***
— Ты думаешь, твои родители будут рады видеть меня? — «Возьми с собой свою девушку» они сказали, так что они получат, — объяснил Така, прежде чем растянуться на пассажирском сиденье, громко зевнув, потому что, серьёзно, десять часов утра и близко не стояло с тем временем, когда он мог нормально функционировать в выходной. — Разве я не жалкое подобие девушки? — Тору рассмеялся и посмотрел, как Така вставил диск в проигрыватель, скорее всего, потому что старший попытался снова не уснуть. На самом деле, встреча с родителями Таки не была такой уж большой проблемой, они просто попросили своего сына навестить их (поскольку «это было так давно») вместе со своей парой, которой, так получилось, был Тору. Уже как несколько лет. — Ты — да, — согласился вокалист. — Но это то, что они получат за то, что не признали наших отношений, — Тору невольно улыбнулся. Это была правда, с того дня, когда Така рассказал всё, семья решила проигнорировать его ориентацию, продолжая спрашивать о нынешней девушке. Для них это было просто этапом. — О, хочу послушать эту! — подал голос Тору и Така перестал перелистывать треки. — Бон Джови? Ты серьёзно? — засмеявшись, Така откинулся на сиденье, смотря на профиль младшего, когда тот начал двигаться в такт. — Томми работал в доках! Штаты бастовали, он положился на удачу, было так тяжело, так тяжело! — начал Тору с сильным японским акцентом, постукивая по рулю в ритм песни. Така невольно закатил глаза, а усмешка на его лице стала шире, когда Тору запел следующие строки, не переставая сумасшедше барабанить. Этот парень такой нелепый. — Она говорит: «Нам нужно держаться за то, что у нас есть!» — не важно, насколько холодный и безразличный вид пытался удержать Така, он решил бросить эту затею, потому что это был Бон Джови и это был его поющий парень, поэтому, что его останавливает? Их поездки на машине всегда были громкими, не важно, будь то из-за их споров или просто один из них заявлял о своём воодушевление чем-то, заставляя другого смеяться до слёз; они почти никогда не ездили молча. Однако, прежде всего, Така любил петь случайные песни больше всего. — И совсем не важно, получится у нас или нет! — пел он, смотря на Тору, который отвечал ему тем же. Така от всей души смеялся, чувствуя умиротворение и беспечность, когда они ехали по шоссе, крича во всю глотку. Он посмотрел в окно, чувствуя, как Тору берёт его за руку, переплетая тёплые пальцы. — Ооо, мы на середине пути! — пел гитарист, отлично попадая в высокие ноты. Вероятно, они были похожи на полных идиотов, играясь и танцуя в машине Тору под рок-музыку 80-х годов, но в тот момент буквально ничто в мире не заботило их. — О, живём молитвами! — они так часто пели, что Така уже знал, какие части были его, потому что, несмотря на неоспоримый талант младшего, охват его голоса был, естественно, больше. — Возьми меня за руку, и мы сделаем это — клянусь! О, живём молитвами! — Тору действительно был нелепым, но Така никогда не сможет перестать влюбляться в этого идиота — он прекрасно об этом знал и не возражал.***
Миру пришёл конец, когда Така заболел. Конечно, не в буквальном смысле, но вокалист всегда имел тенденцию вести себя так, будто это было правдой. В его защиту: Тору не было лучше, но по какой-то причине, блондин заражался в два раза чаще, чем Така, поэтому большую часть времени он заботился о своём больном любовнике. — Можешь передать мне чай? — положив голову на колени младшему, Така завернулся в одеяло, которое Тору заранее принёс из их спальни. Гитарист сидел на их диване и изначально планировал спокойно поработать до того, как Така решил, что любовь и забота — это то, что ускорит его выздоровление. — Осторожней, он ещё горячий, — предупредил Тору, когда Така сел, кашляя. Чая было достаточно для них обоих, но блондин настаивал на том, чтобы старший всё это выпил, если хочет скорее поправиться. Опустошив кружку, Така драматично вздохнул и прислонился к груди Тору. Пальцы младшего гладили беспорядочные кудри парня и Тору заметил, что лоб всё ещё был тёплым. Жар уже спал, но высокая температура вокалиста всё ещё отмечалась ладонью. — У меня так болит голова, — пробормотал Така в пуловер Тору, сильнее прижавшись к нему. — Ты принял обезболивающее? — с любовью Тору