***
С Невы тянуло холодом; небо было серым, низким, и с него сыпался мелкий дождь. На полупустой террасе кафе пахло дымом и сырыми досками. Приближаясь к столику, где сидели Швецова и её клиент, Анисин в очередной раз отметил свое заметно сбившееся дыхание, участившийся пульс и смутное беспокойство при виде Маши. На выцветшем фоне ненастного питерского дня она, в своём белом плаще, казалась изящной акварельной картинкой. Обманчивое впечатление! «И вовсе не похож он на уголовника», — донеслось до Анисина. Ага, и его персону рассматривают во все глаза. Разочаровал, небось? Как-то иначе представлялся? Маша одернула Перевалова и что-то тихо ответила. Подошёл, поздоровались, с минуту помолчали неловко. — Познакомьтесь, это мой клиент Андрей Перевалов, — по лицу Маши было заметно, что она явно чем-то недовольна, а её спутник казался озадаченным и растерянным. — Вячеслав, — Анисин пожал протянутую ладонь и демонстративно, оценивающе посмотрел на представленного ему мужчину: грузный, лицо обрюзгшее, щеки обвисли, слабая линия рта — на вид тюфяк тюфяком, даром, что успешный бизнесмен. — Бывший муж, теперь — клиент, — как-то виновато произнес Андрей. «Больше десяти лет как бывший муж, — уточнил про себя Анисин, — однако из всех адвокатов выбрал именно Машу, которая в этой профессии всего лишь около полугода, а в бракоразводных процессах так вообще новичок». Бесконечное доверие? Или все же привычка взваливать на её плечи все свои жизненные проблемы? — Ну, быть клиентом Марьи Сергеевны — особое удовольствие, по себе знаю, — обстановка явно была натянутой, и Анисин небезосновательно полагал, что все дело было в его персоне. Видимо, Перевалова смущала перспектива сотрудничества с бывшим уголовником. Или сумма гонорара кажется непомерно высокой? — Что есть, то есть, — согласился с ним Андрей. — Не поспоришь. На губах Маши вдруг заиграла довольная улыбка. — Хорошо, давайте к делу. Удалось что-нибудь узнать? — Кое-что. Думаю, вам будет интересно, — Анисин посмотрел сначала на Машу, потом на Андрея. — У молодого человека, о котором я наводил справки, море проблем: его фирма терпит убытки, долгов — выше крыши, причём должен Евгений Ковров самым разнообразным людям, а в особенности — одному авторитетному бизнесмену по фамилии Соломин… — Что это за авторитетный бизнесмен? — озадаченно прервал его Андрей и недоуменно воззрился на Машу. — Бандит, — коротко бросила Швецова. — Продолжайте, Вячеслав. — От тоски впал наш друг в серьезную наркотическую зависимость, но внезапно забрезжил перед ним свет надежды заполучить крупную сумму денег и с долгами расплатиться. Поставщики пошли ему навстречу, товар выдают под запись, да и господин Соломин уверен в скором возврате долга, потому как адвокат Ксении Анатольевны развил бурную деятельность и отчитывается ему напрямую. — Вот сволочи, — буркнул Андрей, отворачиваясь в сторону. — Запудрили Ксюхе мозги… Пользуются бедняжкой! — Андрей! — одернула его Маша. — Надеюсь, ты не собираешься её оправдывать? Забыл, что она тебе на днях говорила? Твоя жена не скрывает, что они вместе с любовником хотят обобрать тебя до нитки, а тебе её жаль? Что с тобой не так? «Что бы ни говорил Андрей, но по достоинству оценить заступничество Маши он не может и принимает все как должное», — подумал Анисин и собирался продолжить разговор, но тут у Маши зазвонил телефон. — Алло! Анисин не мог не заметить, как она встревожилась — тут же встала из-за стола и отошла подальше. Не ваше, мол, дело, сама разберусь. Видимо, личное, не по работе. Интересно, отчего его, Анисина, так волнуют Машины реакции, да ещё и личная жизнь? Он отвернулся, чтоб не пялиться на нее слишком уж явно, но все равно весь обратился в слух. — С Лизой все в порядке? И что это за Лиза такая… Неужто та девочка-свидетель по делу Луганского? Не к ней ли она ездит в Москву? Надо же… Анисин резко обернулся, когда взгляд Перевалова стал слишком уж буравить его затылок. А, ну да, пресловутый интерес рядового обывателя к отщепенцу, нарушителю общепринятых законов. — Вы что-то хотели у меня спросить? Андрей заметно покраснел, беспокойно поёрзал на стуле. — Да собственно