Часть 1
17 декабря 2017 г., 20:51
Намджун торчит здесь уже где-то два-три часа или около того. Не то чтобы он вообще считал (по правде говоря, у него даже часов нет). Блядский Тэхён учесал куда-то то ли поссать, то ли упиться в слюни и потом ныть о своих проблемах и мне нравятся мальчики, хён, что делать. Первое, конечно, лучше, чем второе, но Намджун не надеется. Вот нихренашеньки. Это же Тэхён, у него в голове не мозги, а жуткие картинки на кислотных фонах, от которых у любого эпилептика припадок начнётся. Тэхён это вообще тотальный пиздец и апокалипсис всего намджунового мира. Тэхён увлекается какой-то хернёй, таскает его куда попало за собой и строит обиженные хён-ты-меня-не-любишь-что-ли-лица. Ладно, рэп это не херня, тут Намджун в теме и вообще весь прошаренный, сам же читает. Только у него намечающийся контракт, а это прокуренный подвал неудавшихся андеграундных рэперов и просто неудачников. Намджун правда хочет свалить отсюда втихую, потому что эти подростки пишут только о своей неразделённой любви, но Тэхён же. Обидится, начнёт игнорить и вообще.
Мелкий парень в растянутой толстовке, только что запрыгнувший на импровизированную сцену, почему-то привлекает внимание. Намджун отмахивается и говорит себе, что больше тут просто некуда смотреть. Парень какой-то побитый во всех смыслах, с тёмными кругами под глазами и вообще с такими глазами, что как-то нет. Просто нет. Намджун с интересом ждёт очередной текст про страдания и плохую девчонку, но будто тазом по голове получает. Рядом валится вернувшийся Тэхён, вертится, ржёт, а Намджун сидит и таращится, потому что как-то
ой блять.
- А, это Шуга, - орёт ему в ухо Тэхён, потому что орут всё, орёт этот Шуга, у которого охрипший голос, закрытые глаза и слова-слова-слова, Намджун едва связывает их в единый текст и нихера не понимает. Странный мелкий Шуга одновременно обо всём и ни о чём, но в этом "всё" нет вообще ничего от жизни.
- Шуга крутой, - повторяет Тэхён, отвлекается на кого-то и снова ржёт, у него из носа вытекает пиво.
Крутой, соглашается Намджун, когда Шуга победно скалится крикам и хлопкам и спрыгивает вниз. Крутой, но слово какое-то не такое. Пустое, неподходящее. Не для него.
В следующую пятницу Тэхён вваливается к нему в квартиру и настойчиво тянет за собой. Намджун больше к андеграундным не хочет, но всё равно идёт, потому что блядский Тэхён обидится. В подвале накурено, почти ничего не видно из-за дыма и воняет чем-то сладким и горьким одновременно. Намджун, кажется, вообще теряет обоняние, потому что нет, он предполагал, что наркота есть и здесь, но с наркотой он не сталкивался и вообще без понятия, должно ли как-то вонять. Тэхён сразу куда-то уматывает (Намджуну как-то похер на его тайные дела, ну может потрахаться приспичило человеку), Намджун садится где-то в самом углу и бегло оглядывается. Взгляд цепляется за знакомую зелёную макушку. Шуга сидит в окружении орущих парней, его хлопают по плечам, лезут руками в волосы и ржут.
- Хён, пошли! - Тэхён появляется как всегда неожиданно и тянет его за руку. Иногда Намджуну кажется, что Тэхён принимает его за своего лучшего друга, это льстит, но неправда. - Я тебя кое с кем познакомлю.
Кое с кем это трое пьяных до слюней парней и зелёная макушка. Тэхён уверенно наваливается на рыжего подростка, который ближе уже не кажется мелким. Намджун улыбается типа ага, привет, его втискивают между рыжим и брюнетом, тыкают в лицо пивом и продолжают чему-то ржать.