гладил густые кудри, позволяя им проскальзывать сквозь пальцы. Он почувствовал, как Така кивнул, прежде чем посмотреть на него. — Я чувствую себя таким слабым и измученным, — любой мог бы заметить, что Така далеко не здоров. Его щёки покраснели и эти тёмные глаза казались опасно блестящими, когда он встретился взглядом с Тору, очевидно, ожидая реакции. Вздохнув, Тору взял чашку из рук старшего и поставил её на кофейный столик рядом с ними, прежде чем снова заставить Таку лечь, укрыв одеялом до подбородка. — Постарайся уснуть, твоему организму сейчас нужен отдых, — он осторожно погладил Таку по щеке и хотел просто наклониться и поцеловать его, но это было невозможно, ведь парень был не в лучшем состоянии. — Помоги мне заснуть, — прошептал Така, прильнув к чужому прикосновению. Это заставило сердце Тору таять, потому что он хотел другого, но сейчас было важнее всего, чтобы Така поскорее поправился. Вот почему он сдерживал себя, пока вокалист снова не станет счастливым и здоровым. Така повернулся на бок и взялся за пуловер младшего и Тору нашёл это одной из самых очаровательных вещей, что когда-либо делал старший, перед тем как снова начать гладить его по голове, откинувшись на спинку дивана. — Я быстро иду через центр города, лица мелькают, и я снова прикован к дому, — он начал петь в тишину квартиры, почти сразу получив ответную реакцию от Таки, который посмеивался у него на коленях. — Боже мой, Тору, — сказал вокалист и поднял взгляд на младшего, не желая пропустить выражение лица Тору, когда тот пел для него. Его полные губы растянулись в улыбке. — Безучастно движусь вперёд, я снова пробиваюсь, пробиваюсь через толпу, — уже прошло несколько лет с того момента, как они выступали с этой песней на Стадионе Йокогамы и Тору хорошо знал, что это была одна из любимых песен Таки, всё же он был тем, кто предложил сделать на неё кавер. Его любовь к музыке из 2000-х не была секретом, он знал, что старший слушал его пение, когда он был в ванной, хотя сам Така всё ещё старался не подавать вида. Однако Тору был совершенно уверен, что его любовник знал каждый хит из того времени наизусть. — И ты мне нужен, — переведя взгляд на Таку, он обнаружил, что тот шевелил губами под слова песни. — И я скучаю по тебе, — нежно, Така взял руку Тору, что гладила его по щеке, и поднёс её к губам, целуя пальцы гитариста так невесомо, что это заставило Тору затаить дыхание на секунду, просто уставившись на старшего. Лёжа на его коленях, смотря на него большими карими глазами, Така казался таким невинным, почти беспомощным и таким, таким очаровательным. — И сейчас я представляю… — Если бы я мог упасть в небо, — Тору вспомнил, что в начале старался избегать пения, особенно пения перед Такой или кем-нибудь вообще. Только во время написания песни блондин напел мелодию, чтобы Така понял, что он хочет сделать, когда глаза старшего стали очень большими, что заставило Тору чувствовать себя очень неуютно, когда Така узнал, что его лидер на самом деле очень хорошо поёт. — Думаешь ли ты, что время могло бы пройти мимо меня? — предложение старшего петь дуэтом вскоре было отклонено Тору, но он продолжил петь с Такой время от времени до и особенно после того, как они стали встречаться. Однако он хотел, чтобы Така оставался единственным, кто знает о его таланте и это то, на что вокалист не жаловался ни секунды. Эта сторона Тору была только его. — Потому что ты знаешь, что я прошёл бы тысячу миль, — беря высокие ноты фальцетом, Тору мог видеть улыбку Таки сквозь свои пальцы. Его губы слишком мягкие, чтобы быть реальными на его коже и гитарист хотел бы просто наклониться и поцеловать возлюбленного, потому что он чувствовал, что одни только касания не могут показать Таке, как сильно он его на самом деле любит. — Если бы только мог увидеть тебя, — да, наверное, ничто не сможет. — Сегодня вечером.***
