We'll be together forever. Right?

На Палавене стоит жара. Шепард ощущает её даже в костюме, регулирующем температуру, зато Гаррусу, сидящему за рулём электрокара, вроде бы ничего, он привыкший. На родину турианцев их привело задание Цербера, но не оно заставляет задержаться. - Хочу повидаться с семьёй, раз уж здесь, - говорит Гаррус сразу после того, как они выходят из офиса, покончив с очень утомительными переговорами, во время которых настоятельно рекомендовалось не грубить кому-либо из присутствующих, из-за чего Саймон очень быстро потерял к ним интерес. - Ты со мной? До Шепарда не сразу доходит смысл предложения, да и легкий проблеск волнения в спокойном взгляде Гарруса он ловит на исходе, когда тот почти гаснет. Понимание запаздывает на целую половину минуты, но когда настигает, Саймон давится воздухом непроизнесенного "сваливаем": Гаррус предлагает познакомить его с семьей. Шепард чувствует зарождающуюся внутри тревогу, но только кивает головой и говорит: - С большой радостью. Они едут в неестественном молчании. Саймон смотрит в окно, цепляясь взглядом за проносящиеся мимо многоэтажки. В салоне тихо играет музыка, и он почти не прислушивается к ней. Лицо его каменное, будто разом лишившееся всех эмоций. Руки сцеплены на груди, кулаками подпирают ребра. Гаррус поглядывает на непривычно тихого Шепарда исподтишка, гадая, что не так - обычно тот не затыкается даже во время секса и сна, - но списывает все на волнение. В конце концов, и сам хорош - кто же тащит знакомить своего партнера с семьей, ничего не обговорив заранее? - Если ты боишься им не понравиться - это лишнее, - наконец не выдерживает и все-таки говорит Вакариан, потому что готов терпеть Саймона каким угодно, но только не молчаливым - так совсем не понятно, о чем он думает. - Пф, я не нравился тебе, пока не умер, - фыркает Шепард, приподнимая уголки губ в полуулыбке. - Пока ты не умер, я думал, что у нас ещё достаточно времени, чтобы со всем разобраться, - поправляет Гаррус, чуть хмурится - им нравится говорить о произошедшем в шутливой форме, так проще отделаться от тягостных воспоминаний, но это не значит, что случившееся уже совсем в прошлом. - Нууу, если нас с тобой воскрешать по переменке… - тянет Шепард. Гаррус качает головой и усмехается, в который раз думая, что у Саймона все-таки слишком своеобразное чувство юмора. Электрокар въезжает в тоннель, на пару минут погружаясь в легкий полумрак, и Саймон наклоняется в бок, целуя Гарруса в мандибулу. - Ммм, это за что? - уточняет тот. - За то, что ты такая милая страхолюдина, - смеется Шеп, прикусывая верхнюю губу, чтобы сдержать широкую улыбку, и получает шутливый тычок локтя в подреберье. - Ты невыносим, - доверительно сообщает Гаррус. Когда они выезжают на свет, Шепард вновь подбирается и отворачивается, чуть прибавив музыку. Но Гаррус, успокоенный и расслабленный,больше не переживает за его настроение. Просто волнение. С кем не бывает. То, что это не просто "волнение" становится ясно, когда они приезжают и на пороге их встречают родители Гарруса. Он начинает подозревать что-то неладное, когда понимает, что и отец, и мать при виде Саймона выглядят совершенно расслаблено и даже не спрашивают, кого же привёл их сын. Гаррус списывает это на то, что сейчас их внимание больше приковано к нему - всё-таки несколько месяцев назад звонок с Омеги мог быть последним, что они услышат от своего сына. “Ладно, хорошо, может и к лучшему”, - думает Гаррус, пожимая руку отцу. Он мысленно готовится к тому, что представление Шепарда в качестве не только своего капитана, но и партнёра, пройдёт несколько напряженно. На счёт сестры Гаррус на сто процентов уверен - та примет его любым, вдобавок придумает тысячу и одну шутку об