Охота на чудовищ

— Охота на чудовищ меняет человека. — А тебя? Тебя изменила охота на чудовище? — Да. Конечно. 4 сезон 6 серия

       — … убить того, кто отнял у нас дочь, — лучшее, что я мог сделать. Я обрёл покой, — щелчок, диктофон замолкает, обрывая запись, и в кабинете возобновляется первозданная тишина.        Тереза сидит в кресле, по-детски прижав коленки к груди и кутаясь в плед. На столе перед ней разложены маленькие кассеты с номерами, в её руках — диктофон. Голос Джейна наполняет комнату уже в сотый раз; она слушает их каждый день с того момента, как Лисбон передали коробку. На деле Джейна поставили красный штамп о самоубийстве (верит ли она в это теперь?), и после этого коробку, диктофон, как и многие другие личные вещи, передали ближайшим друзьям. То есть, одному другу. Всего Патрик записал их восемь — каждому, кого любил и кого стоило бы любить. Та, которую в сотый раз переслушивает Тереза, первая. Она посвящена Анджеле.        Конечно, Лисбон не хотела быть первой и даже не ждала ничего подобного. Господи, как кощунственно по отношению к его смерти было бы соревноваться за роль в его жизни. Но всё-таки увидеть себя шестой… Быть после Ригсби с Грейс, быть после Чо и после продавца пончиков в Испании. И это после всего, что Лисбон сделала для него, чем пожертвовала ради поисков Красного Джона. Она посвятила ему свою жизнь и даже побольше продавца пончиков. Но Джейн так, кажется, не считал. Да и не всё ли равно? Кассета с номером шесть выглядит не менее потрёпанной и заслушанной, нежели первая. И какая теперь разница, который номер ей присвоен?        После его смерти ей вообще нет дела до окружающего мира. Она наполнила жизнь полицией снова — устроилась в главный полицейский департамент Калифорнии. Она пьёт на ночь ромашку снова — это помогает хоть немного успокоиться. Она слушает кассеты — снова и снова, и снова, но всё остальное стало ей таким чуждым. Прошло восемь месяцев. Её жизнь должна была измениться, но ничего не меняется. Есть раны, которые не заживают.        И она вновь тянется ослабевшими руками к кассете номер шесть, вставляет её в диктофон и проигрывает запись. И вздрагивает. Она всегда вздрагивает от голоса Джейна.        — Лисбон, привет. Мне жаль, что всё так получилось, веришь ли, я надеялся приехать к вам на Рождество, а потом… Как-то оно всё закрутилось и вышло из-под контроля… Прости. Тебе не нужно беспокоиться, я сейчас в отличном месте, и если ада нет, в чём я уверен, то меня наконец-то отпустила боль. Тебе не нужно себя винить. Я знаю, ты уже это делаешь, так что… не надо. Это моё решение, и я долго его обдумывал. Я спокоен. Красный Джон мёртв, как и… как и моя семья, и ты была права, это их не вернуло. Но я спокоен впервые в жизни и, думаю, моя миссия здесь исполнена. Прости, но я должен уйти. У вас всё будет в порядке. Ты — крутой коп, цепляешься за дела, словно, знаешь, волк из того фильма. У тебя всё получится. Ты справишься. Что же до меня, то… Я тоже. Я справлюсь, Лисбон. Тебе непременно нужно выйти замуж, нельзя же всю жизнь загонять плохих парней за решётку, — он смеётся. - Найди себе кого-нибудь целеустремлённого, и вместе стремитесь вверх. Я всегда буду с нежностью помнить наши общие моменты, нашу жизнь в КБР. Не думай, пожалуйста, что для меня это ничего не значило, просто… Всё гораздо сложнее, чем кажется. Но я всегда ценил тебя, Тереза, ценил твою любовь и преданность делу, твою лучистую улыбку и даже твою строгость, сменявшуюся смехом, когда я приносил тебе неприятности. Я по-настоящему счастлив, Лисбон, и мне только жаль оставлять тебя одну, но, я надеюсь, ты простишь. И, может быть, это письмо принесёт тебе хоть каплю утешения*. Твой Патрик.        Запись кончается, но Лисбон молчит, не в силах прервать его голос даже в своих мыслях. Джейн, который столько раз приносил ей одни лишь беды, доставлял столько хлопот и раздражал её, теперь стал причиной её боли. Он ведь всегда был рядом, когда его не хватало, а потом вдруг исчез на миллион лет. Да, он звонил, он убеждал её, что всё в порядке, пока не пришло извещение о его самоубийстве. Он был слабым. Она его ненавидела. Она и сейчас его ненавидит, но только потому, что он чертовски нужен ей. Каждый день. Каждую минуту. Тереза может только расследовать дела, перекладывать бумажки и собственную вину на других, срываться и плакать, а ещё обедать в маленьком ресторанчике на углу вместе со своим заместителем. Она сломалась, но так и не собралась, и Лисбон не знает, сколько ещё продержится вот так.        Стук в дверь прерывает её, когда она в очередной раз собирается включить кассету под номером шесть. В такие минуты ей (пусть и глупо) кажется, что он снова здесь, рядом с ней. Но в кабинет входит Джеймс Вентерр, подтянутый энтузиаст и её заместитель.        — Снова ты их слушаешь, — не спрашивая, констатирует он и садится на край стола рядом с Терезой. — Может быть, хватит уже, Тереза?        Она отрицательно качает головой.        — Я не могу…        — Пойдём, я заказал нам столик в твоём любимом ресторанчике, — Джеймс поправляет костюм, один из миллиона своих костюмов, встаёт на ноги и протягивает ей руку.        