The Rotten Apple

Умирать — это больно? Не знаю, я не чувствовал смерть, лишь взрывался изнутри, как звезда. Надеюсь, я осветил собой небо. Осветил же, правда? Я никогда не чувствовал счастья, мистер Грейвс? Каково это? Знаете? Думаю, это похоже на горячий шоколад, мягкий и теплый, буквально обжигающий, но приятный. Или на бабочек. Как-то я слышал, что когда человек влюблен, он чувствует бабочек в животе. Я чувствовал их когда-то. А затем вы убили меня, выжгли мне душу спокойно с улыбкой на лице. Я любил вашу мерзкую улыбку, она дарила мне счастье. Но, оказалось, что это ничто, пустота, такая смерть не считается, нужно мертвое тело в подтверждение. Благодаря мне в Нью-Йорке очень много мертвых тел. Жаль, что я не стану еще одним. Вы убивали Обскур, темноту, облако, бестелесную темную тучу, разрушающую все на своем пути. Меня не стало раньше. Мне не было больно от того, как моя сущность умирала, я выл от боли, когда понял, что вы не были тем, кем я видел вас. Другом. Помощником. Люб… Черт! Как же сложно. Я любил вас, мистер Грейвс. Вы были гнилым яблоком, но как же до дрожи я любил его, это гнилое яблоко, всем сердцем. Вас надо было выбросить на помойку очень давно, но я надеялся, верил, что в вас есть сок, который даст мне силы, даст мне смысл жить. Вы лечили мои побои, и я думал… Что вы заботитесь обо мне. Так заботитесь. Мне было так плохо каждый раз, что это сводило меня с ума. Но вы… Вы давали мне эту чертову руку ненастоящей помощи, и я заставлял себя думать, что скоро все будет в порядке. Вы лгали мне. Нагло, отвратительно, мерзко. Моя мать ломала мне тело, но никогда, поверьте мне, никогда не кромсала мне душу настолько, что хотелось разрушить весь город и себя вместе с ним. Вы разрушили самое главное, что у меня было, мистер Грейвс — доверие. Можете сейчас рассмеяться, потешиться. Еще раз поглумиться над бедным мальчиком, стонущим ночью от призрачной боли. Я разрешаю вам. Смейтесь. Меня все равно больше нет. Люди неправы, не тело тянет за собой душу. Душа затягивает тело в могилу, хватая его мертвой петлей и изнуряя до невозможности. Смейтесь, мистер Грейвс. У вас получилось. Вы спасли от меня город. Но получится ли у вас спасти самого себя от всей той гнили, что внутри вас? — Криденс