***
В комнате стоял удушливый запах, от которого неудержимо хотелось чихать. Лето в стране Огня выдалось засушливым, осень словно и не приходила, а зима была теплой и хмурой. Маленький мальчик, еле сдерживая зевок, слушал учителя. Судя по выражению их лиц, урок не доставлял удовольствия обоим. Урса, неподвижно сидевшая в темном углу комнаты, печально улыбнулась. Ей было жаль сына, которого муштровали с самого детства. Хозяин Огня Азулон любил повторять, что наследный принц должен уметь драться, быть хитрым и смелым, поэтому лишние науки ему ни к чему. — Разве что военная тактика и теоретическая подготовка, — добавлял он. Подданные соглашались, восхваляя ум и мудрость своего господина. Власть Хозяина Огня была безгранична. «Отец всегда прав. Помни об этом», — сказал в день свадьбы Озай, младший сын Азулона. Она и не забывала: всегда соглашалась с мнением королевской семьи и старалась угодить Хозяину Огня. А уж когда у них с Озаем родился сын, вообще перестала демонстрировать свои чувства. Слишком тревожно ей было в огромном, неуютном дворце среди бесконечных церемоний и ритуалов. В её родном доме всегда звучал смех, а детям разрешали побыть просто детьми. «Гордись, ты родила мне наследника!» — сказал Озай, впервые увидев сына. А Урса заплакала, не смогла сдержать слёзы. Возможно, оттого что окончательно поняла: назад дороги уже не будет. Родительский дом с каждым днём становился всё более далеким, порой она даже вспомнить его не могла. Выйдя замуж за младшего сына Хозяина Огня, Урса потеряла всё: родителей, любимого человека и свою жизнь. Настоящую себя. — Зуко должен быть лучшим во всем! В войне, магии и жизни. Похоже, Озай уже давным-давно решил судьбу их сына и другие варианты не рассматривал. Дома её ребенок смог бы сам выбрать свою судьбу, здесь же — должен стараться соответствовать чужим ожиданиям. «Когда-нибудь, сынок, мы с тобой убежим. В далёкую страну, подальше от магии Огня и смерти». Урса и сама не верила в то, что говорит, убаюкивая тогда ещё маленького Зуко. Просто пыталась найти цель в жизни, выбраться из холодной реальности. После рождения сына её отношения с Озаем ухудшились: он не позволял ей воспитывать Зуко самой, отрядил на помощь нянек. «Чему ты можешь научить моего наследника? Девочка из деревни!». Урса закусывала губу, но молчала. Знала, что главное — вовремя уступить, потерпеть, иначе быть беде. Зуко смешно чихнул, чем вызвал неодобрение учителя. Тот для профилактики поворчал и призвал принца к порядку. — Да, учитель, — сын покорно опустил голову. Она тоже так делала, он словно скопировал её жест. У Урсы защемило сердце: Зуко выглядел таким маленьким, несчастным. Захотелось схватить его и спрятать подальше от дворца и Озая. Озай. Имя мужа приводило её в трепет, пугало, заставляло с опаской всматриваться в тени. В первую брачную ночь он был очень нежен, даже слишком. На сутки ей показалось, что она ошиблась, и брак будет счастливым. — Совет да любовь, — поздравляли их утром; будущее выглядело не так уж плохо. А на следующую ночь муж ударил её, просто так, без предупреждения и причины. — Запомни, отныне ты принадлежишь мне. Ты — моя собственность. Гордись! Она проплакала до самого утра, забившись в дальний угол. Вспоминала маму, папу, родительский дом и Икема. Любимого, единственного и потерянного навсегда. Сначала Урса надеялась, что больше такого не повторится, что она виновата, и, если вести себя правильно, Озай не будет её бить. Но становилось все хуже и хуже. Днем они казались счастливыми молодожёнами к удовольствию Азулона. Он захотел женить младшего сына на внучке Аватара Року и сам лично искал Урсу. — Ты войдешь в королевскую семью, — сказал он при встрече. — Гордись! Знакомые слова, знакомые интонации. Озай из кожи вон лез, стараясь походить на отца. Повторять за ним, чтобы когда-нибудь занять трон. — Младший сын — не приговор, — процедил он на ее вопрос о наследном принце. — Мой брат слишком часто воюет, а в бою всякое случиться может. Урса испуганно осеклась, а ночью Озай в отместку оставил отметину на её плече. Она кусала губы, чтобы не закричать. — Терпи, иначе твоя семья умрет, — приказал он, поджигая нежную кожу. С минуту