Сказка о злом рождественском эльфе

      Рождество. Запах еловых веток и мандаринов. Пушистый снег, падающий с неба, покрывающий землю белым ковром. Детский смех (и плач), раздающийся из каждого второго дома. Подарки в шуршащей обертке, готовка праздничного ужина, суета у прилавков с сувенирами…       Как Эрик все это ненавидел! Каждой фиброй своей души, или чакрой, или что там еще бывает в душе — ненависть переполняла его до краев при одном только слове «Рождество». Ели теряли свои иголки, когда Эрик приближался к ним, снег таял под его ногами, а праздничное вино скисало в бокалах.       — Ну и что? — скажете вы. — Не нравится — не празднуй! Закройся в квартире, зашторь окна, ляг спать и не открывай глаза до тех пор, пока все не закончится!       Так бы Эрик и поступил, но было одно «но». Он был чертовым рождественским эльфом и был вынужден разносить чертовы рождественские подарки проклятущим детишкам, которые улыбались ему щербатыми ртами и тянули к блестящим сверткам свои перепачканные в шоколаде ручонки.       Эрик. Ненавидел. Свою. Работу.        — Ты хорошо вела себя в этом году, Аманда? — Эрик подлетел к лицу курносой трехлетней девчушки и улыбнулся так злобно, что она разразилась громким плачем, успев перед этим хорошенько заехать ему маленьким кулачком.       — Всего-то детская ручонка! — скажете вы.       Но, к сожалению, Эрик был самым что ни на есть настоящим (то есть прям совсем настоящим) рождественским эльфом. Размером с ладонь взрослого человека. В полосатых лосинах, зеленой кофточке, носатых туфлях и колпаке. Стоит ли уточнять, что он ненавидел зеленый цвет, полосатые предметы и колпаки? Оставшиеся триста шестьдесят четыре дня в году он пытался узнать, какой извращенец придумал для эльфов ТАКОЙ наряд!       — Был бы ты дизайнером, мы бы все ходили в шлемах, однотонных лосинах и кривых плащах. И, конечно, они были бы какого-нибудь жуткого цвета: бордового и малинового! Ужас! — эльфийка по прозвищу Конфетка закатила глаза.       — Это был бы прекрасный костюм! — Эрик зло шипел, чуть ли не плюясь ядом, но, к его огорчению, был вынужден снова наряжаться в зеленое.       И, конечно же, как любой рождественский эльф, он был волшебным созданием. Мог летать, перемещать предметы (обычно подарки) и творить добро. Последнее эльфы могли делать только искренне, от всего сердца. Так что по понятным причинам добро Эрик творил крайне редко. Настолько редко, что никогда. Наверное именно поэтому сотворение доброго дела являлось для Эрика тем условием, которое освободило бы его от эльфийского рабства в Лапландии. Невыполнимым условием, обрекавшим его на вечные мучения!       — Расколдуй меня обратно, чертов *** *** ***!!! — вопил Эрик на ухо Клаусу Шмидту, в простонародье Санта-Клаусу.       Поскольку материться эльфам было запрещено, их мат запикивался. А у Клауса Санты-Шмидта и вовсе уши вяли от этого писка: Эрик очень старался.       — Ох, не пищи, малыш Эрик. Ты вел себя очень и очень плохо, поэтому и стал моим эльфом. Мальчики, которые ведут себя плохо в рождественский праздник и портят его другим, должны совершить доброе дело, чтобы расколдоваться. И знаешь что? — Клаус опустил очки на кончик носа, хитро поглядывая на раскрасневшегося Эрика, парящего в воздухе перед ним. — Все детки, которые попали ко мне в услужение в сороковых годах, уже давно расколдовались, и только ты застрял тут на последние восемнадцать лет, — на этих словах Клаус тяжко вздохнул и постарался сдержать нервный тик под левым глазом.       Он тысячу раз проклял себя за то, что связался с Эриком, но договор есть договор. Нельзя было создавать прецедентов, иначе Верховный Волшебный Суд эдак начнет всех эльфов освобождать по их желанию. И что тогда? Клаусу самому всей этой херней подарочной заниматься? Нет уж!       — Я ненавижу Рождество! И детей!       — Поверь, дети тебя тоже не слишком любят. А теперь лети отсюда, лентяй, добрый Санта должен еще обеспечить успешную доставку гранатометов террористам в Нью-Мексико.       И он просто сдул Эрика прочь из своего кабинета, проследив за тем, как тот беспомощно прокувыркался в воздухе с пронзительным писком.       Это повторялось из года в год, и нынешнее Рождество не было исключением.              В назначенный день Эрик выдвинулся в путь с огромным мешком подарков в какой-то захолустный пригород Килларни в Ирландии. Он летел, преодолевая порывистый ветер и яростно разбивая снежинки на своем пути, беспрестанно пища и своим писком забивая радиочастоты. Люди в домах, над которыми он пролетал, начинали проклинать непогоду и ругаться. Эрик злорадствовал. Для лучшего эффекта он переписал «Джингл Беллс» на матерный лад и затягивал нецензурный мотив во всю глотку.       Но в конце концов мелкий городишко засверкал впереди своими праздничными огоньками, зазвучал рождественским хором в маленькой церкви и детскими воплями на улице. Эрик порвал гирлянду над площадью, с наслаждением глядя, как гаснут разноцветные огоньки, и наконец завис у большой ели на одной из центральных улиц. Специально примостился поближе, чтобы с хвойного дерева осыпалось как можно больше иголок прямо на головы соплякам, что возились под ее широкими лапами.       Эрик достал из кармана скрупулезно составленный список, в котором каждому ребенку и его подарку был присвоен порядковый номер. Детские имена раздражали его по-особенному, набивая оскомину, как нескончаемое количество шоколада, которое эти маленькие монстры поглощали на Рождество и прочие праздники. Поэтому он брал самый черный маркер и вместо именных открыток писал на цветных упаковках номера. В этом году он так достал Клауса-который-Санта, что тот отправил его в небольшой городок. А бывало, что Эрика высылали в город-миллионник, и тогда список растягивался до шестизначных цифр, так что некоторые детишки получали коробки чуть ли не с почтовыми трек-кодами. Ах да, и чаще всего происходила какая-нибудь путаница, потому что ближе к тысячным цифрам Эрик начинал сбиваться.       Стерев с красных от мороза щек капли от растаявшего снега, маленький эльф встряхнул список и, нахмурив брови, пробежался взглядом по цифрам. Сначала он должен был отнести подарки самым мелким, потом тем, что постарше, а в конце отсыпать угля детям, которые вели себя плохо, но не настолько, чтобы их превращали в эльфов. На самом деле действовать было не обязательно в таком порядке, но Эрик любил оставлять приятное на десерт. При мыслях о носках, наполненных углем, губы сами собой расплывались в акульем оскале. Представляя, как противные мальчишки и девчонки будут реветь с утра, не найдя подарка, он не смог сдержать злорадного хихиканья.       — Ату его! Это злой гоблин!       Снизу раздался детский галдеж. Эрик уже наклонился, чтобы посмотреть, что происходит, когда огромный комок снега пролетел прямо у его головы.       — Эй, что за ***…       Толпа маленьких спиногрызов лепила снежки и швыряла в него, не задумываясь даже о том, что их обожаемая рождественская ель может лишиться пары стеклянных шаров.       — Совсем ***, сопляки! — Эрик погрозил им кулаком, но еле успел увернуться.       Дети продолжали швыряться в него, и он с силой ударил ногой по еловой лапе, засыпая хулиганов снегом. Те завизжали, но дела своего не оставили. И, когда Эрик рванулся к ним вниз в надежде напугать своим жутким растрепанным видом, один из снежков попал прямо в цель. Дважды в цель! Злобного эльфа сбило, и он влетел вместе с комком снега в чью-то раскрытую форточку.       С улицы послышались довольные крики празднующих победу детей, пока Эрик мокрым комком валялся на чужом ковре, закипая от злости. Весь его ненавистный костюм промок до нитки, поскольку в тепле снег тут же растаял, и теперь Эрик дымился — он был очень зол, и влага просто испарялась с его тела. Единственное, о чем он не жалел, так это о том, что где-то в полете потерял свой колпак.       Его кудрявые волосы были всклокочены, щеки пылали алым и, наверное, он сейчас и вправду больше походил на гоблина, чем на эльфа. Вот и прекрасно!       — Вы еще пожалеете, маленькие *** *** ***! — завопил он, потрясая крохотным кулачком.       — Ох, я таких слов даже от старшеклассников в школе не слышал. А ты ведь рождественский эльф! Как не стыдно! — чей-то голос с легким укором напополам с насмешкой раздался позади, и Эрик подпрыгнул, как ошпаренный, тут же поднимаясь в воздух.       С его ботинок и кофты капало на ковер талым снегом, но, кажется, хозяина дома это не заботило. Молодой мужчина сидел в кресле у камина и пялился на эльфа своими голубыми по-оленьи добрыми глазами. В доброту оленей Эрик верил, в доброту людей — не очень. И как смеет этот живущий в комфорте и нормальном теле человек упрекать его! До кучи на мужчине была надета черная водолазка и черные брюки — любимый цвет Эрика, который он не мог себе позволить.       — Они кинулись в меня снежком! — стиснув крохотные пальцы в кулачки, маленький эльф буквально взвился от злости.       Мужчина только приподнял бровь и сказал то, что добило Эрика окончательно:       — Они всего лишь дети. Не стоит так реагировать на их шалости.       Не будь сегодня рабочая ночь, Эрик бы до утра мучил окружающих рассуждениями о несправедливости, которую несет фраза «этожребенок», спускающая с рук все пакости маленьким хулиганам.       Он разразился ультразвуком, кружа по комнате, в которой, кстати, не было елки, костеря на чем свет стоит детей, Рождество и тупых наглых придурков, недовольных его нецензурной бранью. Странный хозяин дома невозмутимо отпил уже остывшего чаю из чашки, которую держал на коленях, и, напустив в голос сочувствия, уточнил:       — Смотрю, у тебя тяжелый день, друг мой. Но, по крайней мере, Рождество бывает лишь раз в году.       — О, ну, конечно! Мистер Умная Водолазка, кому ты это рассказываешь, а? Я весь год делаю эти дурацкие подарки на чертовой фабрике Санты Шмидтауса!       В голубых оленьих глазах Умной Водолазки сочувствие превысило допустимый градус.       — Нет ничего хуже, чем заниматься нелюбимым делом. Может, тебе стоит подумать о смене работы, — он поставил пустую чашку на столик и сложил руки на коленях. — Меня зовут Чарльз.       Эрик наконец завис в воздухе, выпустив пар, и попытался пробуравить взглядом в голове собеседника дыру размером с Лапландию. Он задыхался от гнева, ведь этот Чарльз буквально ударил его ниже пояса! К несчастью, сверкающие от злости глаза маленького эльфа не произвели на мужчину впечатления.       — Думаешь, я… Да как ты… Считаешь, я сам… Да я… — Эрик попытался облечь свое возмущение в слова, но понял, что для этого ему придется снова перейти на писк.       В конце концов он больше не смог выносить общества этого ненавистного мужика в так желанной Эриком черной водолазке. Эльф гордо развернулся и вылетел в окно, через которое и влетел в комнату пару минут назад не по собственной воле.              Надо сказать, что вообще-то Эрик не часто общался со взрослыми людьми. На самом деле, это был первый раз, о чем, пожалуй, стоило бы призадуматься. Эльфов видели лишь дети, и то не все. А уж то, что этот Чарльз смог расслышать его нецензурщину вместо писка, и вовсе было странной странностью. Но Эрик был так зол, что чуть не пролетел мимо ели, на которой оставил мешок с подарками для спиногрызов.              На этот раз он забрался на самую макушку, обиженный и злой, чтобы никто не смог достать его с земли снежком или еще чем-то. Он сел на тонкую еловую веточку и сунул руку в карман, чтобы достать список, и… с ужасом понял, что его там нет. Ведь он держал список в руках, когда на него так подло напали целой толпой!       — Нет, только не это!       Эрик ненавидел беспорядок в делах. Пусть Рождество было ему противно, но он старался делать свою работу хорошо. Как мог. Пока у него не начинался нервный тик. А в этот раз все шло наперекосяк с самого начала! Наверное, он выронил эту бумажку, пока летел кубарем в окно!       Эльф спустился вниз, осматривая сугробы, в которых дети натоптали кучу следов. Но ни под елкой, ни на улице, ни где-либо еще списка не было! Это была катастрофа! Эрик вернулся к мешку с подарками и, развязав тесемку, влетел внутрь в надежде, что, может быть, где-то случайно затесались наклейки с именами и адресами или еще один список, но, конечно же, там ничего не было. Только подарки с трек-кодами.       — Проклятье!!!       Снова повалил снег, засыпая мешок и самого эльфа крупными снежинками. Был вариант, конечно, облететь все дома и наложить в каждый мешок угля, но Эрик мог получить нехилый нагоняй за это и лишиться любимых крекеров на весь год.       Он не представлял, что делать…       Он был в полном отчаянии!       Похоже, быть эльфом ему придется всю оставшуюся жизнь. С такими-то косяками! Он даже не мог зарыться в снег и замерзнуть насмерть, потому что был неубиваемым волшебным созданием!       «Эм, не хочу мешать твоим суицидальным настроениям, но, может, я мог бы тебе чем-нибудь помочь?»       Чужой знакомый голос раздался прямо в голове Эрика, так что тот от неожиданности свалился с елки.       — Какого?..       Этот Чарльз-Черная-Водолазка проник голосом в его голову! И это было чертовски жутко! Дрожа от страха, Эрик спрятался за особенно пушистой еловой лапой, пытаясь рассмотреть окно, в которое имел несчастье влететь полчаса назад. Оленьи глаза смотрели прямо на него сквозь стекло.       — Ты дьявол! — нервы эльфа все-таки сдали, и он, сорвавшись с места, умчался прочь.       