Нельзя встречать новый год в одиночестве

      После отъезда Генри, прошло чуть меньше полугода. Приближалось Рождество. В Сторибруке стало спокойно, даже скучно. И никаких вам злодеев, никаких проклятий и злых ведьм.       Всё так же, как и в любом другом провинциальном городе. Тихие семейные ужины, традиционные праздники и ярмарки. Только Реджина всё ещё ощущала одиночество. Особенно остро оно чувствовалось в доме Чармингов, куда завалилась целая толпа. И оттуда Королева Реджина тихо удалилась к себе в дом, пустой и непривычно тихий.       Реджина открыла дверь, бросила ключи на тумбочку и прошла в гостиную. Большая рождественская ель, конечно, красиво смотрелась, но для кого это всё? По привычке. Да.       Она не знала где сейчас ее сын, и что там ждёт его, пусть даже он и с Пиратом, и как только Свон отпустила их? Как только можно быть такой беспечной.       Она тосковала, как и любая другая мать мучась от неизвестности, и совершенно не понимая, как Эмма могла быть такой спокойной?       Особенно последнее время. И такая задумчивая, такая светлая, особенная улыбка. Это так не похоже на Свон, ой, точнее Джонс. Никак она не могла привыкнуть, что Свон теперь Джонс и отныне Пират Крюк окольцован и приручен. Иногда она даже ему завидовала. ***       Она ворвалась в её тихий дом за час до нового года с бутылкой вина и корзиной еды. Можно подумать, что у Реджины не было еды. Но это же Свон, по-другому никак! Улыбка в двести двадцать и снег на волосах. — Нельзя встречать новый год в одиночестве!       И Эмма, теперь уже Джонс, в шапочке Санты Клауса почти пробежала в гостиную.  — Я люблю одиночество, ты же знаешь.       Реджина закрыла дверь на ключ. — Не ври мне. Себе ты можешь врать сколько хочешь, но не мне. У меня же дар.       Свон поставила бутылку и корзинку еды на стол, принялась все от туда вытаскивать.  — Ах, ну да, конечно. — ухмыльнувшись, сказала Реджина. — Да что с тобой?         Эмма отошла от столика и, подойдя к подруге, положила руку на плечо Миллс. Та вздрогнула и обернулась. — Ты скучаешь? Скучаешь по ним? Откуда, черт возьми, в тебе столько позитива, Свон? —Грубо одернув плечо, хотя и не хотела этого делать, Реджина подошла к окну и обхватила руками свои плечи.  — Да скучаю, - Эмма села на диван и посмотрела в сторону Миллс, — но это не повод замыкаться в себе. Не повод бежать ото всех… Мой муж и наш сын сейчас неизвестно где и, возможно, нуждаются в помощи, но я верю в них, верю, что они вернутся к нам живые… И моё сердце обливается кровью, когда я засыпаю в пустой холодной кровати, когда вижу в окне «Веселого Роджера» без капитана, когда из комнаты не доносятся рок хиты… Скучаю ли я? Я умру, если с ними что-то случится, — у Эммы на глаза навернулись слезы, она судорожно смахивала их рукавом со щёк, стараясь улыбаться. — понимаешь, телефон Генри не берет связь там, и если он не использовал зелье, если они не звали нас, то… - Она всхлипнула, — то всё хорошо. — Эй, Эмма, ну же, перестань. Я не хотела, прости.       Реджина присела рядом с блондинкой. — Мне страшно. И мне безумно не хватает Киллиана, не хватает Генри. Эта маска, эта улыбка, этот чертов колпак, — Эмма скинула шапочку, тряхнув волосами, — я просто не хочу в одиночестве пережить очередную ночь. Именно пережить, потому что если он не вернется до … Не важно… Я хочу в этот новый год, загадать только одно желание. — Я не понимаю тебя, Эмма, ты ворвалась ко мне вихрем, ты говорила, что я грущу, а сейчас ревёшь тут под ёлкой? Что это за американские горки? Ничего не хочешь мне сказать?       Реджина встала и, пройдя в кухню, вернулась с двумя бокалами и штопором. — Я пока не уверена, но мне кажется, что у меня будет ребенок. Прошу тебя, не говори никому, пока Киллиан не вернется. Я схожу в клинику… Но позже. Потому что по срокам... Наша последняя ночь, задержка, это всё… Прости. — Свон снова всхлипнула. — Ох, Эмма, — Реджина обняла её, и, почувствовав её руки на своих плечах, ощутила тепло и умиротворение от близости Эммы. — Я, конечно, сохраню всё в тайне, но что будет, если Джонс вернется не скоро, и скрывать это станет невозможно? — Значит, так тому и быть, — Эмма теребила кольцо на пальце, — ведь он вернётся. Я знаю, он очень скоро вернётся. Я знаю. — Давай выпьем за это, Эмма, раз уж ты пришла зарядить меня позитивным настроем. А вышло несколько наоборот. — Они же вернутся? — Свон подняла глаза. — Прости, что я тут расклеилась, хотя пришла, потому что хотела тебе приятное сделать. — Ещё раз попытаешься извиняться - заколдую. Да, они вернутся. Вот за это мы сейчас и выпьем - за то, чтобы в Новом году наши парни были с нами. Это не по правилам, Спасительница, так не честно - приходить ко мне в дом со слезами.  — Знаешь, за этот год наш город очень изменился.       Эмма держала в руках бокал, наблюдая за тем, как в вине отражается свет ёлочных гирлянд. Ей стало спокойнее. — Он стал обычным. — Хмыкнула Миллс. — Только не начинай, пожалуйста, свою недавнюю речь, которую ты читала у ратуши.       Эмма улыбнулась уголком губ, от вина её щёки разрумянились, а настроение поднялось. Зелёные глаза как-то по-особенному загорелись. Глядя на неё, в душе Реджины Миллс бушевали бури и, одновременно с этим, разливалось тепло. Так странно, так неправильно. Но эта ночь особенная. Эмма, словно прочитав её мысли, взяла Реджину за руку, от чего та вздрогнула и краска прилила к щекам Королевы… — Сегодня особенная ночь, Реджина, и мы одни, а разве можно отмечать новый год одной? — Нет, но… Ты же здесь. Спасибо, что пришла… Эмма. — Не за что. Ты знаешь, если я… В общем, останови меня, если…       И с первым ударом часов Эмма поцеловала её. Реджина, скованная этим всепоглощающим чувством, ответила на поцелуй, нежно проведя рукой по руке Эммы. Со вторым ударом Миллс сняла с Эммы куртку, запустив руки в её белокурые волосы. Эмма ответила, проникая ладонями под блузку, расстёгивая пуговицы. От прикосновения пальцев к груди Реджина застонала, чуть прикусив губу Эммы. Соски Королевы напряглись, а её и так напряженное дыхание участилось ещё больше… — Я понимаю, я всё понимаю, Свон, и это чудесно. — Прошептала Миллс, слизывая с губ капельку крови. — Но как?! Разве ты не злишься? Разве ты хотела этого? — Шептала Эмма в ответ, лаская Реджину, но боясь перейти черту. Блузка была сброшена на пол, куртка и свитер оказались там же. — Получается, я изменяю любимому мужчине с тобой… Я же… — Нет, нет, это просто слабость, это просто магия, милая моя Эмма        Реджина опускается ниже, и поцелуями задерживается на пупке. Эмма стонет и, запрокидывая голову, впивается в её плечи. Эмма прижимает её к себе, перед глазами мелькает точёная фигура мадам мэр в красном белье… В глазах пляшут чёртовы звёзды от поцелуев. — На тебе много одежды, — горячо шепчет Миллс.       И уже с шестым ударом, будто по щелчку пальцев, они обе становятся обнажены. И вот они расположились на полу у камина, их тела сияют в мерцании гирлянд. Реджина сверху, она ласкает грудь Свон, любуется её телом, уже не завидуя Киллиану, а понимая, какая же очевидная красота скрывалась под свитером и джинсами. Тем более сейчас, когда её тело готовится к изменениям, к новой жизни, любоваться им без преград было прекрасно. — Мы же не скажем никому?       Эмма прижимает Реджину к себе, подавшись вперед. Прикосновение двух разгоряченных тел пробирает их обеих до дрожи и всхлипов. — То, что случиться сегодня будет только нашим и больше ничьим. Если понадобится, я сотру память всему городу, — улыбаясь, говорит Миллс. — Как же я рада, что ты сегодня сбежала от Чармингов.       Миллс расслабленно лежит на подушках и пьёт вино, закусывая виноградом. Свон подбирается ближе и перехватывает виноградину в губах Миллс, слизывая пролитое вино, заваливая её на подушки. Её руки опускаются всё ниже и ниже, пальцы касаются Реджину там и она почти рычит, что-то бессвязно шепча. — Ты сегодня непредсказуема, Эмма, но я просто в невероятном восторге, давай девочка, покажи мне, на что способна. — С новым годом, Ваше величество, — горячо шепчет Эмма, и доводит своими пальчиками Миллс до взрыва. — И вас так же, миссис Джонс! — не менее горячо шепчет Реджина в ответ, путаясь пальцами в волосах, снова целуя и начиная сладкую пытку в свете огня и гирлянд.       По щелчку пальцев Реджина накладывает очень скромное, безобидное заклинание. Рано утром никто в этом городе и не подумает что-то заподозрить, а Эмма Свон проснётся в своей постели лишь с приятным воспоминанием о посиделках с подругой. О горячей ночи напомнит, пожалуй, только отметина от поцелуя…       Реджина будет знать всё и, может быть, только прикосновения рук и улыбки будут изредка напоминать им обеим об этом. Январь 2018