полюбовался на страшный ожог, а затем повалил ее на пол. Озай был груб и беспощаден, любил причинять ей боль. Казалось, вид обожженной плоти вызывал у него возбуждение. — С тобой скучно, — означало, что он не в духе и Урса должна была быть готова ко всему. К огню, медленно проникающему под кожу, сжигавшему до кости. К точным болезненным ударам, не оставляющим лишних следов. К насилию, грубым объятиям и укусам до крови, до потери сознания. Урса прятала руки, носила традиционные одежды до пят, закрывала шею. Озай смеялся, говорил с ней ласково на людях, а ночью оставлял все новые ожоги. Целую россыпь точек, кругов, прерванных линий, словно рисовал понятные только ему картины. На коже, как на холсте, расплывались алые пятна, покрытые волдырями и кое-где черные, как уголь. — Твоя жизнь принадлежит мне, и точка. И Урса не спорила, слишком устала: приняла правила игры и терпела, ждала конца. Внезапная беременность слега охладила его пыл, Озай перестал распускать руки и старался не повышать голоса. Получалось плохо. — Ты сама во всем виновата, — цедил он, — презираешь меня, а ведь я — твой законный муж. Она сжималась в комок и уходила спать в покои, приготовленные для будущего ребёнка. По ночам она вскакивла и просыпалась от кошмаров. — Так бывает перед родами, — успокаивали лекари, даже не догадываясь об истинных причинах. — Скоро все пройдёт. Урса кивала и прятала руки: ожоги на них заживали дольше других. Рождение Зуко, казалось бы, изменило Озая, он вёл себя терпимее, нянчился с сыном. Прошло чуть больше года, когда Урса с ужасом поняла, что таилось за произошедшей переменой. Она перестала быть интересна, теперь Озай занялся их сыном. Он муштровал его, приказывал, мог дать затрещину и повышал голос. Запретил вставать к плачущему Зуко ночью. — Пусть привыкает, нечего с ним няньчиться. Он — принц народа Огня и должен полагаться только на себя. Урса кусала губы от беспомощности и тайком пробиралась в спальню к сыну, чтобы обнять, успокоить, убаюкать. Днем она покорно держалась с Зуко холодно, не вмешивалась в воспитание, зато ночами давала волю чувствам. Рассказывала сказки, засыпала рядом с ним и защищала от всего мира. На счастье, Озай был занят: что-то связанное с последней войной. Он пропадал на советах, постоянно хмурился и на время забыл о семье. — Генерал возвращается, — шелестели подданные, — с великой победой. Как и всегда. — Ну да, с великой, — в глазах Озая вспыхивал страшный огонёк, как тогда, когда он бил жену с холодной яростью. Урса старалась не попадаться ему на глаза, все своё время посвящая Зуко. Она расслабилась, подумала, может, муж перестанет «воспитывать» сына. И поплатилась за свою беспечность. Первый удар пришёлся в голову, несильный, так, чтобы она упала, но не отключилась. Зуко вскрикнул и глазами, полными ужаса, посмотрел на отца. — Кажется, я говорил тебе не сюсюкать с ним! Урса вскрикнула и попыталась заслонить сына. Второй удар сбил с ног, отбросив к маленькому столику. Она услышала хруст, но в страхе не поняла, что именно произошло. — Мама... — Зуко хватал ртом воздух, не понимая, в какой кошмар попал. Урса отчаянно закричала, услышав очередной хруст: форменный каблук мужа пронзил левую ладонь. Потекла кровь, стало сложно дышать. Нестерпимая боль пронеслась по телу, сковала движения. Озай медленно крутанулся на каблуке, вдавливая ладонь Урсы в мягкий ворс. Брызнула кровь, разлетелась в разные стороны. Третий удар оказался самым страшным: огненная волна опалила щеку и медленно поползла вверх, не давая открыть глаз. Урса дергалась, правой рукой пытаясь оттолкнуть мужа. Но усилия были тщетны, лишь раззадоривали его. — Знай своё место, — голос разил не хуже ударов. Безжалостный, холодный. — Мама! — пронзительный крик Зуко разорвал пульсирующую боль. Нужно было встать, во что бы то ни стало. Остановить мужа, спрятать от него сына. Огонь горел у виска, медленно слизывая кожу. Урса уже не чувствовала боли, только вставала. И падала. Подводила нога, неестественно вывернутая. Ковер, липкий от крови, вызывал тошноту. — Пожалуйста, остановись, — она не слышала свой голос, открывала рот и закрывала. Озай неспешно избивал сына, и от каждого удара хотелось