Он уверенный в себе, симпатичный, узко мыслящий человек, всегда подчиняющийся правилам. Именно такой ей и нужен. И, главное, он — ни разу не Джейн. Порядок. Поэтому Тереза протягивает руку, поднимается, накидывая на плечи пиджак, и идёт вслед за ним в свою будущую новую жизнь. Быть может, послезавтра она не выдержит и уйдёт вслед за Джейном, но сегодня она должна быть сильной.        В среду к Лисбон в офис заходит ЛаРош, работающий в соседнем отделе на прежней должности. Зарплаты здесь меньше, условия хуже, но они привыкли к подобному. Джей Джей садится, нелепо и странно сложив руки на колени, опускает взгляд, молчит. Ему, такому большому и сильному, тоже не хватает Джейна. Ему посвящена кассета номер восемь.        -… почаще кормите собаку и любите свою маму, — каждый раз говорит ему Патрик на прощание с записи, а потом замолкает.        Но его голос звучит в мыслях обоих ещё очень долго. Лисбон слушает кассеты чаще, чем рассказы подчинённых о новых делах. Она вообще чаще слушает, чем говорит. Охота на чудовищ меняет людей, и пока они охотились на Красного Джона, Тереза изменилась. После смерти маньяка ей не стало спокойнее, но появилось странное чувство в груди, готовое ежедневно выползти наружу. Охота на чудовище изменила и Джейна. Поступил бы он так, как поступил, если бы остался прежним?        Джей Джей приносит ей ланч, когда Джеймс слишком занят. ЛаРош вообще оказался душкой и очень привязан к команде. К бывшей команде. Он едва пережил прошлое, но всё-таки смог шагнуть вперёд. Лисбон не смогла. Каждую ночь она просыпается от кошмаров или от тишины, и она не знает, что хуже. Кассета номер шесть скоро сломается, сколько раз в сутки её прослушивают.        — Привет, босс, — весело говорит Ригсби, заходя навестить бывшую подругу вместе с Грейс.        И Лисбон, на секунду улыбнувшись, отвечает:        — Я тебе уже не босс, Уэйн. Что у вас нового?        И, без интереса слушая, что изменилось в семье Ригсби, Тереза мечтает лишь поскорее переслушать запись с кассеты и, может быть, поговорить с Джейном.        — Я купила цветов, ведь завтра воскресение, ну… ты понимаешь, — говорит Грейс, и её голос на секунду ломается.        Но Лисбон обращает внимание только на цветы. Они солнечные, чуть рыжеватые и живые. Они тянутся, растут, наслаждаются увядающей осенью сполна. Они прекрасны.        — Немного яркие для кладбища, да? — негромко спрашивает Грейс, но Тереза отрицательно качает головой:        — Ему бы понравилось.        Потом они все вместе идут в бар и выпивают по рюмке за упокой Джейна. Их дружба стала чем-то вроде обряда с момента его смерти.        — … и главное, будьте счастливы, и к чёрту то, что думают другие…        В пятницу без стука входит Чо, запыхавшись, извещает, что пришёл лишь на минутку, потом вдруг садится и тут же встаёт.        — Как дела в ФБР? — спрашивает Лисбон, но он лишь что-то невнятно бормочет в ответ и быстро уходит.        Чо не меняется, но что-то в нём становится более уверенным и странно холодным. Запись номер три говорит, чтобы он »…особенно не влюблялся в работу; лучше найди себе девушку…» Дни сменяют друг друга ненормально быстро. Проходит ещё пара месяцев, и на Рождество Лисбон в молчании пьёт одна, пусть её и звал к себе Джеймс. Патрик хотел приехать на Рождество, но не смог. Кассета номер шесть проходит три круга, прежде чем слёзы мощными потоками льются из красивых глаз полицейского. «Ты — крутой коп… у тебя всё получится». Вот только у неё не получается. Охота на чудовищ меняет людей, но очень важно в этой охоте не потерять себя. А что-то, зародившееся в груди Лисбон, медленно, но шумно скребётся по вечерам.        К весне они с Джеймсом уже открыто встречаются, гуляют, держась за руки, целуются и, в целом, счастливы. Джеймс счастлив. Тереза всё ещё слушает запись номер шесть, и каждый раз, когда она слышит этот родной голос, что-то в груди скребётся всё громче и сильнее, словно хочет вырваться наружу. Лисбон начинает курить, чтобы как-то выгнать из груди всю заразу, но это не помогает. Не помогают и регулярные походы к психиатру. В голове у неё завёлся Джейн, а это значит, что не поможет ни один врач.        Следующей осенью они с Джеймсом венчаются. Новый дом в Калифорнии, новая стрижка под каре и фамилия Вентерр так раздражают Терезу, что она чуть не плачет. Но она справится. Она ведь крутой коп. К зиме кассета номер шесть ломается. Запоздалая мысль, что запись неплохо было бы отцифровать, две ночи истерик, полторы пачки сигарет — и вот, перед нами уже спокойная, милая женщина, отказавшаяся от полиции ради семьи. В феврале она узнаёт, что беременна. В ноябре на свет появляется Патрик (которому, вообще-то, совсем не место в её жизни). А вот зимой нечто, что всё больнее скреблось в её груди и не давилось сигаретным дымом, а, похоже, дышало им, наконец-то прорывается наружу, срезая кожу с лица Лисбон, ломая ей психику и делая её озлобленной, странно жестокой и истеричной.        Тот, кто охотится на чудовищ, сам становится чудовищем. Она не справилась. И её больше нет.