***
Разумеется, как только они добрались до космической станции, все пошло наперекосяк. Сэмьюэльс рад, что отправился на эту миссию, классифицируя ощущение того, что Аманда Рипли не окажется в критической ситуации одна, не иначе как облегчение. А вот непрекращающееся напоминание о том, что ее здесь не было бы, если бы не он — как вину. Еще многое нужно сделать на Севастополе. Разобраться с ранением Тейлор, найти маршала Уэйтса и отследить смертельно опасное существо, с которым предстоит бороться. Но все же где-то на задворках сознания он просчитывал вероятность того, что Аманда Рипли в безопасности. В более безмятежные моменты, на станции Маршаллов, Сэмьюэльс позволяет себе с головой окунуться в расчеты. Он представлял себе гипотетические сценарии. На одной чаше весов он взвешивал находчивость Аманды Рипли, на другой — обстоятельства, выступающие против нее, и все больше и больше продолжал считать, что она выживет. В подобные моменты Сэмьюэльс медленно возвращался к действительности. Приходилось изнутри сфокусироваться на процессах, происходящих в его голове. Он выключал функции, которые запускались без его полного на то осознания, перенаправлял энергию, направляемую на вычисление шансов Рипли, и возвращался к поставленной задаче. — Сэмьюэльс, — почти прокричала Тейлор в один из таких случаев, удивив его. — Да? — ответил он, чувствуя себя несколько беззащитным, словно она могла видеть его мысли сквозь слои искусственной кожи и металла. — Вы были где-то далеко, — произнесла она, поднимаясь на локтях на каталке, на которой она лежала. Он отметил, что глаза Тейлор все еще казались остекленевшими, и она испытывала боль. Возможно, она искала в нем источник отвлечения внимания, вместо необходимых обезболивающих. — Куда вы уходили? — продолжила она, — вы некоторое время смотрели в никуда. Сэмьюэльсу потребовалось четыре секунды, чтобы ответить. Он улыбнулся, стараясь не напугать ее действительностью положения, в которое они попали, — я формировал потенциальные планы действий. Прошу прощения за потерю связи с реальностью. Тэйлор хмыкнула и улеглась обратно. — Не упоминайте об этом. Мы все волнуемся. Он нахмурился и открыл рот, чтобы автоматически возразить, что он не человек, и поэтому не может испытывать беспокойство. Но тут же его захлопнул, сравнивая имеющиеся знания о человеческих эмоциях со своей нынешней увлеченностью. Отключаясь, чтобы проверить и перепроверить статистику дальнейшего здоровья и выживания Рипли, он становился чересчур отвлеченным, ясность сознания возвращалась сразу после сообщений Аманды по рации. Сэмьюэльс обнаружил, что он на самом деле обеспокоен. Это даже хуже, чем он предполагал. Этот сбой системы под названием «Аманда Рипли», скорее всего, погубит их всех. Так больше не могло продолжаться. Ему нужно взглянуть на свое аппаратное оборудование до того, как его неисправность подвергнет всех опасности. Он быстро дал оценку способностям всех людей, чтобы определить, кто из них больше всего подойдет для задания. «Вот черт, — подумал он. Теперь я даже заимствую ее ругательства».***
Вскоре после этого Рипли вернулась со специнструментом и злобой на Маршалла. Она последовала последнему плану Уэйтса и влетела разочарованная, с горящими глазами и напряженными плечами. — Может, вам следует передохнуть хотя бы несколько минут, — предложил Сэмьюэльс, указывая на свободную койку. Рипли фыркнула, и он обнаружил, что снова ушел в себя, сравнивая фырканье Аманды с тем, что издала Тейлор. Они немного отличаются друг от друга, и все же, одно из них заставляет Сэмьюэльса замереть, каталогизировать его и навечно сохранить в памяти. — Как будто у нас есть на это время, — сказала она, возвращая его в настоящее. Наперекор собственному утверждению, она привалилась к койке и тяжело вздохнула, будто бы ей было некуда идти, и не надо было ни с кем сражаться. Она полна противоречий, подумал Сэмьюэльс, и все они имели больше смысла, чем