Настоящая любовь не умирает никогда, даже если человек далеко и не с тобой. Она живет внутри тебя миллионами чувств, и ты счастлив только оттого, что познал ее, а значит прожил жизнь не зря © Ли Портер Самые лучшие и самые прекрасные вещи в мире нельзя увидеть или потрогать. Их можно почувствовать лишь сердцем. © Хелен Келлер
***
— Том, не глупи, — Тереза встала перед дверью, преграждая Томасу путь. Тот, пошатываясь, сжал ее плечо. — Ты пьян. — Это ты слишком трезвая, противно, — он оттолкнул ее, открывая дверь. — Исчезни. — Идиот, завтра у отца встреча, ты там должен быть, — она дернула дверь на себя и закрыла ее. Томас раздраженно рыкнул, хватая Терезу за руку и отталкивая дальше. — Класть я хотел на эти встречи и на отца, один черт он там сам все делает. — Доиграешься, придурок, — Тереза потерла руку, которую Томас ей чуть не вывихнул и зло уставилась на брата. Тот всегда был эгоистичным идиотом, а стоило ему напиться — так вообще Сатана во плоти. И не то, чтобы Терезу очень беспокоило все это. За годы такой жизни, какой жили они — богатые дети богатых родителей — привыкаешь, что родственного тепла не сыщешь и при свете дня, а все, что их связывает — только бизнес. В котором Томас как дуб, а Тереза не может его унаследовать чисто по факту пола, консерватизму отца и древней традиции передачи дела наследнику, то есть сыну, этому идиоту Томасу. А все, что умел Томас — тратить заработанные отцом деньги на выпивку, клубы, новые безделушки и девчонок, а иногда и парней. Тереза была эдаким здравым смыслом в их дуэте, благо старшая, и, по факту, уже давно подгребла под себя дело. Не будь отец столь консервативен, то не было бы и проблем. А так, выставив условием право на получение наследства (не бизнеса) только после свадьбы (на белом американце, что никак не вязалось с Минхо, этим мускулистым атлетом-хакером), он буквально лишил Терезу этого. Поэтому все, что она могла — не оставить без наследства брата. Как бы то ни было, он был ей брат, и по своему, она любила этого наглого эгоистичного идиота, а его свадьба с Брендой — именно то, что нужно будет отцу. Она не сомневалась, что с образом жизни Томаса делом будет управлять она, а со смертью отца так и вовсе заберет себе. Но Томас все портил. — Не строй из себя благородие, — Томас, уже перейдя порог, бросил на Терезу полный безразличия взгляд. — Сама-то чем лучше. Он чуть не упал, поскользнувшись на мокрых от дождя ступеньках. Дождь лил в лицо, а Томас запоздало вспомнил, что оставил бутылку с джином в квартире, куда Тереза так заботливо привезла его из клуба, в который он намеревался вернуться. Однозначно, это красотка-блондиночка Эмми повелась, осталось ее раскрутить. Сев за руль, Томас тронулся, почти не понимая, куда именно он едет, улыбаясь мыслям об этой Эмми и автоматически поворачивая. Он не помнил, где клуб, не помнил, куда едет. Он хотел спать. Глаза закрывались сами собой, и совсем скоро Томас сдался, закрыл глаза и упал прямо на руль. Его мерседесу ничего не стоило свернуть на встречную и, на всей скорости врезавшись в ехавший автомобиль, перевернуться три раза и, в конце концов, остановиться на тротуаре, сбив лавочку и мусорный бак. Терезу вызвали где-то к часу ночи. Она знала, что ей позвонят, и не ложилась спать. Тереза приехала сразу, прихватив с собой Минхо, она всю ночь простояла у операционной, плакала своему парню в плечо, а когда услышала противный писк, едва устояла на ногах. Вскоре он прекратился, а после врач сказал, что сердце Томаса остановилось на минуту и сорок семь секунд, но его вернули в сознание и теперь его состояние нормализовалось. Однако нет никаких гарантий, что он придет в себя. Ему поможет только чудо.***
Томас очнулся в странном месте. Оно было словно вырвано из чьей-то картины, создано из случайных красок и менялось раз за разом. Цвета перемещались, создавали новые фигуры, и Томас блуждал, пытаясь понять, что ему делать. Вдруг он увидел девушку. Она смотрела прямо на него. Она была прекрасна, в самом деле прекрасна, такой красоты Томас не видел никогда и ни одна Мисс Мира не могла с ней сравниться. Словно Ангел. Но при этом, в ней было что-то, что пугало парня. Какая-то мистическая сила, леденящая душу, сокрытая в глубинах ее холодного взгляда, ее улыбки, без всяких эмоций. Томас замер. — Где я? — наконец спросил он. — Ты там, куда попадают заблудшие души, — сказала девушка. Ее голос шел отовсюду, словно изнутри самого Томаса, как будто она говорила в его голове, и голос эхом отдавался по всей черепной коробке. — Это не рай и не ад. — А ты кто? — Я твой проводник, — ответила Ангел. Она замолчала, но Томас молчать не мог. — Что я здесь делаю? — Ты не жил правильной жизнью, Томас, — сказала она, и парень закатил глаза, понимая, что сейчас начнется, однако девушка его удивила. — Но это не значит, что ты обязан умереть. Она подошла ближе, а мир вокруг стал меняться, цвета создавали ночное небо, миллиарды звезд и вселенных, Томас не мог прекратить осматриваться. До того, пока девушка не заговорила снова. — Ты можешь снова вернуться к жизни. — Правда? — Томас подошел ближе. — Как? — Только, — она бросила на него холодный взгляд и парень, потупившись, отошел, — истинная любовь сможет вернуть тебя. Томас прыснул. — Это не ерунда, Томас. У тебя будет сорок дней. Ты будешь на Земле, — тут эти хаотичные перемещения красок прекратились, и они оказались в обычном мире, на Земле, в родном Томасу городе. — Найди свою родственную душу. Только это тебя спасет. — Как я ее найду? — Томас видел, что девушка исчезает и не на шутку запаниковал. — Как я пойму, что это она? Что делать дальше? — Ты все поймешь, когда найдешь. После этого Ангел исчезла.***