этом. Но он сомневается, что родители придерживаются широких взглядов касательно межрасовых отношений. Возможно, удастся получить понимание со стороны матери, а вот от Кастиса - вряд ли. Тем более, не в пользу им и то, что Саймон является Спектром, к которым отец, мягко говоря, не питает особой симпатии. Но возможно, все пройдет не так, как он ожидает. - Мам, пап, - после продолжительной паузы начинает Гаррус, - я должен вам кое-кого представить. Но он не успевает договорить - жестом его прерывает мать и с улыбкой в голосе говорит: - В этом нет необходимости, милый. С мистером Диксоном мы уже знакомы. - Диксоном? - Гаррус удивленно приподнимает надбровные пластины и очень внимательно, выразительно смотрит на Шепарда. - Да, он к нам уже заходил, когда искал тебя, - кивает Кастис. - Тебе повезло, что у тебя такой внимательный и заботливый коллега, - чуть наклонившись к нему, доверительно сообщает мать. - Коллега, - тупо повторяет Гаррус и ещё внимательнее смотрит на Шепарда. - Мне кажется, или ты как-то не особо уверен в этом, братик? - за спиной слышится знакомый голос сестры, и Вакариан оборачивается. Солана довольно щурится и смотрит на них как-то хитро. - Тебя прямо не проведёшь, - фыркает он и обращается уже к Саймону. - Ну что, мистер “Диксон”, ты ничего не хочешь мне рассказать? Гаррус надеется, что у Саймона была веская причина скрывать от него тот факт, что он, оказывается, уже был у его родителей. Пусть и представился почему-то не своим именем. Шепард зависает. Признаться, согласившись поехать с Гаррусом, потому что отказаться было практически невозможно - его решили познакомить с семьей! - он очень расчитывал на то, что, во-первых, Вакарианы слабо помнят эпизод с пришедшим к ним человеком, представившимся сослуживцем Гарруса, а, во-вторых, лицо его, благодаря шрамам, изменилось до неузнаваемости. Оказывается нет и нет, дважды нет, нет в квадрате. Саймона накрывает паникой. - Эм, тут такое дело… Он смотрит на Гарруса, переводит взгляд на его отца и прикидывает варианты. Врать у турианцев не принято от слова совсем, и насколько в этой концепции мира серьезно то, что он соврал не о чем-то незначительном, а о своей личности, он даже не представляет. Шепард думает, что лучше бы он отказался ехать сюда. Лучше бы вообще не высаживался на Палаване. Лучше бы и не воскресал вовсе. Шепард просчитывает пути отступления на тот случай, если Кастис решит взяться за оружие. - Гаррус, после того, как я вос… - он переводит взгляд на его семью, - пришел в себя и смог действовать самостоятельно, я пытался найти тебя, попросил у Миранды разузнать адрес на Палавене, надеялся, семье что-нибудь известно. Он старается не смотреть на Гарруса, потому что боится увидеть в выражении его лица нечто такое, что совсем не понравится. Саймон не рассказывал это никому: пришлось бы объяснять, почему искал только Гарруса, а не всю команду, пришлось бы говорить о собственном отчаянии и страхах. Все эти разговоры о мыслях и чувствах, в которых он не силен. - И я приехал к вам без всяких намерений обмануть, я и вправду сослуживец Гарруса, - обращается он к родителям и сестре. - Но потом вспомнил, какие, должно быть, ходят слухи вокруг всего случившегося со мной, вашим сыном и нашей командой, и не придумал ничего лучше, как представиться не своим именем. Он ведет плечами, замечает как напрягается Кастис, как в удивлении вздергивает надбровные дуги его жена и как перестает озорно улыбаться Солана. Саймон все еще не смотрит на Гарруса, потому что, черт возьми, он добивался его внимания так долго, ему даже пришлось умереть и воскреснуть, чтобы с ним наконец-то согласились сходить хоть куда-нибудь, где не будет никого из команды и вообще знакомых лиц. И, боги, в