Довольно странно, что при всей своей скептичности Эрик был очень суеверным, как и все эльфы. Ведь ясно же, что, коли существуют рождественские эльфы, то есть и другие создания (пусть он никогда их не встречал). Гоблины, кикиморы, чертенята… И каждое из этих злобных созданий было злобнее самого Эрика и, в отличие от Эрика, могло убивать!       По крайней мере, так говорили легенды и страшные истории, которые Санта Шмидт рассказывал своим эльфам на Самайн или там в День Святого Валентина. Купидона, кстати, Эрик боялся больше всех. Нет, ну это вообще нормально? Какой-то голый младенец с луком, который и стрелять-то не умеет, попадает тебе в зад своей стрелой, и ты влюбляешься в первую встречную жабу-кикимору! И живешь с ней долго и счастливо… Кошмар!       Думая обо всем этом, он прятался за печной трубой одного из домов и грыз ногти на руках. Дурная привычка.       Голос не возвращался. Список тоже. Время, отведенное на работу по разнесению подарков, потихоньку утекало, а шансы на благополучный исход ситуации все падали, как чертовы снежинки. Задница у Эрика покрылась ледяной коркой (костюм-то был мокрый), волосы заледенели сосульками, и в носу противно захлюпало. Он оглушительно чихнул и чуть не сверзился вниз. С края крыши на него смотрел стеклянными глазами пластмассовый олень.       Может, этот Чарльз Водолазка и не злодей? Ну, скажем, волшебник? И глаза у него такие, как сапфиры, будто магические.       Это заставило Эрика призадуматься. По крайней мере, клыков или когтей у Чарльза не было, и выглядел он как человек. Тот же Санта-Шманта тоже был человеком — и вот поглядите на Эрика теперь: он маленький и жалкий, в полосатых колготках сидит глотает сопли на чьей-то крыше!       Выхода не было.       Пришлось вернуться к елке, а потом и к окну. Эрик осторожно заглянул в форточку, но у камина Чарльза уже не наблюдалось. Осмелев, эльф влетел внутрь, осматривая комнату.       Обычное человеческое жилье. Камин, кресло, диван, кофейный столик, картины на стенах, полки с книгами. Много книг. Похоже на гостиную, но ни елки, ни гирлянд, ни подарочных носков не было. Очевидно, в этом доме не собирались праздновать Рождество.       На каминной полке стояли фотографии в рамках, и Эрик с любопытством подлетел поближе, греясь у огня и рассматривая картинки. На них Чарльз был с какой-то блондинкой, оба довольно улыбались. Чарльз в мантии и шапочке — закончил университет. Чарльз с котом на коленях. Чарльз в окружении каких-то детей…       — Ты все-таки вернулся. Я не хотел тебя напугать, извини, — голос Черной Водолазки стал совсем грустным, когда Эрик шмыгнул за рамку с фото и выглянул сверху, таращась на хозяина дома, как на пришельца.       — Кто ты такой вообще? Как делаешь то, что делаешь? — из-за фоторамки высунулся бледный от холода палец и постучал эльфа по виску.       — О, ну, я родился таким. Могу читать чужие мысли. Сам не знаю почему. Не самый лучший дар, но я привык как-то, — Чарльз пожал плечами, и наконец воше… въехал в комнату на своем инвалидном кресле.       Эрик проследил одними глазами за тем, как мужчина крутит большие колеса, вкатывая себя и свои накрытые пледом ноги в комнату. Палец эльфа невежливо ткнул в увиденное:       — Ты не можешь ходить?       Оленьи глаза стали совсем грустными, так что у Эрика загорелись от стыда кончики ушей. Нет, не то чтобы он переживал за людей, которых мог обидеть, но оленей он любил и не любил, когда они грустят.       — Попал в аварию на прошлое Рождество, — Чарльз развел руками, показывая, что вот так вот оно получилось.       Поняв, что опасаться нечего, маленький эльф вышел из-за фоторамки, ведь Черная Водолазка даже не мог вскочить и попытаться поймать его. Тот факт, что, будь Чарльз волшебником, он мог бы заколдовать его издалека, Эрик предпочел обдумать позже.       У камина было тепло и пахло чем-то вкусным. К сожалению, крекеров на блюдечке или молока здесь не было, раз уж хозяин не праздновал. Для эльфа в Рождество это была единственная отрада: за свою работу он мог забрать все угощения и наесться до отвала. Эрик любил крекеры.       Губы Чарльза дрогнули, расплываясь в улыбке.       — Если хочешь, печенье есть на кухне.       Эрик облизнулся. От всего пережитого в животе заурчало, но мысли тут же вернулись к проклятому списку и дурацким подаркам. Он зло посмотрел в окно на рождественскую ель и сжал кулаки.       — Мне надо разнести подарки, иначе я буду сам питаться углем целый год, а это не очень вкусно. И ты вообще-то предлагал помощь, — маленький эльф оставил теплое местечко на камине и подлетел поближе к хозяину дома.       Чарльз тут же встрепенулся.       — О, да, я же читаю мысли. Так что мог бы просто проехать с тобой по улице и узнать, кто какой подарок хотел получить. Конечно, это будет не так быстро, но, по крайней мере, лучше, чем раскидать все подарки кому попало.       Эрик почесал подбородок, обдумывая варианты. Хотя к чему врать? Еще полчаса назад было ясно, что никаких вариантов у него нет, кроме как облажаться. Значит, остался только один путь.       Чарльз выглядел довольно безобидно и был не прочь помочь. Но кто вообще может согласиться помогать в таком гадком деле бесплатно? Эльф подозрительно прищурился, склоняясь всем корпусом прямо к лицу Черной Водолазки.       — И что же ты думаешь поиметь с этого, Чарльз?       — Поиметь? — мужчина нахмурился, но даже так не выглядел особо пугающим. — Я просто решил, что тебе может пригодиться моя помощь. Почему бы мне не сделать этого?       — Просто так? Без какой-либо выгоды?       Морщинка на лбу Чарльза разгладилась, и он снова улыбнулся. По мнению самого Чарльза, видимо, мило, по мнению Эрика — надменно (особенно когда был в этой, так желанной эльфом, водолазке).       — Обещаю, не попрошу тебя ни о чем взамен. Я все равно ничем не занят и провожу свое время впустую. Мне правда хотелось бы помочь тебе.       Звучало подозрительно, но кто их знает, этих странных самаритян! На всякий случай Эрик облетел кресло Чарльза, проверяя, не спрятан ли у него где-нибудь купидонский лук, или горшочек с золотом, или еще какая дрянь, которая Эрику может потом боком выйти, но все было чисто.       — Идет! И меня зовут Эрик, а не Рождественский Эльф.              Пока эльф летал на елку за подарками, Чарльз оделся и выкатил кресло через парадную дверь. В руках он держал какой-то сверток.       — Поехали?       — Ммм, ты ведь умеешь колдовать, Эрик?       Эрик тут же замер, чувствуя, что вот сейчас они подберутся к коварному замыслу Чарльза, но прежде, чем он успел что-то ответить, тот протянул ему черный сверток:       — Если уж тебе так нравятся водолазки, ты мог бы уменьшить ее и надеть. Считай это подарком.       