Томас решил начать поиски с обследования кафе и баров, однако столкнулся с проблемой — он невидимый, неслышимый. Он чертов призрак. Люди продолжали жить себе спокойно, пока Томас ходил между ними в поисках того, кто вернет его к жизни. Девушка закинула его сюда, в этот город, поэтому другие варианты он не рассматривал. Уж свой город он знает вдоль и поперек. Так Томас думал, пока на двадцатый день не обошел его весь. Теперь он знал все улочки и закоулки, каждый двор, каждый магазин и кафе, абсолютно все. Он не чувствовал необходимости спать, а если и ложился, только чтобы дать себе перерыв, то видел другие миры, космос, сказочные сады и моря, такие прекрасные картины, что не хотелось просыпаться. Он недолго спал, а когда снова открывал глаза, то хотел кричать. Что ему делать дальше?.. Вечерами Томас часто сидел за столиками некоторых кафе, слушая разговоры посетителей и иногда беседуя с ними. Они его совсем не слышали, и иногда это было забавно. Один раз, где-то день на восьмой, это взбесило Томаса так, что он со злости перевернул чашку с кофе, чем знатно испугал юную посетительницу, и быстро ушел из кафе. Томас, разумеется, посетил и свои похороны. Факт того, что его похоронили, еще больше заставлял его искать своего спасителя. Он присутствовал от начала и до конца, и плевать он хотел, что Бренда, высказав такую душевную речь, не упустила шанса переспать с охранником прямо в машине, стоило выйти из церкви. Больше всего ему было жаль Терезу, которая, сидя совсем одна, даже не плакала, а просто смотрела перед собой пустым взглядом. Он так перед ней виноват. Томас хотел извиниться, обнять, но стоило коснуться ее — рука проходила насквозь. Отец не разрешил Минхо присутствовать, а сам не упускал возможности найти дочери достойную партию, чтобы оставить ей бизнес. Но Томаса похоронили. Если он вернется, то куда? Ладно, хотелось думать, что у Вселенной на все свои ответы и Ангел что-нибудь придумает, потому что вернуться хотелось жутко, оставалось надеяться, что очнется он не в могиле. Хотелось вернуться из-за Терезы, из-за наследства, которое отец хотел оставить какому-то малоприятному типу, из-за Бренды, чтобы послать ее куда подальше и уволить этого охранника, он никогда Томасу не нравился. Время беспощадно истекало, а никого Томас так и не нашел.***
С началом тридцать второго дня Томас отчаялся. Он развлекал себя тем, что пинал пустую банку из-под кока-колы и пугал голубей. Ему не оставалось ничего, кроме как бродить по улицам в поисках того, кто вернет его к жизни. Ангел, или кто это все же был, не объяснила, как этот великолепный спаситель будет выглядеть, какого он пола и как Томас его все-таки узнает. Ведь пока что никто не обратил на него внимания, никто его не заметил. Для всех в этом мире он был призраком, его здесь в принципе то и не было. Все, что Томас знал, это то, что ищет он в нужном городе. Объяснить он это не мог, просто знал. Даже не по факту того, что Ангел оставила его здесь. Томас это чувствовал. Ко второй половине дня Томас решил пройтись по площади. Со временем стало забавно не обращать внимания на людей, просто проходить сквозь них, краем уха улавливая их болтовню, мысли. Он уже не придавал этому значения, просто шел, глядя себе под ноги, пока вдруг… Резкий удар, и Томас развалился на земле. — Ой, простите, я… — парень испуганно посмотрел на шокированного Томаса, очевидно, списав его шок на столкновение. Собственно, в этом был смысл. — Я случайно. Парнишка, милый парень со светлыми растрепанными волосами, в куртке цвета карамели, на вид которому едва ли дашь больше семнадцати, собрал выпавшие из сумки листы и, бросив напоследок виноватый взгляд на все так же сидящего на земле Томаса, поспешил удалиться. Когда Томас понял, парень был далеко. Подорвавшись, Томас бросился за ним следом. Плюсы быть призраком в том, что на людной площади, даже догоняя кого-то, ты никому не мешаешь. Никто тебя и не замечает. Незнакомец нашелся за одним из столиков кафе, где Томас коротал вечера первых дней в новой жизни. Он пил кофе и, нахмурив брови, пытался разобраться с листами, что разлетелись по площади при столкновении. Когда Томас подошел, тяжело дыша и не веря, глядел на парня, тот неуверенно поднял взгляд. — Вы врезались в меня. Все, что мог выдать Томас. Парень смущенно прокашлялся и поджал губы, отодвинув кружку с кофе к центру стола. — Я случайно. И я извинился, — парень виновато улыбнулся. — Хотите публичного извинения? Наверное, на небесах было слышно, с каким грохотом свалился камень, который давил Томасу на плечи все те дни поисков. Он улыбнулся, готовый расплакаться и наброситься на парнишку. И плевать, что парень, вопрос об ориентации все еще стоял ребром. — Томас. Он протянул парню руку и тот, удивленно выдохнув, улыбнулся и пожал ее. — Ньют.***
Ньют был прекрасным. Томас понял это в первый час знакомства, когда они гуляли по полупустому парку, обсуждая все вокруг и смеясь с идиотских шуток Томаса, над которыми раньше никто не смеялся. Томас смотрел на Ньюта и чувствовал, что это он. И дело не в том, что за тридцать два дня Ньют — первый, кто увидел, услышал и смог прикоснуться к Томасу. С ним было хорошо. Томас чувствовал себя живее, чем когда был жив и в самом деле, до аварии. Он узнал, что Ньют работает в центре помощи бездомным и собирается поступать в университет, на врача. Томас подумал, можно ли влюбиться с первого взгляда. — Ты не местный, так? — спросил Ньют, зажмурив один глаз из-за солнца, когда они, под конец дня прошли к мосту. — Да, — выдохнул Томас, скрестив руки и не отводя взгляда от Ньюта. Закатное солнце словно застряло в его волосах, делая их такими золотыми и солнечными. Ньют, зацепившись за этот завороженным взгляд, прыснул и смущенно отвернулся. — Я проездом. И, на самом деле, так и не нашел мотель. Томас попытался сделать как можно более виноватое лицо, но судить о том, вышло ли оно таким, каким он хотел, не пришлось, поскольку Ньют тихо засмеялся и покачал головой. — Знаешь, в центре размещения бездомных едва ли найдется место, — Ньют прикусил губу и бросил на Томаса хитрый взгляд. — Может, согласишься на мою квартиру?***
