39 килограммов конфет

P.S. небольшой эксперимент с эркой. Если вам не понравится, я не удивлюсь х) Айба, чуть ли не захлебываясь слюной, рассказывал Сатоши все, что произошло с ним в тот день. Оно слушал с доброй улыбкой, иногда удивленно отвлекаясь от работы, а когда речь зашла о нем, О-чан скромно опустил голову и начал судорожно вытирать столы. - Так как дела с выставкой? Ты все приготовил? – Сатоши не было две недели из-за подготовки. Ему, наконец, удалось закончить работу и арендовать помещение для этого дела. - Да, все готово. На следующей неделе открытие. - Правда?! Так быстро?! – удивился Айба, подходя ближе к другу, заглядывая в глаза. - Угу… Масаки сложил руки на груди, задумавшись. - Кажется, тебя все еще что-то беспокоит. - Да так, пустяки, - Оно не отвлекался от работы. - Колись! – крикнул Айба в лицо другу. Сатоши демонстративно отошел к следующему столу. - Хммм… все твой Шо-чан, - заключил Масаки. Оно молчал. - Ты звонил ему? Мотает головой. - Собираешься? Движения становятся рваными, и Сатоши, не удержавшись, отвлекается, смотря Масаки в глаза. - Да страшно мне. Айба усмехнулся. - Ладно хоть признался. Это ясно же, О-чан. Но это твой шанс. Тем более, мне кажется… он проявляет к тебе далеко не дружеский интерес. - Да брось, - отвернулся Оно. – Не может быть. Видел его? Такой весь презентабельный. Небось, из традиционной семьи. А кто терпит геев? - Господи, О-чан, ты тоже из элитной семьи. И что? - Я практически отказался от наших традиций. И я увлекаюсь искусством, и вообще, художником стать хочу, это не имеет отношение к семье, так что я в любом случае отхожу от традиций. - Он как бы тоже в твоем универе учится, - напомнил Айба, как глупенькому ребенку. - Да какая разница! – взмахнул тряпкой Оно. - Мне плевать, что ты там надумал, ты сегодня же вечером приходишь домой и звонишь ему! – приказал Масаки, не давая и слова вставить, уходя на кухню. Оно скорчил недовольную моську. К концу подходил самый холодный месяц – январь. Погода все еще не обещала становиться теплее – приходилось не снимать теплую одежду. Холодный Масаки пришел с работы, принося в квартиру свежий запах. Его коричневая куртка была мокрой от дождя со снегом – парень прошел в комнату, чтобы повесить ее сушить. Казу лежал на кровати попой кверху, а когда услышал знакомые шаги, начал тереться. Масаки засмеялся, проходя мимо. - Скучно что ли? – все еще смеясь, спросил он. - Только закончил уроки, - заговорил Нино откуда-то из-под матраца. Айба совершил еще несколько обычных дел – одел тапочки, повесил на сушилку шапку, переодел одежду, убрал ее в шкаф. Как только он закончил, пошел на кухню сделать себе небольшой ужин. Через пять минут он вернулся с миской хлопьев с молоком. Казу услышал звук столовых приборов и немного оглянулся. - Я тоже хочу! – вскрикнул он и вскочил. Айба как раз садился перед телевизором на пол, когда к нему подлетел голодный младший. Масаки усмехнулся и подвинулся. Казу уселся рядом. Иногда ему очень сильно хотелось побыть малышом. - Может, сходишь за ложкой? – спросил старший, будучи недовольным тем, что Казу тянет рот. - Мне лень, - признался младший. Айба вздохнул, протягивая ложку и запихивая содержимое в рот Нино. - Сахара много, - сделал замечание младший и получил по башке. - Сам тогда делай! Однако через минуту он уже привык к вкусу, а Масаки приноровился кормить обоих. Оставались две последние ложки, которые должны были достаться Айбе, однако Казу решил побороться за них. Масаки, смеясь, отбивался за свою честную порцию, однако через секунды понял, для чего затеивалась эта борьба. Казу прильнул к губам, облизывая их и давая Масаки возможность проглотить, после чего проник. Его сладкий язык, как всегда, активничал, а Масаки убирал так и недоеденные хлопья, освобождая руки для того, чтобы обнять младшего. - Я так скучал… - приглушенно сказал Нино в поцелуй, избегая взгляда Айбы. Масаки улыбнулся в ответ. Поцелуи с губ переходят на шею. Вздох. Учащенное дыхание. Нино поднимает руки Масаки и снимает футболку, переключая поцелуи на ключицы. Щекотно. Прохладно. Но через минуту уже жарко. Затуманенные глаза, горячие