Год на осознание

Его сердце ускоряет ход. Все быстрее, быстрее, готовое вырваться из груди, такое обезумевшее от радости. Год. Целый год он ждал, и уже начал терять веру в то, что когда-нибудь эта фигура в темном пальто возникнет на пороге, так внезапно, из ниоткуда. Он терял голову, везде слышал его голос, видел его в толпе, за окнами такси, отвозивших и привозивших его с работы, сходил с ума, когда слышал голос, хоть отдаленно похожий на голос Шерлока. Ему казалось, что он рехнулся, помешался на Шерлоке, пока не смог признать, что все то время, что провел с ним, он провел не только потому, что ему было интересно, что с Шерлоком невозможно было соскучиться. Он старался его защитить. Старался встать перед ним, раскинув руки, и принять на себя все удары судьбы, что предназначались ему. Старался жить ради того, чтобы быть рядом, всегда, даже в самые тяжелые минуты. И только потеряв Шерлока, Джон понял, как сильно любил его. Он перестал спать ночами. Впал в тяжелейшую депрессию, и Сара, понимая его, дала ему отпуск, чтобы только он не срывался на каждого, кто смотрел на него с толикой сочувствия. Ему не нужна была жалость, ему надо было найти лишь пару минут, чтобы успеть, чтобы сказать Шерлоку, чтобы он не смел шагать вперед, чтобы услышал, чтобы понял… Чтобы успеть сказать, как сильно Джон его любит. А теперь он стоял на пороге, нервно дрожащими пальцами сжимая рукава пальто, и не веря смотрел на Джона, словно это не он, а Джон исчез на год и был для него мертв. И Джон не смог протянуть руку, чтобы коснуться его, чтобы поверить, что Шерлок – вот он, живой, напротив, и никуда не исчезает, ждет… Он шагнул вперед, на мгновение задержав дыхание, сжал кулаки, пытаясь хоть немного успокоиться, а затем рванулся вперед, крепко, отчаянно обнимая Шерлока, ловя его жадный выдох: – Боже, Джон, как же я соскучился… Джон больше не дал ему ничего сказать. Лишь выдохнул в его губы: – Шерлок, умоляю, заткнись… И затем с каким-то совершенно отчаянным стоном впился в его губы. Ожидая, что Шерлок его оттолкнет, ударит, и снова исчезнет, на этот раз уже навсегда… И несказанно удивляясь тому, как грубо, с таким же отчаянием Шерлок ему ответил. У него чуть задрожали руки, когда он услышал его глухой стон, и он лишь сильнее прижался к Шерлоку, подаваясь навстречу, пытаясь за его спиной нашарить край двери, чтобы захлопнуть ее – целоваться с Шерлоком на глазах у всех ему претило. Шерлок толкнул его к стене, нависая сверху, задыхаясь и вздрагивая. Джон, теперь уже совсем его Джон, самый лучший, скучавший, так же любящий как и раньше – да, ради этого стоило воскреснуть, чтобы получить этот поцелуй, как признание, как доказательство того что он, Шерлок, еще кому-то нужен. – Джон, прошу, пойдем, подожди немного, хотя бы до моей спальни… – сбивчиво зашептал Шерлок, ощущая, как дрожащие пальцы Джона стягивают с него пальто. – Господи, Джон, если ты не остановишь, я изнасилую тебя на этих ступеньках, и плевать, если хоть кто-то узнает, Джон… Он перехватил руку Джона, потянув его на себя, и, не выдержав, снова впился в его губы. Невозможно было остановиться, слишком долго он не ощущал его рядом, слишком долго Шерлока трясло от мыслей о том, что Джон никогда его не простит. И сейчас, такой нужный, любимый Джон плавился в его руках, зарывался в его волосы, притягивая ближе, словно желая слиться с ним в единое целое, чтобы уже никогда не отпускать. Ни один из них не помнил, как они добрались до спальни. Джон понял, где они только тогда, когда Шерлок завалил его на кровать. И в момент Джон потянулся к нему, желая лишь одного – не отпускать уже ни на секунду. Даже несколько секунд без прикосновений к нему вызывали невероятную боль. Шерлок, единственный человек, который был так сильно нужен, без которого теперь останавливалось сердце… Одним лишь поцелуем он вдохнул в Джона жизнь, и подарил надежду на то, что все снова вернется на круги своя, все станет хорошо, как прежде, только теперь они будут еще ближе, еще роднее… … Шерлок без рубашки, в одних лишь брюках. Невероятное зрелище – и от него у Джона все поплыло перед глазами. Его затрясло мелкой дрожью, когда