- Это Намджун, - перекрикивает их Тэхён, рукой лепясь красноволосому куда-то в щеку-рот-ухо. - Он мой хён. А это Чимин, - тычок в закашлявшегося рыжего, - Чонгукки, - в брюнета, - Хосок, - в красноволосого, от которого как-то ненормально жутко, - и Юнги, он же Шуга.
Зелёная башка приподнимается с чиминового плеча и поворачивается к нему. Намджун продолжает улыбаться, как придурок, улыбается этому Шуге, и Шуга несмело, но вроде как тоже улыбается. Вечер сворачивается цветным пятном, перетекает в ночь, Намджун методично накачивается дешевым пивом, ржёт вместе со всеми и иногда пялится на зелёную макушку Шуги, который почти спит на чиминовом плече. Чимин странный, вроде хороший мальчик и вообще не должен просиживать задницу в подобном месте, но глаза у него такие, будто ему давно за тридцатник, и волосы Шуги он ерошит совсем не так, как остальные. Хосок ненормальный, вроде милый и смешной, а в следующую секунду у него такая улыбка, что пересраться можно. Намджун вообще старается на него не смотреть. Вот уж кто никак не к месту в этой компании - молчаливый Чонгук, который точно самый мелкий и вообще ребёнок, но терпит все насмешки и тупые шутки в свою сторону, криво улыбается и продолжает сидеть.
- Хёны просто немного дебилы, - говорит Чонгук Намджуну и улыбается этой своей неправильной кривой улыбкой.
Хёны просто немного сломались, - слышит Намджун в тихом голосе Чонгука, когда просыпается где-то посреди субботнего вечера на кухне. Просто немного никому не нужны. Просто немного м ё р т в ы е, хён. Намджун таращится в стену и впервые думает, что он грёбаный счастливчик. Хорошее образование, родители, которые всегда поддержат, намечающийся контракт с популярным агентством, только с друзьями немного напряженка, потому что Сокджин вообще в Америке, а Тэхён ёбнутый, криповатый и ненормальный. Ненормальный больше не зовёт его никуда и вообще пока тонет своей неправильной башкой в учёбе, ноет ему в сообщениях «спаси, хён» и выглядит как-то жалко. Одну пятницу Намджун пропускает, но потом не выдерживает и идёт в подвал в субботу. Попадает как раз на партию Шуги, с каким-то комком в горле дослушивает и машинально садится между Чимином и Чонгуком, которые орут и хлопают. Шуга подходит к ним и втискивается между Чимином и Намджуном, едва взглянув на последнего. Намджуну плевать, и хорошо, что не смотрит, потому что вышибает от этих текстов, где пустое обречённое ничего и холодное циничное всё. Какой-то обкурившийся подросток выстанывает о своей плохой жизни, и Намджун немного выбирается из чёрного водоворота мыслей.
- А где Тэхён?
Шуга смотрит прямо на него и ждёт. Намджун почему-то зависает и тоже ждёт. Шуга выглядит так, будто спит только двое суток в неделю, в глазах у него страшная пустота и что-то непонятное.
- Он… сегодня не придёт.
Шуга кивает и продолжает ждать. От его внимания неуютно, от его грёбаного внимания хочется позорно спрятаться или хотя бы попросить не смотреть. Намджун открывает рот.
И говорит совсем не то, говорит:
- Мне пора.
Когда на самом деле нихрена ему не пора, у него вся жизнь рушится и сворачивается в один этот подвал, где глупые страдающие подростки и четыре пустых взгляда.
- Останься, - голос у Шуги сиплый и будто простуженный. - Сейчас Чимин будет петь.
И чёрт знает, почему Намджун остаётся. Чимин правда поёт, тихо, почти шёпотом, в полной тишине, его слушают абсолютно все. И Намджун тоже слушает, у него внутри всё хрустит, вспарывает костями плоть и орёт уходить, убегать, сматываться отсюда и вообще больше никогда не возвращаться. Чимин поёт, Шуга - Юнги - улыбается, Намджуну хочется сдохнуть. Потому что он грёбаный счастливчик. А Чимин поёт о всех потерянных и потерявшихся, о свете, о вечной жизни, о сильных, он поёт, а Намджуну стыдно и плохо, потому что плакать хочется, не рыдать, а плакать.
