Немое чудо

      Ким Минсок страдает бессонницей на протяжении большей части своей жизни. А всё потому, что по соседству через тонкую прослушиваемую стенку живёт Ли Марк, мальчик-подросток, лишённый возможности говорить с самого рождения. Из родителей у него был только отец. Он часто пил, не заботился о своём ребёнке и бил его каждый раз, когда Марк попадал ему под руку. Мальчик не умел и не хотел сделать что-то плохое, он лишь пытался помочь отцу справиться с алкоголизмом, пытался одним только взглядом сказать ему: «Папа, это убьёт тебя! Прошу, не надо!». Но тот ничего не хотел ни видеть, ни слышать. Соседи не раз жаловались на то, что господин Ли избивает собственного ребёнка, а он только мог шикнуть в ответ и распугать всех своим грозным взглядом.       Минсоку было больно слышать, насколько громко бил отец сына. И пускай крики доносились только грубые, звонкие, из уст взрослого мужчины, Ким же чувствовал весь тот душевный крик Марка, который, казалось, мальчик пытался вывернуть наружу.       Минсок часто видел его в подъезде или на улице. Мальчик проходил мимо, скромно опустив голову и стараясь натянуть рукава и без того длинной кофты так, чтобы они полностью скрывали руки. Ким был уверен: под слоями ткани скрывалось множество синяков и ушибов, не иначе.       Поначалу Минсоку было искренне жаль Марка, ведь родителей не выбирают, а поделать он с этим сам ничего не сможет. Но теперь, когда звонок в его квартиру разъярённо звенит, а удары руками о дверь не прекращаются, сердце Кима невольно сжимается, понимая, что мальчик наделал. Он сбежал от отца. Сбежал именно к нему, к своему соседу Ким Минсоку.       Ким открывает дверь, с опаской выглядывая из-за неё, но не успевает сказать и слова, как мальчик забегает внутрь, а его маленькие тонкие пальчики вцепляются в ткань рубашки мужчины на его широкой, сильной спине.       Минсок оглядывается назад, видит испуганное, хрупкое тельце и понимает, что тот до ужаса продрог.       Дверь чуть ли не летит с петель, когда в квартире появляется отец Марка. Он взбешён и взъерошен, а взгляд пробирает до мозга костей. Минсок настораживается, стараясь прикрыть собой мальчика насколько это возможно, и делает пару шагов назад вместе с ним.       — А ну пошёл домой, паршивец! — рычит отец, приближаясь к обоим.       — Совершенно очевидно, что Марк идти с вами не хочет, — говорит Ким спокойно, хотя тело его напряжено, а взгляд серьёзен.       — Как ты ещё смеешь вякать, Ким Минсок? — хмурится мужчина. — Ты вообще кто? Брат? Друг? Правильно, ты никто, так что попридержи свой язычок и отдай этого засранца обратно!       — Во-первых, Марк не засранец, — чётко и уверенно произносит Минсок, ощущая, как тельце позади него вздрагивает сильнее. — Во-вторых, тот факт, что вы избиваете родного сына, остаётся фактом, и если соседи до сих пор не позвонили в полицию, я это определённо могу сделать, уж поверьте. К тому же, Марк сам от вас сбежал.       — Да он просто глупый, бездарный гадёныш! Ащ, так бы и прибил скотину! А ну иди сюда!       Мужчина замахивается рукой на мальчика, Марк съёживается и вжимает голову в плечи, с испуга зажмурив глаза, но Минсок вовремя успевает остановить его и схватить за локоть.       — Не забывайте, что вы находитесь в моей квартире, господин Ли, — отмечает Ким, меняясь в лице. Он поистине разозлился. — Мне всё же вызвать полицию?       Мужчина хмурится и что-то непонятно шипит. Казалось, из его ушей вот-вот должен был пойти пар.       — Ащ! Чёртов Ким Минсок, я тебя ещё достану! — проговаривает он и напоследок добавляет: — А ты, паршивец, завтра же вернёшься домой, понял?!       Крик прекращается, а дверь с шумом захлопывается с той стороны. Минсок чувствует, как хватка мальчика ослабевает и он с облегчением садится на стоящую рядом кровать. Его тело трясёт, взгляд растерян, а на ногах нет ровным счётом ничего.       Минсок спешит поскорее найти тёплые носки в комоде и возвращается обратно, присаживаясь на одно колено перед Марком.       Он надевает их на ещё детские ножки мальчика, а затем укутывает его в свой тёплый любимый плед, перед этим стараясь осмотреть всё тело на наличие синяков, ран и, возможно, порезов. Такие, к сожалению, находятся, и от всей этой представшей картины у Минсока замирает дыхание.       — Как же ты смог вытерпеть всё это? — шепчет Ким одними губами.       А мальчик и не знает. Все эти годы не знал. У него просто не было выхода. И теперь, когда он сбежал к своему соседу, Марк опасается, что его отец может сделать что-то и с ним. Мальчик не хотел этого всем сердцем, но ещё меньше он хотел сейчас вылезать из-под тёплого пледа и покидать Минсока. Он почему-то был уверен, что Ким его обязательно защитит, чего бы ему это не стоило.       