Квартира Ньюта едва ли была хоть на немного близка к тому, где прожил Томас. Это маленькая съемная коморка, где спальня огорожена от всего остального не до конца достроенной стеной, а отдельной комнатой была только ванная. Ньют, сняв куртку и обувь, повернулся к Томасу и, поджав губы, пожал плечами. — Могу заверить, в центре все куда хуже. Томас улыбнулся. Стянув куртку и ботинки, он прошел вслед за Ньютом на кухню, пока по всему дому медленно и с периодическим мерцанием загорался свет. Ньют поставил чайник и повернулся к своему внезапному гостю. — Диван скрипит, но на одну ночь самое то, — Ньют улыбнулся, доставая с верхней полки упаковку чая, сахарницу и молоко из холодильника. — Ко мне гости редко ходят, точнее, — он почти незаметно вздохнул, — почти никогда. Поэтому перекусить будет только вчерашний хлеб и арахисовое масло. Сделать тостов? — Ньют, спасибо тебе. Томас даже едва ли уловил то, что Ньют говорил. Он просто не мог держать внутри рвущиеся наружу чувства. В первую очередь за то, что его «спаситель» такой очаровательный, просто прелесть. Хотелось обнять его и не отпускать еще со знакомства в кафе, но Томас понимал, что так он скорее отпугнет его, а это ему не было нужно. Поэтому он просто, затаив дыхание, следил за каждым его движением, стараясь не думать о том, что именно вернет его к жизни. Поцелуй? Секс? Взаимное признание? Томас подумал, что впервые в жизни он хочет кого-то поцеловать больше, чем переспать, а о признании и думать не мог без трепета. Они познакомились полдня назад, а казалось, знали друг друга всю жизнь. Так и работают эти родственные души?.. — Что ты, — вздохнул Ньют, удивленно и, наверное, растроганно глядя на Томаса. — Что ты… Я бы по-другому и не мог. Во всяком случае, не бросил бы тебя на улице, — Ньют смущенно улыбнулся, потер шею и бросил на Томаса взгляд. — Хотя, вероятно, ты маньяк и на следующий день мое фото будет в некрологе местной газеты… — Не волнуйся, — Томас усмехнулся. — Ты слишком очаровательный, чтобы убивать тебя. На кухне повисла тишина. Осознав сказанное, Томас зажмурил глаза и тихо выругался, а Ньют, немного помолчав, тихо посмеялся, вернув внимание к закипевшему чайнику. — Ньют, я… — начал было Томас, смутно представляя, что именно он, но Ньют его перебил, налив в кружки кипяток и сев напротив Томаса. — Не надо, — он добавил себе ложку сахара и немного молока. — Не надо. Он, не говоря ни слова, отпил немного чая, Томас, так и не притронувшись к чаю, подумал о том, что Ньют, вероятно, британец и акцент ему не показался. Затем Ньют, после непродолжительного молчания и разглядывания стены, вернул внимание Томасу. — Куда ты направляешься потом? Томас, немного привыкший к молчанию, не сразу понял вопрос. — Потом? — он нахмурился. — Я… я не знаю. Я ищу… Он замолчал. Долго думал над тем, как бы это назвал, Ньют его не торопил. — Смысл, — Томас посмотрел Ньюту в глаза. — Ради которого стоит просыпаться по утрам, засыпать ночью. Который вернет мне веру в жизнь. Вернет меня к жизни. — Давно ищешь? — Кажется, словно целую вечность. Томас смотрел в глаза Ньюту и не понимал, как это возможно. Как это возможно, что этот человек за один неполный день из толкнувшего его незнакомца стал «смыслом». — И до сих пор не нашел? — шепотом спросил Ньют. — Я еще не знаю. Они замолчали, каждый думая о своем, и молчали долго. Томас думал только о том, что если Ньют — его истинная любовь, которая вернет его к жизни, то он рад, что это он. Он еще не встречал никого, хоть близко похожего на Ньюта. Он — то, что он так долго искал. И, вернувшись к жизни, Томас был бы рад провести ее с Ньютом. Тишину нарушил Ньют, поднявшись и, бросив взгляд на полную кружку Томаса, выдохнул и забрал ее. Томас тоже поднялся. Ньют, поставив кружки в раковину, провел рукой по волосам, выдохнул и развернулся к Томасу. Тот внезапно оказался очень близко. — Ньют… — выдохнул Томас, взяв парня за руку, и тот посмотрел на их руки странным взглядом, после зажмурившись и убрав руку. — Нет, Томми, не путай, — он обогнул его и направился в сторону своей спальни, достав из шкафа запасное одеяло и взяв со своей кровати подушку. — Я дал тебе ночлег на одну ночь, я не… Томас снова не закрыл ему проход и, взяв с рук Ньюта вещи, бросил их на диван. Стоило ему сделать шаг ближе, Ньют отворачивался и собирался уходить. Томас взял его за руку около запястья, так аккуратно, словно Ньют был хрустальным, и вернул внимание к себе. — А если я маньяк и мне не нужен ночлег? Ньют промолчал, хмурясь и глядя на Томаса без страха или какой-то агрессии, скорее… печально. Взгляд Ньюта был печальным, полным боли и отчаяния, Томас это понял сразу. — Но Ньют, — он потянул парня за руку и они стали ближе, так, что Томас почувствовал дыхание Ньюта на себе, когда тот судорожно выдохнул ему в плечо, не поднимая взгляда. Он все не отпускал руки блондина. — Когда ты долго ищешь что-то, ты сразу понимаешь, когда это находишь, — он наклонился ближе, к уху блондина, говоря едва слышно. Свободную руку он положил Ньюту на талию, заставив того слабо вздрогнуть, а второй держал руку блондина, так, словно та была хрупкой и могла сломаться, стоило надавить. Ньют стоял, едва дыша. — Ты тоже чувствуешь это, — Томас не отрывал взгляда от карих глаз блондина, не отпуская его руки, приложил ее к его груди, туда, где билось сердце. — Чувствуешь ведь? Словно мы знакомы всю жизнь. Словно так и должно быть. Все на своих местах. Все правильно Ньют смотрел на Томаса широко распахнутыми глазами, взглядом, полным неверия, удивления и смутного понимания, судорожно выдыхая, а когда его глаза начало резать, словно пришел в себя. Он вырвался и, оттолкнув Томаса, отвернулся, глядя в стену напротив. Затем, выдохнув и чуть совладав с