- Я слабый, - говорит ему Юнги, вертя в тонких пальцах сигарету.
Сильный, качает головой Намджун. Сильный, потому что всё ещё не сдался. У Юнги нет денег, он и правда почти не ест, плохо спит, если вообще спит, ему всего двадцать два, и это пиздец. Потому что это Намджун слабый, он бы не смог так, а Юнги может.
- Давай ко мне.
Юнги не оборачивается на него, белые волосы - Чимин высветлил - торчат в разные стороны. Не оборачивается, но кивает.
- Хосок, вообще-то, из богатой семьи, - говорит ему Юнги, сидя на подоконнике и спрятав голову в капюшон. - Просто характер у него такой. Ну, ты сам видел.
Намджун кивает, ему плевать на Хосока и его семью в целом.
- А Чонгуку вообще семнадцать, и я без понятия, за каким хером он с нами, - говорит ему Юнги.
Намджун кивает.
Ему, блять, ну насрать на Чонгука.
- Не знаю, что с Чимином, он просто… он просто есть, - говорит ему Юнги.
Намджун никогда ничего не боялся и вообще любил свою жизнь, пока её не разрушил, сам того не зная, отброс общества, один из подвальных андеграундных рэперов. Ему в принципе было плевать на тех, кто этим занимается, потому что сами виноваты, можно было нормально учиться и нормально потом работать.
- Почему ты со мной возишься?
«Я не хочу тянуть тебя на дно».
«Помоги мне».
- Мой дом - это весь мир, Намджун, - говорит ему Юнги и раскидывает руки в стороны, запрокидывает голову и смеётся, ломко, хрипло, болезненно. - Могу пойти куда угодно и делать что угодно. Мой дом - это свобода.
Намджун молчит и кивает. Главное - чтобы Юнги говорил и говорил с ним, а не со своими вроде как друзьями. Юнги вообще разный: там, в подвале, он пустой, серый,
м ё р т в ы й; на сцене - красивый, по-настоящему красивый, той красотой, которая может сломаться даже от дыхания. С ним - кажется, настоящий. С ним - кажется, живёт. С ним - кажется, не лжёт, как отмахивается от заботы Чимина. Кажется.
- Можешь сказать Тэхёну, что Чонгук в него втюрился? - Юнги паскудно скалится и глубоко затягивается. - А то ТэТэ больше не приходит, а Чонгук… ты можешь сказать?
«Можешь помочь?»
«Помоги мне выбраться из этого дерьма».
«Я хочу жить, Намджун».
- Ты сильный, - говорит ему Юнги, бесстрашно болтая ногами, свешенными с края заброшки. - Ты сильный, а я слабый.
- Я сильный, а ты сейчас свалишься.
Намджун оттаскивает его от края крыши, прижимает к своей груди и утыкается в пропахшие сигаретами волосы. Юнги расслабляется и закрывает глаза. У него нет денег, дома, родных и вообще ничего.
«Мой дом - весь мир».
«Я могу пойти куда угодно».
«Это всё моё».
Юнги тощий, мелкий и весь острый, вечно холодный, ехидный и циничный, но у него удивительно тёплые губы. Тёплые и мягкие. Намджун не целует даже - просто прижимается и смотрит в пустые глаза, где-то всё ещё есть это нечитаемое что-то.
- Приходи завтра, - шепчет ему Юнги. - Приходи, после меня Чимин будет петь.
- Ты сказал ТэТэ, да? - шепчет и улыбается, несмело, но легко, тепло, красиво. - Чонгук вчера прямо сиял. Ты же сказал, да?
«Ты же слышишь меня?»
«Спаси».