Мужчина присаживается рядом и внимательно разглядывает лицо Марка. Он замечает небольшой синяк на его левой щеке и аккуратно, едва касаясь, проводит по ней рукой. Мальчик замирает на месте, а Ким чувствует себя полным извращенцем, так как его взгляд цепляется за алые, маленькие губы Марка. Он сглатывает, когда видит, как на него смотрит подросток. Грустно. Внимательно. Доверчиво. Это пробирает до мурашек, и Минсок пытается отбросить все ненужные и лишние сейчас мысли, но как это сделать не знает, ведь мальчик продолжает упорно глядеть на него.       Марк видит в глазах мужчины что-то лисье, хитрое и загадочное, но не пугается. Это наоборот притягивает его. Да, он спас его, он оказался добр и мил с ним. Но эта загадочность Кима влечёт подростка ещё больше. Он молится всем богам на свете за то, что сделает. Грех ли это или простой жест, но Марк тянется навстречу мужчине и осторожно касается уголка его губ.       Минсока шокируют действия мальчика, но он не отстраняется от него и не отталкивает, а лишь ждёт, когда тот сам отстранится.       Марк краснеет, когда принимает прежнее сидячее положение, опуская глаза на пол и нервно теребя край ткани собственной кофты.       — Что это, глупенький? — на выдохе спрашивает Ким, рассматривая Марка и пытаясь поймать его взгляд. — Благодарность? Хотел отблагодарить за спасение?       Мальчик кивает.       — Ты знаешь, что так просто мужчин не целуют?       «А когда целуют?» — словно оживляется Марк, поднимая голову на Кима. Мужчина уверен, он спросил именно это.       — Целуют только тогда, когда по-настоящему любят.       Марк округляет глаза и больше укутывается в плед, поджимая колени под себя. Взгляд устремлён прямо на Кима, из-за чего Минсок теряется, отказываясь принимать то, насколько же правильно он понял подростка.       — Ты что, ты... любишь меня? — хмурится мужчина. Теперь его очередь округлять глаза и по-настоящему краснеть. — Перестань, это же... Это же бред... Как я мог тебе понравиться, я же... Ты меня вовсе не знаешь... — тон голоса сошёл на нет. Ким мотал головой и не знал, как реагировать на столь наивное немое заявление.       Марк же не знал, как объяснить и передать ему все чувства, что он испытывал каждый раз, когда видел мужчину в подъезде. Возможно, мальчик и не до конца понимал значение слова «любовь», однако был уверен, что он неравнодушен к нему. Марка часто посещали мысли о том, что любить мужчину, намного старше него, было неправильным, но все сомнения почему-то вдруг отлетели прочь, когда подросток оказался рядом с ним. С тем, кто защитил. С тем, кого он полюбил. Пускай его любовь пока была ещё наивна и по-своему глупа, зато она была по-настоящему искренней.       Марк теперь стал уверен: он не просто благодарен мужчине. Этот самый мужчина притягивает его, вызывает доверие, отчего сердце мальчика бьется в бешеном ритме.       Марк вдруг понимает, что не сможет выдержать, если Минсок даст отрицательный ответ, если прогонит его, и поэтому вскакивает с места и бежит к выходу.       Ким реагирует быстрее, и когда дверь уже приоткрывается, Минсок захлопывает её прямо перед носом мальчика.       — Что же ты делаешь со мной? — шепчет Ким, рассматривая тёмные сияющие глаза напротив.       Он притягивает Марка к себе, обхватывая его лицо руками, и нежно целует подростка в губы. Поцелуй длится недолго, но сердца обоих трепещут с огромной силой. Минсок не уверен, правильно ли он поступил, но то тепло, исходящее от чужого тельца, заставляет его забыться. Худенькие ручки Марка оказываются на талии мужчины, а пальчики вновь сжимают ткань его рубашки. Оба слегка отстраняются и смотрят друг другу в глаза.       Минсок опускает свои руки на хрупкие плечи мальчика и не решается заговорить.       — Марк, ты же ещё так молод, — все же произносит Ким. — Зачем тебе... такой как я?       Минсок прекрасно осознает, что ответить ему подросток не в силах, но позже он чувствует, что ответы на эти вопросы ему и вовсе не нужны.       «Я ни за что не уйду от тебя, хён», — хочет донести до мужчины Марк, а тот, кажется, понимает всё без слов. Оба улыбаются друг другу, и Минсок заключает подростка в крепкие объятья.

***

      Марк засыпает на кровати Кима в считанные минуты, он слишком намучился, слишком устал от всего, а тёплые, нежные руки Минсока, обнимающие его, только помогали в крепком, хорошем сне.       Ким долго думал о мальчике и обо всем том, что произошло за день. Он любовался подростком, иногда улыбался, как настоящий дурачок, а иногда становился серьёзнее. Насколько же храбрым был его мальчик, раз смог вытерпеть все, что творил с ним его отец...       — Я найду способ, как избавить тебя от всех этих страданий, — шепчет мужчина и целует мальчика в лоб. — Обещаю.       Минсок смотрит на него и, наконец, понимает, что это маленькое спящее чудо точно будет только его личным счастьем.