любые фрагменты данных, которые он когда-либо обрабатывал. — Рипли, — начал он и прочистил горло, ощутив, что во рту пересохло, — он решил, что виной тому пыль на станции, — если ты немного отдохнешь здесь, не могла бы ты взглянуть на мое аппаратное обеспечение. Здесь есть панель с легким доступом. Она слегка склонила голову набок, и Сэмьюэльс опустил голову под ее пристальным взглядом: — Это займет всего пару минут, и я не стал бы просить, если бы не думал, что эта проблема может косвенно навредить членам экипажа. — Конечно, Сэмьюэльс, — ответила она, и ее голос был мягок, отметил он, полон доброты. Разительный контраст с тем жестким тоном, которым она несколько минут назад разговаривала с Уэйтсом, — вы хорошо себя чувствуете? Он смотрит на нее и автоматически сравнивает ее мимику с той, что хранится в базе данных. Она выглядит обеспокоенной. Сэмьюэльс снова прочистил горло и понял, что не в состоянии винить в этом пыль. — В целом я функционирую настолько хорошо, насколько можно ожидать, — он подошел к койке и встал рядом, тоже облокотившись на нее и глядя прямо, чтобы не отвлекаться, — я перенес несколько поверхностных повреждений и уровень рабочей жидкости тоже в норме. Боюсь, это проблема с концентрацией. — Я обнаруживаю, что слишком много отвлекаюсь, — объяснял он, — уделяю слишком много времени продолжительной обработке вычислений и анализирую то, что не имеет особого значения. Сэмьюэльс взглянул на Аманду, она хмурилась: между бровей залегла складочка. — Это вполне понятно, — начала она и похлопала по койке, указывая, что ему тоже следует сесть. Он повиновался, — в конце концов, мы находимся в чрезвычайной ситуации. Мы все испытываем довольно сильный стресс. Не могу даже представить, что происходит с вашими системами, вы ведь всегда думаете, постоянно составляете какие-то планы. — Я уверен, что все нормально. Просто хотел бы получить скорейшее подтверждение, если это возможно, — Сэмьюэльс сделал паузу, а потом добавил, — не хочу быть рассеянным, когда нужно приносить пользу. Аманда кивнула, принимая его ответ, и он сохранил ее выражение лица в базе данных, как поступал и раньше, — доступная панель находится в основании шеи. Там для отсоединения должен быть маленький винт телесного цвета. Если это не доставит вам хлопот. — Конечно же нет, Сэмьюэльс, — Рипли пересела с другой стороны койки и придвинулась ближе, оказавшись позади него, и поджала под себя ноги. Спиной он мог почувствовать ее тепло, и, снимая куртку, он уставился взглядом на ее ноги, свисающие с края койки. Он напряг плечи и выпрямился. Аманда потянулась к воротнику его рубашки и слегка опустила его, открывая отверточную панель для того, чтобы использовать специнструмент и ослабить крепления на панели. — Мне не доводилось много работать с синтетиками, — произнесла она, и он ощутил поворот винта, но предпочел сконцентрироваться на прикосновении костяшек ее пальцев к его шее: этой рукой она удерживала воротник, — вам придется пояснить мне, что именно следует искать. — Я уверен, что вы заметите, если что-то будет не так, — сказал Сэмьюэльс, — я чувствую себя слегка… отстраненным в течение некоторого времени, но я не думаю, что произошла серьезная поломка. — Сейчас тоже? — спросила Аманда, на секунду приостановив осмотр механизмов. Сэмьюэльс вздохнул и напомнил себе, что он андроид и не должен испытывать смущение. — Я просто диспропорционально сосредоточен на одной вещи, — произнес он и тут же исправился, посчитав, что сказанное прозвучало слишком черство, — на одном человеке. Аманда подняла панель в том месте, где начинался его титановый позвоночник, и осторожно положила ее на койку рядом с собой, — одна вещь и/или человек, да? — спросила она, наклоняясь ближе, чтобы осмотреть предохранители и порты, составляющие панель быстрого доступа. Он ощущал, насколько близко она находится, мог вдохнуть слабый аромат ее шампуня, почти заглушаемый более сильным запахом дыма