От шока эльф уронил мешок с подарками, и тот грохнул о землю так, что кресло Чарльза слегка подпрыгнуло. В конце концов, несмотря на малый размер, коробок внутри было ого-го…       Еще никто из обычных людей не предлагал эльфу Эрику что-то просто так! Глаза у него стали огромными, как блюдца, и руки сами собой потянулись к водолазке самого восхитительного цвета — черного, как ночь! Стоило ему коснуться свертка, как ткань сама уменьшилась в размерах, и он тут же натянул ее поверх дурацкой зеленой кофты.       Эрик был в восторге! Ах, если бы у Чарльза еще и малиновые лосины были! Но тот покачал головой: таких у него не было.       Без колпака и в черной водолазке Эрик уже смотрелся, как нормальный человек, а не психанутый рождественский эльф с сахарной ватой в голове вместо мозгов.       — Что, правда, у эльфов в голове вата? — Чарльз пораженно застыл в кресле.       — У некоторых точно!       Эрик улыбнулся во все тридцать два зуба, любуясь своим отражением в окне, и наконец вспомнил о подарках.       Они двинулись по главной улице, и Чарльз, поднося пальцы к виску, называл имя ребенка и подарок, который тот хотел. Благо Эрик всегда мог по звуку определить, что внутри коробки, и ему не пришлось портить обертку и заворачивать все заново. Правда, иногда трясти надо было тщательно, так что Чарльз в какой-то момент с волнением уточнил, не развалится ли то, что внутри.       — Да все будет супер! Дети любят разламывать вещи! — с этими словами Эрик зашвырнул коробку в окно второго этажа: подарок для маленькой Китти.       — Оно и видно, — Чарльз вздохнул, но вопросительный взгляд эльфа комментировать не стал.       Очевидно, человек пришел к каким-то своим выводам относительно Эрика, и что-то ему подсказывало, что лучше этих выводов ему не знать. Обычно ничего хорошего взрослые люди (вроде Клауса Сантауса, чтоб его!) о нем не думали. Не то чтобы Эрик нравился большому количеству рождественских эльфов или детей…       Они затормозили у очередного дома с неприметной дверью.       — А тут живет Хэнк, он хотел получить в подарок микроскоп. Так что, пожалуйста, не тряси сильно и не кидай в окно — он разобьется!       Оленеглазый состроил жалобно-просительную мину, и Эрик потряс коробку аккуратно: не хватало еще потерять единственный шанс на удачное завершение рабочего дня. Чарльз ведь и обидеться мог.       С тяжелым вздохом эльф постучал в дом и осторожно положил подарок на ступеньку. И когда дверь открылась…       — О, профессор Ксавье! Здравствуйте! — мальчик лет одиннадцати в очках улыбнулся во весь рот, и Эрик тут же понял, что оплошал: Чарльз-то эльфом не был!       Обычно Эрик оставлял подарок, прятался, ждал, пока его заберут, и улетал прочь. Типа волшебство, сюрприз и все такое. Клаус-Сантус просил проявлять креативность при вручении. Кто вручал подарки самыми разными и оригинальными способами, тому давали отпуск после Рождества. Стоит ли говорить, что Эрик отпуск ни разу не получил? А ведь однажды он так расстарался с подачей подарков, что дети смогли найти их только через сутки…       Чарльз тоже растерялся, совершенно забыв, что он не невидимка.       — О, Хэнк. Ммм, здравствуй! Как поживаешь? — он нервно пригладил волосы, на которые уже насыпались снежинки, и поправил плед, все еще накрывающий его ноги. Очевидно, что он совершенно не был готов общаться с кем-либо сегодня.       — Я сейчас! Подождите! — вместо ответа мальчик скрылся где-то в доме, а потом выскочил на порог в одних тапках, но уже в куртке, таща в руках какое-то странное устройство.       Он чуть не споткнулся о подарок, который Эрик оставил прямо на дороге, но не обратил на это ни малейшего внимания, подскакивая к своему учителю и начиная что-то рассказывать.       Эльф в шоке смотрел на коробку, сиротливо лежащую в снегу. Его мир только что перевернулся с ног на голову. Этот ребенок был рад Чарльзу больше, чем подарку от Санты!       Рассматривая во все глаза Черную Водолазку в инвалидном кресле, Эрик думал, что его новый знакомый точно обладает какой-то магией, раз смог затмить своим присутствием волшебство проклятущего Рождества. Чарльз был круче Рождественских чудес, и, пожалуй, это нравилось Эрику.       — Профессор! Смотрите, что я сделал! Это модель солнечной системы! Я сам собрал. Вот эти шарики — планеты, а вот это мне папа помог сделать, а вот здесь как будто астероиды. Я слепил их из глины! — Хэнк без умолку трещал, показывая Чарльзу детали своей поделки, а тот слушал с искренним интересом, кивал и задавал вопросы, внимательно рассматривая каждую планету, покрашенную в свой цвет.       То, что взрослый человек с таким увлечением разглядывает кривые детские поделки, это вообще нормально? Эрик точно не был уверен, но помнил о том, что эти вечно радостные сопляки имеют свойство у всех вызывать восхищение. И чем меньше сопляк, тем больше восхищения…       Эльф не успел погрузиться в мрачные размышления о детях.       — Здорово, Хэнк. Ты молодец, я всегда говорил, что ты маленький гений, — учитель потрепал мальчишку по волосам, и тот зарделся от счастья.       — А… А что вы тут делаете? — он вдруг спохватился, оглядывая полупустую улицу и Чарльза в инвалидной коляске, но профессор Ксавье не растерялся.       — О, я просто проезжал мимо и увидел, что у твоей двери что-то лежит. Я побоялся, что это может кто-то забрать, так что решил постучать.       Глядя на то, как Хэнк практически с благоговением поднимает коробку, забыв про свою модель, Чарльз заулыбался, словно сам получил подарок. Вид ребенка, открывающего подарок со счастливым лицом, позволил мироощущению Эрика немного прийти в норму. Должно же было хоть что-то в это странное Рождество идти по плану: ребенок + подарок = море визга.       — Это же микроскоп!!! Самой новой модели!!! Я смогу рассмотреть все свои цветы в него! Профессор Ксавье, это же здорово! Санта меня услышал! — Хэнк подскочил к Чарльзу и обнял его за плечи, хотя это было не слишком удобно.       — Беги скорее в дом, а то замерзнешь.       Какое-то время Хэнк еще топтался на улице, восхищенно охая, пока наконец не умчался в дом, чтобы через секунду выскочить с коробкой печенья. Сунув ее в руки Чарльзу, не успевшему ничего сообразить, он быстро пробормотал поздравления с Рождеством и убежал обратно.       — Думаю, это для тебя, Эрик! — Чарльз потряс коробкой, когда Эрик показался из-за кустов со своим мешком. — Поехали дальше.       Какое-то время катились-летели молча. Эрик все еще пытался переварить тот факт, что кто-то в Рождество был рад этому человеку в инвалидном кресле больше, чем подарку от Санты. В конце концов он не выдержал, с любопытством посматривая на нового знакомого.       — Так ты учитель?       — Да, был раньше, — голос Чарльза звучал печально и слегка натужно: он с усилием крутил колеса, проталкивая коляску вперед по заснеженному тротуару и стараясь не отставать от летящего чуть впереди эльфа.       — Как это — был? Разве можно разучиться учить? — Эрик фыркнул своим же собственным словам, метко зашвыривая в форточку плюшевого медведя для пятилетнего ревы.       — Ну, знаешь, в инвалидном кресле далеко не уедешь. Раньше школа была на этой улице, но ее закрыли на ремонт. Я не могу ездить на другой край города: коляска в автобус не пройдет.       Звучало не очень. Глядя на усилия человека, которые тот прилагал, чтобы перемещаться, Эрик решил, что и выглядело тоже не очень. Он хотел спросить: почему Чарльз не воспользовался своим даром, чтобы, например, заставить кого-нибудь возить себя в эту школу, но они остановились у очередного дома. К несчастью для Эрика, маленькие спиногрызы жили в каждом подъезде и каждой лачуге.       — Здесь живет Алекс. И, конечно же, он выбрал в подарок лазерный пистолет.       Эльф достал подарок, лежащий сверху, и подлетел к двери. Он хотел было просунуть его в собачью дверцу, но вдруг передумал и громко постучал. Очевидно, что Чарльз знал этого мальца. Было интересно посмотреть, сработает ли учительская магия и на этот раз.       Топот детских ног раздался почти мгновенно. Видимо, Алекс находился недалеко. Дверь распахнулась, и…       — Профессор Ксавье! Ух ты, вы чего это тут? — мальчик лет восьми радостно подпрыгнул.       — Я… Э, мимо проезжал, — Чарльз слегка стушевался под напором чужих эмоций, но в этот момент Алекс заметил коробку на ступеньках.       — О-о-о, Санта принес мне подарок!       Эрик не знал, чувствовал он себя больше разочарованным или довольным. С одной стороны, Рождество снова победило, с другой — он ненавидел Рождество, и учительская магия Чарльза ему нравилась больше.       — Вау! Супер! Мама!!! Тут профессор Ксавье, и мне подарок принес Санта! — он крикнул это куда-то в дом, а потом прямо босиком сбежал по ступенькам к Чарльзу: — А у нас! А у нас дома знаете что? У меня брат родился!!!       Алекс скакал то на одной, то на другой ноге, стараясь не отморозить ступни, но не мог не поделиться с учителем новостью. Пистолет был позабыт, Эрик в волнении грыз ногти на левой руке, не зная, в чью пользу в конце концов оценить ситуацию.       — Я не знал. И как его назвали? — Чарльз, кажется, воспрял после неприятных воспоминаний о школе и своей травме. Его глаза засияли тем самым интересом, который обычно у людей вызывают известия о рождении новых ревущих, какающих младенцев, прибавляющих Эрику работы.       — Скотт! Я выбрал сам имя. Мама!!! — Алекс опять заорал, влетел в дом, а через пару минут вылетел, таща мать на буксире. — Тут профессор Ксавье приехал поздороваться и поздравить нас с Рождеством.       Празднично одетая, но уже явно уставшая от рождественской суеты женщина искренне улыбнулась Чарльзу и поздоровалась:       — Здравствуйте, мистер Ксавье! Как хорошо, что вы заглянули! Как ваши дела?       Завязался короткий разговор, пока Эрик сидел в кустах, прячась и слушая. Оказывается, Чарльз вел уроки у нескольких классов, и теперь в школу пришел новый педагог, который совсем не нравился детям. Миссис Саммерс очень сетовала по поводу того, что Чарльз не преподает, и сокрушалась из-за произошедших с ним событий. По всему выходило, что ученики и их родители очень любили профессора (тут не обошлось без магии, однозначно! ну какие дети любят учителей?) и многие ждали возвращения Чарльза, надеясь, что он оправится от своей травмы.       — Мы давненько вас не видели, мистер Ксавье.       — Да как-то… были дела…       Чарльз замялся, смущенный, и Эрик понял, что никаких дел у Черной Водолазки не было. Отмазывался просто. Ну какие у него могли быть дела дома в инвалидной коляске? Протирание пыли с полок и заваривание чая? Пф!       Кажется, Чарльз услышал его мысли, потому что смутился еще больше. Снежинки стремительно таяли на его красных щеках.       — Вы хоть звоните. Алекс к вам и так рад будет зайти.       — Да! Я хочу к вам в гости! Можно? Можно? Можно?! — мальчишка выскочил босиком на снег, и мать схватила его за шкирку, втаскивая в дом.       — Да, хорошо, заходи, — Чарльз рассмеялся, глядя на то, как Алекс супится на ругающуюся мать.       Они наконец распрощались (Эрик успел заскучать и сгрызть одно из печений, что подарил ему Хэнк), и Чарльз двинулся дальше. Дом за домом эльф и телепат потихоньку разносили подарки. Эрик решил, что сейчас самое время показать все свое мастерство, и оставлял коробки в самых разнообразных местах: под кроватью, подушкой, на каминной полке, в собачьем домике, в холодильнике и даже в террариуме с черепахой. В конце концов, не только Чарльз обладал магией и мог удивлять. Эрик тоже был не промах! Если хотел…       Отчего-то сейчас он очень даже хотел быть немного равным этому волшебному учителю.       — Еще я оставлял подарок в плите, на шкафу, в вентиляции, однажды даже в ботинке, но его раздавили, — Эрик с упоением перечислял свои достижения.       — Уверен, что никто не ожидал найти новогодний подарок в ботинке.       — А то! Я мастер внезапности! Сама оригинальность!       Эльф буквально раздулся от гордости, на что Чарльз рассмеялся, но было не обидно. Такой умный человек, как профессор, просто не мог не оценить способностей Эрика. Вот был бы Чарльз его работодателем…       — О, стой-ка здесь, — Ксавье затормозил коляску.       Они остановились напротив магазина одежды, и Эрик перестал волочить мешок за собой.       — Давай, говори, кто тут и что ему надо. Пластиковую швейную машинку? Платья для кукол? Набор иголок? — эльф скептически посмотрел на входную дверь портного салона, но вместо того чтобы поднести пальцы к виску, как Чарльз делал каждый раз, читая мысли детей, он сложил руки рупором и громко прокричал:       — Ло-о-ога-а-ан!       Не успевший отлететь в сторону эльф почесал в оглохшем ухе. Обычно это он был источником неприятных ощущений в барабанных перепонках.       Какое-то время ничего не происходило, а потом дверь распахнулась, являя миру здоровенного верзилу с такой свирепой мордой и жутким начесом, что Эрик вместе с мешком поспешил спрятаться за Чарльзовым креслом, успев только пискнуть:       — Что за дьявола ты вызвал?!       Верзила тоже был удивлен, но, к счастью, не спешил убивать потревоживших его покой гостей.       — Привет, Чак. Ты чего это так поздно? Сто лет не виделись.       Чарльз улыбнулся этому Логану, как старому другу, и выглядел при этом совершенно спокойным. Кажется, опасаться было нечего. Эрик осторожно высунулся из-за кресла.       — Привет, я хотел кое-что прикупить у тебя.       Верзила хмыкнул и растянул губы в диковатой ухмылке. Эрик на всякий случай оскалился, хотя мужчина все равно его не видел.       — Ну, заезжай!       Логан спустился и, не обращая внимания на эльфа, взял инвалидное кресло за ручки и вкатил прямо вверх по ступеням. Навряд ли Чарльз бы смог въехать сам.       — И что это за дерьмо?.. — Эрик задал вопрос молчаливому мешку с подарками и, сплюнув, бросил его на дороге. Надо же было посмотреть, что за зверь этот Логан! Росомаха какая-то, ей богу!       