ни о чем… Хотя… Маша сказала, что вы сидели. — Я и сейчас сижу, да и вы тоже, — не удержался от глупой шутки Анисин. — В смысле? — опешил Перевалов, вытаращил на него глаза, но потом до него дошло. — Извините… Я идиот. — Не страшно, — хмыкнул Анисин. — Спрашивайте уж. Андрей наклонился поближе и произнес как можно тише, словно опасался, что их услышит Маша. — А за что вы… туда… — В первый раз по сто пятой, это убийство, во второй — по сто шестьдесят второй, разбой. Мария Сергеевна, впрочем, в тот раз рассчитывала и на сто пятую, но не сумела доказать. В глазах Перевалова мелькнуло что-то похожее на… Восхищение? — Если уж Мария Сергеевна не сумела доказать… Анисина уже порядком забавляла сложившаяся ситуация. — Будем считать, что так. Еще вопросы имеются? Перевалов покачал головой и смущенно улыбнулся. — Вы уж простите, что я так… просто… ну… не то говорю. Неудивительно, что тебя, Перевалов, решили раскрутить по полной. Грех же — упустить такой подарок! Удивительное сочетание качеств характера, редко сейчас такие люди встречаются — трудолюбивый, добросердечный, доверчивый… пережиток советской эпохи застоя. Почему они с Машей разошлись? Устала нянчиться, ограждать от суровых реалий современной жизни? С Луганским-то понятно: принципы… Маша вернулась за столик, и Андрей с видимым беспокойством поинтересовался, все ли в порядке, однако она не сочла нужным отвечать, лишь неопределенно пожала плечами. — Давайте дальше, — кивнула Швецова им обоим. — Подумаем, как можно разрешить нашу проблему. Это непроизвольное «нашу проблему» Анисина немало порадовало.***
В общем, надо сказать, что переживал Анисин по поводу встречи почем зря, все прошло неплохо, Швецова была довольна его работой, а Перевалов предпочел не вмешиваться в ход дела, правда от растерянности поначалу забыл про гонорар и после напоминания Маши в панике оправдывался, скорее, перед бывшей женой и адвокатом, чем перед ним, тут же передал Анисину пухлый конверт, а потом быстро удалился под предлогом срочного визита на фирму. Маша поглядела ему вслед, вздохнула. — Мария Сергеевна, — окликнул ее Анисин. — Что-то случилось? Она обернулась, нахмурилась. — То есть? Тут, главное, не спешить, а то, не ровен час, зазвенит в голосе лёд, и приятная во всех отношениях встреча закончится не на той ноте. — Мне показалось, что после недавнего телефонного разговора вы несколько встревожены. Маша покачала головой. — Вам показалось, все хорошо. Но не ушла, разговор продолжается… Прогресс, друг Анисин, явный прогресс! Поздравляю! — Рад слышать. И ещё… Обращайтесь! Всегда рад помочь. Маша тепло улыбнулась, потупила взгляд. — Спасибо за беспокойство, но у меня действительно всё хорошо. — А я всё-таки скажу: вам нужен отдых. Хотя бы неделя… хотя бы пара дней! — Увы, нет у меня свободного времени, — призналась Маша. — Но я бы с радостью… — Постарайтесь найти. Ради себя… На долю секунды Анисину показалось, что Маша колеблется, рассказать ли ему, что происходит, и даже подался вперед, чтобы выслушать, но потом опомнился: кто он ей, по сути? Бывший подследственный, бывший подзащитный, которому Мария Сергеевна по доброте душевной решила оказать услугу и подкинула небольшую работёнку, только и всего. И чего он о себе возомнил, а? — До свидания, — голос Маши вывел его из ступора. Оставалось лишь грустно смотреть ей вслед. Дурак ты, Анисин… И мечты у тебя глупые, несбыточные.***
За окном было тепло и солнечно, в палате — прохладно и уютно, словно в хорошем гостиничном номере: тихо ворковал радиоприемник, мерно тикали ходики на стене. Фотографии Важнову понравились. — Давно не был я в Выборге, Слава, лет пятнадцать… думаю, съездить надо, как отпустят. Бог даст, вторую ногу не отнимут. Не хочется что-то на тот свет на двух железках топать… Чего ты такой смурной, а? С Марусей-то всё в порядке? И вроде не смеётся над ним старик, неужели всерьёз полагает, что у них со Швецовой может что-то быть? Хотя, конечно, Важнов с Машей знаком ещё с конца девяностых, вот и припоминает давние истории да слухи. Впрочем, ему, Анисину, никакого дела до этого нет и не будет. — Всё хорошо. Выглядел Иваныч сегодня