Проваленная миссия

      Шёпот песка успокаивал, вводил в странную дрёму и убаюкивал. Странно-прекрасными были такие вечера. Темари не могла с этим не согласиться. Пока во время одной из миссий не попала в «заботливые» руки двух нукенинов. Трудно сопротивляться тому, что неотвратно. Тому, что проглотит и схаркнёт лишь кости. Или без костей — Темари лишь предстояло это узнать.       Лицо блондина находилось в паре миллиметров от её собственного. И, какой бы равнодушный вид на себя не напускала девушка, ей было страшно. Хищность, исходившая от этого нукенина, пугала, развращала и расстраивала. В его стальных глазах блестел огонёк отстраненного безумия, а в её — боевая решительность с примесью затравленности. Он тонко усмехнулся и взял её лицо в свои руки, привлекая ближе к себе. Парень почти смеялся над ней.       Он был первым. Не в том смысле, что первым (им, разумеется, был Канкуро — это, правда, другая история). А первым, кто дал ей пощечину. Его рука опасно нависла над ней, и потом последовал звонкий удар наотмашь. У Темари глаза из орбит едва ли не выкатились. Она задышала чаще, а потом дерзко посмотрела на него.       — Ты такая высокомерная, м. — Он взял её за волосы и потянул к своим губам. Чтобы она слышала всё, каждое слово, и в страхе трепетала под ним. — Какого хрена ты такая высокомерная, м?       Его рука легла на тонкую девичью шею, и он ладонью чувствовал, как пульсируют жилы. Как потеет кожа. Как нервно сглатывает девочка слюну. Дейдара ощущал всё. И странная улыбка исказила губы. Мир без боли невозможен, не так ли?       Он спиной к себе развернул девушку и губами коснулся её уха. Его горячее дыхание обжигало и бросало жертву в паническую дрожь. Его существование пробуждало в ней скрытые мысли и потаённые страхи. Всё было неправильным. Её решение свернуть по короткой дороге до Конохи — стоило ей жизни. И вдали виднелся один, маленький шанс на спасение. Тающий на глазах.       Сгореть. Воскреснуть. А потом опять сгореть. Это так было в стиле Темари.       Руки Дейдары стянули с неё футболку, и девушка зашипела, когда он положил свои похотливые холодные ручонки на её обнаженную грудь. Горячая кожа плавилась под холодом и натиском чужого тела. Стальная куноичи не была бы стальной, если бы тут же бросилась в ноги и стала умолять о пощаде. Ткань трещала под напором мужской силы, и очень скоро от юбки остались жалкие ошметки, алеющие и исчезающие в пламени костра.       Жёсткие костяшки больно впились ей в ключицы, потому что нукенин был до ужаса дрыщавым. Он впопыхах снял футболку и, придерживая жертву за горло, аккуратно сложил её вчетверо. Он навалился на девушку, и она кожей почувствовала страсть, исходящую от него. Черты лица подрывника обострились, выглядели жестче, и блики костра переливались на нём, придавая ему более устрашающее выражение. Он впился ей в губы поцелуем, подминая под себя. Доказывая, что сегодня лидер — он. Тсукури преследовал две цели: подчинить и растоптать. Поработить, заставить бояться, потому что он — чёрт всех подери, мужчина.       И ненависть вязкая, как патока, разлилась по венам.       Темари боролась с ним. Даже будучи связанной, она боролась, дралась и кусалась. Холодным пятками она пыталась въехать ему то в пах, то в живот. И было в её сопротивлении нечто правильное: это было притягательно.       Он встал на полусогнутых коленях и припустил штаны вместе с трусами. Дейдара с трудом раздвинул ей ноги и зафиксировал брыкающуюся дуру под собой. Он ногтями впился ей в бёдра, и от боли она выгнулась навстречу ему. Странная картина, однако. Нукенин приставил свою горячую возбужденную плоть к её — холодной и сухой. Она была как рыба, блин. Парень попробовал войти рывком, но эта дрянь, сморщив лоб и тяжело задышав, не давала ему протиснуться внутрь. Ему было жутко неудобно трахать её.       — Дай мне войти. Или будет хуже, блядь, — предупредил он.       Темари тужилась, сжимая мышцы и мешая себе присунуть. Но Дейдара был напорист. Член вошел на всю длину, и плотное колечко мышц сжалось около него. Жар окутал его. Внутри неё было хорошо. Даже очень. Дейдара толкнулся, и столь долгожданная влага начала выделяться, облегчая ему вхождение. Темари начала колотить парня ногами по спине. Ему вдруг, на секунду, показалось, что она плачет. Но нет, увы.       И вкус победы был не таким сладким, как хотелось бы.       