выть. Урса хрипела и снова вставала. Шажок, еще один. Она толкнула жаровню, тяжелую, стоявшую рядом. Раздался звон, крики и плач. На миг мир замер, а затем последовал четвёртый удар. Последний. Она знала, что не переживёт его. Барабанные перепонки лопнули от криков, Урса отчаянно закрыла лицо и повалилась на пол. Больше она встать не могла. «Прости меня, Зуко, я не смогла. Я так пыталась, но…» Когда-то в детстве мама рассказывала ей историю о смерти дедушки, великого Аватара. Он задохнулся в огне, погиб от ужасной стихии. Теперь пришёл её черед, бежать некуда. Чьё-то горячее дыхание обожгло шею, а затем огонь медленно отступил, с шипением растворившись в темноте. Обожженное лицо стянулось, как восковая маска. — Урса — моя собственность, — послышался голос Озая, — я могу делать с ней все, что заблагорассудится. Она сжалась в комок, подтянула поврежденную ногу и охнула: чья-то холодная рука прикоснулась к шее. — Я не успел познакомиться с твоей женой, брат. По-моему, самое время. Ответа Озая она не услышала: мир завертелся и отчего-то стал падать. — Зуко, спасите Зуко… — выдохнула Урса и потеряла сознание.***
Кровь капала, образуя лужицу. Старый ковёр напоминал теперь раненого зверя с алым пятном на боку. Раньше во дворце белого цвета не было, но к свадьбе младшего сына Азулон приказал приготовить новые покои. Так белый цвет проник под древнюю крышу. Сентиментальные глупости, сказала бы мама и была бы права. Какая разница, какого цвета обстановка в покоях, если могущество страны Огня — вечно. И ничто не сможет его поколебать. — Враг не должен видеть твоего страха, брат мой. Он приподнял подбородок Озая и заглянул в глаза: пытался то ли разглядеть раскаяние, то ли увидеть душу. Озай дернулся и зарычал, поэтому не вышло ни того, ни другого. — Мало чести в том, чтобы победить женщину. Если не можешь справиться с сильным противником. Он безжалостно рассек ладонью воздух и ударил брата сверху, выбивая последний вздох. Тот захрипел и упал на пол, рядом с неподвижным телом жены. Мама бы не одобрила таких методов воспитания. Младших обижать нельзя, сказала бы она. И снова попала бы в точку. Он постоял с минуту, выравнивая дыхание, и покачал головой. Не стоило вмешиваться столь радикально: хватило бы просто спасти невестку, а с братом можно было бы и после поговорить. Тем более, невестку он видел впервые, а Озая — любил безумно. «Прошел бы мимо, экая невидаль, — сказал бы отец, презрительно скривившись. — Не твоя же жена, не тебе и воспитывать». Может, и прошёл бы, но невестка просила спасти Зуко. И, судя по каплям крови вокруг, били не только ее. — Вернулся из похода, что бы тебя, — буркнул он и отправился на поиски ребёнка.***
Так они впервые познакомились с Айро. Старшим сыном Хозяина Огня, гордостью всей нации, непобедимым Драконом Запада, знаменитым генералом и любимцем всех кошек во дворце. — Я просто приятно пахну, вот и весь секрет, — подмигнул он однажды, когда она рискнула задать мучивший её вопрос. Урса робела в его присутствии, старалась спрятаться в дальний угол, но получалось плохо. По какой-то причине Айро оказывался рядом, неизменно вытягивая их с Зуко на свежий воздух. — Детям полезно играть в войну, бегать и строить замки на песке, — безмятежно заявлял он, прерывая занятия Зуко. Учителя, конечно, ворчали, но отказать старшему сыну Хозяина Огня не могли. Озай хмурился, но молчал, делая вид, что не замечает поведения брата. А Урса радостно улыбалась, наблюдая за тем, как Зуко играет со своим кузеном, Лу Теном. Единственный и горячо любимый сын Айро был высокий, умный, смелый и по-военному хитрый. Идеальный наследник в понимании Хозяина Огня, равно как и сам Айро. Вокруг шептались, что наследник не столь добродушен, как кажется. Озай вообще утверждал, что брат носит маску, скрывая истинную сущность. — Его называют Драконом Запада. Он отправляет на смерть людей, не моргнув глазом. И любит власть! Уж я-то знаю. Урса осторожно приглядывалась, но не видела никаких масок. Да, Айро бывал жесток, особенно когда говорил об их врагах. — Царство Земли будет повержено, — тон был будничный, как если бы это был свершившийся факт, — наши враги падут. Еще в детстве мне было