить Хантера он уже не мог, а тем более — оттолкнуть. Хантер и не думал прерывать объятия. Наоборот, он гладил Себастиана широкими полукружьями по плечам, забирался под волосы, больше ероша, чем лаская. Тот невольно задумался, есть ли у него собака. Или у его девушки были короткие волосы? Но Себастиан всегда рисовал себе длинноволосую нежную принцессу, когда думал об объятиях Хантера. А теперь в его объятиях был он сам. Длинноволосая нежная принцесса, не иначе. Сдержать смешок не удалось. Оставалось надеяться, что Хантер примет его за рыдание. — Какого хрена ты фырчишь мне в шею? Не принял. Но и руки с него не снял, только остановил их, обнимая за плечи. — Тебе лучше, или ты все подстроил? Хантер улыбался — Себастиан слышал улыбку в его голосе. — Как будто мне в голову могло прийти, что если при тебе поплакать, то ты сразу растаешь. — Тает снег обычно, — голос Хантера был тих и Себастиан прислушался, оставляя мысли о жалости к себе и переключаясь на человека рядом. — А я живой. Себастиан кивнул и отстранился, потирая руками лицо и, кстати, закрываясь от серьёзного и несколько укоризненного взгляда Хантера. — Мне лучше, — сказал он. — Извини, что тебе пришлось… Иногда тут просто некуда деться. — Я понимаю. Его пальцы были мокрыми. Не доверяя своим ощущениям, Себастиан поднёс ладони к глазам. — Тебе объяснить, что это такое? — спросил Хантер. В его глаза вернулась извечная смешинка. — Нет, спасибо, я читал об этом. Хантер улыбнулся, и в комнате словно солнце взошло. — Смайт огрызается, следовательно, с ним все в порядке. — Да, я в порядке, — серьёзно ответил Себастиан, — спасибо, Хантер. Спасибо за поддержку. — Ха, подставил жёрдочку Эвересту. Не стоит благодарности, — Хантер спохватился, — об этом ты тоже читал? Себастиан долго сочинял ответ, жуя губу и сверля Хантера взглядом, и уже готов был его дать, как тот пошёл на попятную. — Извини, — сказал Хантер, — я не хотел. Но если ты теперь перестанешь кусаться и будешь воспринимать шутки близко к сердцу, я всё возьму назад. Он имел ввиду своё сочувствие, но боялся напрасно. — Кто ж тебе его вернёт? — спросил Себастиан, — я, что ли? Хантер снова осветил его своей улыбкой. — Вот это Смайт! Всем смайтам Смайт! — Хантер потрепал его по волосам. На памяти Себастиана, в последний раз так с ним обращался отец, и то, когда ему было лет пять. — Я что, тебе нравлюсь? — он надеялся, что его вытаращенные глаза смотрятся не так комично, как в мульфильмах. Речь, конечно, шла не о романтических чувствах, но Себастиан осознал, что всегда хотел симпатии Хантера. Любого качества. Ответ ему был дан все той же солнечной улыбкой. — Я думал, ты меня ненавидишь, — Себастиан сложил руки на коленях и растерянно уставился на них. — Плохо стараешься. — Но шанс у меня есть? — он не был бы Смайтом, если бы упустил момент, и теперь смотрел на Хантера, жадно ловя малейшее движение на его лице. — Безусловно. Я думаю, шанс возненавидеть друг друга есть даже у супругов на золотой свадьбе. — А что насчёт обратного явления? — он затаил дыхание, думая, что, вот, всё, он зарвался. — Ненавидеть проще, чем любить, Себастиан. Он сник. — Значит, у меня нет шансов? — Что? Влюбить меня в себя? — Хантер усмехнулся. — А ты уверен, что хочешь знать ответ? — Конечно! Да, он хотел. Он очень хотел. — Твоей самоуверенности хватило бы на целую галльскую деревню, закончись у них зелье неуязвимости. — А что в этом такого? — Себастиан отчаянно старался не показать, как он польщён. — Ты подумай сначала, сможешь ли ты выдержать влюблённого Клерингтона. — А что такое с влюблённым Клерингтоном? Ты превращаешься в огра? — Скорее, наоборот. — В принцессу?! Черт его побери, если Себастиан хоть что-то понимал. — Вроде того. Моя последняя девушка сбежала от меня, потому что я достал её ухаживаниями. Она говорила о другой причине, но я-то знаю. — А почему ты не сбавил темп? — Да на кой-черт она мне тогда сдалась! — Если не может выдержать влюблённого Хантера? — Именно. Я много предлагаю, но требую в ответ едва ли не больше. — Теперь ты меня заинтриговал. Хантер закатил глаза. — Не заставляй меня жалеть об этом разговоре. — Боишься, что не выдержишь? — Себастиан придвинулся к нему ближе, — Смайта, когда его любят? — Да ты и так невыносим! Тушить костёр бензином — как-то непрактично. — А может, я потому и невыносим, — буркнул Себастиан, отворачиваясь от него. Хантер положил руку ему плечо. Она была тяжёлой, тёплой и… — Может. Абсурд в твоём репертуаре. Желать понравиться и делать все наоборот. — Да не хотел я! — Себастиан резко развернулся. Хантер подождал, пока тот замрёт, и вернул руку на место. Нежной она была, нежной. — Продолжай, продолжай, я