Дождаться радуги

— А когда же будет сказка? — Как только радуга добежит до подоконника, Кэти. Мужчина перелистывает страницу и ободряюще улыбается. Девочка снова приникает к стеклу. Гроза только-только начинает отступать, и круглое золотистое солнце робко выбирается из-за дальних холмов. Серые клокастые тучи изредка огрызаются глухим рокотом, и уж совсем неубедительно и бледно вспыхивают изнутри. Радуги пока нет, а ведь скоро часы пробьют пять… — Патрик, пора накрывать на стол? — Мария неслышно появляется в дверях библиотеки. — Запеканка уже готова. — Еще немного. Тереза уже в пути. Мария качает головой и добродушно усмехается. Патрик Джейн патологически влюблен в собственную жену. Остро, глупо, самозабвенно. Даже если наступит конец света, то этот хитрец непременно выпросит отсрочку. Вдруг любимой не окажется рядом? А потом придумает тысячу и один способ спасти мир ради удивленно-восхищенного взгляда зеленых глаз. Когда семь лет назад блудный отпрыск семейства Джейнов переступил порог захиревшего родового поместья, Мария лишь неодобрительно прищелкнула языком.Джейнов в долине Бэйли не видели уже давно. Ярмарочные фокусники и прожжённые пьяницы, они покинули Ирландию два века назад. Многочисленные родственники, тоже не отличавшиеся особой моральной стойкостью, окончательно разорили поместье Рэйнбоу. Мария, троюродная внучка Скотти Фицжеральда-Джейна уже подумывала вписать в завещание своего непутевого племянника, когда из Штатов пришла телеграмма. Через неделю в долину прикатил большой белый грузовик и блестящая, похожая на консервную банку, машина. «Прохвост» — вынесла вердикт Абигел Ивни, сорокалетняя девица на выданье и по совместительству редактор местной церковной газеты. «Американка» — презрительно отозвался Чарли Бирн, хозяин строительной лавки «Бирн и сыновья». Через пару недель настырная американка допекла Чарли окончательно. Глотая самые страшные ругательства, бедолага снизил первоначальную цену вдвое и приступил к ремонту старого дома. Рабочие меняли прогнившие доски пола на широком крыльце и в гостевой спальне на втором этаже, латали черепичную крышу и чистили фонтан в маленьком парке перед домом. Потом Бирн покладисто пил чай в столовой и расспрашивал миссис Джейн о ее прежней жизни в Америке. Тереза ловко уходила от вопросов и подкладывала гостю новые куски лимонного пирога. Косясь на внушительный круглый живот миссис Джейн, Чарли особо и не усердствовал в своем любопытстве. Хотя род деятельности новоприбывших сводил его с ума. Патрик консультировал местное полицейское управление и уже снискал славу великолепного детектива. — Вино? — Лучше завари свой знаменитый чай. Знаешь, когда-нибудь я разгадаю его рецепт. Мне осталось подобрать лишь несколько ингредиентов. — Я могу просто написать его на бумаге. — Но это убьет всю тайну. Всплеснув руками Мария уходит. — Папа, посмотри! Кэти восторженно кричит и распахивает окно. Розовые кусты у подъездной дорожки качаются, и из колючих зарослей выбирается пёс. Энергично встряхнувшись, он припадает к земле и звонко тявкает. От переизбытка чувств Кэти едва не вываливается из открытого окна. Заботливый отец успевает подхватить девочку на руки. — Грей! Троюродный брат благородного сеттера и ближайший родственник крокодила. Пятнадцать килограмм чистейшей преданности и любви. Услышав свое имя, собака заходится в радостном лае. — У него грязные лапы. — Я их почищу! Голос Кэти уже доносится с лестницы. Патрик усмехается. Сейчас его неугомонная дочь затащит эту псину на веранду, добросовестно вымоет каждую лапу в специально приготовленном для этой цели тазу, а потом насухо вытрет еще более специальным полотенцем. В защиту собаки стоит сказать, что проказливый, да что греха таить вороватый пес, в доме ведет себя образцово. Не клянчит бекон за завтраком, не грызет обувь, не пьет воду из унитаза. Внизу что-то