Оберег

Добро пожаловать в дом России. С недавних пор вы больше не найдёте здесь ни одного уцелевшего зеркала или вовсе не встретите отражающую поверхность во многих помещениях. Ведь с недавних пор весь маленький, безопасный мир Брагинского с их помощью превратился в опасный клубок неприятностей, которые трудно было преодолеть в одиночку. Сидя на слегка заснеженной лавке возле своего дома, Россия внимательно вглядывался в тёмное от туч небо, с которого, вальсируя, не спеша наземь падали снежные хлопья. Падая, они разбивались о землю и разлетались на сотни осколочков, и Иван невольно сравнивал их со своим разумом. Он также несколько дней назад словно упал и разбился, и всё пошло по наклонной с этого момента. Но почему? Разве его связь с другим собой не была безопасна?.. С какого момента он перестал видеть себя в отражениях, вместо этого видя там мир, состоящий из войн и крови, где жила его копия, с детства пребывающая рядом с Иваном, когда его касались неприятности. Взгляд Брагинского невольно пал на телефон, лежащий у него на коленях, сегодня Артур должен был созвониться с ним по той же причине, но звонка всё не поступало, лишь гробовая тишина, оставляющая тебя наедине со своими тревожными мыслями. Рассматривая своё отражение, Россия сощурил глаза да поднес ладонь к лицу, наблюдая за тем, как меняется отражение. На него смотрел он сам, но в то же время кардинально изменённый. Черноватые волосы с алым отливом, красные глаза, под которыми виднелись мешки от недосыпа, мрачное и безэмоциональное лицо, наполовину скрытое шарфом багрового цвета… В этом отражении Россия без труда узнал того, кто защищал его от бед многие годы, давал советы и заботился, несмотря на всю неприязнь ко всем своим поступкам. — Александр… — на выдохе произнёс Иван и закрыл глаза, откинувшись на спинку лавочки да спрятав телефон в карман своего бежевого плаща, который у его копии также отличался, как и всё остальное во всём их облике. — Интересно, видишь ли ты меня вместо своего отражения, когда заглядываешь в зеркало, если выдаётся свободная минутка?.. В голове невольно начали всплывать некоторые обрывки воспоминаний перед тем, как разум Брагинского отключался, уступая управление своим телом Александру. Это было словно раздвоение личности, но его копия была реальна, и это подтверждал даже Англия, когда заметил, что на момент своих бзиков Россия терял своё отражение, а его глаза слегка темнели и становились похожие на стекло, делая взгляд неживым, отстранённым и пугающим. В детстве такое происходило неосознанно и с утра, когда оба Брагинских еще не знали, что с ними происходит, что их связывало. Смешило то, что Александр был взрослее Ивана, даже когда Ванечка был совсем мал и юн, ведь в двух мирах время течёт иначе, словно два разных часовых пояса, где у одного глубокая ночь, а у другого яркая середина дня, и дела кипят, плывут, не спеша заканчиваться. В те времена Брагинские не находили общего языка между собой, ведь Саша недолюбливал детей и ненавидел их плач, а вот маленький Россия откровенно до ужаса боялся себя взрослого с другого мира и даже заговаривать с ним не хотел, но в какой-то момент они привязались друг к другу, и Александр неосознанно начал давать советы, заботиться да защищать, обучаясь тактике оттеснения настоящей личности и пытаясь научиться управлять разумом. Он даже застал последние года правления Орды на землях Ванечки, видел взросление своего воспитанника, который превращался в бравого воина, крушащего любые преграды на своём пути. Но не понимал многих чувств, которые испытывал тогда русоволосый мальчуган. Не понимал, не хотел понимать и знать их, ведь они могли дать сбой в его системе видения своей жизни, где нет места помехам и слабостям, где каждый вдох давался с усилием, а каждый клочок земли впитывал в себя моря крови из-за каждодневных войн с Осью. Таков был мир Второго Брагинского, который сквозь отражения видел Иван последние дни, когда система их миров дала резкий сбой, Англии даже пришлось долго и тщательно выискивать виновника случившегося, поэтому теперь он более сблизился с Россией, узнавал от него многое, таинственное и опасное. Артур… Эх, Артур. Ему потребовалось две недели на то, чтобы хоть подсказки найти, которые вывели бы его на виновника в сбоях двух миров. И после звонка Ивана все сомнения развеялись, зацепки подтвердились. Он был удивлён услышанным, но ко многому был готов, ведь то же самое начало происходить и с его отражениями. В них он видел другого себя, который был по локти в крови и всегда держал при себе нож с