эмоциями, он развернулся к Томасу. — Уходи, — его голос был твердым и не дрогнул, словно эту фразу он выдрессировал себя говорить без дрожи. — Пожалуйста, уходи. Томас чувствовал, как что-то внутри оборвалось. Возможно, ему стоило потянуть, стоило войти в доверие, но он думал, что это чувство есть и у Ньюта тоже, и что он может рискнуть. К тому же, время давало о себе знать — осталась, по сути, неделя. А тот, кто может спасти его, вот. И выгоняет его. — Нет, Ньют… — Послушай, Томми, — Ньют выставил вперед руку, не давая Томасу приблизиться, — я не ищу отношений. Или даже просто секса на одну ночь. Не надо, ладно? Просто уйди. — Если я уйду сейчас, больше никогда тебя не увижу, — выдохнул Томас. Ньют усмехнулся, отвернувшись и вздохнув. Эмоции накрывали его с головой. — Не зарекайся. — Нет, — Томас снова оказался рядом, обняв Ньюта, не давая тому вырваться. — Если я уйду сейчас, мы никогда не встретимся. Если я останусь, то останусь навсегда. Томас чувствовал, что Ньют ломается. Что его устои рушатся, и он вот-вот отступит, и Томас решил не ждать. Отстранившись, он обхватил руками лицо блондина и коснулся его губ, втягивая в долгий поцелуй.***
Проснулся Томас чуть позже Ньюта, буквально на пару секунд, потому что Ньют подорвался и сел, тяжело дыша. Кошмары — это обычное дело, но в ту секунду Томас испугался и аккуратно коснулся плеча парня, заставив того вздрогнуть. — Эй… Тише. — Томми? — прошептал Ньют, уставившись на Томаса так, словно тот воскрес из мертвых. На секунду Томас подумал, что может это и в самом деле так и сейчас он выглядит, как после аварии, но Ньют развеял его подозрения. — Ты тут. — Д-да, — Томас нахмурился, заметно растерявшись. — А где мне быть? Ньют, улыбнувшись, выдохнул, аккуратно коснулся лица Томаса, а затем упал ему на грудь и обнял так крепко, что Томас растерялся. — Я думал, ты уйдешь. — Зачем мне уходить? — откровенно недоумевал Томас, гладя парня по волосам и стараясь сложить картинки воедино. — Они уходили, — Ньют отстранился, бросив на Томаса взгляд. — Всегда уходили. Говорили приятные вещи, клялись в любви, а потом получали, что хотели и уходили, не успевало взойти солнце. Я думал… — Я такой же? Томас нахмурился, глядя на Ньюта. Он обнял его, уложив себе на грудь и переплел их пальцы. Теперь он понял, почему Ньют так сопротивлялся вчера. Он боялся, что наутро останется один, как это уже случалось. Подумав о том, как какие-то ублюдки могли бросить Ньюта, Томас ощутил огромное желание свернуть шею каждому, кто причинил ему боль. Поцеловав Ньюта в макушку, Томас прошептал. — Я не брошу тебя. Ты же смысл. Я искал тебя, и нашел. Зачем мне так глупо тебя бросать? Ньют улыбнулся, ничего не сказав, но Томас был рад, что тот поверил и успокоился. Но Томаса еще беспокоил вопрос о том, как ему вернуться. Ночью он видел рай, как и раньше, но никто ничего ему не сказал, он никого не встретил. Когда наступит тот момент? В самый последний день? Томас был уверен, что готов воскреснуть ради Ньюта, чтобы состариться рядом с ним. Также он думал, что это слишком странно и все эти соулмейты — вещь крайне странная. Однако они работали, это нельзя отрицать. И то, что он чувствовал сейчас, он не чувствовал никогда. И не почувствует, он знал. — Ты влюблялся раньше? — вдруг спросил Ньют. — Нет, — почти сразу ответил Томас. Он держал руку Ньюта, чуть поглаживая большим пальцем. — У меня были отношения, я встречался с девушкой больше пяти лет, — Томас нахмурился, потому что даже не помнил, сколько именно они были вместе. — Это были вынужденные отношения, она нравилась родителям, а отец обещал оставить мне наследство, если я женюсь и заведу семью, — Томас усмехнулся. — Но… Я никогда не любил ее. А она меня. Она спала с моим охранником, а я с ее подругами. Мы знали это и нас это устраивало. А на моих похоронах она рыдала больше всех, а потом переспала с охранником в машине почти сразу после процессии. Томас ненадолго замолчал. — А ты? — Хм, — Ньют прикусил губу, глядя на переплетенные их с Томасом пальцы. — Я думаю, что да. Это не было похоже на то, что я чувствую с тобой… Признание?.. — …но все-таки что-то было. Ньют замолчал. Возможно, он ждал того момента, когда Томас скажет, что Ньют может и не говорить, но Томас хотел знать. Он хотел знать о Ньюте все. Потому что толком ничего и не знал. — Это был парень, Бен. Это были… наверное, мои третьи отношения, — Ньют бросил взгляд на Томаса, слабо улыбнувшись. — Ну, я опытнее, чем ты, однозначно. Так вот… Бен был барменом в баре, куда я часто ходил после смерти родителей, пожалуйста, Томми, оставь соболезнования на потом. Я часто напивался, а он слушал меня и подвозил к дому. Со временем, когда боль притихла, я просто стал приходить к нему и… однажды я проснулся в его кровати. Наши отношения возникли внезапно. И я в них верил, — Ньют замолчал, выдохнул, потом продолжил. — Он заботился обо мне, приносил разные вкусности и подарки, гулял и приглашал на вечеринки. Я привязался к нему. Но спустя какое-то время он перестал меня звать. Я знал, что он уходит на вечеринки, но меня не звал. Хотя приходил, спал со мной, все, как и раньше. Я чувствовал холод. Вкладываясь в эти отношения, я едва ли получал что-то в ответ. А потом… — Ньют сделал глубокий вдох. — Он ушел, и я проследил за ним. Это было глупо, но я на самом деле переживал. Так вот… Я проследил за ним до бара, где он работал и увидел, как он целуется там со своей невестой. Которую ждал, пока она вернется из стажировки к Германии. Ньют провел рукой по волосам. — По сути, это не была любовь. Я понимаю это сейчас. Но тогда мне казалось, что жизнь окончена. Томас провел пальцем по запястьям Ньюта. Конечно он не мог оставить без внимания все те шрамы, что украшали их почти до локтей. — Это из-за него? — О… — Ньют словно и не ожидал, что Томас заметит их, попытался убрать руку, но не