которых он то верит, а то не очень, у них с Гаррусом сейчас все так хорошо, на сколько вообще может быть у такого, как Саймон, что этот косяк, эта невероятная глупость, которая все испортит… Он просто не смеет смотреть на Гарруса. Шепард смелый, решительный, беспринципный мудак с кем угодно ещё, но только не с близкими. Потому что рядом с ними уходит расчетливость и приходят эмоции. - В общем, дорогая семья Вакарианов, если мне можно так говорить, я Саймон Шепард, первый человек-Спектр, капитан потерпевшей недавно крушение “Нормандии”, с недавних пор партнер Гарруса, простите, что не сказал этого при первой встрече, здравствуйте, - он говорит на одном дыхании, выплевывает складным речитативом и готовится к очередной смерти - если его не застрелит Кастис, он сделает это сам. Такое мощное чувство сожаления не посещало Саймона с самого детства. Гаррус смотрит на Шепарда очень внимательно, пока тот сбивчиво оправдывается. От него не ускользает то, что Саймон нарочито избегает лишний раз повернуться к нему. Вакариан не может винить его - только Шепард мог выкинуть нечто подобное. Турианец не выдерживает и громко фыркает. Потерев пальцами переносицу, устало изрекает, глядя на своих родителей: - Немного не так я представлял этот момент, но в общем… вы сами всё слышали: это Шепард, мы с ним встречаемся, и, как вы могли заметить, он неизлечимый кретин, - Гаррус приобнимает Шепарда за плечи, - но могу вас уверить - он такой не со зла. Вакариан замолкает и ждет реакции. Хоть какой-нибудь. Больше всего беспокоит отец - тот как-то слишком подозрительно молчит. Солана на заднем плане еле сдерживает смешок, поэтому тихо якобы кашляет в кулак. Первой тишину нарушает мать, которая чуть качает головой. - Ну, то что вы нас обманули, Шепард, не делает вам чести, - начинает она, и Гаррус ощущает, как Шепард чуть вздрагивает, - но я верю, что вы сделали это и правда не из злого умысла. В её голосе слышатся тёплые нотки. Гаррус расслабляется и, довольно двинув мандибулами, ободряюще гладит Саймона по плечу большим пальцем. - Но впредь я бы хотела, чтобы мы избежали подобных… недоразумений, - ставит логичную точку мать и, подойдя к ним, целует Гарруса в мандибулу. - И если мой сын доверился вам, то я уверена, вы достойный человек. Правда, милый? Она с упором смотрит на Кастиса. Теперь уже у Гарруса непроизвольно сжимается всё внутри. Взгляд у отца тяжёлый, и Гаррус готов поклясться - если бы в комнате не было матери и сестры, они бы явно тут не говорили, а панически строили баррикады в попытке сдержать разъяренного турианца. Снова томительное молчание. Мать откашливается. - Кастис? - Очень надеюсь, что Шепард больше не позволит себе таких вольностей и мне не придётся сожалеть о том, что винтовка далеко и не заряжена. На этих словах он разворачивается и удаляется в гостиную. За ним уходит и мать, бросая напоследок: “Покажи нашему гостю дом, милый. А мы пока поставим чай”. Солана наконец даёт себе волю и смеётся в голос. - Духи, братец, ты как всегда в своём репертуаре, - выдавливает она сквозь смех. - Что, вернуться тихо и без происшествий не твоя тема? - Видимо нет, - соглашается Гаррус. - Ладно, развлекайтесь, но не сильно громко. Стены всё-таки тонкие. Ну, ты знаешь, - она хлопает Гарруса по плечу и прежде, чем тот успевает ответить, оставляет их, чтобы помочь матери. Когда они остаются наедине, Вакариан тяжело выдыхает и касается губами виска Саймона. - От тебя всегда столько проблем, да? - с усмешкой интересуется он. - Но могу тебя поздравить - маме и сестре ты точно понравился. Чуть отстранившись, он указывает взглядом на лестницу. - Пойдём, покажу тебе свою комнату. Звучит немного… странно. Но Гаррус старается не думать об этом. Им просто нужно