Cheatcode

Они трахались. Это был такой факт, который Вард старался не вспоминать, дабы не попирать столпы своей гетеросексуальности. Был еще один факт, который сносил бы все эти столпы ко всем чертям и о котором Вард не думал, но и не бежал от него, дабы не быть хотя бы в своих глазах полнейшим чмом и трусом. Ему понравилось. Он бы, блять, повторил. Ебаное безумие, господи, за что ему вся эта ебень. В смысле, это было один раз и то — как бы случайно, но Вард был уверен, что этот черт все подстроил, как он это обычно делает. Его опекун, наверное, с ним вешался. Вард знал Мейло давно — его мать относила старые книги в его магазин, но про ублюдочного «сыночку» Вард узнал недавно. Буквально лет пять назад, ага. Максимилиан — двуличная мразь с именем, которое сломает твой бедный язык, если ты попробуешь произнести его полностью и правильно, маленький дьявол, который создаст тебе проблем на пустом месте и выльет на тебя ушат дерьма впридачу, и как Варда угораздило… В такого-то. Вард, если честно говорить, сам не подарок, но он хоть это не скрывает. Вард честно и в лицо на любые оскорбления может выдать «да я ублюдочная мразь, именно поэтому я разобью твое ебало», этот же просто невыносим. Почти все уверены, что он сущий ангел, только, кажется Мейло в курсе да и сам Вард. Но какого хуя он чувствует себя особенным из-за этого? Вообще — какого хуя это все было. Макс в последнее время тише воды ниже травы, а тут вдруг отчебучил такое, от чего даже у вполне привычного Варда глаза на лоб полезли. Скорее всего — он просто был пьян. Ничего особенного, такое случается на этих вечеринках, когда надираешься до поросячьего визга. Только вот Макс не из тех людей, что бухают как не в себя. Он, кажись, вообще не пьет. Вард, сколько бы по первости не пытался его спалить, ни разу не то что не видел его со стаканом, даже запаха от него не чуял. Так же дело обстояло и с курением, и, не к чести Варда будет сказано, он был подвержен обеим пагубным привычкам. И, к чести Макса сказать, тот его никогда не палил перед мамкой. Вообще в одном из Очень-Серьезных-Разговоров Мейло просил Варда присматривать за Максом. Виллиан тогда не знал, что Максимилиан это синоним маленького ублюдочного засранца, который совершенно точно испортит ему жизнь, поэтому выполнял свои обязанности честно. Да и сейчас иногда проскальзывало, хотя Макс будто бы перебесился и на время короткого затишья, длившегося около трех месяцев, Вард даже успокоился немного. Как оказалось — зря. Потому что он пропустил такую подлянку века, что ни в сказке сказать, ни пером описать, и ладно бы от Макса. От Макса он не ждал ровным счетом ничего хорошего. Но вот от своей собственной откровенно поехавшей крыши такой капитальной течи он не ожидал ни на йоту. Его единственный союзник в этой борьбе с зеленоглазой бестией пал жертвой чужих подростковых экспериментов. Ну и, если уж честно, то не чужих тоже. Вард поклялся себе — больше никогда не пить во избежание. И он правда не пил. просто что-то там отвечающее за половое влечение (Виллиан не хотел обзывать это ебанутое чувство даже банальной влюбленностью, потому что если это правда так, то он в полной заднице), окрасилось в такой-же приятный голубой цвет, как и волосы Мейло. Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно, потому что ну ей богу это же Макс. Макс и без ебучей влюбленности умудрялся отравлять его жизнь, а если он узнает о том, что занял место девушек из порножурналов из запасов одного одноклассника. Если он узнает, что занял место грудастых блондинок со своими этими темными волосами, бледной кожей, ебучей родинкой под острым коленом, то он Виллиану жизни этой самой вообще не даст. Слухи пустить не пустит, да и не расскажет никому, но стебать будет долго и со вкусом, и нихуя с этим Вард не сделает. Максу то нормально было, он может если пил и не помнит ничего, а вот Варду ес честно ой как хуево. Да и конспиратор из Варда Виллиана аховый, так что Макс обо всем узнает ровно месяца через три и ловит «засуженного» (за педофилию как минимум, потому что будь Максу трижды семнадцать он все еще похож на мечту педофила, разве что с комбинезоном этим своим года три уже как расстался) ровнехонько посреди коридора между двумя плановыми уроками физры. На обоих волейбольные тренировки, а у Варда уже от этого ебучего мяча все руки болят, поэтому когда Макс манит его за собой к выходу, держа на вытянутой руке его сумку, то Вард думает, что раз так настаивают, то грех не проебать. Выражение лица у Макса какое-то нечитаемое. Варду оно не нравится. Так и хочется стереть эту упрямую морщинку с его лба (иногда Виллиану и вправду кажется, что Макс Мейло родной, потому что мимика у них дохуя схожая), но какое ему дело вообще. Это успокаивает. Отрезвляет. Какое ему, Варду, дело вообще до Макса. Какое. Дело. А потом вдруг Вард думает — Почему они не пытались поговорить об этом раньше. Например, прямо тогда, с утра, или три месяца назад, когда шатен начал от Макса по всем углам шкериться. Да и Макс, непривычно тихий и сосредоточенный, посылает тревожные сигналы в Вардовский усталый мозг. Но мозг этот самый, как уже сказано, устал, и ебал он ваши сигналы. Варду становится вдруг до такой степени на все на это вот плевать, что вообще не стыдно. За вечернюю дрочку на светлый образ «заклятого друга», за недомолвки, за их один-единственный-раз и за свою откровенную открытость тогда, за избегание после. Не стыдно. Вард, даже, кажется, знает, о чем будет разговор и морально готовится, но это же Макс. Чувак с охуенной способностью превращать твою жизнь в палящий ад, но ты будешь до такой степени доволен, будто травки курнул или тебя накрыло легким трипом. Вард никогда наркоту не пробовал, но когда Макс целует его, глубоко и взасос, что вообще не вяжется с его любимым бежевым свитером, который нахуя вообще сейчас нужен, он думает, это именно так как-то и ощущается. А потом он не думает вообще ни о чем. Мысли — сплошной кисель, в них один только Макс, ебаный дьявол, превративший его жизнь в мазохистический ад. В них только его бледная кожа, темные волосы, бесноватые зеленые глаза и мелодичный голос. В них только его наглая, ухмыляющаяся морда, и свое собственное имя, звучащее у Варда в ушах набатом. И это, блять, так хо-ро-шо, что грех не попробовать больше. Потому что Вард уверен — он бы, пожалуй, многое отдал за его широко распахнутые зеленые-зеленые глаза и красные щеки. А еще Вард чувствует себя так, будто все на своих местах, потому что Макс, ебучий бесенок, тоже в него влюблен. И не так страшно, пожалуй, с этим жить.