губы снова возвращаются за поцелуем. Распухшие, мягкие, влажные, податливые. Масаки снимает толстовку Нино, почти не обрывая поцелуй. Казу мычит. Ему нравится. Рука в шевелюре. Масаки запрокидывает голову, почти падая. Они извиваются на неудобном полу. Казу находит удобную позу и снова спускается ниже. Языком до пупка, обволакивая мокрыми губами. Руки хотят тепло тела. Одна расстёгивает ширинку, другая тянется вверх, проводя невесомыми движениями вдоль горячего тела. Вздох. Сомкнутые губы. Дыхание Казу на члене. Вздох. Открытый рот хватает воздух. - И ты скучал… В подтверждение член приподнимается на глазах. Одна рука на груди, вторая – под поясницей. Приподнять. Так удобнее. Ощущение влажности во рту, знакомого вкуса, плотность, что доводит до экстаза. Начинает медленно двигаться. Стон сквозь попытку дышать. До самого основания. Покрасневшие уши. Несколько грубых движений, немного садизма. Прерывистое дыхание: «Еще». Более быстрые движения, тепло заполняет рот, но это всего лишь горячий орган. Стон на высокой ноте. Он на правильном пути. Еще и еще быстрых толчков, до самой глотки. Снова высокий стон. Рука ласкает уже задницу, доходя до прохода. Масаки молчит. Хочет. Вторая рука ласкает грудь, чувствуя вибрации голоса. Стон ниже. Слезы из глаз, грудь начинает потеть. Казу готов. Покрасневшее лицо. Рука уже на шее. Палец тянется ко рту. Масаки берет его. Не сдерживается, немного проникает в проход. Тут же орган во рту начинает мякнуть, и Казу немного дает место во рту. Вкус Масаки. Он кусает пальцы Казу, захватывая их. Вторая рука снова возвращается на поясницу, огибает ее, переходит на внешнюю сторону, ласкает грудь. Чувствует сердце, считает ребра. Айба отпускает пальцы изо рта, и они проходят по кадыку. Нервно глотает. Чувствует движение горла, немного сжимает его, губы возвращаются к поцелую, передавая остаток вкуса. Масаки чувствует любовь. Одна рука остается на груди, вторая обнимает со спины, тело прижимается к телу. Поцелуй. Поцелуй. Язык за языком. Казу довольно кусает подбородок. Вызывает улыбку. Рука с груди обхватывает голову, пальцы играют волосами. Масаки закрывает глаза от блаженства, прижимает к себе ближе. Казу уже не видит его лица. Глаза закрываются, успокаиваются. Дыхание восстанавливается. Казу снова возвращается к губам, благодаря. Рука Масаки на его заднице. Ахает. Однако он лишь дразнит, смеясь в поцелуй. Чувствует плоть, но молчит. Нино трется, успокоиться не получается. Проводит пальцем по промежности. Останавливается. Возбуждается до предела. Но все еще молчит. Приподнимает Казу, продвигает немного назад, чтобы дотянуться до яичек. Его губы на уровне груди Нино. Дышать тяжело, но плевать. Ах. Рука дошла до нужного органа, сжимает. Замкнутый стон. Дрожит. Будто шепчет что-то губами, не отрываясь, лаская. Вторая рука берет за спину, удерживая. Тело становится мягким. Неустойчивым. Кружится голова от блаженства. Мозг разрывается от образов, сердце - от любви. Палец снова возвращается к проходу. Дразнит. Дышит. Терпит. Молчит. Позволяет. Не может. Перестает дразнить, резко переходит на яички, задевает основание члена, не доходя до головки. Страшно мучительно. Кричит немым голосом от желания. Ускоряет движения. Отрывисто. Быстро. Член все влажнее и влажнее. Расслабляется, выпуская. Тянется за поцелуем вверх до его уровня. Недостает жидкости Казу. Активные движения, успокаивающий поцелуй. Благодарит, шепча от блаженства. Смотрит на любимое выражение лица. Доволен ими обоими. Прижимает к себе. Мокро. Грязно. Липко. Пахнет спермой. Любимо. Через четыре дня случилось то самое открытие, которое обещало полностью изменить жизнь Сатоши. И не только в профессиональном плане. Все было так цивильно, даже слишком. До такой степени, что Оно на фоне всего этого смотрелся, как мальчик из деревни. Со стороны Масаки, ему еле как удалось заставить Казу одеть костюм. И то, спускаясь по лестнице и принимая комплименты мамы и своего парня, прогундел что-то вроде: «Пришлось достать похоронный костюм». Масаки же выглядел на ура – как только он узнал точную дату, на следующий же день пошел покупать себе