— Знаешь, вместо того, чтобы просто сидеть там, ты мог хотя бы сделать кофе или ещё что-нибудь, — взглянув на Таку через плечо, Тору поставил обратно на плиту сковородку, на которой сейчас делал блинчики. Старший зевнул. Собраться к столь раннему часу, было какой-то изощренной пыткой и Така был впечатлён, насколько живым был его партнёр. А ведь они оба были далеко не ранними пташками. — Или я мог бы остаться здесь и продолжить наблюдать за тобой, — сказал он, болтая ногами на одном из табуретов на кухне. Тору не стал комментировать косвенный отказ парня, снова сфокусировавшись на приготовлении пищи. Сладкий запах блинчиков распространялся по кухне и Така заметил, что он на самом деле немного голоден. Это касалось не только еды. Ему стоило только обратить внимание на младшего, как он осознал свой голод в полной мере. Тору был только в одном белье и фартуке (что было нелепо, потому что кто вообще надевал фартук для приготовления блинов) и Така хотел бы знать, когда это стало видом, в котором блондин обычно готовил им завтрак. Не то, чтобы он возражал. Он не возражал вовсе, потому что у него была возможность рассмотреть настоящую сторону младшего, поэтому столь ранний подъём стоил того. Возможно, он всё ещё был сонным, но прямо сейчас даже те ужасные трусы с леопардовым принтом, вдруг, выглядели достаточно модными на его любовнике. Если бы он не был таким голодным (в плане еды), Така бы даже стянул их с бёдер Тору и сделал бы самый лучший минет, который тот только мог желать. — Детка, ты же знаешь, мне нужна твоя любовь. Она сделана вручную для такого как я, — улыбаясь самому себе, Така наблюдал за Тору, тихо поющим под радио. Он был рад, что сегодня мог насладиться исполнением младшим песни Эда Ширана, а не привычной j-pop хрени, что обычно крутили на этой радиостанции в другие дни. Хотя импровизированные «милые» танцевальные движения Тору имели свою прелесть (он всё же отрицал, что когда-то смотрел музыкальное видео Perfume — Pick Me Up). — Давай, подыграй мне, делай как я. Может я и псих, но ты не бойся меня, — и тут были знаменитые движения бёдрами Ямашиты, которые, Така был уверен, могла сделать лучше только Шакира. Тору был участником танцевальной группы до того, как решил создать собственную группу и, хотя он всегда говорил, что это было всего несколько лет и они даже не так много танцевали, Така всё равно видел мастерство, что было в движениях младшего. Мастерство, которое, определённо, пришло из опыта. —Скажи: «Меньше слов, парень. Возьми меня за талию и прижмись сильней», — Така беззвучно подпевал вместе с Тору и усмехнулся, когда понял, что младший перешёл на фальцет. —Давай, делай как я. Давай, делай как я, — там стоял Тору Ямашита, одетый в эти ужасные леопардовые трусы, что слишком хорошо смотрелись на нём, в фартук с «лучший повар в мире» на его передней части (фартук принадлежал Таке), сумасшедше двигающий бёдрами и подпевающий Эду Ширану так, будто это было единственным, чем он занимался. — Я влюблён в твою фигуру, — только когда Тору повернулся, Така понял, что сидел с открытым ртом. — Мы как магниты с тобой, — он почувствовал дыхание гитариста на своих губах, когда тот наклонился над столешницей. — Я ощущаю, что влюбляюсь, — и, чёрт возьми, Така тоже влюблялся и заметил, что выступление Тору явно сделало его слишком возбуждённым. — Я влюбляюсь в твой образ, — он, наконец-то, смог ответить младшему и схватил того за фартук, чтобы притянуть для столь нужного тогда поцелуя. А блинчики всё равно будут вкусными и через час.***
— Я хочу включить её в наш следующий альбом, — сказал Така, заставая Тору врасплох. Оторвавшись от гитары, младший шокировано посмотрел на кудрявого, что сидел напротив. — Ты… что? — он запнулся, отставляя Гибсон в сторону. — Така, мы не можем. — Почему нет? Потому что это может быть слишком очевидным? — Така нахмурился, облокотившись на диван напротив Тору, который сидел на ковре. — Фактически никто не узнает, Тору, даже не будет какой-либо информации в буклете, это скрытый трек. — Я знаю, — сказал младший, помрачнев. Тору было хорошо известно о желании своего любовника добавить в предстоящий альбом песню, что они написали несколько недель назад, но всего лишь мысль о публикации чего-то столь личного ужасала парня. — Просто. Я не знаю как отнестись к тому, что все смогут это услышать. То есть, это, по сути, наши самые сокровенные чувства. — Ты не хочешь, чтобы все слышали? — выражение боли, что появилось на лице его партнёра было слишком для Тору и он отвёл взгляд в сторону. Да, он действительно хотел, чтобы все это услышали, он хотел, чтобы все знали о них, да, чёрт возьми, он хотел кричать