видение. Я возьму Ба Синг Се и сожгу дотла. Ничего удивительного, народ Огня уже больше ста лет враждует с народом Земли. Стоило ли винить Айро в такой неприязни. Но в остальном она не могла согласиться с Озаем. Наследный принц не казался ей страшным, скорее наоборот. Лично к ней он относился с уважением и дружелюбием. В его компании Урса забывала о том, что пережила, и начинала верить в светлое будущее. Для себя и для Зуко. Казалось, даже Озай изменился под влиянием брата, стал сдержанным и внимательным. Он больше не поднимал на неё руку и вновь оказывал знаки внимания. — Увидишь, всё наладится, — успокаивал Айро. — В конце концов, Озай очень любит вас с Зуко. И она верила его словам, не могла не верить. Хваталась за них, как за соломинку. Запрещала себе вспоминать, как трещали кости, а кровь растекалась по полу. Урса долго не могла уговорить себя вновь вернуться в супружескую постель. По ночам она просыпалась и в отчаянье прислушивалась к дыханию Озая. Еще миг, и он опять будет мучить её огнем, наказывая за непослушание. Но дни сменялись месяцами, и ничего не происходило. — Зуко должен расти в счастливой семье, — повторял Озай по ночам, стаскивая с неё платье. На теле ещё оставались шрамы от давних побоев, но он делал вид, что не замечает. Урса вздрагивала, но покорно принимала ласки, зажмуриваясь и считая минуты до того, как муж насытится и уснёт. Их отношения оставались зыбкими, застывшими на некой грани. Поставленной возвращением Айро, невольного свидетеля семейной драмы. — Спасибо, — сколько раз Урса хотела признаться, что он вернул её к жизни, но нужные слова не находились. Да, пройди Айро мимо, и неизвестно, выжила бы она или нет. Но в голову закрадывалась мысль о том, что если бы Озай не ударил Зуко, Айро все-таки прошёл бы мимо. «Запомни, ты — моя собственность. И ничья больше!» В чем-то муж был прав: королевская семья относилась к другим, как к рабам. Низшим существам. Отчего тогда Айро должен был смотреть на неё по-другому? — Знаешь, тебе не мешало бы выпить чаю. Поверь мне, хороший чай – отличное лекарство. Но Айро смотрел по-другому. Так, будто бы они — старые друзья. С давних-давних времён. — Брат любит тебя, я знаю. Просто не умеет сдерживать эмоции. Но он научится, увидишь, — в голосе Айро слышалась странная уверенность. Можно было подумать, что он лично собирался учить Озая. Урса кивала, пила ароматный чай и впервые за долгие годы чувствовала себя дома. Под защитой. И собственный муж не казался больше монстром, память услужливо прятала плохие воспоминания. Умение приспосабливаться дало о себе знать: Урса забывала. И, если бы не едва заметные ожоги на виске, решила бы, что кошмары ей приснились. А вскоре родилась Азула, строптивая и красивая, маленькая копия своего отца. Озай ужасно гордился дочерью, баловал и проводил с ней всё свободное время. — Моя кровь, — говорил он, наблюдая, как Азула побеждает старшего брата врукопашную. Она росла сильной, ловкой и смелой. — Идеальная наследница в понимании отца, — говорил вечерами Озай, задумчиво рассматривая тени на стене. — Жаль, что в нашей стране трон передаётся по мужской линии. Урса от таких слов ежилась, но гнала плохие мысли. Было бы глупо отрицать, что Зуко больше похож на неё, а Азула — на Озая. — Кровь не вода, — соглашался Азулон, наблюдая за внуками. Он любил их одинаково, никого специально не выделяя. Дети росли вместе, хотя Зуко больше тянулся к Лу Тену. Они вместе ходили в импровизированные походы, дрались на деревянных мечах и изучали магию Огня. — Мой сын слишком мягкий, — хмурился Озай, наблюдая за ними. — Он дерётся без вдохновения, как рохля. — Это же игра, — робко возражала Урса, боясь вызвать гнев мужа. — Не выгораживай его! Пусть берет пример с Азулы, она никогда не сдаётся. Даже в играх! По правде говоря, для дочери игр не существовало: она всегда сражалась, как будто они на настоящей войне. Урсу пугала агрессия и жёсткость Азулы. — Перерастёт, — считал Айро и дарил племяннице кукол. Та кривилась и уходила бороться с Лу Теном. Куклы гнили в тёмном углу, забытые и печальные. Иногда Урса их навещала, рассаживала и вспоминала своё детство. Давно забытый и потерянный дом. Неудивительно, что