лезвием, запятнанным багровыми брызгами. Со слов Кёркленда Иван узнал, что рана этого мира слишком запущена, и выход искать почти бессмысленно, остаётся лишь разрушить параллель, перенеся к ним все копии стран, чтобы они жили под одной крышей, но Артур не знал, к чему это могло привести, поэтому приходилось на время пропадать и не выходить на связь, утыкаясь в книги в своей старой, тайной магической библиотеке, ища выход. — Ты же слышал теорию о том, что в мире есть несколько людей, похожих на тебя, словно ты видишь пред собой своё отражение? — Когда-то со смешком выпалил Кёркленд, разговаривая с Брагинским, улучившим свободное от работы время. Голос англичанина звучал нервно и слегка подрагивал, как обычно это бывало при их разговорах наедине. — Воспользуемся ей, если придётся терпеть неминуемую катастрофу. Но смотри, предупреждаю тебя, отражения — ещё цветочки. — Ухуху, запугиваешь меня? — Посмеялся тогда Россия, несмотря на все события, не верящий в слова английского бровастого мага. — Мистер Кёркленд, это не смешно. Дело ведь серьёзное. — Вот я и говорю. Помнится, на одном мероприятии вы с Грецией так заскучали, что я уловил мельком ваш разговор об Осознанных снах. Так вот, если ты практиковался в них — забудь это дело. — На другой линии повисла пауза, Артур обдумывал слова, дабы объяснить дальнейшее. Мысли разлетались по углам, ибо Англия, какая бы ситуация не нависла над ними, всегда боялся даже парочкой слов обмолвиться с Россией. — Для тебя, имеющего связь с собой из параллели, это будет губительным! Осознанный сон опасен тем, что таит в себе на самых последних стадиях погружения дверь, ведущую в разум тебя другого мира. И если твоё тело выведут из стадии сна во время нахождения твоей души в другом теле — произойдёт обмен сосудами, и ты можешь навсегда остаться в другом мире. И это еще не самое опасное, Брагинский! Если такое произойдёт, то вытаскивание тебя обратно, создавая обратный обмен, во много раз опаснее первого… Тогда Иван понял, на сколько его связь с Александром была опасной для них обоих. Но кого это останавливало, не так ли? — Уж не нас точно, — неосознанно выпалил вслух свою мысль фиолетовоглазый да встал с лавки. Поправив свой плащ, Россия приоткрыл дверь да вошел в проходную своего дома, тело сразу обдало приятным теплом, окутывающем всё тело. Осталась пара незаконченных дел, и можно будет идти отдыхать дальше. День неумолимо клонился к вечеру. Зайдя в комнату, Россия последний раз на сегодня взглянул в сторону треснувшего и немного занавешенного зеркала, в котором всё было словно перевёрнуто с ног на голову. И хотя всё было запущено, другой мир в этом стекле совершенно не пугал русского, куда страшнее были его демоны в голове, неосознанно включающие ауру и пугающие всех вокруг. Когда русский плюхнулся на кровать, его почти сразу перенесло в мир сновидений, где его, словно добычу, поджидал Саша, готовый на очередной разговор и ностальгию по прошедшим временам. Как только на горизонте разума был заметен чуть расплывчатый силуэт Вани, лжеРоссия вышел вперёд из своего укрытия, коим служила тень какого-то странного, но смутно знакомого здания. Пройдя беглым взглядом по подходящему, Брагинский Второй даже удовлетворённо усмехнулся. Ни ран, ни ссадин не было, значит сегодня и правда Иван не нарывался ни на какие неприятности, волноваться было не о чем. Но сам русский был мрачен, его взгляд был устремлён себе под ноги, а чёлка слегка скрывала глаза, откидывая на них пугающую тень. Проверив, осознанное ли это сновидение, ЛжеРоссия побрёл навстречу своему воспитаннику, высунув ладони из карманов да настороженно прищурившись. Вот они останавливаются друг напротив друга и пересекаются взглядами: один алый, словно свежевытекшая из ран кровь, второй таинственный фиолетовый, словно россыпь фиалок в лугу, освещённом ярким солнышком. Только Александр хочет сказать своё фирменное озлобленное приветствие, краем разума понимая, что это всё равно никак не заденет Россию, привык уже, но гость его перебивает, приподняв ладонь, призывая к молчанию. — У меня к тебе важный разговор, Ал, — неуверенно начинает Иван, наконец полностью подняв свою голову да с трепетом в душе, приносящем боль, разглядывая глаза своей копии. В них сейчас отражались непривычное недоумение и настороженность. — Кажется, теперь мы видимся последний раз… Один… Мой друг сказал, что Осознанный сон в состоянии наших миров стал очень о- — Я уже знаю, — перебил его Александр, помрачневший разом да повернувшийся спиной к своему воспитаннику, который с болью на лице наблюдал за