он, протянув руки, обнял Шерлока, ощущая под пальцами шелк горячей кожи, а когда Шерлок опустился на него – весь желанный, до последнего крошечного изгиба тела, вызывающий лишь одно желание – прикоснуться губами везде, где можно, где нельзя – везде, абсолютно, не пропустив ни сантиметра любимого тела – в этот момент у Джона снова помутился рассудок. – Шерлок, умоляю, быстрее… – простонал измученно Джон, ощущая, как Шерлок тяжело дышит, обжигая дыханием его шею, дрожащими пальцами расстегивая его джинсы. – Господи, как же я люблю тебя, Шерлок, это… Это не описать… Одного взгляда ему хватило, чтобы понять, о чем просит Шерлок, и он поднял бедра, позволяя стянуть с себя джинсы, оставаясь в одном белье. Шерлок чертыхаясь, расстегнул ширинку брюк, стаскивая их и отправляя куда-то на пол. Он и сам с трудом уже терпел, особенно когда перед ним лежал такой до безумия желанный Джон, что смотрел на него взглядом, полным мольбы. Хотелось прикасаться к нему, наслаждаться его дрожью, его тихими с трудом сдерживаемыми стонами, и шептать ему о том, как не хватало его голоса, как хотелось сорваться и кинуться к нему, ворваться в их квартиру и припасть к его губам, вымаливая прощение, и как пришлось останавливаться на пороге, уткнувшись в ладони, и твердить про себя: «Не смей, ему ведь будет хуже, если ты придешь». … Джон прогибался под ним, обнимая за шею, царапая спину, оставляя розовые полосы, которые ярко выделялись на бледной коже. Влюбленно шептал ему что-то, подаваясь бедрами вперед и прижимаясь к горячей, взмокшей груди, облизывал пересохшие губы и слышал, как срывается у Шерлока дыхание, когда он сжимал в ладонях его ягодицы, требуя входить сильнее. Видеть Шерлока возбужденным, с горящими глазами, прикасаться к нему, целовать… Джон думал, он не вынесет всей лавины чувств, свалившейся на него. Шерлок, казалось, занял собой весь мир – везде, куда бы Джон ни кинул взгляд, был он. В каждой мелочи, и теперь он просто не мог не возбуждаться, думая о нем. – Мой, мой Джон… – болезненно шептал Шерлок, прижимаясь губами то к шее, то к плечу Джона, обжигая его быстрыми поцелуями. – Только мой, да… И Джон вздрагивал и стонал, прогнувшись, и шептал в ответ: – Шерлок…Боже, как же я хочу, чтобы это не кончалось никогда… Мой Шерлок… Кончили они вместе, все так же ловя губами рваные стоны друг друга. Шерлок крепко, сильно обнял Джона, утыкаясь лбом в его плечо и все еще слабо вздрагивая, ощущая, как трясет Джона после оргазма. Уже не было сил на какие-то логические умозаключения; он просто ощущал, как бешено бьется сердце Джона, как он хватает ртом воздух, обнимая Шерлока за плечи, и пытается что-то сказать. Впрочем, Шерлок и без дедукции знает, что хочет сказать Джон, и, приподнявшись на чуть слабых еще руках, заглянул в его глаза. Джон лежал под ним, разморенный, с все еще горящими щеками – никогда бы Шерлок не подумал, что его Джон умеет так краснеть, даже после секса. И от одного этого вида Шерлоку становилось невероятно тепло. Он скользнул взглядом по его губам и улыбнулся, понимая, что говорил Джон. – Я не уйду. Джон устало улыбнулся, скользнул ладонями по его плечам, вверх, к затылку, и зарылся одной пятерней в его волосы. – Я люблю тебя… И черт… Мне понадобилось потерять тебя, чтобы это понять. – Не тебе одному. – Шерлок усмехнулся и мягко перекатился на другую половину кровати. Джон лениво и с трудом повернулся к нему, и улыбнулся в ответ, понимая, что Шерлок осторожно, слишком уж бережно накинул на него край сбившегося почти на пол одеяла. – То, что ты жив… Это… - Джон замолк, пытаясь подобрать нужные слова. – Знаешь, это словно вдохнуло жизнь и в меня. Шерлок ничего не ответил. Он просто перебрался под одеяло, обнимая Джона за шею, и ткнулся лбом в его макушку. – Поговорим, когда отдохнем, хорошо? Джон уже ничего не сказал в ответ. Пригревшись от тепла Шерлока, он отключился, не услышав, как кто-то внизу закрыл входную дверь. Шерлок прикрыл глаза, расслабляясь. Он знал, что уж кому-кому, а миссис Хадсон объяснять ничего не придется. Особенно, почему его пальто и шарф, вместе с курткой Джона валяются где-то по дороге к комнате.