ненадолго отстраниться и обсудить произошедшее. А то может Шепард ещё от него что-то скрывает. Внебрачных детей, например. Или подпольный зоопарк на “Нормандии”. Или то, что Джек на самом деле мужчина. Саймон, все это время молчавший, отмирает на слове "комната". Он еще не до конца осознает, что жив, вроде бы как прощен и все еще встречается с Гаррусом. С Гаррусом, который хочет показать ему комнату своего детства и юношества, помнящую его подростком, еще далеким до занудного бюрократизма и непрекращающихся битв. Он послушно идет вслед за Гаррусом, поднимается на второй этаж, оглядываясь по сторонам, иногда смотрит на широкую спину турианца, чувствует что-то, не поддающееся описаниям. Боги, которым он иногда в тайне молится, и вся Вселенная, которой он зачем-то да нужен, сегодня настолько милостивы к нему, что ситуация, казавшаяся патовой, выравнивается, и все вроде бы хорошо. - Ну, здесь нас никто не услышит, - начинает Гаррус, закрывая за ними дверь. Шепард бы пошутил сейчас, и очень пошло, но это не к месту. - Я должен знать еще что-нибудь настолько же важное, как твое знакомство с моими родителями? Саймон снова смотрит по сторонам, подмечая аскетичный вид комнаты: кровать, стол, книжные полки, много книжных полок, кое-что из техники, и никаких вам плакатов с протестами, огромных чудовищных колонок, чтоб если включать музыку, то на всю, ни коллекций чего-нибудь странного вроде древних монеток или милого, типа моделек кораблей. В общем, ничего, что обычно бывает у подростков с Земли. Шепард останавливает поток мыслей и кривится с себя же - у них с Гаррусом не только разные расы, но и совершенно разный менталитет, о чем он вообще думает. - Ничего такого я больше вроде бы не делал, - отвечает он на вопрос Вакариана с улыбкой. - Никаких усыновленных мною варренов, ни нашего хоум видео на серваках СУЗИ, ни некромантских ритуалов по воскрешению Эш взамен на Аленко, который, к слову, тот еще мудак со своими предъявами на Горизонте. Гаррус смешливо фыркает, безмолвно соглашаясь с мудизмом Аленко. Эти его речи про терроризм и предательство. Даже вспоминать противно. - Я очнулся и не мог думать ни о чем, кроме того, где ты сейчас и все ли с тобой нормально, - вновь став серьезным, говорит Шепард, опустив глаза в пол, потому что даже ему тошно от своей же сентиментальности. - Я так много должен был тебе сказать, столькое объяснить, но не успел, потому что умер. И, к своему стыду, при этом не думал больше ни о ком из старой команды. Ну, может только о Лиаре, потому что она вроде как еще… эм… маленькая? Ну, для азари. Типа беззащитная или… Блять, помоги мне, я уже сам не понимаю, что говорю, - он вздыхает, осторожно присаживается на край стола, сует руки в карманы, не зная куда ещё их можно деть. Он наконец поднимает глаза, смотрит на Гарруса, хмурится. Просит без слов: ну же, пойми меня. - Короче, всего этого дерьма во мне было очень много, и рассказывать тебе о встрече с родителями означало начинать говорить и о другом, а я не люблю говорить о серьезных вещах, потому что так им придается еще больше значения и, в общем… Не знаю, как ты меня выносишь. Прости. Гаррус слушает внимательно, не перебивает. Отчего-то ощущает, что сейчас Шепарду необходимо высказаться, и не хочет ему мешать. Да и потом - не так часто Саймон говорит о чём-то настолько… серьезно, непривычно сбиваясь, пытаясь подобрать правильные слова. Вакариан подходит к нему и чуть двигает бедром, касаясь плеча плечом. - Но я надеюсь ты понимал, что когда-то тебе придется мне рассказать об этом? Или ты рассчитывал, что у моих родных внезапно случится провал в памяти? Шепард смотрит на него, и Гаррус обреченно выдыхает. - Ты же не серьезно, да? - Нуууу, я думал, что охуенные