его реакцией. — Я вижу некоторые твои воспоминания, балбес. Думаешь, я не вытянул из них то, что теперь нам опасно посещать Осознанные? У Ивана не нашлось, что ответить. Он несколько секунд топтался на месте, но затем всё же решил подойти к своему опекуну детства, невольно чувствуя себя наивным ребёнком при виде его мрачного и одновременно задумчивого, серьёзного лица. Они были так похожи и одновременно настолько разные… — Ты не замечал, как наши миры во снах стали похожи? — Внезапно задал свой давно волнующий мысли вопрос ЛжеРоссия, и Иван встрепенулся, не зная, что ответить. Но кажется, ответов было и не нужно, ибо Александр продолжил говорить. — Кажется, некоторые последствия, которые мы с тобой натворили, я уже вижу прямо здесь и сейчас. Хотя еще с детства ты отличался тем, что почти во всех твоих уголках разума царила мрачная атмосфера… — Не напоминай мне о детстве! — Голос чуть дрогнул, но вовсе не от страха или боли, к горлу подступал ком, в глазах полыхнул огонь злобы. Конечно, не всё детство выдалось тяжким и унизительным, но всё же он ненавидел то время. Триста лет заточения, боли, унижений. Кто бы после такого захотел всё это вспоминать? Взгляд русоволосого невольно метнулся на шею своей копии, где отчётливо виднелся уродливый и широкий шрам, который не имел ни начала, ни конца. — Ты ведь знаешь, что тогда творилось. И вот, снова повисло это нагнетающее молчание. Казалось, время замедлилось, хотя на самом деле текло очень быстро, вот-вот России надо было просыпаться. Но он стоял на границе, отделяющим его мир сна от мира ЛжеРоссии, и смотрел на небо, которое от светлого переходило к затемнённому, закрытому тучами. Вдруг совсем рядом донёсся тихий грубоватый голос Александра, и Ваня немного дрогнул от неожиданности, глянув на свою копию, сменившему мрачное выражение на спокойное, отрешённое. — Знаешь, не думал, что вообще привяжусь к тебе, — высказался с наигранным недовольством Брагинский Второй, и фиолетовоглазый даже тихо усмехнулся, согласно кивая. — Столько лет уже прошло, веков… Раньше мы оба и подумать не могли, что нить, связывающая нас, может быть и опасной. Я-то думал, что где-то нагрешил, и меня послали к тебе учиться уму-разуму, чему-нибудь новому. Бредовому состраданию, там, самоотверженности, чести. А на самом деле мы черпали знания друг у друга. Взгляд алых глаз невольно упал на ладони Ивана, которые потихоньку начали растворяться, словно ветер раздувал песчинки в пустыне, которые сразу исчезали из виду. Времени мало. — Если мы и никогда не увидимся, то скажу вот что. Несмотря на всё недовольство к тебе, временами злобу или зависть… Помни, я всегда буду защищать тебя. Хотя из-за меня у тебя и нет друзей, многие вообще боятся, но у тебя осталась семья. Прости за ошибки, которыми я нанёс тебе вред. Но я всегда буду рядом… Переступив через границу разумов, Александр обернулся и посмотрел на растворявшегося Ивана, который смотрел прямо на него, не отрывая взгляда, словно ребёнок наблюдал за парящим в небе орлом, выискивавшим добычу, мечтая также летать над землёй и наблюдать за копошащимися внизу людьми. Его губы зашевелились, голос слышался так, словно они находились на большом расстоянии. Словно эхо. — Ты словно оберег, отгораживающий меня от чёрной полосы несправедливой Жизни. Я тоже тебя никогда не забуду, Ал. Я всегда буду помнить то, чему ты научил меня! Я… Время истекло, и внезапно Россия погрузился в темноту, а на границе угас один из миров. Александр смотрел на густую тьму перед собой, пятясь от того, что его сновидение тоже погружалось в оковы черноты, рушась, словно пазл. На его лице играла лёгкая улыбка, а глаза, в которых, на первый взгляд, играло безразличие, были чуть прикрыты, при этом ещё и слегка загораживались шарфом. — Оберег, значит?.. Что ж, не пропадай там, Иванушка — дурачок. — Не в обиду буркнул лжеРоссия, закрыв глаза и раскинув руки, падая во внезапно образовавшуюся под ним тёмную дыру. — Возможно, когда-нибудь ещё свидимся. Второй мир угас, как по щелчку. Открыв глаза, Россия с прищуром смотрит в потолок, глаза словно разъедало от яркого света, но это его не бесило. На душе была какая-то тяжесть и одновременно где-то там билась птицей и лёгкость, кончики губ были приподняты в лёгкой улыбке. — Ещё свидимся, зануда-Оберег. Не вязни в негативе своего мира. А где-то там разбилось вдребезги зеркало, и в нём навсегда погасло устрашающее отражение другого мира, словно разрубив связь между двумя странами, как две капли воды похожими друг на друга. И никто не знал, конец ли это или же только начало…