загрохотало. — Патрик! Возможно в гостиной образовалось торнадо, но скорее всего Кэти и Грей опять обвалили книжную этажерку. Скорчив самую сердитую физиономию Патрик Джейн направляется вниз, ворча: — Боже, ну, когда же она наконец-то вернется? ****** — Не так сильно, милая. Вот так, вот так… Кэти опускает тарелку в горячую воду и отжимает губку. Душистая мыльная пена вкусно шепчет, а яркие глянцевые пузыри беззвучно лопаются в теплом воздухе кухни. — Ты же больше не сердишься? Пусть папочка оставит меня без сладкого, только, пожалуйста, не прогоняйте Грея! — В ярко-синих детских глазах столько мольбы, что даже каменные исполины с острова Пасхи разрыдались бы от умиления. — Я буду мыть посуду еще месяц! И…и…я даже съем мамину овсянку! Малышка просительно складывает мокрые ладошки и взволновано закусывает губу. — Ну, если ты обнимешь свою старую доверчивую Марию… Радостно взвизгнув, Кэти обнимает женщину и отчаянно прижимается щекой к колючему платью в крупную сине-зеленую клетку. От платья пахнет сладкой ванилью и черничным джемом. Пироги дома Джейн — лучшие пироги в долине. — Спасибо! Спасибо! А я еще наказана? Невозможная хитрюга. Мария целует девочку в золотистую кудрявую макушку: — Снова станешь караулить свою радугу? Кэти делает шаг назад. Розовые губки дрожат, и крошечные слезинки появляются на длинных ресницах. Папина сказка становится все призрачней и дальше. Сказка о волшебной радуге и заветном горшке со звонкими золотыми монетами… «…маленький человечек в добротном зеленом кафтане и крепких черных сапогах, сердито взглянул из-под кустистых рыжих бровей, но тонкая детская ручка крепко держала его за рукав. — Чего вы желаете, юная леди? Девочка поправила сползающую ночную рубашку и переступила мокрыми от холодной росы ногами: — Я хочу, чтобы проводили меня к своему горшку с золотом, сэр! — Вы жадны? — Деньги нужны для моего бедного и больного отца. — И поэтому вы караулили меня в этом саду? Я заметил вас еще в прошлом июне. — Да, сэр. Я слышала, что тот, кто сможет поймать лепрекона, и тот, у кого чистое незлое сердце получит такое богатство, какого заслуживает! Лепрекон растянул в улыбке тонкий рот и шутовски приподнял зеленую шляпу. Пряжка на тулье шляпы тускло блеснула в свете керосинового фонаря. — Как пожелаете, моя госпожа…» Горячий чай так приятно пить со сладкими шоколадными пряниками. Мария добавляет капельку мятного сиропа в свою чашку: — У тебя замечательный папа, Кэти и он чудесно рассказывает сказки. Но разве тебе нужны золотые монеты? У тебя много игрушек и красивых платьев! Девочка качает головой. — Я хотела попросить братика… Мария прикрывает глаза словно бы от усталости. Это очень тяжелый вопрос для всей семьи. Супруги, отчаянно мечтающие о еще одном ребенке, но… Даже лучшие врачи были бессильны. Тяжелые и напряжённые разговоры, взаимные обвинения и долгие трудные примирения. Пожалуй, только последние месяцы стали снова беззаботно счастливыми и радостными. — Кэти, ты же помнишь, что сказал доктор. — А вдруг? И столько отчаяния звучит в этом детском голосе, напряженно-звенящем от едва сдерживаемых слез, что Мария принимает решение: — Только пообещай, что это станет нашей тайной! В узкой, похожей на пенал для карандашей, кладовке остро пахнет мукой и приправами. На полочках аккуратно расставлены бутылочки, баночки и коробки. Каждая из них подписана и кажется даже пронумерована. До сего дня вход в это помещение был под строжайшим запретом, а ключ от дверного замка Мария всегда носила в кармашке одного из своих фартуков: парадного белого и будничного изумрудно-зеленого. — Ух, ты! Ты как профессор Снейп! Кэти с восхищением разглядывает большой веник из высушенных трав в низкой напольной вазе. Она ломает хрупкий стебелек и растирает его в пальцах. Розмарин. Мама любит розмарин. — Снейп? Ах, да! Эта сказка про мальчишку-англичанина. Не отвлекайся, милая! Иначе