вышло. Тогда, вздохнув, он продолжил. — Нет, это… Это другое. Вся моя жизнь, Томми, это только повод для самоубийства. Нелюбимый ребенок, изгой в школе, сирота, бездомный, парень, с которым никто не хочет заводить отношения. Как русская рулетка — никогда не знаешь, что станет последней каплей. Томас прижал Ньюта крепче, давая ему договорить. Каждое слово причиняло ему боль, и он понимал, что Ньюту тяжело все это пропускать через себя, переживать снова и снова все то, что едва и едва не довело его самоубийства. Если бы он умер тогда, то Томасу бы ничего не помогло вернуться. И он так бы и умер, не зная, как это — обнимать свой смысл. — Я хотел умереть, но боялся, — между тем продолжал Ньют. Он усмехнулся, Томас слышал, что голос его дрожит, и поэтому смешок вышел дрогнувшим. — Понимаешь, просто… боялся. У меня были все причины, и я раз за разом брал в руки лезвие и думал, что в этот раз надавлю чуть сильнее, но… Не мог, — он вздохнул. — А когда решался, что-то мешало мне. Видишь, — он показал Томасу длинный шрам на руке, почти до локтя. Томас знал, что это значит. — Когда умерли родители, я решился. Набрал полную ванну и разрезал одну руку. Было чертовски больно. И едва я коснулся второй, как меня вытащили. Спас мой друг. Ньют судорожно вздохнул. Было ясно, что ему тяжело говорить, и Томас уже хотел его остановить, но, видимо, тому нужно было выговориться. А той связи, которая сложилась у них за день, не было ни у кого за всю жизнь. — А когда он умер, — Ньют сморгнул подступившие слезы, — я забрался на крышу и думал сброситься, только вот, — он провел рукой по ноги, — зацепился за какую-то дрянь, разодрал ногу, потом приземлился так, что вышел перелом ноги, рук и ребер. Ньют слабо усмехнулся. — Нога так и не зажила, остался шрам, ужасно болит во время грозы и не дает ходить нормально. Томас молчал, думая о том, обратил ли он внимание на хромоту Ньюта или был слишком занят мыслями о своем воскрешении? В любом случае, сейчас это не важно. — Теперь все будет по-другому, — уверено ответил Томас. — Я не позволю тебе почувствовать боль снова. И он в самом деле так думал.***
Они провели весь день, не выходя из дома. То смотрели что-то по телевизору, то разговаривали. Томас старался скрыть тот факт, что он ничего не ест, чтобы Ньют ничего не заподозрил, однако это выходило сложно, но все-таки выходило. Вечером они сели досматривать «Возвращение Короля», один из любимых фильмов Ньюта, о котором Томас уже успел высказаться не совсем хорошо, и поэтому Ньют, не давая шансов сопротивляться, устроил Томасу экскурс в мир Средиземья. Признать фильм интересным все-таки пришлось, чтобы Ньют, улыбаясь словно чеширский кот, с ногами устроившись на диване, улегся у Томаса на груди и заснул прямо на битве у Хельмовой Пади. Томас аккуратно перенес Ньюта на кровать и устроился рядом, выключив везде свет и накрыв их обоих одеялом. Засыпая, он думал только о том, что ни один день его прошлой жизни не был и близко похож на тот, что был сегодня. И он хотел, чтобы так было всегда.Любовь состоит из одной души, живущей в двух телах. (с) Аристотель
***
В эту ночь он видел сон. Он видел то место, где оказался после аварии, и долго там ходил, в поисках того Ангела, что сказал ему найти Ньюта. Ангел нашелся рядом с кустами пионов, здесь они были большими, пышными, всех возможных цветов и словно написаны маслом. Казалось, коснешься их — испачкаешь пальцы. — Время поджимает, Томас, — девушка не оборачивалась. — Я сделал все, как ты сказала. Я нашел его, — Томас хотел подойти ближе, но ноги его не слушались. Девушка обернулась. Она была все так же прекрасна и все так же пугала его до дрожи. — Неужели ты подумал, что это все? — ее голос, звучавший словно изнутри самого Томаса, заставил парня вздрогнуть. — Будь все так просто, Томас, люди бы воскресали и жили бы долго и счастливо со своей любовью. Томас едва мог дышать. Он чувствовал, что должно произойти что-то плохое, и поэтому внутренне сжался, подготавливая себя услышать, что Ангел скажет дальше. Без лишних слов, девушка протянула Томасу клинок. Он был на самом деле красивым, острым настолько, что, казалось, способен разрезать воздух, начищенным до блеска так, что слепило в глазах, с золотой рукояткой и красным рубином. Томас неуверенно его взял. — Найдешь его под кроватью. Как только клинок по рукоятку войдет в его сердце, — она на секунду, которая показалась Томасу вечной, замолчала, — ты вернешься к жизни. — Почему так?.. — внутри все оборвалось, Томас не мог заставить себя сдержать слезы. Он сжимал в руке клинок и смотрел на девушки взглядом, полным злости и отчаяния. — Законы Вселенной никто не отменял, Томас, — ее голос был холоден. — Ты умер, и твоя душа покинула мир. Но, — она говорила, не отводя от Томаса взгляда, — часть твоей души осталась на Земле и может тебя заменить. Понимаешь? У вас одна душа на двоих, изначально было задумано так, что вы двое функционируете как одно целое, единый организм. Только твоя истинная любовь может тебя спасти, Томас. Все вокруг начало медленно исчезать, словно стираться. Значит, Томас скоро проснется. — Почему не сказала сразу?.. — Это ты должен понять сам. Ее последние слова Томас услышал уже на грани сознания, а затем проснулся. Он проснулся, когда еще было темно. Ньют мирно спал на подушке рядом, и Томас, скрепя сердце, заглянул под кровать. Клинок лежал там, сверкнув отблеском Луны в окне. Выдохнув, Томас поднялся с постели и прошел на кухню, поставил чайник и сел за стол. Он мог бы сделать это сейчас, пока Ньют спит, но не мог себя заставить. Он понимал, что не сможет и потом, и клинок так и останется у Ньюта под кроватью, а сам Томас бесследно исчезнет. Может, уйти сейчас? Но тогда Ньют будет думать, что его снова предали. Нет, так поступать тоже нельзя. Поэтому Томас только и смог, что заварить Ньюту кофе и сел его ждать. Проснувшись, Ньют