Сквозь время

  Его окликают по имени, и он невольно оборачивается.    Он никогда не забудет этого голоса, хотя и поклялся больше не вспоминать о прошлом. Голоса, который когда-то был таким родным...   Чуть позади него стоит Молодой Господин. Глаза его распахнуты и полны ужаса. Они скользят по фигуре бывшего телохранителя, задерживаясь на каждой дыре, оставленной пулей в красной ткани. Непонятная гримаса, искажающая его лицо, должна была стать то ли улыбкой, то ли оскалом, однако ей не удалось. Это что-то среднее и по-истине страшное.    - Что все это значит? - его голос, срывающийся, дрожащий, наполненный истерическими нотками, нарушает тишину. Идеальную. Такую, какой нету в мире живых. Просто эта тишина... Она тоже мертва.  - Это значит, что ты умер, - самурай презрительно фыркает.   Здесь и сейчас уже не имеет значения, как к нему обращаться. "Господин", "Император", "Ваша светлость", даже простого "ты" более, чем достаточно. Коротко и без прелюдий. Как когда-то раньше.    Это новый этап существования, именуемый смертью.    Самурай отрешенно мотает головой, стараясь отогнать прочь ненужные мысли.   - Что ты?... Что ты сказал?! - ноги подкашиваются, он падает на колени. Пол отсутствует, они парят в невесомости.    Это не рай и не ад.    Нечто среднее.    И, нет, не потому, что они являются олицетворением добра и зла в равной мере. Просто у них обоих остались незавершенные дела и это место - единственное, что им уготовано.   - Мне кажется, что ты меня прекрасно слышал, - Кюдзо делает несколько шагов навстречу мальчишке, - Просто смирись, - шепчет он, поравнявшись с содрогающимся в рыданиях силуэтом, - У тебя кровь. Все лицо залила, - таким тоном обычно крестьяне рассказывают друг другу о том, сколько риса кто посадил. Без эмоций. Словно это что-то обыденное, надоевшее. Словно это некая норма.    Он собирается пройти мимо, однако рука в красной перчатке крепко вцепляется в подол его плаща. О, сколько воспоминаний связано с этим жестом...  - Но ведь тогда...  - Верно, - его взгляд устремлен куда-то вдаль. В пустоту. Тут везде пустота. Главное не смотреть в лиловые глаза.   - И что ты намерен делать теперь?  - Ждать.   - Ждать чего?  - Того, кто обязательно придет.    Того, кто, в отличии от Молодого Господина, исполняет все свои обещания.    Того, на чьих руках, в чьих объятиях он имел честь умереть.   - Возьми меня с собой.   - Нет. Ты остаешься здесь.   - Это приказ. Ты берешь меня с собой, Кюдзо, слышишь?  - Кто ты такой, что бы приказывать мне? - холодная усмешка на тонких губах.   - Я..., - и, действительно, кто он теперь? Ничтожество. Всего лишь призрак.   - Прощай, - произнося это слово, он дергает ткань, и та вырывается из пальцев, уже ослабивших хватку.    Укё смотрит в след удаляющейся фигуре. Он знает, что ему никогда не суждено вырваться из этого места. Это хуже, чем ад. Одиночество.    Кюдзо шагает вперед. Туда, куда глядят глаза. Сквозь время. Он верит, что осталось недолго. Совсем чуть-чуть. И они встретятся.