костюм. Хотя, ему это так и не удалось, потому что на его параметры ничего не шьют. Пришлось заказывать отдельно, но Масаки не пожалел денег. «Может, на свадьбу еще надену». Видимо, он уже четко решил, что будет женой, ибо костюм был белым. Казу стоял вместе с Масаки, попивая виски, и старший все время просил младшего выпрямить спину, чтобы не выглядеть детьми. Сам Сатоши пил совсем мало, принимая одну похвалу за другой. Масаки слышал, как журналисты брали у него интервью. Айбе так и не удалось узнать, вытащил ли Сатоши Шо, а сейчас спрашивать было бесполезно – из лап прессы его не вытянешь. Поэтому Масаки периодически оглядывал громадное здание в поисках. - Господи, как здесь скучно, - не переставал жаловаться Казу. – Ма-чааан, пошли домой. - Спину выпрями, ну что за человек такой! – нудил Масаки. – Мы здесь ради Сатоши, терпи! - Но мы посмотрели уже все картины, что еще нам делать! - Короче, просто стой и жди! Казу не понимал, какого хрена он должен кого-либо ждать, потому все время бросал обиженные взгляды. Масаки, во-первых, хотел поддержать лучшего друга хотя бы присутствием и выпороть его, если он не пригласил Великого Шо-сана на свою вечеринку. Айба раз за разом оглядывал здание, пока объект поиска сам их не нашел. - Вы ведь… Айба-сан? – попытал счастье Шо, протягивая руку. - Д-да, зовите меня Масаки. А это Казу, он мой… друг. Казу фыркнул, но паренька оглядел. Каким-то уж слишком странным взглядом. - Приятно, - сказал Нино и тоже протянул руку. Шо сиял, как новогодняя елка, и они перекинулись еще парой слов, когда Шо, наконец, решился задать главный вопрос. - А где… Оно-сан? Масаки показал в самую гущу событий и пожелал удачи. Шо пытался протиснуться сквозь толпу, чтобы хотя бы глазком увидеть Сатоши. Когда ему это удалось, парню как раз задали вопрос, от которого у Сакурая замерло сердце. - Скажите, а правда ли то, что говорят про вас? - Что именно? – поинтересовался Оно, поправляя галстук. - Ходят слухи, что вы – гомосексуалист. Зал замер. Однако в толпе еще кто-то перешёптывался. - Это правда? – повторила журналистка, ничуть не смутившись. Вдруг в толпе появился Шо, и Сатоши стало дурно. Сейчас, когда Оно не знал, что именно чувствует к нему Сакурай, он не мог подставиться. «Когда ты не знаешь, что выбрать, выбирай правду. И все будет хорошо. Так Казу всегда говорит». Сатоши вздохнул и тут же успокоился. Что-что, а это у него получалось лучше всех. - Да, это правда, - признался он и ничуть не смутился реакции окружающих. Вокруг все начали шуметь и задавать еще тысячи вопросов - есть ли парень, как долго, повлияла ли гомосексуальность на его работы. Оно знал, что его могли бы посчитать больным и навсегда пресечь его карьеру. Но жить во лжи он бы не смог. Казу и Масаки заметили какой-то непонятный переполох внутри и потому поспешили узнать, что же произошло. Еле как откопав Шо, они поняли, что случилось. Айба, ничуть не сомневаясь, взял Казу за руку и повел в самую гущу, крича, что он - лучший друг Оно Сатоши. Как только ребятам удалось попасть в середину, где было уже больше места, Айба резко всех успокоил. - Все заткнулись! – крикнул он, как только мог. Кажется, разве что стекла не посыпались. СМИ были взяты в плен небольшим шоком. Айба продолжил. - Я отвечу вам разом на все вопросы. Я лучший друг Оно Сатоши, и я… - Вы его молодой человек? - Как долго вы встречаетесь? - Вы как-либо повлияли на его творчество? - Эй, эй, эээээй! – снова крикнул Айба. – Дослушайте! Тишина. - Я лучший друг Сатоши, а мой парень – этот молодой человек, - он поднял их сомкнутые руки, демонстрируя всем. Публика недоверчиво уставилась на них. Айба захныкал. «Хыыы, неужели мы так не подходим друг другу внешне?». - Что делать? – задал вопрос Масаки сам себе вслух, но на него ответил Казу. Нино молча потянул парня за руку и глубоко поцеловал. Зал стоял в тишине. Сатоши, будучи до этого в шоке, теперь защищал своих друзей, прикрывая от фотообъективов. Но Масаки с Казу было, кажется, плевать. Сатоши начал искать глазами Шо, а когда нашел, не знал, что тот думает. В одном он был уверен точно – ему не избежать серьезного разговора. отбечено