слушаю, — впервые на памяти Себастиана слова Хантера расходились с делом: насмешливый тон и мягкий жест. — Ты меня бесишь! Вместо ответа Хантер кивнул. Себастиан попытался рассчитать, много ли тому осталось, чтобы рассмеяться. — Нет, правда, — не отставал он. — Да верю я тебе, верю, — Хантер выправил уголок его воротника, отстегнувшийся от пуговицы, — ты меня тоже бесишь, что странно, потому что обычно мне пофиг, — он посмотрел Себастиану в лицо и усмехнулся. — Довооольный! — протянул он, — влез под кожу и довольный сидит! Себастиан почувствовал, что краснеет, и опустил глаза. — Мама говорила быть скромнее, — сказал он. Хантер засмеялся себе под нос, словно большой кот замурлыкал. — Значит, я тебя бешу и нравлюсь? — подытожил Себастиан. — С тобой как на американских горках. — То тошнит, то вверх тормашками? Хантер засмеялся громче. — Хуже! То шишку набьёшь, то морда в мороженом! — Если я окуну твою морду в мороженое, — вкрадчиво начал Себастиан, — я её сам оближу, обещаю. Хантер уставился на него, рука на плече Себастиана напряглась, пальцы сжались на коже, которую совсем не защищала тонкая ткань рубашки. Вот граница. И сейчас я её перейду. Сейчас. Я все равно давно не был у дантиста. Раз. Два. Три… Опасный прищур Хантера, от которого у Себастиана всегда ёкало в груди, пропал, а рука расслабилась, покоясь на его плече, как, бывало, на комоде в хоровой — властно и… Комод он никогда не гладил. — Вот за это ты мне нравишься, — голос у Хантера был низким с восхитительной хрипотцой, и когда он ещё понижал его, выходило настоящее урчание. — За смелость? Себастиан почувствовал себя птичкой в когтистой лапе. Ни дать ни взять «соловей». Он дёрнулся, будто желая освободиться, и «лапа» сжалась опять, удерживая его на месте и даже придвигая ближе к груди Хантера. — За наглость. Меньше всего в тот момент Себастиан чувствовал себя наглым. Он боязливо посмотрел на Хантера. — И все? — спросил он. Тот усмехнулся. — Покажи тебе палец, Смайт! — Покажи! — он выдал Хантеру лучший соблазнительный взгляд. Хантер зажмурился и взревел. Он обхватил его второй рукой и не обнял — столкнул их вместе, хохоча. — Себастиан! — Что? — снова оказаться в этих тёплых медвежьих объятиях было прекрасно. Он провёл бы в них всю жизнь. — Ты мне не ответил. — Способен ли я выдержать влюбленного Клерингтона? Они были нос к носу, глаза в глаза, и Себастиан знал ответ. Но черт его побери, если он так легко сдастся! — Я попробую. — Сказал салага и выдернул чеку, — усмехнулся Хантер, обдав его губы тёплым дыханием. — Почему, Хантер? Все эти разговоры об отсутствии любопытства… — Какие разговоры? — Хантер наморщил лоб и на его переносице проступили две суровые складки. — А ты не помнишь? Да ты с порога заявил, что совсем не интересуешься! — Правда? Ну, так, твоя слава вперёд тебя бежит. — Испугался, что ли? — Наверняка! Смешливые глаза, бесстыдные комплименты. — Кто ты и что ты сделал с моим соседом? — О том же хотел спросить. Ты никогда не говорил о чувствах. А секс — штука недорогая, тебе любая проститутка пожалуется. И даже не думай развивать эту тему в ту сторону, в которую ты обычно их развиваешь! На последних словах голос Хантера спустился до угрожающего рычания. — И что? — спросил Себастиан. — Смайт с чувствами, с уязвимым местом — интересный Смайт. Я думал, в твоей толстой шкуре нет дырок, оказалось, одна есть. — Хантер наклонил голову набок и прищурил глаза. Несложно было поверить, что он действительно все видит. — Смайт, вытащи голову из жопы, я не это имел ввиду! Себастиан смеялся, склонившись к плечу Хантера, и тот, хотя и ворчал, все равно улыбался. Улыбался, и продолжал его обнимать. — Ну так что? — тихо спросил Хантер. Весёлые искорки в его глазах потухли, оставляя их тёмными и серьёзными. В груди у Себастиана раздалось вширь и ввысь так, что стало трудно дышать, не говоря о том, чтобы подать голос. Но, если отдавать, можно начать с ответа. — Хорошо любимый Смайт может все.***
Это был самый горячий первый поцелуй в опыте Себастиана. С такой страстью можно завоевать мир как нечего делать. — Я хочу возненавидеть тебя на золотой свадьбе, Хантер, — промурлыкал он, ласкаясь. — Если ты не зарежешь меня во сне раньше, — Хантеру не хватало дыхания и Себастиан не собирался давать ему шанс отдышаться. — Мы спим вместе уже полгода, — заметил он между поцелуями. — Но не в одной постели, — сказал Хантер. — Посмотрим, как ты будешь себя в ней вести. — Ты меня шантажируешь? Они уставились друг на друга, сдерживая смех. Хантер гладил его по щеке. Мечты сбываются! — Кажется, я только что пристегнул себя к пачке динамита и выбросил ключ. — Ай-яй-яй, — Себастиан цокнул языком, — как недальновид…