гораздо лучше, чем накануне, оживился; пока листал планшет, с аппетитом сжевал порезанное на дольки яблоко. Только бы про преферанс не заикнулся! Не огорчать же его новостью о странной смерти Пети… Но Важнова интересовал только Мыльников, чей полный забот вечер и запечатлел Анисин. — Какая деваха с ним! — восхищенно заметил Иваныч, неуклюже увеличивая кадр на экране. — Я смотрю, доволен жизнью мой человечек, да, Слава? Отдыхает от трудов праведных? — Отдыхает, — подтвердил Анисин. — Вовсю радуется. Чего делать будем? Важнов протянул Анисину планшет и хитро улыбнулся. — Понаблюдаем пока, нечего его пугать, а то улетит воробышек, ищи его потом… А тут под боком, не в Абакане, не в Йошкар-Оле. Как выпишут меня, так в гости наведаюсь. Спасибо тебе, Слава, за всё. В долгу не останусь… — Он устроился поудобнее на подушках и вдруг спросил: — А чего тут менты по коридорам шныряют, не знаешь? Ко мне тут давеча Феденька Курочкин заглядывал, поздоровался. Ищут кого? Не тебя?***
— Ферунов это, точно! Он Халатникова заказал, — услышал Анисин, открывая дверь палаты, где лежал Важнов. У окна вполголоса разговаривали дородная санитарка и тощая медсестричка. — Все к тому и шло. Как в девяностые, Люда… Нанял киллера и убрал неугодного человека. А ещё и главврач! — Да ты что, — ахнула пышнотелая Люда, прижимая к груди швабру. Киллера? Кошмар! Чтобы зама своего убрать? — Да ещё и практически на рабочем месте! У шлагбаума, на въезде и стреляли, — продолжала медсестра. — Водитель скорой видел, как мотоциклист его… Но не понял сначала, а потом подошёл и… Не жилец Халатников, не жилец… Они обе резко подскочили от дверного скрипа, подозрительно посмотрели на Анисина и молча разошлись в разные стороны. Ну понятно, мало ли что… на то он и главврач, Ферунов этот, чтоб его боялись. А дело-то резонансное, однако: и прокуратура, и комитет своих представителей сюда выслали. Вот и бродят по больнице старые знакомые: где Курочкин, там и Кораблев. Анисин невольно ускорил шаг и тут же спохватился: чего это он? Чай, не в бегах давно. Рефлекс… Но не успел он дойти до лифта, как из-за угла вырулил старый знакомый — лысый спортсмен-следователь Шипов, в белом халате и бахилах, треплющийся по мобильнику. — Мне в кабинет дыбу надо ставить, чтобы доказательства добывать, да? А иначе что предъявлять прикажешь? Оп-па, — он сбился с шага, замер на мгновение, видимо, тоже рефлекс сработал, но потом щелкнул пальцами и замотал головой. — Анисин, ты чего тут забыл? — Знакомый в онкологии лежит, — честно ответил он Шипову. — Зашёл проведать. — Ааа, ну ладно, тогда топай с миром, — хмыкнул он, потерял к нему всякий интерес и продолжил уже в трубку: — Полный цыц, Кораблёв! Слышал меня? Забавная вещь, правда, друг Анисин? Как зыбки границы… Словно и не он не так давно на допросе у Шипова был, и не его вынуждали в убийстве Нади Петровой признаться! Привет-пока-свободен! И про затылок свой ушибленный следователь забыл, надо думать… Анисин вышел во двор, вдохнул полной грудью теплый весенний воздух и направился к машине, размышляя о превратностях судьбы, непостижимости чувств и силе желаний.***
Анисин проснулся ночью, сел в кровати. «Какой же все-таки бред мне снится, — тоскливо подумал он, глядя в глухую темень за окном. — Раньше такого не было… С ума, что ли, схожу мало-помалу?» …Солнце стоит высоко в зените, но пекла нет. «Смотри, — говорит Майкл, — какой океан сегодня! Приветливый!» И действительно: небо над головой — синее, безоблачное, а волны что-то шепчут ласково и лениво наползают на песчаный берег, где растут высокие пальмы. Анисин с Майклом идут по пустынному пляжу, а вокруг все точь-в-точь как в телепередаче про путешествия, которые он мальчишкой смотреть любил, и до самого горизонта необозримые водные просторы. «Хорошо, что я приехал сюда», — отвечает Анисин, и сердце его замирает от счастья. Африка! Мечта детства! Майкл смеётся и указывает рукой вдаль, где над городом виднеется лёгкая белесая дымка: «А там будет мой дом! Большой, красивый! Чтоб и друзья могли жить!» Майкл улыбается во все тридцать два белых зуба, и чёрная кожа его влажно блестит на солнце. Внезапно налетает сильный ветер, и океан начинает свирепо грохотать; Майкл исчезает из виду, его накрывает большой волной; он, Анисин, уже стоит на острове посреди воды, соленые брызги разъедают глаза, а к острову плывет черный корабль, полный мертвецов. И знает он капитана, как не знать… Сам ведь его убил, сам! Что за… р-р-романтика пиратская, а? И Майкл-то тут при чем? Вечность его уже не видел.***
