О совместном проживании

У Алан тонкие длинные пальцы. Она могла бы играть на фортепиано, но вместо этого предпочитает копаться в микросхемах и материнских платах. У Алан красивые руки, которые могли бы играть на скрипке, но вместо этого разбирают на запчасти механизмы и конструкции. Со всей своей утончённостью Алан вполне могла бы посвятить себя искусству, если бы не посвятила технике. Чёртов гений во всём, даже в мелочах, который мог бы добиться многого, но вместо этого, сутками просиживает свою задницу в лаборатории, занимается инженерией и убивает собственное здоровье дурными привычками. Не спит по нескольку суток кряду, недоедает, переутомляется, да ещё и курит. И у неё на самом деле отвратительный характер. Брук смеётся в лицо каждому, кто считает будто «идеальная Алан» на самом деле идеальна. У неё этого аристократизма, как у самой Брук таланта к бальным танцам. То есть полный ноль. Потому что Брук ненавидит бальные танцы. Потому что Алан терпеть не может аристократию, которая лишила её семьи. Дитя улиц, которому в действительности уже давно плевать, как повернётся эта жизнь, но которое убьёт, не раздумывая, за единственного дорогого человека. Брук понятия не имеет, каким вообще образом смогла подружиться с этим плевавшим на всё, всех и вся человеком. Тем не менее каждый раз она приносит Алан еды, чтобы та не откинула коньки прямо на месте, укладывает спать, хотя та и сопротивляется, впрочем, как-то вяло. Брук и сама не понимает, что у них за отношения такие, но уже успела привязаться к этой долговязой Алан и её механическим игрушкам, которые ходят буквально повсюду; к её, мягко говоря, нейтральному отношению к жизни вообще и к своей собственной жизни в частности; к долгим прогулкам ночи напролёт, звёздам, обдуваемому со всех сторон ветру; к ленивым вечерам и совместному прочтению книг, причём совершенно любых, начиная с детских сказок и заканчивая учебником по химии; ко всем этим чёртовым странностям, которые так или иначе привносят в жизнь Брук хоть немного разнообразия. У них странные отношения, тем не менее они почему-то всё ещё живут в одной квартире и скрашивают жизни друг друга каждый своими демонами. *** У Алан тонкие пальцы, которыми она гладит очередную кошку, которую в её дом притащила Брук. Просто потому, что эта мелкая жить не может без своих зверюшек. В первый раз она принесла крысу. Алан было всё равно до тех пор, пока эта крыса, именуемая Бонни, не спёрла в своё гнездо провода от системного блока. Крику было... После которого Брук каким-то магическим образом заставила свою крысу не таскать то, что нужно Алан и вообще ничего по возможности не таскать. И всё было хорошо. До тех пор, пока Брук не притащила к ней кота. Которого назвала Айзек, который приносил в дом дохлых птиц и клал их почему-то именно на подушку Алан, который носился за Бонни по всем углам и сносил своей жирной задницей всё, что только можно было снести, который был хуже этой крысы раз в десять, потому что орал так, будто на дворе уже март, хотя сейчас чёртов ноябрь! Алан обещала убить Брук и всё её зверьё, но та только улыбалась, а после принесла попугая. Говорящего. С которым Алан несмотря на свою гениальности могла препираться ночь напролёт. Мартин знал довольно много для простой птицы, тем не менее это его не спасло и уже через неделю Алан была готова зажарить его на вертеле со специями за излишние комментарии. Если бы Брук не притащила в дом кота. Снова. Вернее, это была кошка. И глядя на счастливое лицо Брук, Алан понимала, что как бы она не хотела избавиться от всего этого зверинца, теперь уже в количестве четырёх надоедливых тварюшек, она просто не сможет. Потому что не хочет ругаться с Брук. Потому что для неё эти зверушки значат ровно столько же, сколько для самой Алан её техника, с которой она чуть ли не обнимается. Потому что на самом деле Брук очень чувствительна, а Алан совершенно не умеет успокаивать людей. Поэтому Алан гладит своими тонкими пальцами кошку по имени Мэйлин и думает о том, что вполне может потерпеть. Когда-нибудь вся эта живность сама передохнет. Правда не факт, что Брук не приволочет кого-нибудь снова.