испуганно выбежал на кухню и бросился Томасу в объятья. Парень испугался, что снова проснулся один, это Томас знал прекрасно и поэтому думать о том, что придется его оставить, было еще больнее. Обняв Ньюта крепче и уткнувшись носом в его волосы, Томас простоял так с минуту. Наконец, он предложил тому кофе, а сам сел напротив и просто смотрел на него, запоминая его черты. Думая, что делать дальше. Уйти. Нужно уйти, пока не стало поздно. — Я думал, у меня одного кошмары, — вдруг сказал Ньют, и Томас нахмурился. — Ты чего такой задумчивый все утро? — Ньют, просто… — Томас провел рукой по шее, стараясь не смотреть парню в глаза. Ньют покрепче перехватил кружку с кофе и напрягся. — Я не смогу быть с тобой всегда. Томас слышал, как парень хмыкнул. Поставив кружку на стол, он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, глядя на Томаса как на предателя. — Мог бы сразу свалить, зачем строить благородство? — Я не, — Томас запнулся, думая, что план его просто никудышный. Вздохнув, он продолжил, — я не строил. Но, поверь мне, иначе никак. — Да, я понимаю, Томми, — голос Ньюта был холодным. Видимо, где-то в его сознании есть переключатель, который меняет его из очаровательного доверчивого парня в хладнокровного и бесчувственного. Ньют стукнул руками по столу и, поднявшись, стал ходить туда и обратно по кухне, — Но, признаться, ты неплохо держался, и все твои общения, слова, я правда поверил, что что-то значу для тебя. Правда, Томми, ты заставил меня поверить тебе, а теперь бросаешь. Это самое жестокое, что когда-либо… — Нет, Ньют… — Томас повернулся к нему. — Не перебивай, — сквозь зубы прошипел Ньют, пригрозив Тому пальцем. — Ньют, я умер! — выкрикнул Томас и, выдохнув, отвернулся. На кухне повисла тишина. Ньют тяжело дышал, уже готовый было взорваться гневной тирадой о недоверии человечеству, а Томас просто закрыл лицо руками и так и сидел. Наконец Ньют сдался. — Что? — он нахмурился. — Я понимаю, как это звучит, — Томас убрал руки и посмотрел на парня. — Это звучит как бред, — выплюнул Ньют. — Самая идиотская отмазка. Я вижу тебя, говорю с тобой. Черт, да я спал с тобой! Либо я некрофил с шизофренией, либо ты врешь. — Нет, — он взял Ньюта за руку, но тот ожидаемо попытался вырваться. — Нет, послушай, Ньют. Ты слышал, что говорили про родственные души? Истинную любовь? — Детские сказки, — он смотрел на руку, которую Томас крепко держал. — Нет, — Томас накрыл руку второй свободной рукой. — Сам же понял. Почувствовал. Мы созданы друг для друга. Ньют хмыкнул и посмотрел на Томаса. — И зачем ты это говоришь? — Я умер тридцать четыре дня назад, — Томас не поднимал взгляда. — Могу показать могилу. Издав звук, смутно похожий на что-то среднее, между стоном и раздраженным выдохом, Ньют убрал руку. — Не нужно мне рассказывать сказки, Томас, — подняв на него взгляд, Томас увидел, что Ньют плачет. Он зло вытер слезы. — Ты заставил меня чувствовать то, что я не чувствовал никогда, и чего ты хочешь теперь? Что ты за сволочь такая? — Ньют, я не хочу, чтобы тебе было больно, но, — Томас поднялся, оказавшись на одном уровне с Ньютом, — ты должен поверить мне. Я умер в аварии. И вернуть меня может только моя истинная любовь. Ньют, приложив ко рту кулак, хрипло засмеялся. Затем замолчал и развел руки в сторону. — Но меня спасет только твоя смерть. Лицо Ньюта стало непроницаемым, он опустил руки и тяжело вздохнул. — Ну так прикончил бы меня уже давно. Я же сказал, что ты просто чертов маньяк. — Да поверь ты мне! — Томас уже начинал злиться. Он схватил Ньюта за плечи и встряхнул. — Надень что-нибудь, — бросил Томас и направился к выходу. Ньют, нахмурившись, пошел за ним. Томас прошел сквозь дверь, и, по сути, этого хватило бы. Оказавшись на лестничной площадке, Ньют не сводил шокированного взгляда с Томаса. Тот, бросив на него раздраженный взгляд, нетерпеливо ждал кого-то. К его радости появился какой-то пожилой мужчина, который очень долго возился с почтовым ящиком. — Добрый день, — бросил он Ньюту. Тот кивнул. Томас, оглянувшись на Ньюта, подошел к старику и заговорил с ним. Томас говорил все, что взбредет в голову, кричал тому в лицо, высказывался за свою смерть, пока Ньют, прикрыв лицо рукой, смотрел на них. — Нравится, да? — Томас обернулся на Ньюта. — Я не врал тебе! Я умер! Он повернулся к старику и со всей силы ударил его в голову, конечно, рука прошла насквозь. От неожиданности Ньют вскрикнул, заставив старика вздрогнуть, обеспокоенно обернуться и недоуменно посмотреть на парня. — С тобой все хорошо? — поинтересовался он. — Как это возможно? — прошептал Ньют. Слезы заливали его лицо, и Томас подумал, что, наверное, он перебрал, но иначе никак. — Ньют, пойдем в квартиру, — Томас подошел и, под недоумевающий взгляд старика, приобнял Ньюта. Тот уткнулся ему в плечо и судорожно выдохнул, успокаиваясь. Со стороны это наверняка смотрело дико странно. — Пойдем, да, пойдем. Оказавшись в квартире, Ньют прислонился к стене и, хватая ртом воздух, сполз по ней. Томас стоял напротив, не зная, что ему делать, но вскоре опустился и прижал Ньюта к себе. — Как такое возможно? — прошептал Ньют, положив голову Томасу на плечо. Его глаза были красные от слез, а голос дрожал. — Как?.. — Я не знаю, — Томас гладил его по волосам. — Мне сказали, я пойму, когда найду тебя. Я понял это, когда ты врезался. До этого никто не мог меня коснуться, никто не слышал меня и не видел. А ты смог. Ньют долго молчал, судорожно дыша и пытаясь успокоиться, пока Томас гладил его по волосам и прижимал крепче. Вдруг Ньют отстранился и, вытерев слезы, посмотрел на Томаса. — Давай, что ты там должен делать. Томас замер, пытаясь понять, что сказал Ньют. Когда он понял, то схватил его за руки и сжал их так крепко, что Ньют нахмурился. — Нет, — Ньют раздраженно цокнул. — Я не убью единственного человека, которого люблю, ясно? Тридцать