Внутри было просторно, тепло и пахло дорогими сигарами. На полках и прилавке лежали ткани, швейные принадлежности и готовый товар, а у маленькой пластиковой елки на окне стояла початая бутылка виски. Эрик завистливо принюхался, но промолчал, зато Чарльз с порога решил объяснить цель визита.       — Мне нужны малиновые лосины в подарок.       Логан, который прошел к окну и успел отхлебнуть из стакана, поперхнулся.       — Чего? Чак, ты головой ударился?       Верзила вытаращился на гостя, а Эрик застыл в воздухе между дверью и инвалидным креслом. Чарльз хотел купить для него лосины? Те самые, что Эрик так жаждал с самого своего посвящения (порабощения!) в эльфы? Вместо этого полосатого убожества, что он носил на себе уже который год?!       От шока он начал терять высоту, глядя на людей снизу вверх.       — Логан, просто нужно. Есть у тебя или нет? Будь другом, ну! — Чарльз улыбнулся чуть сумасшедшей улыбкой, в его глазах плясали бесенята.       И как Эрик мог счесть этого человека святой невинностью с оленьими глазами? Добрым волшебным учителем! Пламя от камина дьявольски сверкнуло в глубине Чарльзова зрачка, но пути назад уже не было. Эльф тихо вздохнул, стараясь быть незаметным. Он о-о-очень хотел получить эти лосины. Если Ксавье вдруг обернется жутким демоном и решит сожрать Эрика на ужин, по крайней мере, он умрет парадно одетым.       — Как знаешь, Чак. Но это… У тебя точно все нормально? — Логан потянулся куда-то к верхним полкам, но все-таки обернулся на друга.       — Все отлично! — Чарльз даже хлопнул ладонью по подлокотнику, но вдруг сдулся: — Ну, нормально то есть.       Верзила покачал головой, вытаскивая сверток ткани. Цвет был таким восхитительным, что Эрик нетерпеливо пискнул.       — Дерьмово все это, Чак. Сидишь как сыч в своей лачуге, за лосинами какими-то приехал. Переезжай ко мне по соседству хоть. Может, моя компания и не самая лучшая, зато вечером всегда будет с кем поболтать. Рейвен-то уехала?..       Чарльз как-то совсем сник, но постарался не расклеиваться, а Эрик навострил уши (продолжая, тем не менее, следить за практически уже своими лосинами в чужих ручищах).       — У нее учеба. Не могу же я ее держать рядом с собой.       — Мда, — Логан кинул Чарльзу на колени сверток и достал откуда-то второй стакан. Плеснул в него виски и подал профессору, тот принял с благодарным кивком. — Держи вот, выпьем, что ли, за Рождество, хоть и не лучший для нас праздник.       Ксавье как-то понимающе кивнул, и оба молча пригубили из стаканов. Эрик завистливо наблюдал со стороны, но не рискнул подавать голос.       — Ладно, Логан, дружище, спасибо тебе. Мне надо ехать.       Верзила-портной выкатил Чарльза обратно и вернулся к себе, но уже от двери крикнул:       — Ты все ж подумай над моим предложением, Чак. Мне помощь не помешает. Одежду шить — не кросс бегать, на машинке строчить научу за пару дней!       Чарльз кивнул и помахал рукой на прощание, а когда дверь за Логаном закрылась, сунул сверток Эрику в руки. Ткань уменьшилась, и маленький эльф тут же натянул поверх полосатых лосин новенькие малиновые прекрасные штаны. Профессор светился от самодовольства, глядя на потерявшего дар речи эльфа.       — Это… это… это… — Эрик пытался подобрать слова восхищения, рассматривая свои коленки, обтянутые тканью самого лучшего на свете цвета, но терпел неудачу за неудачей. Это были приятные неудачи, надо сказать.       Чарльз расхохотался, но не зло, и выглядел чуть ли не счастливей маленького эльфа.       — Тебе идет. Выглядишь как какой-то супергерой.       Эрик взлетел, вытянул одну руку вверх и сделал несколько бешеных кругов вокруг инвалидного кресла, изображая Супермена. Наверное, хорошо, что Логан не смотрел в окно, а то решил бы, что его друг точно спятил: сидит посреди улицы и смеется.       Наконец дар речи вернулся к маленькому эльфу, и он завис перед Чарльзом. Его лицо было таким серьезным, что Ксавье даже перестал хохотать.       — Это самый лучший рождественский костюм, который у меня был, — Эрик практически готов был разрыдаться от переполнявших его чувств, но все-таки сдержался.       Схватив мешок, а так же подталкивая с помощью волшебства коляску Чарльза, он полетел дальше. Работы было еще полно!       — А кто такая Рейвен? — он выждал целых три минуты и два закинутых в форточку подарка, прежде чем наконец задать вопрос, мучивший его с самого посещения портного Логана.       — Это моя сестра. Сводная. Ее удочерили, когда мне было десять лет, но мы были очень близки всю жизнь.       Чарльз подставил ладонь падающим снежинкам, и Эрик украдкой оглянулся, чтобы проверить, не расстроились ли оленьи глаза снова. Но на лице Ксавье была мечтательная улыбка человека, который вспоминает что-то хорошее.       — Она младше меня на три года. Я всегда ее опекал, а в последний год она заботилась обо мне. Но я должен был в конце концов отпустить ее. Когда Рейвен выучится, то вернется в Килларни. Я надеюсь на это, по крайней мере.       На месте Рейвен Эрик бы не стал возвращаться в эту дыру, но свои мысли он озвучивать не стал. Потом спохватился, что Чарльз ведь умеет влезать в чужую голову, но он не то не услышал, не то не подал виду.       — Да ну и черт с ней. Одному жить лучше! — Эрик звучал очень убедительно, ведь сам бы он с удовольствием жил в одиночестве, а не в компании тысячи рождественских эльфов, галдящих с утра до ночи. — У тебя и приятели есть. Хоть этот здоровый мужик! Он точно не демон или вроде того? — эльф покосился на профессора (нет, стоило же уточнить на всякий случай! верзила мог Эрика и проклясть!)       Чарльз усмехнулся:       — Точно нет, не переживай. Логан добрый, несмотря на свой немного диковатый вид.              Они объехали почти весь город, обсуждая рождественские украшения на чужих домах и подарки. Чарльз в основном восхищался, Эрик пытался убедить его в отвратительности большинства вещей, связанных с Рождеством. Они поспорили о смысле праздника, Чарльз успел подкормить двоих бездомных псов купленной в пекарне булкой и пообщаться еще с десятком своих учеников, а Эрик рассказал ему о том, как стал эльфом, о своих попытках ввести новый дизайн костюмов и спел матерный «Джингл Беллс», довольный тем, что хоть кто-то услышал его чудесные рифмы вместо писка.       У Эрика оставалось в мешке не так уж много подарков, когда Чарльз в нерешительности остановился у одной из дверей.       — Ну, а тут кто? Чарльз?       Эльф заметил, что мужчина застыл, смотря куда-то в заснеженное окно странным взглядом.       — А, да. Тут… — он не успел договорить, потому что за окном вдруг мелькнула тень, а через секунду дверь распахнулась.       — Чарльз! Боже, ты ли это? — красивая женщина с каштановыми волосами, убранными в хвост, и в испачканном мукой фартуке стояла в дверном проеме.       — Мойра, привет, — Чарльз глупо помахал ей рукой и покраснел, и Эрик почуял, как в воздухе начал таять снег от накала страстей.       — Так-так-так. Твоя дама сердца? — от его похабной улыбки снеговик, стоящий на садовом участке, подтаял и уронил свою морковку.       «Заткнись. Она просто моя коллега…»       — Не ожидала тебя увидеть здесь, так далеко от дома! — женщина растерянно улыбалась, но была искренне рада видеть старого знакомого.       — Ну, я и сам не ожидал от себя такого. Это была спонтанная прогулка. Рождество и все такое. Как дела? — Чарльз вцепился всеми пальцами в свой злосчастный плед.       — Все отлично. Готовлю праздничный пирог. А у тебя как?       — Да тоже неплохо.       Разговор как-то не клеился.       — Может, пригласишь ее в гости? — в затылок Чарльзу постучалась коробка с чьим-то подарком, и маленький эльф выглянул из-за плеча, но его смахнули рукой.       — Что ж, ммм, я хотела узнать, — Мойра замялась, и Ксавье подался вперед. Надежду на его лице не прочел бы разве что слепой. Эрик позади закатил глаза, обмахиваясь коробкой.       — Да?       — Конечно, сейчас не самое время, но в школе есть некоторые ученики, которые хотели бы позаниматься у тебя. Может быть, оставишь свой телефон, — женщина закомкала свой фартук, еще больше пачкая руки, краснея и начиная говорить быстрее. — Я бы позвонила тебе. По поводу учеников, конечно. Ну или просто так. Если бы ты был не против.       Лицо Чарльза пылало, так что Эрик демонстративно ткнул его пальцем в щеку со звуком «пшшш» и изобразил пар. Подтекст в словах Мойры не услышал бы разве что глухой.       — О да, да, конечно, я не против. Ученики — это очень важно. Пусть приходят, я ведь всегда только за. И ты тоже можешь приходить, ну, то есть звонить. В общем… Ради учеников!       — Да. Ради них, — Мойра закивала и вдруг рассмеялась.       Эрик прикрыл глаза ладонью, стуча подарком по голове уже себя.       — Клянусь, если тут где-то прячется этот чертов младенец с луком, я за себя не отвечаю.       Глупо хихикая, бывшие коллеги обменялись телефонами, после чего Чарльз и Эрик все-таки смогли продолжить свой путь.       — Знаешь, это было ужасно. Влюбленные люди со стороны выглядят ужасно. Этот младенец просто садист.       Чарльз мурлыкал себе под нос какую-то песенку, не обращая внимания на бурчание маленького эльфа рядом. Тот на всякий случай оглядывался по сторонам и старался держаться подальше от всего, что напоминало младенцев или лук со стрелами.       К тому времени, когда они вернулись к огромной ели и Чарльзову дому, была глубокая ночь. Сугробы нападали такие большие, что без волшебной помощи Эрика Чарльз бы точно не смог доехать обратно и вкатить коляску внутрь. Он успел продрогнуть и немного промокнуть, но выглядел совершенно счастливым, особенно после встречи с этой Мойрой, которая, конечно, была хороша, но не настолько, чтобы мурлыкать под нос песни. В общем, Эрик видал и покрасивее, о чем он Чарльзу сказал, но того, кажется, ничего не смутило.       — Все, мне пора обратно в проклятую Лапландию к Санте-Шманте-Клаусу, — Эрик с пустым мешком выглядел как человек, который совершил дело всей своей жизни и теперь готов шагнуть с обрыва.       Чарльз тут же всполошился, видимо, совершенно не готовый заканчивать свое рождественское приключение вот так на пороге дома.       — Эй, погоди. Может, зайдешь в гости и хотя бы поешь? Ты ведь полночи работал! Я разогрею ужин, у меня есть курица. Ты ешь курицу?       Ох, вкусная жареная курочка! При мыслях о курятине у Эрика практически потекли слюнки. Клаус Шмидтус не особо-то баловал своих подчиненных человеческой едой. Все в основном сладости да печенья, большую часть из которых эльфы сами же собирали себе в Рождественскую ночь на год вперед.       — Ты прав, я должен подкрепиться!       Маленький эльф влетел на кухню быстрее хозяина дома и тут же сунул нос в один, другой, третий шкафчик, по запаху пытаясь найти, где спрятана курица.       Чарльз достал ее из холодильника, и Эрик десять раз обошел по периметру небольшой обеденный стол, пока курица разогревалась. Эльфу досталась огромная куриная ножка на широкой тарелке и большой бокал персикового сока. Он уменьшил нож и вилку и принялся поглощать вкуснейшее мясо с бешеной скоростью, но аккуратно, стараясь не запачкать свой чудесный новый костюм.       Когда с ужином было покончено, а Чарльз перестал удивляться, каким образом СТОЛЬКО мяса влезло в такого маленького эльфа, они переместились в гостиную. Хозяин дома растопил заново камин и сидел совсем близко к огню, отогревая замерзшие на прогулке ноги. В комнате было тихо и уютно, особенно потому, что ни одно рождественское украшение не бесило взор маленького эльфа. За окном продолжал падать снег, и детский смех уже не резал уши: все послушные спиногрызы давно пошли спать. В общем, все было чудесно! Это было самое лучшее Рождество в жизни Эрика. Он сидел в огромном кресле на мягкой шкуре в компании волшебного учителя, сытый и одетый по последнему писку его собственной моды.       — Для супергеройского костюма не хватает только плаща и шлема! — эльф махнул рукой, но чувствовал себя слишком объевшимся, чтобы встать и показать, что он имеет в виду.       — Да, действительно. Ты прав!       Чарльз внезапно быстро согласился и отъехал в соседнюю комнату, а потом вернулся, что-то пряча в руке.       — Давай, закрывай глаза, чтобы был сюрприз, — он хитро улыбался, и Эрик запереживал, но решил, что уже поздно опасаться сюрпризов.       Чарльз долго возился, застегивая что-то на его шее, а потом опустил ему на голову какой-то предмет. Ощущения были странными, Эрик застыл, все еще держа глаза закрытыми.       — Теперь можно!       Из зеркала на Эрика смотрел он сам, и не он. Теперь на его плечах был плащ из малинового атласного куска ткани, а на голове настоящий шлем! Из наперстка, правда. Но смотрелся просто шикарно!       Если бы Чарльз не рассматривал его так пристально, Эрик бы точно разрыдался от счастья, но приходилось держать лицо.       — Как я выгляжу? — он нервно сглотнул, бросив короткий взгляд на Чарльза, и снова вернулся к своему отражению.       — Довольно внушительно. Как герой из комиксов! Думаю, в полете плащ будет смотреться еще круче, — Чарльз наклонил голову вправо, потом влево, присматриваясь к обновке маленького эльфа.       — Хорошо.       Какое-то время оба просидели в тишине. Эрик рассматривал себя в маленькое зеркальце, которое Чарльз принес для него и поставил на кресле. Он раздумывал о том, какое необычное у него в этом году выдалось Рождество. Чарльз рассматривал Эрика, думая о том же: таких приключений в рождественскую ночь у него еще не было, и навряд ли когда-нибудь подобное повторится.       