на весь мир, как сильно он любит Такахиро Мориучи, но в действительности, реальность была не такой простой, как они могли хотеть. — Ты знаешь, я хочу этого, — стремясь подобрать правильные слова, младший посмотрел на свои руки, которые лежали на коленях. Они зашли так далеко, рассказав всё своим семьям и друзьям, забыв людей, что разорвали с ними связи из-за такой мелочи, как их ориентация, но это… — Конечно хочу, но… — Но? — надавил Така, и краем глаза Тору мог видеть, что старший подвинулся ближе. Он закусил губу. Даже если это было тем, что он чувствовал сейчас, он не мог подобрать слов и считал, что если попытается, то только причинит Таке боль. — Тору, дорогой, — обняв лицо Тору руками, Така заставил своего любовника взглянуть на себя. Выражение лица старшего стало мягче и глаза, что Тору любил всем своим существом, встретились с его; он не смог удержаться и перетянул вокалиста на свои колени, позволив себе обнять Таку за талию. — Не думай, что я не могу понять, что ты чувствуешь, я тоже боюсь. Нет, не боюсь, скорее нервничаю? Не уверен? —Така провел большим пальцем по подбородку Тору, так мягко, что заставил младшего дрожать, пока не положил руки на его плечи. — Я знаю, что добавление песни не заставит все наши заботы внезапно исчезнуть, но я также знаю, что мы должны продолжать бороться за нашу любовь, независимо от наших решений с этого момента. — Я уже переполнен этим, Тору. Я переполнен моей любовью к тебе, я хочу объявить это везде, я хочу рассказать всем, — Така прислонился лбом ко лбу Тору, и блондин чувствовал дрожащее дыхание своего партнёра на своих губах. Его грудь болела, он точно знал, о чем Така говорил. — Конечно, я не сделаю этого, но публикация этой песни может стать хоть чем-то. Это было бы началом. Пожалуйста. И затем Така начал петь, и Тору внезапно почувствовал, что сейчас расплачется, потому что этот маленький человек, которого он держал в своих руках, был для него всем миром и он был здесь, и Тору никогда бы не отпустил его. Осторожно он гладил нижнюю часть спины Таки под его рубашкой, ощущая чужое тепло ладонью. — Я просто хочу любить тебя. Его тело действовало само по себе, отвечая другому, объединяясь. Это была их песня, песня, которую они даже не планировали сочинять в первую очередь. Просто говоря о своих чувствах, пытаясь выразить все свои эмоции словами, они сочинили мелодию и несколько простых слов, из которых она состояла. Она была скромной, короткой и всем, что им нужно было знать. Их голоса были чуть громче шёпота. Слова, что они пели и мелодия, которой следовали, были хрупкими и нуждались в самом бережном обращении. — Я всё ещё хочу любить тебя больше. Их первая встреча произошла более десяти лет назад, их первый поцелуй был выжжен в памяти Тору и первый раз, когда они сладко любили друг друга, не был запланирован, но они никогда не жалели. Возможно, ещё не настало время рассказать миру о них, но Така был прав, это могло быть чем-то. Началом. Тору не боялся реакции, которую они могут получить, даже не нервничал и не был не уверен. Это было тем, как они делились своей любовью с людьми, и это не было тем, с чем он был знаком, не говоря уже о сценарии этой возможности, которую он когда-либо рассматривал. Така был так близко, Тору чувствовал, как его губы двигаются напротив его — и он не хотел ничего, кроме как поцеловать его. — Я всё ещё хочу любить тебя. Так он и сделал; целуя старшего с такой осторожностью и любовью, как только мог, в результате чувствуя, как его собственное сердце вот-вот взорвётся, и Тору был уверен, что его любимый чувствовал тоже самое, когда Така провёл рукой по его волосам и вздохнул в поцелуй. Они не знали, что ждет их в будущем, они не могли сказать, когда смогут открыто показать всем свою любовь, но они верили, что однажды такой день настанет и верили, что будут любить, пока они есть друг у друга. Взглянув в глаза Таки, Тору увидел все эмоции, которые он чувствовал в своей груди, всё, что заставляло их плакать и смеяться по сей день и это сделало их такими, какие они есть. И он задался вопросом, было ли это тем, что увидел старший, когда посмотрел в его глаза. Вероятнее всего, да. Потому что их любовь к друг другу была бесконечной. — Мне недостаточно просто любить тебя.