и пламени. Сэмьюэльс проклинал того идиота из Компании, который обнаружил, как наделить синтетиков обонянием и ругал Уэйтса за то, что копоть и дым осели на Аманде Рипли. — Я не вижу никаких повреждений, Сэмьюэльс. Все работает как часы, — она положила руку на его плечо и подвинулась, собираясь вернуть панель на место. Он подумал, что они никогда не находились столь близко друг к другу, рука на его плече такая теплая, даже сквозь рубашку. Она вернула винт на место и сжала пальцы на плече, Сэмюэльс ощущал ее дыхание на своей шее, когда она наклонилась, чтобы сосредоточиться. Сканер температуры послал сигнал тревоги в его мозг. Он уже практически перегрелся. Сэмьюэльс сделал несколько глубоких вдохов, позволяя воздуху циркулировать во внутренней системе охлаждения. Он сконцентрировался на включении нескольких вентиляторов и завершении процессов, о работе которых он не был осведомлен, небольшая частичка его разума жадно категорировала все взаимодействия с Амандой. — Мне очень жаль, что я впустую потратил ваше время, — пробормотал Сэмьюэльс, — я просто обеспокоен, что буду слишком много думать об… этом человеке и его благополучии, а не работать в полную силу ради всех, кто вовлечен. Аманда за его спиной замерла, прежде чем подсоединить гладкую панель обратно. — Ну, Сэмьюэльс, похоже, что у вас нет проблемы, о которой стоит волноваться. Звучит так, будто вы влюблены. Он услышал изумление в ее голосе, скрывающее напряжение. Он открыл было рот, но разум не предоставил ему незамедлительного ответа. — И не переживайте, — тихо произнесла Рипли, пробежавшись мягкими кончиками пальцев по панели, тем самым убеждаясь, что та встала на место, — я считаю, что Тейлор поправится. Что-то изменилось в ее тоне: исчезло все удивление. Он прозвучал так, подумал Сэмьюэльс, сравнивая его с небольшим количеством имеющихся данных, будто она понесла невосполнимую утрату. Словно печаль в ее голосе, когда она говорила о матери, или досада, когда она сталкивалась с особо сложной ситуацией. Прежде чем Сэмьюэльс успел что-то произнести, она еще раз пробежалась большим пальцем по закрепленной на его шее панели, на мгновение задержавшись, а потом поднялась с койки. Она собрала в рюкзак все инструменты, чтобы вернуться в ту часть станции, где нет ничего определенного, и все находятся в опасности. Сэмьюэльс не мог позволить ей уйти, не сказав правду. — Рипли, — позвал он, пожалуй, чересчур властно, но его мозг все еще по-прежнему обрабатывал ощущение от прикосновения большого пальца к его шее, и было трудно контролировать порывистость голоса. Она даже не обернулась, уверенно направляясь к выходу и возвращаясь в «режим выживания», — мне нужно идти, Сэмьюэльс, — не останавливаясь, бросила она через плечо, и теперь он точно был уверен, что за твердостью в ее готовом к сражению голосе скрывается разочарование. — Рипли, подождите, — он бросился за ней и схватил Аманду за руку. Она повернулась и опустила глаза вниз, избегая его взгляда. Сэмьюэльс моргнул, чтобы развеять дымку ощущения сенсорного сигнала от прикосновения к ней и произнес: — Человек, о котором я беспокоюсь, о котором я не могу перестать думать. Она стала отстраняться, но он погладил ее руку большим пальцем, мягко, отзеркаливая ее недавний жест: — Это не Тейлор. Она взглянула на него с весьма заметным удивлением, и, если Сэмюэльс не ошибся, с толикой надежды. Раздался жуткий грохот, и они оба вздрогнули. Он отпустил ее руку, и они оба напряглись, чтобы противостоять угрозе, какой бы она ни была. Виновником шума оказался Уэйтс, гремевший чем-то в своем офисе. — А вы разве еще не ушли? — проворчал он от дверей. Аманда повернулась к Сэмьюэльсу, и он поднял глаза, до этого разглядывая ее руку и желая возобновить прикосновение. — Будьте осторожны, Сэмьюэльс, — произнесла Рипли. Ее глаза сияли так ярко, что он думал, будто их блеск ослепит его. Он стиснул зубы и понадеялся, что его взгляд будет хотя бы вполовину