На краю

      Кай никогда не верил в неотвратимость судьбы. Он считал, что каждый человек — сам кузнец своего счастья, и рассмеялся бы в лицо тому, кто попытается доказать ему обратное. Не верил он и в обретение «второй половины», полагая себя вполне самодостаточным существом, способным лично решить, с кем общаться, а не перекладывать заботу об этом на волю провидения.       «Родственные души», соединенные навеки узами крепче любых стальных кандалов, представлялись ему своеобразной, весьма изощренной формой рабства. Может ли человек быть счастлив в отношениях, на которые обречен?       За всю жизнь Кай встречал не так много людей, отмеченных печатью единства. Близнецы Аддерли, рожденные в один день и обретшие друг друга еще в утробе матери, с гордостью рассказывали всем желающим о том, как им повезло. Они действительно были счастливы. Супруги Милн тоже не упускали возможности при любом удобном случае похвастать радостью и пересказать в сотый раз подробности своей, откровенно говоря, не слишком выдающейся встречи. Куда менее счастлива была Лауренсия, когда ее горячо любимую бабушку хватил сердечный удар, а цветущий на девичьей ладошке мак окрасился черным.       Смерть родственной души — одно из наистрашнейших проклятий, способное сразить даже самых сильных, хрупкую девушку же оно просто уничтожило. Как жить дальше, если предназначенный тебе судьбой человек лежит в могиле?       Был у Кая знакомый, который и вовсе не видел лица того, кто подарил ему алый цветок… Не видел лица, не знал имени и никогда больше не встретит. Случайное прикосновение и пустота на всю жизнь. Зачем провидение сводит людей, чтобы разлучить их, сделав несчастными? Нет, у каждого должен быть выбор!       Вот уж кто точно согласился бы с мнением Кая по этому поводу, так это человек, находящийся по ту сторону деревянного люка, на крыше цитадели. Упорство Дезире Витьера, его решимость и нежелание мириться с несправедливостью по отношению к себе не могли не вызывать уважения. Пусть он был врагом, но врагом достойным, таким, которому не стыдно пожать руку.       Именно поэтому наблюдать за тем, как люди полковника Моррена выбивают крышку люка в попытке добраться до убежища храброго юноши, было неприятно. Старые крепления, на которых держался засов, оглушительно скрипели, было очевидно, что скоро последний кордон обороны будет преодолен.       Сбежав из-под конвоя, Дезире вряд ли предполагал, что противники в конечном счете загонят его на крышу. Что же он теперь будет делать? Полковник в ярости, Витьер своим побегом вывел его из себя окончательно.       Кай невольно обратил взгляд в сторону побагровевшего от злости Моррена. Нетрудно догадаться, на ком эта злость скоро будет вымещена в полной мере.       Крышка люка в последний раз жалобно скрипнула и отлетела в сторону. Сделав знак своим людям, полковник первым вышел на продуваемую ледяным ветром крышу. Кай же, сам не зная зачем, последовал за ним.       Смотреть на это ему не хотелось. По хорошему счету сейчас следовало бы отдыхать у себя, в выделенных щедрой рукой полковника покоях, а он зачем-то потащился сюда. Ради чего? Чтобы посмотреть, как мучительной смертью погибает человек, зла которому он никогда не желал?       Тонкая, еще почти мальчишеская фигурка в яркой одежде четко выделялась на фоне окутанных туманом гор. «Должно быть, ему очень холодно», — отстраненно подумал Кай, глядя, как ветер треплет полы разодранной на груди почти напополам рубашки.       Даже если Витьер и испытывал какие-либо неудобства, то никоим образом этого не показывал. Моррену он улыбнулся, как старому другу, Кая приветствовал легким кивком головы.       — Рад вас видеть, полковник. Похоже, вы уже оправились после нашей предыдущей встречи, — лучезарно улыбаясь, протянул юноша, — повязка на глазу вам несказанно идет.       Моррен комплимента явно не оценил, так как побагровел еще гуще, хотя, казалось, сильнее уже некуда, и прорычал:       — Ты, маленькая дрянь, хоть понимаешь, что я с тобой сделаю?       Он явно прекрасно понимал. Именно поэтому и попытался сбежать. Командование непрозрачно намекнуло, что в свете последних событий выбить из арестанта сведения следует любыми способами, при этом не обязательно сохраняя его в «товарном» виде. Моррен не упустит возможности отомстить за потерянный глаз.       — Угостите чаем и поинтересуетесь моим мнением о нынешнем политическом положении империи, полагаю? — невозмутимо пожал плечами юноша.       — Именно, — зловеще подтвердил полковник и медленно, зная, что бежать угодившему в капкан врагу некуда, двинулся вперед.       Кай маячил за плечом Моррена бледной тенью, это его не касалось. Он не должен был находиться тут, но что-то не позволяло ему уйти, предоставив этих обоюдно ненавистных людей друг другу. Невольно вспомнились слова Дезире: «Пусть мы по разные стороны баррикад, но разве это повод мучить вас лично?». Он никогда не позволял себе быть неоправданно жестоким.       «Сложись все иначе, мы могли бы быть друзьями».       Моррен наступал. Витьер же замер на самом краю площадки, между зубцами башни. В полушаге от затянутой туманом пропасти за спиной.       — Тебе некуда бежать, щенок! — налитый кровью глаз полковника сверкал дикой злобой.       — Вот тут вы заблуждаетесь, — покачал головой Витьер.       Кай вдруг с ужасающей четкостью осознал, что сейчас произойдет.Тело рванулось вперед непроизвольно. Он не должен этого допустить, все не должно закончиться так.       Дезире улыбнулся, смело взглянув в лицо Моррена, и сделал еще один шаг назад. Кай оказался к тому моменту уже совсем рядом и выкинул руку вперед, чтобы схватить, удержать, не позволить… Пальцы скользнули по узкой ладони, на миг ощутив чужое тепло, тут же сменившееся прохладой морозного воздуха. Худое тело стремительно полетело вниз и через один удар сердца скрылось в белой пелене.       Из груди с присвистом вырвался вздох. Медленно, будто во сне, Кай выпрямился и невидящим взглядом уставился на свою руку. На ладони, сверкая алым, расцвел огненный мак. Расцвел и тут же начал менять свой цвет, наливаясь смоляной чернью.