Намджун приходит. А потом ещё раз. И ещё. Ненормальный Тэхён больше не блядский, он таскается за Чонгуком по паркам и кинотеатрам. Тэхён ходит в подвал реже, а потом зачем-то приводит когда-то успевшего вернуться Сокджина.
- Сюрприз! - орёт и начинает ржать, повисая на Чонгуке.
Сокджин пару раз появляется, а потом уходит вместе с притихшим в последнее время Хосоком. А Намджун просто приходит. У Юнги тексты всё такие же вязкие, чёрные, пугающие и переворачивающие внутри всё, после него каждый раз выходит Чимин, и всё замолкают, потому что чем издать хоть звук, когда поёт Чимин, - лучше сразу отрезать себе язык. Юнги медленно гаснет, Чимин продолжает петь так, что выворачивает душу, Намджун приходит.
- Скажи, зачем? - спрашивает Юнги, потрепав Чимина по голове и отправив домой. - Тебе дело до нас есть?
«Почему ты не слышишь?»
«Пожалуйста».
Намджун качает головой. Зачем? Дело? Юнги. Притянул и не отпускает, смотрит своим мёртвым взглядом и чего-то так отчаянно и жадно ждёт. Намджун хреново ест и так же хреново спит, потому что не понимает. Он не понимает грёбаный взгляд Юнги, не понимает, почему нельзя сказать словами.
- Скажи спасибо Тэхёну, что он привёл Сокджина, ладно? - говорит ему Юнги и ловит языком блестящий в свете фонарей снег. - Я рад, что у Хосока всё хорошо. Скажешь?
«Скажи, что ты слышишь меня».
«Просто п о м о г и мне».
«Вытащи».
«Я хочу жить».
Намджуну кажется, что синяки под глазами у него точь-в-точь как у Юнги, у которого тексты всё такие же вязкие и ломкие, голос хриплый, во взгляде какая-то отчаянная надежда. Намджун видит, как Юнги медленно угасает, меньше говорит, уже почти не курит и вообще не ест.
- Помоги ему, - просит Чимин, и у него в глазах ужас и бесконечная мольба. - Помоги ему, пожалуйста, помоги же.
А Намджун не понимает, чего помогать-то. От чего помогать? В чём? Где?
- Пожалуйста, спаси его, - просит Чимин.
- Помоги, - шепчет.
- Пожалуйста, - и плачет, выдавливает косую улыбку, трёт рукавом глаза и плачет.
Намджун не понимает. Юнги всё больше молчит, уже почти не выходит на сцену, лежит белобрысой головой на чиминовом плече и совсем не улыбается. От него несёт ужасом и обречённостью. Намджуну страшно.
- ТэТэ сказал, что ты отказался от контракта, - говорит Юнги бесцветным тоном. - Рехнулся?
- Я не хочу, - мотает головой Намджун. - Может, это место достанется кому-то, кому это очень нужно. А я не хочу.
Юнги почти задыхается от возмущения, но молчит. Лежит на заснеженной крыше в своей растянутой толстовке, смотрит в небо и молчит. Намджуну кажется, что он слышит этот взгляд.
- Я хочу, чтобы ты согласился. Пообещай, что перезвонишь им и согласишься…
«…спасти меня…»
Юнги пропадает почти на неделю. Намджун почти сходит с ума за это время, потому что понимает. Понимает и боится, что всё. Что не успел. Помочь, схватить за руку, спасти. Ступени сливаются в мутное серое пятно, Намджун вылетает на занесённую тонким слоем снега крышу и находит. Юнги стоит на самом краю, покачивается и едва слышно поёт конец чиминовой песни. Петь он не умеет, срывается на привычные колотые строки, нелепый длинный шарф хлопает его по бокам.
- Эй. Ты пришёл, - говорит ему Юнги, не оборачиваясь.
Намджун боится даже вдохнуть. Юнги стоит на самом краю.
Юнги уже давно, на самом деле, стоит на краю.