четыре дня назад я хотел вернуться, хотел вернуться к наследству, к вечеринкам, выпивке и девчонкам. Но теперь, если я вернусь в мир, в котором не будет тебя, то я не хочу. Долгое время Ньют молчал, затем, словно разозлившись, закричал, задрав рукава свитера по локоть и подняв руки. — Посмотри на меня! — его голос дрожал, а глаза снова стали блестеть от слез. — Посмотри, кого ты спасаешь! У тебя есть, ради чего вернуться. Меня ничто держать не будет, — Ньют одернул рукава. — Не убьешь ты, я добью себя сам. — Нет, Ньют, только… — Замолчи, — он посмотрел на Томаса таким суровым взглядом, что тот немного отстранился. — Что я буду делать, если ты умрешь? Жить дальше, зная, что никогда не буду счастлив? Что единственный человек, который мог меня любить — мертв? Я бы перерезал себе горло, даже если бы ты просто ушел. Но, Томми… — голос Ньюта вдруг стал тихим и таким жалким, — это другое, совсем другое… Как ты должен меня убить? — спросил он, после недолгой паузы — Клинком, — едва слышно ответил Томас, не поднимая на Ньюта взгляд. — Он в комнате. Затем встав, Томас направился в комнату, сдерживая рвущиеся наружу слезы. Он достал из-под кровати клинок и, обернувшись, наткнулся на Ньюта. — И давно он тут? — С сегодняшнего утра, — Томас оглядел его. — Ангел дала. Ньют пожал плечами. Томас снова посмотрел на него. Наверное, это влияние их связи, все это доверие. Они словно чувствуют друг друга, отличают ложь от правды. Поэтому Томас смог заставить себя остаться, когда Ньют просил его уйти, поскольку знал, что тот этого не хочет. И сейчас он понимал, что парень не врал, говоря, что покончит с собой, потому что другого у него и не останется. И что он правда, оставшись без Томаса, не полюбит и не будет любим, поскольку истинная любовь на то и истинная, что встречается единожды. И еще Томас понимал, почему Ангел не сказала всю правду сразу. Потому что ища свою любовь, люди будут думать, что те воскресят их и будут жить в мире и счастье, так они влюбляются в свою пару. И это своего рода испытание. Зная Томас, что ему нужно будет убить Ньюта, возможно, сделал бы это сразу. Но теперь… Он не смог бы. Хотя знал, что сделает это. — Давай. Томас поднял на Ньюта глаза. Тот смотрел взглядом, полным решимости, хотя Томас знал, что тот боится, все так же боится умирать. Но и жить он тоже не хочет. Один, никому не нужный, узнавший, каково это — быть любимым и лишившийся этого. — Нет, — Томас опустил взгляд, покачал головой. Он все так же держал клинок перед собой и чудом не выронил его до сих пор. — Есть еще шесть дней, Ньют, я… — Томми, — Ньют взял лицо Томаса в свои руки и посмотрел тому в глаза. — Нет. Потом будет тяжелей. Сейчас. Томас был как оголенный нерв, одно касание блондина заставило его вздрогнуть. Ньют обхватил руками руку Томаса, которой тот держал рукоятку клинка и посмотрел ему в глаза. — Куда? — В самое сердце, — прошептал Томас, все еще не поднимая взгляда. Когда Ньют приставил острие к груди в том месте, где билось его сердце, Томас не выдержал. Наружу вырвался вздох со сдержанным рыданием, и он посмотрел в глаза Ньюту. Тот тоже едва держался, слезы текли по его щекам и второй рукой Томас убрал их, оставив руку на щеке, аккуратно поглаживая большим пальцем. — Все будет хорошо, — совсем тихо прошептал Ньют. — Даже если бы это было неправдой. Ты дал мне все, что мне было нужно. Я никогда такого не чувствовал. Спасибо, Томми. — Я люблю тебя, — выдохнул Томас. Он сказал это, не заметив. Это то, что было внутри с самого начала и было таким естественным, что казалось странным, почему Томас до сих пор не сказал. Он полюбил его. На самом деле. Это то, как работает истинная любовь. Она живет внутри, где-то под кожей, она везде и, встретив того самого человека, все вокруг меняется. Изнутри она рвется наружу, и несомненно вырывается. Не всем удается испытать такое. Не попади Томас в аварию, встретил бы он Ньюта вообще? Ньют улыбнулся и судорожно вдохнул, он наклонился и, положив свободную руку Томасу на затылок, притянул его для едва ощутимого поцелуя. Прощального. — Давай, — едва слышно прошептал он. Чувствуя, как душа летит в черную бездну, Томас вонзил клинок по самую рукоятку в сердце Ньюта. Парень хрипло выдохнул и обмяк, опустив голову Томасу на плечо, ослабив хватку и опустив руку и медленно оседая. Томас сел с ним, рыдая в голос и прижимая его так крепко, так только мог, укачивая и целуя в висок, в лоб. Он не сразу почувствовал, что парень исчезает из его объятий, как исчезало все вокруг. Скоро не осталось ничего, а Томас лишь услышал удивление в голосе Ангела, но совсем не разобрал ее слов.***
Томас очнулся в палате. Ужасно болела голова и все, на чем он мог фокусироваться первое время — его сердце бьется, и он слышит это. Спустя время он заметил, что с ним говорит медсестра и, судя по всему, интересуется самочувствием. Скоро в палату влетела Бренда, следом за ней Тереза и Минхо и, игнорируя возмущенный возглас медсестры, наперебой стали расспрашивать Томаса. Долгое время брюнет не мог разобрать их слов и при этом заставить себя что-то ответить, а когда смог, то бросил Бренде короткое «мы расстаемся», не растрачиваясь на красочные объяснения и обвинения в измене, и, когда она ушла, глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Образ Ньюта все стоял перед глазами, а Томас едва держался, чтобы не зарыдать в голос, потому что боль от его потери никуда не ушла. Он не сомневался, что все было на самом деле. — Тереза, — сестра тут же, взяв из угла стул, подсела ближе и наклонилась к Томасу, — как долго я спал? — Где-то, — она посмотрела на часы, — около пяти часов, после операции. Что?.. — Стой, подожди, — Томас никак не мог понять, — я разбился этой ночью? — Да, — Тереза бросила взгляд на Минхо, но тот все также стоял, скрестив руки на груди и хмуро глядя на парня. — Том, послушай, эта