Langst

Ленс перестает улыбаться ровно в тот момент, когда обитый металлом сапог Лотора врезается ему в скулу. Вообще, всей этой экзекуции можно было избежать, просто закрыв рот в нужный момент. Не сболтнуть лишнего об устройсте шаттлов и распорядке дня, не рассказать глупую шутку, что «ночами» экипаж спит мертвым сном, не жаловаться на проблемы и лишения в тяжелой жизни паладина — всего-то делов для спасения собственной свободы и жизни. Плюнуть и растереть, в общем. Как жаль, что Лэнс и здесь проебался. Осколок зуба больно царапает небо и МакКлейн сплевывает, стараясь не всхлипывать. А ведь сколько сил, времени и денег пришлось потратить, чтобы сделать из растущих в разные стороны «клыков ужасной акулы», ровную улыбку. Ленс четыре года улыбался лишь губами и смеялся исключительно прикрывая рот, чтобы меньше светить железками. Серьезная душевная травма для такого улыбчивого и смешливого парня, как МакКлейн. Ему даже его первая школьная любовь отказала из-за того, что он носил брекеты. Обидно. Кровь из порванной десны попадает на язык. И почему говорят, что ее вкус похож на вкус железа? Ленсу кажется, что его кровь больше похожа на соленые тропические фрукты. Как манго, только горьковатый и с неприятным запахом. Ну и, может быть, немного того ощущения, когда, в приступе неуемного любопытства, облизываешь промерзшие балки старых, еще прадедом сделанных, качелей. Но это совсем чуть-чуть. Лотор снова бьет по лицу, теперь уже рукой. Целит в нос, но Лэнс дергается, подставляя вторую щеку. Слишком по-христиански, для такого прагматичного парня как МакКлейн. Второй зуб, хвала далеким земным небесам, не вылетает. Зато тонкая кожица под глазом чернеет и рвется. А хорош был бы Лэнс без обоих клыков, а? И с красными, уже начинающими опухать, щеками, кривыми сломанными пальцами и обожженной спиной. Почти космический пират. Шрамы украшают мужчину, да? Лэнс снова сплевывает и снова красным. Больше не поднимает голову и не смотрит нагло. Во рту еще двадцать девять (мудрости ему всегда не хватало) здоровых зубов, а на лице до сих пор целый нос и не выдавленные глаза. А где-то там, в далекой-далекой галактике, спит космический замок с четырьмя паладинами и одним Китом Когане. Вот он бы был в порядке, — думает Лэнс. И Пидж, и Широ, и Метт, и Ханк. Что говорить о принцессе Аллуре. Она бы этого белобрысого засранца в половик закатала. А еще Коран. Этот смешной мужик с невероятными усами двадцатых годов позапрошлого века. Он ведь тоже сильный, только не показывает этого. МакКлейн делает все наоборот. — Ты мог всего этого избежать, — говорит Лотор, замахиваясь. — Как жаль, то я проебался, — говорит Лэнс и все-таки теряет еще один клык.