Наконец Эрик оставил самолюбование и обернулся к профессору Водолазке.       — Могу я остаться у тебя до утра? Сейчас пробки в Лапландию будут, все домой летят. Ненавижу эту галдящую толпу.       Эрик бы остался здесь навсегда, но решил даже самому себе не признаваться в подобном. В этом доме было куда уютней, теплее и, главное, тише, чем в доме Санты Клауса. И Чарльз совсем не бесил. И у него были черные водолазки, которые так любил Эрик, и оленьи глаза, а к оленям он вообще хорошо относился!..       — Да, конечно. Располагайся, где хочешь, — Чарльз ничуть не возражал и выглядел даже обрадованным тем, что маленький гость задержится еще ненадолго.       Эрик решил остаться в этом мягком кресле и хорошенько выспаться прежде, чем вернуться в вечный мороз и страну подарков и сладостей. Пусть эта вкусная курочка переварится в приятной обстановке.       — Спокойной ночи, Чарльз.       — Спокойной ночи, Эрик. И спасибо тебе.       — За что? — эльф уже свернулся клубком, положив шлем под бок и закутавшись в складки теплой шкуры, сонно наблюдая за человеком.       — Я целый год проторчал дома, ни с кем не общался, потерял работу, и даже моя сестра меня покинула. А сегодня я снова почувствовал себя нужным. Спасибо, что позволил тебе помочь. Ведь ты бы без меня не справился, — Чарльз хитро улыбнулся, глядя, как Эрик закатывает глаза, бурча что-то вроде «разобрался бы». — Ну и, как оказалось, все еще есть те, кто нуждается во мне и кому я могу быть полезен. Не представляю, что могло сделать мое Рождество более счастливым.       В ответ раздалось только сонное сопение.       — Уснул, — Чарльз покачал головой, но улыбаться не перестал. — Надеюсь, у тебя тоже все будет хорошо.              Проснулся Эрик оттого, что его нога упала с подлокотника кресла и пятка больно стукнулась об пол. Он как раз видел замечательный сон, в котором Санта Шмидт сообщал ему, что теперь он сможет есть жареную курицу круглый год, когда его собственное тело так грубо обошлось с ним, вырывая из чудесных грез.       — Что за?..       Он кое-как собрал свои конечности в кучу и уселся в кресле прямо, еле соображая, где он находится и что вообще случилось. Спина ныла после сна в неудобной позе, а правая рука затекла, и теперь ее кололо.       Камин давно погас и не грел, а за окном было светло. Ночной снегопад закончился, и с улицы слышалась привычная людская возня.       — Эрик? — голос вчерашнего знакомого, сонный и полный удивления, раздался откуда-то со стороны дверного проема.       — М? Да, я еще здесь, — Эрик махнул ему рукой, лениво зевнул во весь рот и с усилием проморгался. Ему нужно было лететь обратно в Лапландию, а он тут расселся. — Уже улетаю.       Он поднялся на ноги, потягиваясь, почесываясь и делая все, что обычно делают помятые спросонья люди. Его личная сказочная ночь закончилась, и пора было возвращаться к рабскому труду в вечном холоде. Настроение уже начинало стремительно портиться, да и курица в желудке к утру переварилась, и там сосало голодом и чуть-чуть нежеланием расставаться с новым знакомым.       Сидящий в своем кресле Чарльз пялился на него, как на рождественскую ель. Он и сам явно только встал, всклокоченный и помятый, в пижаме с маленькими акулами, которую Эрик, конечно же, тоже очень хотел себе. Эльф вопросительно поднял бровь в ответ на странный взгляд волшебного учителя.       — Ну, что?       — Ну, ты… — мистер Пижама В Акулу махнул рукой в его сторону и пораженно воскликнул: — Ты вырос!       Лицо Эрика вытянулось, и он уже хотел спросить, не выпил ли чего горячительного Чарльз накануне, после того как оставил своего гостя спать, когда вдруг осознал, что… Что, стоя на полу, смотрит на Чарльза сверху вниз, а мебель в комнате перестала быть огромной, и он сам… он сам…       Мужчина уставился на свои руки, схватился за голову, ощупал грудь, живот, подскочил к окну и высунул голову в форточку. Он был ростом с человека! Он больше не был маленьким и жалким эльфом в дурацком колпаке! Не мог даже плечи протиснуть в форточку, в которую вчера кубарем влетел вместе с комком снега!       Ликование внутри взвилось и выплеснулось воплем восторга!       — Я больше не эльф! Ха! Чарльз, я больше не эльф! И мне не надо лететь в ебучую Лапландию с ее блядскими подарками и старым пердуном Клаусом! — Эрик подскочил и ударился затылком об оконную раму, поскольку все еще высовывался в форточку. Но даже это не смогло его смутить. Он хлопнул себя по щекам и заорал еще громче: — Я больше не пищу, когда ругаюсь! Блядь! Это ж пиздецки охуенно!       Чарльз в отличие от него скривился, но улыбаться не перестал, осознавая, что, похоже, сегодня случилось рождественское чудо.       — Пожалуй, это не лучшее, что могло случиться с тобой.       — Да ты не представляешь, как приятно слышать собственную брань! Ха! Как же так вышло?! — Эрик закружил по комнате, оббивая колени о мебель и хватаясь за голову.       Он перебирал в голове воспоминания о прошедшей ночи, но ни одно из событий, по его мнению, не подходило под пункт «доброе дело, которое сделает кого-то счастливым». Это Чарльз помог ему с подарками, дал одежду и накормил ужином!       — Наверное, это чудо? — Чарльз пожал плечами, радуясь за бывшего эльфа.       А Эрик, наворачивающий круги, вдруг застыл посреди комнаты, и его лицо исказил жуткий акулий оскал злодейской улыбки.       — Хо-хо! — кажется, он все понял…       — Что? — Чарльз с интересом склонил голову к плечу, рискнув подъехать поближе.       — Похоже, я все-таки достал всю Лапландию, и они решили от меня избавиться! Бу-га-га! Я все-таки это сделал! Я освободился! Выкусите все! Вот вам! — Эрик подскочил к окну, показывая оба средних пальца куда-то серому небу, и не заметил, как Чарльз позади вздохнул и покачал головой.       Он решил не разрушать иллюзию Эрика относительно собственного всемогущества. Тем более что с акульим оскалом, в малиновых лосинах и плаще он, и правда, выглядел как суперзлодей. Или супергерой. С Эриком всегда было трудно определиться: он делал добро, разрушая, и портил, пытаясь сотворить что-то хорошее. Но Чарльз был очень добрым и терпеливым человеком, так что Эрику повезло встретить такого друга.              Тем более что жить-то ему было негде, умел он только разносить подарки и бухтеть, а кушать тоже хотелось. Да и волшебная сила прилагалась исключительно к статусу рождественского эльфа. Зато Чарльзу больше не пришлось жить одному.       Логан, который теперь не выглядел огромным, научил Эрика водить машину. И профессор смог вернуться на работу в школу: с личным-то шофером передвигаться было куда удобней! А в остальное время, чтобы не скучать, Эрик подрабатывал почтальоном.       И следующее Рождество он счастливо проигнорировал, запершись в своей комнате, закрыв окна шторами и проспав весь праздник. И был абсолютно счастлив!