- Юнги…
- Мне нравится ночь, - говорит ему Юнги, оборачиваясь и отступая от края. - Жаль, что сейчас утро. Так и будешь там стоять?
- Куда ты исчез? - Намджун почти налетает на него, оттаскивает от края и чувствует, что сердце больше не колотится так, будто хочет сломать ему рёбра.
- А я был? - Юнги выворачивается из его объятий и смеётся. Его заносит в бок, он падает на колени и обрывает себя. - Ты пообещаешь мне?
«Почему ты не помог мне?»
- Юнги, я… я хочу помочь. Я хочу спасти тебя.
- Пообещай мне, что спасёшь Чиминни, хорошо? - просит Юнги, с трудом поднимаясь на ноги. - Пожалуйста, помоги ему.
- Кажется, он любит меня, - признаётся Юнги, отворачиваясь от него и глядя вниз. - Ты сильный, Намджун, спаси его.
- Ты сильный, а я слабый, я не хочу тянуть его за собой, - шепчет Юнги.
«Спаси… спаси его».
- Скажи Чиминни, что я не удержался и прочитал его новую песню, она красивая. Скажи, хорошо?
Юнги оборачивается, весь выпрямляется и смотрит. Не пустым взглядом, спокойным. Улыбается. Юнги правда красивый, ломко красивый, неправильно, красивый этим ужасом человека, которому нечего терять.
- Скажу, - хрипит Намджун, бросаясь вперёд. - Юн… стой!
Юнги делает шаг. Раскидывает руки в стороны, хрупкий, худой, волосы торчат, он падает вниз медленно, Намджун задевает пальцами взметнувшийся от ветра шарф и, кажется, кричит. Его ломает, добивает нескладное тело внизу и смех. Последнее, что остаётся от Юнги, это широкая улыбка. Последнее, что говорит ему Юнги, это:
«Весь мир принадлежит мне».
Почему-то сегодня вообще все здесь, даже Сокджин. Намджун сильный. Намджун приходит в подвал, слушает подростков и их песни о любви, напивается до трясущихся рук и не выдерживает, когда Чимин поёт. Не выдерживает, закрывает лицо ладонями и плачет. А потом говорит. Говорит всё, что обещал сказать ещё давно, говорит, что песня у Чимина красивая, что Чимин тоже нравился Юнги, говорит и говорит, запинается и давится воздухом. Чимин давит кривую улыбку и заторможенно кивает. Минуту, потом ещё одну, потом морщится и вылетает на улицу. Намджун хватает его за плечи, разворачивает к себе и обнимает. Чимин давится рыданиями ему в грудь, потом смеётся, снова рыдает, почти кричит и с трудом затихает.
- Я… я обещал спасти тебя, - говорит ему Намджун.
Намджун сильный. Чимин тоже. Чимин даже сильнее. Только не поёт больше ничего, кроме последней песни, и только себе под нос, пытается улыбаться, когда ему что-то говорит Намджун, Намджун говорит много и часто, но у него не получается. Чимин угасает. Улыбается, но угасает. Не помогают даже Чонгук с Хосоком, не помогает двинутый на всю башку Тэхён. Намджун боится. Юнги был, был для кого-то вообще всем.
Он находит Чимина в ванной, в окружении пустых блистеров и бутыльков. До больницы не успевает. Не успевает вообще ничего.
Тэхён ёбнутый и лыбится, обхватив Чонгука всеми конечностями. Чонгук немного шатается, но тоже улыбается. Тэхён дует губы, ноет умоляющее "хён-хён-хён" и просит приходить.
Намджун кивает. Намджун приходит. Намджун сильный.
«Сильный».
Приходит почти каждый день, постепенно их сросшаяся компания перебирается в квартиру Сокджина. Намджун перезванивает и соглашается, подписывает контракт с агентством. Намджун приходит, привыкает к тому, что понемногу отдаляется ото всех, и начинает приходить чаще.
Намджун, чёрт возьми, сильный.
«Слаб…»
С и л ь н ы й.
Только спасать его некому.