Jealousy

Их часто принимают за родных братьев. Адама такая путаница не удивляет и уж тем более не смущает: они действительно братья другу другу, и отсутствие реальной биологической связи здесь не играет совершенно никакой роли. Их внешнее сходство — лишь повод для шуток, очередная насмешка капризной судьбы, играющая на руку им самим: они одинаково одеваются и носят одинаковые солнцезащитные очки. Разумеется, в шутку. И не совсем. О том, насколько они разные на самом деле, знают лишь самые близкие им люди. О том, что старший брат Адам завидует младшему — Джеймсу — завидует давно, тайно и нестерпимо, — не знает никто. Кроме, пожалуй, их самих. Но они никогда не говорят об этом вслух. Даже между собой. Тем более — между собой. Но правда заключается в том, что Адам Прентисс действительно завидует Джеймсу Каслу. Завидует искренне, так называемой белой завистью, хотя, казалось бы, завидовать абсолютно нечему. Завидовать нечему. И завидовать есть чему. Эта уверенность, приняв форму шотландского виски, обжигает горло Адаму каждый раз, когда он делает глоток. Виски, кстати, они тоже предпочитают один и тот же. Джеймс скрывает боль за веселыми взглядами и искренними улыбками, полными подлинной теплоты и мягкости. Он маскирует едкий запах крови и пороха одеколоном с ароматом моря и легкими древесными нотками (сидит в подвале ночами напролет, вырезая из дерева игрушки для детей, запертых в больницах и страдающих от рака). Джеймс умеет появляться в нужном месте в нужное время, делая это так, что его забота совсем не похожа на стальную хватку кобры, которая медленно лишает воздуха. Он отбирает у Адама сигареты, чтобы тот не курил слишком много, и курит их сам, даже не морщась от ненавистного никотинового дыма, который противно скребется в глотке. В такие моменты, старшему брату искренне хочется сброситься с моста в обрыв. Адам пытается быть похожим на него. Не получается — его улыбки похожи на оскал; его лицо — застывшее, опрокинутое лицо-маска, в котором мастер любовно вырезал лишь выражение боли и жестокости, словно прокляв его навеки, и лишь чудо может вдохнуть в маску дуновение жизни. Чуда не случается: Адам перестал верить в чудеса слишком давно, чтобы пророчество из старой детской сказки стало правдой. Джеймс лишь улыбается, снова отбирая у него сигареты. Качает головой с ласковым упреком и предлагает вспомнить детскую игру — одеться одинаково, чтобы Чарли с Каролиной сделали вид, будто не понимают, кто из них кто. Младший брат все еще верит в чудеса. В отличие от старшего. То, что у него получается заставить Адама рассмеяться — уже чудо; очередное чудо в его копилке. Адам Прентисс завидует Джеймсу Каслу белой завистью. Завидует настолько, что иногда позволяет этой зависти ослепить себя. Настолько, что иногда забывает, что вечное шутовство и неотразимое обаяние младшего брата — тоже маска. Он забывает, что Джеймсу тоже бывает больно. Может, даже ничуть не меньше, чем ему самому. Они ссорятся. Братья имеют привычку ссориться — это вполне нормально. Ненормально лишь то, как Адам себя при этом чувствует. Ненормально то, что в такие дни, Чарли начинает курить больше обычного — назло ему и демонстративно пуская дым ему в лицо; с издевкой копируя его собственную манеру ослеплять окружающих. Ненормален тихий укор в непоколебимой поддержке Кристины. Ненормален едва слышный вздох Каролины по ту сторону телефонной трубки, когда она произносит, будто бы в шутку: — Он снова разбил кофейный столик. Знаешь, в мебельном магазине на меня уже странно смотрят. Адам кладет трубку и швыряет в стену неудачно попавший под руку стакан. Закуривает, чувствуя, как никотиновый дым обжигает гортань привкусом гнева и ненависти к себе. Слизывает остатки алкоголя с губ. Сигарета медленно дотлевает, обжигая пальцы; Адам даже не замечает этого. Его распирает злость: бурлит в нем, требуя выхода. Не от раскаяния, нет, — он уверен в правоте собственного поступка. Но он ненавидит ту ослепляющую зависть, что заставляет его подхватить пиджак, взять ключи и поехать по направлению к его квартире. Ярость, вынуждающую его сжимать руль белеющими от напряжения костяшками пальцев, пока он до отказа втапливает педаль газа в пол. Адам просто хочет быть старшим братом. Он хочет быть обычным, нормальным старшим братом. Тем, к кому сестры приходят за советом и простой моральной поддержкой. Тем, кто умеет рассмешить, когда кому-нибудь из них становится плохо. Тем, кто умеет решать проблемы вместе, сообща, легко и играючи, а не просто в одиночку, не позволив близким узнать, что проблемы вообще были. Он хочет быть тем, к кому не боятся обратиться за помощью, если она нужна. Он нестерпимо хочет уметь делать все то, что Джеймс делает за него уже много лет — делает потому, что сам Адам не может себе этого позволить. А Джеймс может позволить себе многое — и даже больше. Наверное, это основная причина для зависти. Вот только, в очередной раз устраняя угрозу семье, о которой никто из его братьев и сестер так и не узнает, он думает о том, что не поменялся бы с Джеймсом местами. Никогда.