удержать(-ся)

      — Кагеяма… — зовет Теруки и сбивается. Очередной учебный день по инерции звенит в ушах смехом и топотом ребят, гудками редких машин и шорохом сухой листвы под ногами. Еще один октябрьский день, еще одна страничка из линованного ежедневника.       — Кагеяма, — повторяет он фамилию собеседника и лениво отталкивается ногой от земли, из-за чего цепочная качель с глухим скрипом приходит в движение. — Ты… изменился в лучшую сторону. Приятно видеть твой бодрый настрой.       Теруки говорит это вполголоса и смущенно чешет пальцами щеку. Он просто констатирует факт, и Шигео знает об этом. В ответ Шигео лишь улыбается с тихим «Хорошо» и протягивает стаканчик с еще теплым чаем, недостаточно сладким для него самого, но сладким по меркам Теруки. Для прохладного вечера, проводимого ребятами на пустой детской площадке, согревающий фруктовый напиток в самый раз.       Который чуть не падает на землю, если бы не реакция самого Теруки. Он отшучивается, что пальцы замерзли и совсем одеревенели, а в карманах руки держать затруднительно — того и гляди упадешь.       Не выдавать же свое волнение.       Шигео глядит на золотые отблески заката в отросших волосах Теруки и забывает, что хотел сказать. У него так много мыслей, на осознание которых уходит сравнительно меньше времени, а те все равно путаются и сплетаются между собой. Но Шигео вырос, действительно изменился за прошедшие месяцы, и выражение эмоций уже не кажется ему неразрешимой задачей с пустым полем для ответа под выписанным кратким условием.       Поэтому Шигео говорит:       — Тебе идет эта прическа. Смена имиджа это здорово.       Вслух.       И Теруки тормозит ногой, смахивая с глаз челку и осторожно глядя через плечо на Шигео, боязливо, затаив дыхание: похожую стрижку пришлось сменить комичным париком несколько месяцев назад.       — Можно? — Шигео немного мнется перед тем, как Теруки кивает и разрешает ему пропустить сквозь пальцы длинные немного жесткие высветленные пряди. Качель жалостливо скрипит, и Шигео приходится сесть ровно, чтобы не перевернуться. Он мимолетно замечает, что хотел бы удержать, продлить это мгновение с закрывшим глаза и прильнувшим к его ладони Теруки.       У Шигео случается прилив сил за пару секунд, и мальчик сдерживает себя, чтобы не поднять качели в воздух.       Разве что солнце садится быстрее за те же долгие секунды и уже частично скрывается за горизонтом, о чем свидетельствуют вытянутые синие тени на песке.       Теруки в задумчивости кусает губы и мнет в руке пустой стаканчик, глядя то на него, то на пыльные желтые кеды под громкий стук собственного сердца. Его — их обоих — устраивает молчание, дополняемое скрипом несмазанных металлических звеньев, карканьем слетевшихся в соседнем квартале ворон и их с Шигео неровным сопением. Да и не одного Теруки бросает в краску с завидной частотой.       Это даже успокаивает.       И когда Теруки сжимает ладонь Шигео своей теплой, тот уже не теряет равновесие, лишь усмехается в шарф и под заинтересованным взглядом Теруки предлагает оттолкнуться одновременно.