Он входил в неё со шлёпающим звуком. Его яйца хлюпали каждый раз, как он толкался в ней до основания. Ему было жарко, нестерпимо горячо. А Темари злилась. Стенки влагалища горели изнутри, доставляя самую настоящую боль. В груди, словно клеймо выжгли: болит и невыносимо зудит, что хочется стиснуть зубы, чтобы стоны злобы не вырвались наружу. Она не любила необоснованную злость, потому что обычно меланхолия в ней побеждала, удушив зародыши зла на корню. А тут было всё по-другому. Иначе, что ли. И как же это всё бесит…       Самым забавным было то, что она кусалась. Дейдара зажал ей рот ладонью — так она и в таком неудобном положении умудрилась вцепиться зубами ему в кожу, как дрянная собака, плотно сжав челюсть. Парень шикнул и от того резко, агрессивно толкнулся в ней. У девушки от этого толчка из глаз искры посыпались, и она разжала челюсть, спиной встречаясь с душащим холодом пещеры.       Её вспотевшее тело и волосы, липшие к красному лицу, так не вписывались в образ гордой, статной куноичи, которую он встретил три дня назад. Эта — была новой, другой и побитой. Униженной она нравилась ему больше. Как сучка, которую можно тянуть за поводок, и она, топорщась и скуля, побредёт за хозяином. Она — та другая Темари, которую хотелось пожалеть, а не воздвигнуть на пьедестал. Сколько бы она не упиралась, обратно, к истокам, ей уже не вернуться.       — Ненавижу теб… я, — прошипела она, и Дейдара заметил, как сильно проступили вены на её лбу и висках.       Она всё еще не желала поддаваться. Куноичи не желала проигрывать. Хотя уже была списана со счетов. И её слова были слепым подтверждением чужого триумфа. Дейдара закрыл глаза и с особым, садистским удовольствием продолжил долбиться в неё. От этого она стала ещё гаже. Девушку потряхивала мелкая дрожь.       И от жалкого вида пленницы Дейдара очень скоро кончил. Его вязкая сперма разлилась в ней, заполняя вдруг образовавшуюся пустоту, и Темари продала бы дьяволу душу, чтобы просто не чувствовать её горечь в внутри себя. Подрывник навис над ней и опять впился ей в губы поцелуем.       Парень запустил свой юркий язык ей в рот. И Темари, усмехаясь сквозь поцелуй, укусила его губу. Со злобой, с ненавистью и с отчаянием. Металлический привкус его крови ощутили оба. Дейдара открыл глаза и тут же разорвал поцелуй. Кровь капнула ей на щеку и скатилась, оставляя после себя мокрую дорожку. Страсть сменилась на заинтересованность. Кажется, ломать так быстро — это скучно. Дейдара лишь хмыкнул, поднимаясь на локтях. Быстро надел футболку, приятно льнущую к молодому телу, натянул штаны с трусами и, вскользь проверив: хорошо ли связана пленница, вышел из пещеры.       Темари облегчённо выдохнула. С трудом перевернувшись на другой бок, она в дальнем углу приметила кунай. Мысль о побеге ярко заискрилась, и куноичи гусеницей, вперевалочку, поползла к нему. А потом кто-то важно наступил ей на спину, тяжело придавливая к полу. Как же это было обидно. Мечты сгорели и превратились в прах. Сама Темари обратилась в прах. От неожиданности она, казалось бы, морально сдохла в сотый раз. Но никогда. Мир. Не рушился так быстро.       — Какие мы шустрые. — Этот новый голос скрипел, как несмазанные дверные петли. — Куда ползешь, червь?       — Пусти, чёрт… — Темари не могла пошевелиться. Она была загнана со всех сторон. — Пусти, блин.       Её просьбу проигнорировали. Казалось, словно и нет Темари вовсе.       — Дейдара, когда ты это… — мужчина замолчал, подбирая нейтральный синоним к слову «трахнешь», — используешь, то, будь добр, убери за собой.       У Темари в лёгких жгло: словно песка раскалённого в рот запихали и проглотить заставили. Мозг с отстранённой медлительностью работал, рискуя и вовсе отключиться. Провалиться в забытье — единственное, о чём мечтала девушка. И даже презрительно сказанное «это» по отношению к ней не вызывало в ней ответных чувств. Ноль реакции. Она просто хотела жить. Стремилась из последних сил.       — Присоединитесь? — Голос принадлежал Дейдаре.       И если бы Темари имела возможность видеть, то явно бы улыбалась, наблюдая, как сереет лицо Тсукури под злым взглядом Сасори. Как тухнет бойкость блондина и он молчаливо подчиняется этому, другому человеку. Если бы Темари это видела, то её настроение определённо бы улучшилось. У Сасори были большие, выразительные и глубокие карие глаза. На вид ему можно было дать четырнадцать. А на деле ему тридцать пять.       — Хорошо, Дейдара. — У подрывника от удивления глаза округлились. Он довольно осклабился.       Темари подняли за ноги и потащили по шероховатому полу. Камни царапали кожу, особо маленькие забивались в раны и приносили адский дискомфорт. Девушка извивалась, дёргалась и лягалась, как бойкая корова, не желающая вернуться в стойло. Кто-то рывком схватил её за волосы и поднял от пола, и девушка лицом к лицу встретилась с новым насильником. Алая струйка крови потекла из уголка губ жертвы.       Странное зрелище предстало перед ней. Юнец, совсем еще мальчик, смотрел на неё, как хищник. И это было поистине страшно. Он был красивым и жутко-пугающим — одновременно. И Темари плюнула ему в рожу. Слюна, смешанная с кровью, — вот, что это была за адская смесь.       — Дейдара, поставь её раком, — приказал Сасори, поднимаясь на ноги.       Он хотел наказать эту дрянь.       Она закусила губу, и до острого слуха долетел еле значимый шорох за спиной. Девушка прикрыла веки, пытаясь уйти от реальности. Хотя бы на минуту. На всего лишь тридцать секунд. Одну секунду… Мир резкими очертаниями возник перед глазами, когда кто-то грубо пихнул её в плечо. Было чувство, что она рыба, выброшенная на берег. Кажется, Темари задыхалась точно также.       Мужская ладонь легла ей на плечо, а потом спустилась ниже до локтя. Он держал её не крепко, потому что догадывался: ему её не удержать. Никому её не удержать. Она не подвластна мужской силе.       — Сдохните, твари… — сквозь зубы процедила она.       Акасуна тонко усмехнулся на её слова. Всё было нелепо. Она была нелепа. Слова были не кстати. Но он был в то время и в нужном месте. Как всё совпало-то. Запах гари неприятно ударил ей в нос. Именно так воняет то, что уже выгорело дотла? Если да, то её внутренности воняли отвратно. Прямо до мурашек.       Сердце выровняло такт. Она задышала размеренно. Порыв минутной слабости издох в ней.       А потом в неё вошло нечто очень большое. Гигантское и до остервенения холодное. Почти ледяное. Слёзы впервые проступили на глаза. У Темари глаза от такой пакости чуть из орбит не выкатились. Она тяжело, зло задышала. Ей было невдомёк, что нельзя оскорблять Сасори. Пелена из слез окончательно застлала глаза, и девушка, понурив голову, зарыдала. Нечто огромное с каждым толчком увеличивалось, и Темари готова была поклясться, что чувствует, как оно пульсирует в ней. Это назвать болью было бы кощунством. Потому что это страшное, обволакивающее чувство было куда страшнее просто боли.       Дейдара взял её мокрое лицо в руки. Он внимательным, глубоким взглядом вцепился ей в глаза, выворачивая наизнанку. Расщепляя рассудок до атомов. У парня были мимические морщинки вокруг глаз. И такая грубая улыбка, которую видела лишь она, обычная шлюха. В этот момент все её грубые слова растворились в глубине сердца, принадлежащего человеку напротив. И Темари бы с радостью раскрошила ему череп. Но боль, завладевшая разумом, мешала думать, дышать и жить. Деревянные руки впились ей в задницу, оставляя синяки и кровоподтёки на нежной коже. Он не мог чувствовать секса, зато с удовольствием слушал тихие всхлипы, пропитанные ненавистью.       Штука внутри неё начала раскрываться все быстрее, и стенки влагалища с трудом растягивались. Наконец, Темари вскрикнула, а по бедрам потекла алая струя крови. Воздуха не хватало, — хотелось сдохнуть сейчас же.       Сасори остановился.       — Моли. Почему же ты молчишь?       Потому что во рту комом встала слюна. И её нужно было срочно отхаркнуть. Дейдара, пользуясь замешательством жертвы, открыл её рот и приставил к алым пухлым губам член.       — Укусишь, взорву нахер.       Головка ловко скользнула в рот. Девушка сглотнула. Наступил тот момент, когда бороться было не за что и впустую. Темари чувствовала во рту вкус чужой, инородной плоти, упирающейся ей в горло и вызывая рвотные позывы. Язык непроизвольно, по каким-то своим левым инстинктам, облизал головку, и обсасывающиеся движения, приносящие парню удовольствие, — тоже вышли случайно. Разумеется, не по её хотенью. Темари вдруг подумала, что сыграет с ними в их игру. По их правилам. И в итоге, конечно, выиграет.       Сторонние эмоции отошли на второй план. Были лишь — вкус спермы на языке и губах. И ненависть к себе, к этим людям и к жизни, в целом. И ноющая резь где-то в заднице.       … Шёпот песка приносил упоение и утолял моральную жажду. Темари было трудно с этим не согласиться.