шрамы сделали меня неузнаваемым, - начинает оправдываться Саймон. - А эти сексуальные мешки под глазами накидывают баллов к скрытности. - Нет, - качает головой Гаррус. - С ними ты выглядишь в конец задолбавшимся от этой жизни. Шепард неопределенно ведет плечами. Под таким углом он свою внешность явно не рассматривает. Вакариан лишь закатывает глаза. Похоже, ему остается только смириться и привыкнуть, что с Шепардом просто ничего не бывает. Некоторое время они молчат. Вакариан решает, что нужно что-то сделать. И делает нечто, что в его голове выглядит достаточно мило (ну, так ему кажется), а на деле выходит немного неловко и неуклюже - он выуживает руку Саймона из кармана и, притянув к себе, легко целует. Переплетя свои пальцы с его, Гаррус прикрывает глаза и с улыбкой говорит: - Духи, ты просто сведешь меня с ума в один день. Он утыкается носом ему в волосы и замолкает. “Но это будет пожалуй самым счастливым сумасшествием в моей жизни”, - мысленно добавляет он, дыша медленно и глубоко, боясь разрушить момент. - Постараюсь, чтобы этот день наступил в какой-нибудь запредельной старости, в которой адекватность будет уже не в приоритете, - моментально портит все своим высказыванием Шепард, конечно, и задорно усмехается. - Ну вот ты как всегда - нарушил такой идеальным момент, - фыркает Гаррус. - Могу загладить вину кое-чем интересным, - тянет Шепард, моментально перескакивая с отвратного настроения на хорошее. - Чем же? Зачитаешь мне стихи ханнаров о безмятежности? Или покажешь тот трюк с биотикой? - Ну, если это твое тайное эротическое желание - может быть, - отвечает Саймон, медленно соскальзывая со стола, встает напротив Гарруса, аккурат между чуть разведенными в стороны ногами, щурится, улыбается призывно. - Ты меня раскусил. Теперь мне придется заставить тебя молчать, чтобы ты не раскрыл мой секрет, - в тон ему отвечает Вакариан, позволяя вовлечь себя в игру, начатую Саймоном. Не сказать, что ему не нравится - скорее, наоборот. - Так заставь, - он придвигается ближе, выпутывает ладонь из руки Гарруса, обнимает его за шею, прижимается тесно, чтобы ни сантиметра между, и почти касается губ губами, выдыхает в них. Гаррусу не нужно повторять дважды - он приобнимает Шепарда за талию, притягивая к себе, и целует. Скользит одной рукой по спине и проводит другой по затылку, ероша короткие волосы. Саймону нужно всего несколько секунд, чтобы возбудиться и начать постанывать прямо в поцелуй, перехватывая инициативу. Ему всегда хватает этих предательских коротких моментов. Вылизывая рот Гарруса, чувствуя, как его язык проезжается по губам, он трясется, перехватывает руку турианца, лежащую на его спине, и просовывает ее под футболку, кладет на плоский горячий живот, задыхается от недостатка воздуха. Гаррус ведет ладонью выше, проводит ногтем по пупку, вызывая в Саймоне волну легкой дрожи - ему всегда щекотно с этого, - замирает ненадолго на солнечном сплетении, чувствуя, как чуть выше бешено колотится сердце. Шепард улыбается в поцелуй и тянет турианца на себя в сторону кровати. Тот поддается, чуть качнувшись, отлипает от стола в одно слитное движение, выпрямляется, становясь выше сантиметров на пятнадцать. Целоваться становится неудобно, и Саймон, сцепляя руки на шее Гарруса, запрыгивает на него, сжимает бедрами, пах к паху, скрещивает ноги позади. - Мы не можем делать это здесь, Шепард… - выдыхает Гаррус, на мгновение прерывая их горячие поцелуи. - Это еще почему? - недовольно спрашивает Саймон. От былой подавленности, неуверенности и еще весть знает чего не осталось и следа. Взгляд ошалелый, губы припухшие и влажные, шрамы на бледной коже выступают сильнее. Шепард горит изнутри и плавится в его руках. - Потому что ты… слишком