Вася Шалимов плюхнулся к нему за столик и попросил у официанта порцию пельменей. — Привет, Слава! Где потерялся-то? Анисин Васе был даже рад: сейчас его болтовня была как нельзя кстати — тишина, одиночество и ожидание сегодня снова тяготили его душу. Бездельничать он не любил, от безделья в голову лезла всякая хрень. — Работаю, — хмыкнул Анисин, разрезая стейк пополам. — А ты чего такой заполошный? Хотя когда Вася Шалимов спокойным был? Всегда торопится, куда-то бежит, решает какие-то проблемы, отмазки изобретает. И не поймешь ведь, поет оперу или нет… Слухами вообще земля полнится! «Вася-Вася, ну кто его не знает?» — Да, — махнул рукой Вася, — суета какая-то началась, всё летаю, кручусь-верчусь. Халтурки леплю. — Его оттопыренные уши слегка порозовели. — Как деда Лёша? Живой? Мама велела спросить, привет передать. Может и вправду, просто поздороваться подошёл. — Живой и в относительной норме. Грозился выйти на днях, надоело в больничке отдыхать… Привет передам. Как там Галина Александровна? Здорова? — Угу, — Вася занялся принесенными пельменями, не переставая копаться в телефоне. — Она и о тебе спрашивала… И о Витьке. — Чего это вдруг? — насторожился Анисин. И вправду, зачем тете Гале Шалимовой о Буряте захотелось спросить… Не любил он такие совпадения, ох как не любил! — Да Дианку на днях видела, та ей такая «и от Вити привет», я думал, ты в курсе, друзья же и вообще… Погодь! В курсе чего? Вася вытер рот рукавом олимпийки, прижал телефон плечом к уху и налил себе колы. — Алло, боец! Ну я к тебе после двух заскочу, да? Дома будешь? Лады. Привезу всё, не сомневайся. — И, уже Анисину: — В гости приходи, мама рада будет.***
На Литейном Анисин попал в пробку — навигатор показывал сорок минут. От нечего делать включил радио, прокрутил несколько станций, попал на новости часа. «В Заневском районе в жилом доме, в одной из квартир на третьем этаже прогремел взрыв, — радостно вещала диктор. — Во время операции по обезвреживанию двух граждан, подозреваемых в убийстве, один из них оказал вооруженное сопротивление, взорвал гранату и погиб. Его сообщник задержан». Дворники бодро елозили по стеклу, шумели потоки воды, по тротуарам бежали прохожие под разноцветными зонтами. «Серьезная пробка растянулась от Лесного проспекта до Московского, длина затора составляет свыше пяти километров, — весело продолжала девушка. — Всем нашим слушателям мы настоятельно рекомендуем избрать другой путь следования, но если вы уже там, то постарайтесь не терять присутствия духа и хорошего вам настроения, друзья!» И на том спасибо. Анисин выключил радио и поставил музыку с флешки на случайное воспроизведение, внезапно загадав, что первый трек будет темой его сегодняшнего дня. Между прошлым и новым Заблудиться так просто Хм. Занятно, однако. В точку же…***
…А вот петь, пусть и мысленно, знаменитую песню Леонида Утесова — это уже клиника. С самого утра в голове эта шарманка про любовь, которая «нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждешь». Эх, Маша, Маша! Нигде же нет покоя от её образа: перед глазами стоит… Улыбка, смех, привычка склонять голову к плечу при разговоре… и взгляд этот внимательный, до глубины души проникающий. Анисин до шести вечера провозился с раздолбанной «Ауди», приводя ее в товарный вид — Ухо опять впал в анабиоз на своём топчане — здесь же, в гараже, потренировал бицепс, а потом растянулся на брезенте, читая сводки: предчувствия, чёртовы предчувствия… И с Петей Мартынюком глухо, и с Бурятом. А потом возликовал, придумав предлог, чтобы позвонить Маше. Трубку она сняла сразу, видимо, только что закончила разговор, и судя по звенящей стали в голосе, разговор был неприятным. Личное или профессиональное? — Как прошло заседание? Помог я вам или нет? Какой разительный контраст! Миг — и речь мягкая, и ни капли яда. Ты делаешь успехи, друг Анисин… — Пока рано говорить, предварительное же было. Следующее шестнадцатого, там и посмотрим. — У вас голос усталый, — неожиданно для себя сказал Анисин. — Я за вами сейчас заеду, и мы выпьем по бокалу красного вина в одном уютном ресторанчике. Согласны? Остановилось сердце, замерло. — Наверное, вы правы. Я вас жду.***