авария… — Это ты прости, — извиниться теперь было жизненно необходимо. Томас увидел, как Тереза удивленно выдохнула и слабо улыбнулся. — Я должен слушаться тебя лучше, сестренка. Прости, Тери. — Том, — она сжала его руку и, прижав ее к губам, попыталась улыбнуться, но ничего не вышло и она тихо заплакала. Это продолжалось недолго, пока Томас не успокоил ее, поскольку другой вопрос все еще волновал его крайне сильно. — Тери… — девушка подняла на него взгляд, отпуская руку брата. — Я не умирал? — Ну, — она вздохнула и, опустив глаза, разгладила платье на своих коленях, — твое сердце остановилось на минуту с лишним. — Минуту сорок семь, — поправил Минхо, на что Тереза раздраженно фыркнула. — Но его запустили, а потом ты лежал без сознания, — девушка посмотрела на брата взглядом полным сожаления, словно уже выбрала ему гроб или подобрала себе платье на процессию. Если верить видению Томаса, то выбрала она его недурно. — Врачи сказали, что тебе поможет только чудо. Чудо… Истинная любовь — вот чудо. Нет, не могло быть, что все эти тридцать четыре дня Томас прожил за полторы минуты смерти. Его мозг не мог придумать Ньюта! Слишком уж экзотический образ для него. Да и весь этот рай и ад, воскрешение… С чего? Это не могло быть выдумкой. — Минхо, — Томас обратился к азиату, который по манере своей стоял мрачным стражем его сестры, — ты сможешь найти для меня одного человека? — Серьезно, Том? — Тереза скептически подняла бровь. — Его зовут Ньют, — проигнорировав сестру, Томас полностью сконцентрировал внимание на Минхо. — Он работает в центре помощи бездомным, в нашем городе. На всякий случай, проверь все центры. Это возможно? — Все центры в Америке? Ты знаешь его фамилию? — Минхо уже достал свой планшет и поднял бровь, глядя на Томаса. — Нет, — выдохнул парень. — Это займет чертовски много времени, — хмыкнул Минхо. — Я не тороплюсь, — ответил Томас, глядя в потолок. — Кто он такой? — Тереза заправила за ухо прядь волос и, нахмурившись, посмотрела на Томаса. — Тери, ты говорила мне, что с Минхо ты чувствуешь не то, что было с другими парнями, — после этого Минхо поднял бровь, а Тереза кашлянула в кулак и несильно стукнула Томаса, однако тот продолжил. — Я думаю, что история про родственные души не ерунда и не детские сказки. Я… Я видел кое-что, пока был без сознания. И он рассказал им все, что произошло. Терезу рассказ заинтересовал, даже Минхо стал вслушиваться, а по завершении Томас получил только сочувственный взгляд от сестры. — Это все прекрасно, Том, но, — Тереза прикусила губу, — но что если это неправда? — Это должно быть правдой, — Томас закрыл глаза, и образ блондина возник перед глазами крайне четко. — Я знаю о нем все, все было как на самом деле, я не мог это все придумать. — Люди и не такое сочиняли, когда были в коме. А тем более — испытав клиническую смерть. — Минхо, просто ищи, ладно, — тоном, не терпящим возражений, сказал Томас, не глядя на сестру. Азиат хмыкнул. — Ладно, но имей ввиду, что я согласен с Тери, и если твой красавчик не найдется в близжайших городах, то, извини, взламывать базы данных по всему миру я не стану.***
Два года спустя. О Ньюте не было нигде и ничего. Томас вынудил Минхо научиться искать самостоятельно и днями напролет перерывал интернет в поисках этого парня. Он отказывался принимать факт того, что Ньюта не было. Но Ньюта просто не было. Словно его и не существовало никогда. Нигде никого хоть приблизительно похожего. Ни по факту рождения, ни по факту смерти, работы, учебы. Совсем совсем никакого Ньюта. Со временем вера в Томасе стала сходить на нет, а он сам превращаться в призрачное подобие себя. Бредя мыслями о том, чтобы найти Ньюта, Томас не спал почти неделями, если только Тереза насильно не тащила его в постель и почти не ел. Сестра убеждала его, что если Ньют все же найдется, отбросивший от голода коньки Томас вряд ли придется ему по душе, но Томас говорил, что Ньют мертв. Он не грел себя мыслями о том, что встретит парня живым, но хотел найти его могилу. Человека, которого он полюбил, и который умер ради него. Из-за него. И Томас искал. Искал, не переставая. В субботний вечер, когда Минхо уже ушел на работу, Тереза, как это часто бывало в последние годы, осталась у Тома. Она смотрела какое-то реалити-шоу по телевизору, а Томас все так же сидел у компьютера. — Может, стоит признать, что его нет, — она бросила на парня взгляд, стараясь улавливать, что происходит на экране. — Нет, Тереза, так не бывает, — Томас вздохнул, прекратив щелкать мышкой и повернувшись к ней. Она приняла вертикальное положение и, убрав свои длинные, иссиня-черные волосы на одну сторону, вздохнула, — чтобы его не было. Так не бывает. — Это так не бывает, — она покачала головой. — Ты видишь кого-то во сне и тратишь жизнь на его поиски. Не для этого ты воскрес. — Я благодаря ему воскрес! — Томас ударил по столу, заставив Терезу вздрогнуть, и шумно выдохнул. — Тогда не дай его жертве быть напрасной, — она посмотрела на брата устало и кивнула в сторону двери, когда прозвенел звонок. — Иди, я пиццу заказала, наверное, ее привезли. После этого Тереза легла обратно на диван, а Томас, немного после, пошел открывать дверь. — Возьмите и распишитесь. Этот голос. Томас неуверенно взял пиццу. Эти руки. Он поднял взгляд. Парнишка улыбнулся. Эта улыбка. Парню пришлось придержать коробку, потому что вот-вот и она бы упала. Он обеспокоенно посмотрел на Томаса. — Ньют, — выдохнул Томас. Парень непонимающе уставился. — Это не настоящее имя. Томас тихо рассмеялся, очень пугая доставщика и привлекая внимания Терезы, которая, уже проклиная все на свете, направлялась извиняться за ее непутевого брата. — Простите, но, — блондин недоверчиво наклонил голову, все еще держа коробку. — Мы знакомы? — Поверьте мне, — Томас, совладав с собой, взял коробку и протянул парню чаевые. — Нам стоит познакомиться.