blue velvet

Клоуны и короли развлекают народ даже своими похоронами. Мария, королева Румынии

Чего стоит человеческая душа? Люди давно не придают этому значения. Их жизни как цветок распустившийся и увядший столь быстро, что заметить это было бы сложно. Я видел много людей, много судеб. Грешники, праведники, лжецы и лицемеры, короли и крестьяне, вкус их душ ничем не примечателен. Ничего не стоящие, давно провалившиеся в бездну. И лишь одна маленькая, заблудшая душа была мне поистине интересна. Это была своего рода игра, в которой ты уже знаешь все детали, знаешь каков будет итог. На бледном холодном теле надета белоснежная рубашка из лучшей ткани, а поверх синий бархатный костюм. Сегодня всё должно быть безупречно. Это его лучший костюм. Мне всегда нравилось видеть Господина в синем. Этот цвет так подчеркивал блеск его глаз, синее чем бархат и глубже чем океан. Но жизни свет в них уже померк, как жаль, что Господин умер в свои тринадцать лет. Сегодня его глаза закрыты. Он лежит так неподвижно. Гроб молодого графа — блестящий и отполированный, с дорогими металлическими ручками и пластинкой, на которой выведено Граф Сиэль Фантомхайв. В синем бархате, окруженный белыми розами, маленький принц разрушенного королевства, уходящий в небытие. Столь юный глава семьи Фантомхайв, последний в своем роде мёртв. В церкви сегодня все украшено белыми розами и лилиями. Еще древние египтяне считали эти цветы символами смерти. Это прекрасные цветы, что умирают быстро. Хотя, сказать по правде, Вам Граф, подошли бы больше нарциссы, символы самолюбия, растущие и увядающие быстро, совсем как Вы, Господин. На этот праздник Смерти пришла бóльшая часть лондонский знати. Они все собрались здесь сегодня почтить Вашу честь, Милорд. Чёрный торжествовал сегодня. Элегантно переливался на платьях молодых дам и перескакивал на джентльменов. Мужчины были одеты в траурные костюмы с прикрепленной по этому случаю темной повязкой вокруг тульи шляпы. Женщины же одеты в чёрные платья, завершая скорбящий образ кружевной вуалью и такими же перчатками. Маркиза Мидфорд держала в руке веер из перьев черного страуса. Второй рукой она обнимала дочь, леди Элизабет. Её лицо покрывала чёрная полупрозрачная вуаль, под которой всегда жизнерадостные, светлые глаза сегодня наполнены тоской и отчаяньем. Я видел ее слёзы сквозь кружевной узор, знал, что юная леди плакала со вчерашнего дня. И пусть Вы никогда не любили её, но сегодня, Вы слишком жестоки с маленькой леди. Я стоял в тени, посторонившись гостей. Для простого дворецкого слишком большая честь быть на равных со всеми этими людьми. Никто не подходил к гробу слишком близко, таков был приказ, никто не имеет права нарушать последний сон Господина. Или скорее Ваше самолюбие не хочет быть задето в столь важный день. Вздохи и всхлипывания наполняют церковь, поднимаясь вверх и эхом разносясь среды толпы. Конечно, громче всех рыдала Элизабет. Ах, юный Граф, до чего Вы жестоки с ней. Или быть может просто эгоистичны? Взгляните, как страдает молодая маркиза, проявите хоть каплю сочувствия к той, что была рядом с Вами, была обещана Вам. Она верила Вам, любила, а Вы остаётесь холодны даже сейчас. Она стояла там, у гроба, нагнувшись к графу. Её слеза скатилась по щеке и упала на волосы мальчика. Она что-то бормотала себе под нос. Я должен был подойти к ней, и попросить отойти, ведь даже ей не было позволено находиться так близко. Но подойдя к гробу, я тоже нарушу поставленное Вами правило. Ах стояли бы Вы сейчас там, я мог бы угадать выражение лица и даже понять Ваши мысли. Да, теперь я отчетливо вижу недовольное маленькое личико, нахмурившее брови, но в глазах так и читается мольба о помощи. Эта минутная слабость, ощущение зависимости, заставляют меня получить удовольствие даже сейчас. Я вышел из тени, где стоял с самого начала и подошел к ней. — Себастьян... — тихо произнесла леди. Я посмотрел на холодное тело. Всё, как и прежде, словно спящий маленький граф в блестящем бархатном костюме, такой тихий...Я взял из гроба один цветок и положил в карман пиджака Господина. Так будет намного лучше. О, едва состоялись похороны, а я уже посмел нарушить приказ, полагаю Граф не простит мне это. — Юная леди, Господин просил, чтобы никто из присутствующих не подходил так близко к гробу. — Но... как же....я...- она произносила слова сквозь слезы, едва хватая воздух. Ее тонкий голосок слегка надрывался на обидчивый тон. — Прошу, давайте сочтем это последней волей. Выполните её из уважения к нему. Она лишь тяжело вздохнула и разревевшись побежала в объятия мамы. Я вновь повернулся к гробу, стряхнул её слезу с лица Господина. Не ухмыляйтесь, Милорд, леди и правда страдает. По улице пронёсся протяжный, низкий звон колокола. По кладбищу возле храма потянулась толпа. Ваша могила уже готова и ждет, там на вершине города. Все были слишком опечалены, слишком поражены чтобы придать значение тому, что могила не рядом с поместьем, даже не рядом с надгробиями родителей. Лишь на вершине холма старого кладбища, где рядом нет никого и ничего. Я стоял отстраненно до конца погребения, ждал пока все разойдутся, чтобы в тишине и одиночестве взглянуть на могилу в последний раз. На этом холме, в свете последних лучей заходящего солнца, появился силуэт, принесший за собой тень. Мгновение, и солнце скрылось за горизонтом, уступив место глубокой тьме. Порыв ветра оторвал лепестки, принесенных на могилу Господина цветов. Вихрем, поднимаясь все выше, они летели к силуэту. Окрутили его и вмиг разлетелись в разные стороны. На том же месте стоял маленький мальчик в бархатном костюме. Синий цвет бархата давно померк, но засверкал новый, иссиня-чёрный. Он сложил губы в самодовольной ухмылке, в глазах сверкнуло высокомерие. Он достал цветок из кармана, не отрывая от меня глаз, и демонстративно сжал в кулаке, чтобы, отпустив его, лепестки полетели прочь отсюда. Как предсказуемо. Отличная игра, Господин. Так умело сыгранная роль и талантливая постановка. Эти похороны были безупречной иллюзией. Театр, где каждый зритель был актёром. Оставив дом и друзей далеко позади, он пустился в никуда. Его королевство пало, нет больше высоких стен, нет рыцарей. Но он не будет один. Всегда рядом, как тень, я пойду с ним, туда за горизонт, где кончается тень, где нет живых, лишь мертвецы. Я возведу стены нового замка в этой долине, я сделаю всё, что он прикажет. Для всех концом является этот новый, бьющийся в агонии мир. Но для него он будет новым началом. Теперь, я могу подойти. Я подхожу ближе, все еще являясь верным слугой, прекрасно понимаю, чего он хочет. Я беру его на руки, продолжая смотреть на лицо Графа, направленное вперед. — И Вам не страшно отправиться туда? Это место хуже самого Ада. — Ты хочешь уговорить меня разорвать контракт? — Он всё также старается изображать равнодушие. Но в какой-то момент он тянется к моему уху и словно издеваясь, едва касаясь его губами, шепчет — Я знаю, мне будет нечего бояться. — Себастьян, отведи же меня в свой мир.