не увидишь самого главного. Запрыгивай на этот ящик, а я пока погашу свет. Круглые светильники на стенах меркнут. Теперь весь свет льется из неширокого квадратного окна под самым потолком. Привстав на цыпочки Кэти удивленно вздыхает. Свет вздрагивает, переливается и таинственно вспыхивает бликами розового, голубого и зеленых цветов. Словно та самая пресловутая радуга заглянула в гости из чистого любопытства — Но как же… Мария пожимает плечами: — Я выросла в этом доме, дорогая. Первый раз я увидела ее, когда мне было столько лет, сколько и тебе сейчас. Я приходила сюда, даже если шел дождь или двор заметало снегом. Радуга всегда была здесь. Дядя Скотти был слеп как крот и считал, что я все выдумываю. Но я твердо знаю, маленькая Кэти Джейн, что необычная радуга. Радуга Джейнов. — Джейнов? — Особенных Джейнов, маленькая. Мой племянник Джордж так и не смог ее увидеть. — Значит… Я смогу пойти за ней? — Только не выходи за калитку, звездочка. И возьми с собой эту негодную собаку! Звонко щелкают подошвы. Мария мягко улыбается. Сухие губы беззвучно шепчут какие-то слова, а в невесомой радуге взблескивают радостные золотистые искры. Обойдя дом, Кэти сразу находит то самое окошко. Со стороны улицы оно совсем незаметно и если бы не цветное марево, клубящееся у самой земли, то можно было бы пройти мимо. Грей сует нос в этот непонятный туман и угрожающе рычит. Ему не нравится охранять маленькую хозяйку от такого…непонятного. — Ты можешь остаться тут. Косматое ухо приподнимается в знак согласия. — И я все расскажу маме. Похожий на малярную кисть хвост возмущенно дрожит. Старшая хозяйка не любит бездельников и трусов. И хоть львиная доля собачьих печенек достается именно от Терезы, но риск все равно лишний. Немного поразмыслив, пес лижет руку, выражая готовность отправиться за Кэти куда угодно. Радуга уходит в густые вересковые заросли у ограды маленького ухоженного парка. В синих цветах вспыхивают крупные лазоревые капли. Толстый шмель гудит свою неторопливую шмелиную песню. У шмеля много работы. -Грей, смотри. Собака снова обнажает зубы и глухо ворчит. Оттолкнувшись от самого высокого цветка, радуга тянется дальше, за ограду, в заброшенный яблоневый сад, некогда принадлежавший семье Джейнов. Двести лет назад там росли удивительные деревья. Высокие, тонкие, с ярко-изумрудной листвой и крупным золотистыми плодами. Говорят, что Абрахас Джейн, основатель поместья Рэйнбоу, привез горсть этих яблок и пару саженцев из далекой южной страны. Идеально-круглые, с розовым румянцем на желтых боках, они взрывались сладким соком, стоило лишь немного прикусить их. Удивительно, но капризные деревья никак не желали приживаться нигде кроме как в саду Абрахаса. В итоге этот старый ворчун стал обладателем двадцати пяти яблонь, которые не боялись ни мороза, ни палящей жары. В год, когда последний из Джейнов отбыл в Новый Свет вслед за бродячим цирком, сад впервые не зацвел и не выбросил листвы. Гладкие блестящие стволы кофейного цвета забугрились и пошли трещинами. Ветки уродливо изогнулись и теперь напоминали растопыренные птичьи лапы. При виде такого наследства Патрик озабоченно почесал макушку и перенес забор на несколько метров ближе к дому. Кэти строго-настрого запрещалось ходить в заброшенный сад… От внезапного порыва ветра, широкая узорчатая калитка сердито скрипит и медленно, словно нехотя открывается. Путь свободен. — Мы быстро, да? Только одним глазком и обратно. — Кэти покрепче вцепляется в рыжий собачий загривок. — Ой! Между деревьев мелькает что-то зеленое. Какой-то человек? Вернее, человечек! Приподняв полы своего странного костюма, он шустро улепетывает от нежеланных зрителей. Утробно гавкнув, Грей срывается с места и несется вперед. Отчаянно крича и зовя собаку, Кэти устремляется за ним. Через десяток шагов оба растерянно останавливаются. Здесь никого нет. Ничего кроме