шумный, - с огромным сожалением, меньше всего желая этого, отвечает Гаррус. - А стены здесь очень тонкие, - повторяет он слова сестры. Они замирают посреди комнаты, между столом и кроватью, оба расхристанные и жаждущие. Саймон снова целует его, кладет ладонь на лицо, очерчивая большим пальцем голубую полосу под глазом, и говорит, тычась носом в незащищенный броней участок кожи на шее: - И вовсе я не шумный. - Ага, а откуда тогда вся команда в курсе о том, чем мы занимаемся в твоей каюте? - скептически интересуется Гаррус. - Это СУЗИ, точно тебе говорю, - доверительно сообщает Саймон. - Ну разумеется, - соглашается Гаррус. - Если это так, то Рекс балерина. Шепард замолкает, явно не находя, что ответить. Вакариан качает головой и целует его в висок, продолжая обнимать. Саймон тянется за этим поцелуем, прижимается к нему щекой, ластясь. - Давай всё-таки не будем портить первое впечатление о тебе, - Гаррус оглаживает большим пальцем его скулу. - Давай я просто постараюсь быть максимально тихим? - не сдается Шепард, трясь о него всем телом. - У меня стоит, Вакариан, и с этим нужно что-то сделать… - Ванная находится прямо по коридору, - насмешливо сообщает кто-то со стороны двери. Оба - и Гаррус, и Шепард - мгновенно поворачиваются в сторону голоса и замечают Солану, которая стоит, оперевшись плечом о дверной косяк. Гаррус нервно сглатывает - он уже успел забыть, насколько бесшумно может передвигаться его сестра. Солана, видя их замешательство, лишь фыркает. - Не волнуйтесь, отца звать не стану - он явно не обрадуется такому зрелищу. Мама только-только отговорила его от необдуманных действий. И я бы не стала испытывать его терпения. Прежде чем Гаррус успевает что-то ответить, Солана уже разворачивается и бросает через плечо: - Мама просила вас позвать - чай готов, и даже для тебя, шумный парень моего братца. Так что не задерживайтесь. И помните - тонкие стены! На этом она закрывает за собой дверь, снова оставляя Гарруса и Саймона наедине. Спустя несколько секунд Вакариан слегка раздраженно выдыхает. - Иногда она бывает просто невыносима. Затем он переводит взгляд на Шепарда и виновато целует в щёку. - Тебе всё-таки придётся потерпеть. Обещаю, что мы продолжим позже, - заверяет его Гаррус. Саймон закатывает глаза, усмехаясь, спрыгивает наконец с турианца, державшего его все это время, смотрит на них обоих и вдруг начинает смеяться. - Боги, меня никогда не палили сестры любовников, - говорит он, не в силах остановить смех. - Она крутая. Мне нравится. А мы продолжим, это точно, - он поправляет сбившуюся одежду, отряхивается, приводя себя в порядок. - Так где там у вас ванна? Гаррус скептически фыркает. - Она тебя ещё успеет достать, поверь. Дай ей немного времени. А ванна прямо по коридору, вторая дверь справа. И лучше включи воду - стены и правда очень тонкие, - добавляет Гаррус как бы между прочим. - Будет немного неловко, если тебя услышат. - Как скажешь, - соглашается Шепард. - Как скажешь… - тянет он и выходит из комнаты, но замирает на пороге и оборачивается. - А комната у тебя ничего… Для любителя калибровать 24/7, - подмигивает, улыбаясь. - Хах, сочту за комплимент, - Гаррус подходит к нему и мажет поцелуем щёку. - Знаешь, а тебе идёт быть милым и сентиментальным. - Не начинай, Вакариан, того, что не сможешь продолжить. А то засуну тебя в ванную, запру дверь, и тогда все кончится действительно ужасно, - перестает быть "милым" Шепард и все-таки уходит, боясь, очень сильно боясь, что и вправду сдержит обещание. С него станется, он "бессмертный". - Как скажешь, Шепард, как скажешь, - примирительно повторяет его слова Гаррус, глядя ему в спину. Ну что ж, знакомство с семьей выходит не таким уж плохим. По крайней мере, лучше ожидаемого.