Последний раз Анисин так волновался в десятом классе, на выпускном, когда собирался делать Женечке предложение. Но на пятом-то десятке? Как мальчишка, честное слово… Рубашку отутюжил, ботинки начистил, себя в порядок привёл — после рабочего дня это было непросто, но он все же справился — и потом, сидя в машине у Машиного дома, минут десять не решался позвонить и сообщить, что карета подана, однако потом неожиданно обнаружил себя уже скачущим через две ступеньки по лестнице в парадной к двери квартиры номер сорок два. А сейчас, перед закрытой стеклянной дверью ресторана «Волна», тем более все сном кажется. Майкл, а Майкл, открой дверь в иное измерение, а? В этом мире Машу ему рядом не удержать, слишком уж велик океан, их разделяющий…***
— Слава, а вы Василия Шалимова знаете? — Кто ж его не знает, — вздохнул Анисин. Эх, Мария Сергеевна, не поспоришь ведь с рефлексом. Может быть, вы и пытались поначалу, но он все же взял над вами верх. Такая вот жажда справедливости! Майкл поглядывал на них со все нарастающим удивлением, точнее, на Машу он так смотрел, а на него — с радостью. Может быть, и хорошо, что Майкл тут остался, домой не поехал — мало у него таких друзей как Майкл… Совсем нет. — Ну я не знаю, — Маша пожала плечами. — Правда. Впервые увидела этого товарища на очной ставке, и никак не могу понять, что он за человек. Вроде бы и неплохой парень, но… Что это вообще было? То он с нашими, то с вашими… ой, извините, Слава, я ничего такого в виду не имела… Просто странно все — даже для игры на два фронта. — У Васи жизненная энергия просто бьет через край… и любопытство душе покоя не дает. В этом все дело. А совесть есть. И привычка писать всех, с кем он имеет дело. Можно и попробовать. Лицо Маши осветила счастливая улыбка. — Слава… Если вы действительно не против… Я попрошу следователя разрешить вам свидание с Шалимовым. Вы сможете его уговорить закрыть Ферунова? Да хоть самого дьявола, если Марии Сергеевне будет нужно.***
Уговаривать Васю, впрочем, почти не пришлось. Вроде и начал он упираться рогом, ёрничать, мол, бесплатно песни петь больше не намерен, однако в результате сам решил, что помочь с этим делом Анисина попросила жена потерпевшего Халатникова, а узнав, что тот скончался в больнице, и вовсе помрачнел. — Я адресок-то тебе скажу, где музыку брать… Только ты, это… К маме зайди в гости, а то она волнуется поди. И еще… сливной бачок у нее течет. Обещал ведь починить, да вот связался на свою голову. Вот так и получилось, что следующий вечер они с Машей провели в гостях у Галины Александровны. Заодно вспомнил навыки сантехника, и, немало помучившись, починил бачок, пока Васина мама со Швецовой на кухне разговаривали. О чем именно, Анисин не слушал, изредка доносились до него обрывки фраз, имена, даты — он особо и не вникал, про Васю точно говорили и про младшего Шалимова, который в Америку свалил, доктор наук хренов. — Жалко ее, — сказала Мария Сергеевна, когда он проводил ее до дверей квартиры. — Совсем одна осталась. Когда еще Василий-то выйдет… Ну хоть как-то успокоили, развлекли даже. А вы молодец, Слава, в быту совершенно незаменимы! И появился в этот момент в глазах Маши какой-то странный блеск — такой, что удержаться было выше его сил. Анисин, попрощавшись, уже дошел до площадки между этажами, но остановился, обернулся и поинтересовался, нужно ли адвокату Швецовой тоже что-то дома починить. — Да, — тут же ответила Маша. — Люстра у меня в гостиной не загорается. Один пролет — в два шага, вот и прихожая. — Сейчас посмотрю, что там с вашей люстрой. — Наверное, лучше утром? — рассмеялась Маша. Утром так утром. Может, она и не совсем это имела в виду, но возражать не стала. Совершенно.