старых скособоченных яблонь. Солнце уже катится вниз и последний осколок радуги прощально вспыхивает между корней самой большой яблони. Ее ствол расщеплен надвое и зияет обуглившимся черным нутром. Наверное, когда-то в дерево попала молния. Земля здесь на удивление мягкая. Сладко пахнет незнакомыми цветами и травами. Грей решает, что это новая игра и она ему очень нравится. Он азартно роет лапами и отфыркивается, если в нос попадают крошки земли. Девочка тоже отбрасывает камешки и кусочки дерна, и то и дело поправляет золотистую прядку, сползающую на глаза. Ямка становится все глубже и вскоре дружный дуэт рук и лап натыкается на что-то особенное. Круглый горшок, закинутый лоскутом мешковины и крепко-накрепко перетянутый толстой бечевкой. Посудина ярко блестит глазированным боком, кажется, что она оказалась здесь совсем недавно. Кэти рассеяно озирается. Быть может эта маленькая верткая тень, которая привела ее сюда, ей не примерещилась? Грей принюхивается к находке и несколько раз чихает. От мешковины крепко пахнет табаком. Наверное, какой-то окрестный мальчишка спрятал здесь свои нехитрые сокровища, а тряпку стянул из отцовского барахла. Ничего таинственного. Грей вцепляется в шнурок зубами и урча тянет на себя. Нет, это вовсе не стеклышки, бусины, перышки, узорчатые ракушки и прочие дорогие мальчишечьему сердцу вещи. Не драгоценные камни. Не золотые монеты. На зеленую траву из горшка выкатываются два десятка ровных ярко-желтых яблок. Грей хищно щелкает челюстями и облизывается. Но яблоки? Разве их можно обменять на такое необходимое чудо? ****** Вилки вкусно звякают о фарфор и Мария довольно улыбается. Поздний ужин в доме Джейнов — дело обычное. Кэти уже давно в своей уютной постельке, а ее родители уписывают сладкую овощную запеканку и торопливо обмениваются взглядами. Кажется, что скоро под этой крышей должно произойти что-то ужасно волнительное. Тереза спрашивает своих близких как прошел их день. Вместо ответа Мария лишь таинственно прижимает палец к губам. На заплаканном детском личике видны грязные разводы. Кэти даже не сняла верхней одежды. Один башмак, испачканный землей, лежит на полу, а второй каким-то чудом еще держится на худенькой ножке. Грей, сладко похрапывая, развалился рядом. Колючие шишки чертополоха теперь украшают всю постель. — Патрик, наша дочь тайно работает в бригаде землекопов? — Ее не было лишь несколько минут, Тереза! Несколько чертовых минут! Обеспокоенные родители отчаянно перешептываются, но Мария настойчиво показывает куда-то в сторону. На комоде, среди плюшевых медвежат и зайцев стоит нечто. Неказистый горшок с сеткой мелких трещинок на боку. Патрик озадаченно разглядывает яблоки и вертит в руках кусок старой мешковины. Если как следует присмотреться, то можно заметить, что по углам вышит один и тот же символ: цветок яблони и буквы «RJ». RJ. — Откуда это? — голос Терезы звенит от тяжелого непонятного страха, — Патрик, я не для того облетела весь земной шар, чтобы вновь бояться! Мария мягко касается ее руки: — Это яблоки Рэйнбоу Джейн. И я точно знаю, что теперь счастье вернулось в этот дом. **** — Тебя не было так долго. Снова ездила к нему, да? — В приюте карантин. Ветрянка. — А… — Симус не болен. Я наблюдала за ним через окно. Он рисовал картинку в подарок своей старшей сестренке. В альбоме, который ему подарил ты. Доктор Флетчер сказал, что мы сможем забрать нашего ребенка через три дня. Господи, мы ведь до сих пор ничего не рассказали Кэти! Я знаю, что она мечтала о братике… — Слышу какое-то «но» в твоем голосе. — Я не умею варить годную овсянку, не умею петь ирландские колыбельные и даже дурацкая дворняга не желает меня слушать! — Ничего не бойся, принцесса. Завтра будет новое утро. Мария говорит, что старые яблони набрали цвет. — В августе? Патрик, это же очень поздно! — Для любви никогда не бывает поздно, милая. Погаси лампу.