таким красноречивым, как ее: — И вы, Ам… Рипли. Она сделала шаг назад, не отрывая от него взгляд, а затем резко развернулась на каблуках. Аманда пересекла помещение и покинула его, снова направившись навстречу опасности. По всем его подсчетам и прогнозируемым результатам, Сэмьюэльс не мог с уверенностью утверждать, что случится с ними со всеми. Он не знал, выберутся ли они со станции Севастополь, сможет ли Тейлор сражаться за жизнь достаточно долго, чтобы получить надлежащую медицинскую помощь, или это агрессивное существо выпрыгнет из вентиляции и всех перебьет. Единственное, что Сэмьюэльс знал точно — он приложит все усилия, чтобы убедиться, что Аманда Рипли переживет это испытание и, если повезет, приобретет то завершение, которое она заслужила.***
Внутри преобразовательной машины слишком жарко. Мигают огни и визжат сирены, и Сэмьюэльса не покидает чувство, будто его аппаратное обеспечение сейчас поджарится. Но это самое мирное ощущение, которое он испытывает с момента прибытия на Севастополь. Рипли находится за пределами камеры. Она уже так далеко зашла, и теперь находится в шаге от получения записей с бортового самописца, где содержатся ответы на вопросы, которые она заслуживает. В какой-то степени Аманда Рипли в безопасности. Сэмьюэльс слышал, как она перемещается по аппаратной с кабелями и отключает генераторы в отчаянной попытке спасти то, что от него осталось. Он знал: это бесполезно, предполагал, что это один из самых вероятных исходов, но позволял ей сохранять надежду там, где не мог сам. Позволять ей метаться по комнате ощущалось чем-то полезным, вместо того, чтобы беспомощно лежать в пасти агрессивной машины. Он мог почувствовать, как сопротивляется его программное обеспечение, как по-разному перестраивается система, как Аполло пытается перекроить его. Когда на краю разума появилась темнота, он направил всю энергию к фрагментам блока памяти, занятым Амандой Рипли. Он защищал их из последних сил, сохранял этот последний рубеж, когда Аполло пытался лишить его жизни. Сэмьюэльс отстаивал единственное, за что стоило бороться. Во всей этой неразберихе Аполло наносит удар по воспоминаниям, когда он пытается позвать Рипли. Вскоре он осознает: это, безусловно, конец его жизни, когда он понимает, что никогда не очнется от этого кошмара, то бросает попытки контролировать эти нелогичные порывы и выкрикивает ее имя. Сэмьюэльс ощущает его на языке: имя, неделями зажигающее огни в его синапсах, и позволяет себе последнюю поблажку: — Аманда! Он слышит жужжание выключающегося механизма Аполло. Рипли зовет его, ее голос звучит встревоженно, говорит, что он умирает, когда Сэмьюэльс спотыкается об эту чертову машину. Он чувствует, что должен засмеяться над подобным утверждением. Он не что иное, как еще одна машина, неспособная умереть, потому что никогда не была живой. Единственное сходство с человеком, которое Сэмьюэльс когда-либо испытывал — потеря контроля над собой в ее присутствии, и он вполне уверен, что это скорее сбой системы, чем искра жизни. — Вы говорите так, будто я живой, — выдавливает он искаженным голосом: связки в горле уже были повреждены, — спасибо вам за это. Сэмьюэльс неудачно пытается поднять голову, чтобы увидеть последний взгляд человека, который изменил его мир. Он ищет ее в своем сознании, там, где сохранилась эта информация, и изображения мелькают перед его внутренним взором. — Вы это для меня? Рипли, ремонтирующая двигатель в их первую встречу, недоверие в ее взгляде. Аманда, стремительно покидающая офис Уэйтса, ее глаза пылают словно пламя, которое она с таким трудом избежала. Длительное прикосновение ее большого пальца, поглаживающего его шею. Ее рука в его руке, непрерывающийся зрительный контакт. — Я хотел, чтобы вы нашли ответы на свои вопросы… Он попытался снова назвать ее имя, но речевые синтезаторы полностью отказали. Сэмьюэльс подумал, что уже все равно. «Аманда». А затем мир погрузился в темноту.