Посланники Истины и Справедливости прибыли, чтобы надрать вам зад

      Солнце отражается от зеркальных поверхностей, слепит до рези в глазах, и Коннор поспешно прячется за очками.       Весь Нью-Йорк будто сделан из стекла и зеркал, в которых они — долбоебические посланники Истины и Справедливости — отражаются, проезжая по улицам на угнанном Мустанге.       Коннору интересно, сколько грязи под этой красивой стеклянной оболочкой. Они с Мёрфи, как хирурги, возможно, что даже через «е», которые вскрывают гнойные нарывы, не особо церемонясь. Только и забывать не стоит, что Нью-Йорк тоже их внутренности на кулак намотать может.       Мёрфи по его левую руку будто мысли читает, ухмыляясь.       — Как думаешь, эти мудаки готовы к тому, что мы сдерём с них шкуры?       Коннор приподнимает уголок губ в подобие улыбки, едва скашивает взгляд. Порой кровожадность Мёрфи перетекает в него, будто вода по сообщающимся сосудам, и тогда можно забыть о здравомыслии ниспосланных для несения кары братьев. Иногда грань между самосудом и беспощадной резнёй столь размыта, что очень легко оказаться не на той стороне. Но их запас ещё не исчерпан, и Коннор не переживает, как любой человек, считающий, что проблему надо решать по мере поступления. Вот когда превратятся бравые палачи в маньяков, тогда Коннор и будет задумываться, что делать с этим дерьмом.       — Вряд ли. А мы не будем портить сюрприз.       — Верёвку не забыл? — Мёрфи зубоскалит, поправляет на носу солнцезащитные очки. И выглядит так довольно, будто горло Нью-Йорка уже у него под ботинком.       А Коннору кажется, что есть запасы здравомыслия — и они исчерпаемы, как ресурсы планеты, а есть хрень, которая не заканчивается никогда: преступность уж точно будет жить вечно, они с Мёрфи сами состарятся и умрут, а может просто — умрут, чтобы вернуться в следующей жизни, где сам Коннор будет кактусом в Мексике, а его брат — черепахой на Галапагосах, что ни дойти, ни доораться и за двести лет. Но Мёрфи всё равно приползёт, приплывёт, преодолеет сотни километров адского пиздеца, чтобы подъебать Коннора с этой проклятой верёвкой.