Зуко стал ближе к матери, а Азула — к отцу. Они даже ходили парами, проводя свободное время отдельно. — Мама, а почему папа со мной не разговаривает? Я чем-то прогневал его? Зуко расстраивался, наверное, чувствовал, что отец не видит в нём наследника. И постоянно сравнивает с Азулой. Не в пользу сына, к сожалению. — Спрашиваешь! — дочь поджимала губы, точь-в-точь, как Озай. — Какой смысл отцу возиться с таким плаксой и рохлей? Начинался скандал, Урсе приходилось мирить детей. Внешне она казалась спокойной, но в глубине души ей было жаль, что Азула отдаляется. Если бы она могла изменить ситуацию! Но во дворце чувства приходилось скрывать. Прятать глубоко в душе. «Чтобы не травмировать детей, — как бы сказала её мама. — Молчание — залог крепкого брака». Возможно, она и была права. Но в глубине души Урса знала, что залог крепкого брака — любовь. А в их семье любви не было.***
Кровь засохла и почернела; маленькие корки покрывали рану. Глубокую, небольшую, затерявшуюся в складках форменного плаща. Красное на алом, застывшая точка среди безжизненной пустыни. И мёртвые глаза сына. Айро дважды порывался их закрыть и не мог, рука не поднялась. Он долго тёр побелевшее лицо сына, избавляясь от грязи и гари. Тёр, пока не пришло время похорон. Павших в ужасной битве даже нельзя было отнести домой. — Хоть тело целое, — шептали голоса, — у других вон, то рук, то ног нет. Хоронить порой нечего. Яма была глубокой, вырытой на совесть, далеко-далеко от дома и так близко к войне. — Не закрывай глаза, сынок. Потерпи, пожалуйста. Айро баюкал его, как живого, крепко прижимая к груди. — Генерал совсем обезумел, — вздыхали солдаты, оставляя их наедине. — С мёртвыми говорит. И были правы отчасти. Сердце Лу Тена перестало биться, из него толчками вытекала жизнь. Если бы Айро мог, он бы вырвал из груди своё и отдал бы сыну. — Враг не должен видеть твоих слёз, сын мой. Не закрывай глаза, слышишь? В детстве у Айро было видение: горящий Ба Синг Се. Униженный город, поставленный на колени. Разрушенный до основания. И кровь, реки крови вперемешку с алым пламенем. — Они заплатят, сынок. За всё заплатят. Он знал, что видение станет реальностью. Как только он вернётся в лагерь, город — обречён. Нужно всего лишь взмахнуть рукой и отомстить, уничтожить тех, кто отобрал у него сына. Одно движение. Между жизнью и смертью.***
Ветер принёс с собой тревогу, непонятную и странную. Показалось, что природа оплакивает мир, словно прощаясь перед небывалой бурей. Урса поежилась и, осторожно поцеловав Зуко в макушку, подошла к окну. Ей захотелось выйти на балкон, чтобы разгадать беспокойство ветра. Но на пороге возник Озай, и Урса сочла за благо отправиться спать. Ей не хотелось, чтобы он гневался. — Знай своё место, — в последнее время Озай слишком часто повторял эту фразу. Снова, как тогда, когда унижал её и мучил. Урса считала дни до окончания войны и возвращения Айро, надеясь, что его присутствие вновь благотворно скажется на муже. — Мой ничтожный старший брат, — фыркал Озай, когда думал, что никто не слышит. Но вслух желал Айро удачи, потому что в глубине души боялся его, как никого. Ночью Урсе снились страшные сны, а утром она поняла, о чем пытался рассказать ветер. Случилось нечто ужасное. У Айро погиб сын. И тогда Урса поняла, что мир уже никогда не будет прежним. Весь день только и разговоров было о том, что уж теперь-то генерал сожжет Ба Синг Се дотла. Камня на камне не оставит. — Мой наследник сотрёт столицу Царства Земли с этой самой земли, — вот и всё, что ответил Хозяин Огня на ужасную новость. Озай почтительно вздохнул, Зуко плакал, а Азула ворчала, что её отец справился бы лучше. А Урса с тоской думала о том, что больше некому будет её защищать, оберегать и вытаскивать их с Зуко на прогулки. Лу Тен погиб, а вместе с ним погибло и сердце Айро. Ночью ветер вновь разыгрался, он не давал спать. Урса дважды вставала и закрывала окна, но массивные ставни вновь распахивались. — Буря грядёт. В комнате погасли свечи, и Урса разглядела высокую фигуру, стоявшую около второго окна. Возникло странное чувство, будто они знакомы, должны были встретиться, но мешало то одно, то другое. — Прости меня, — фигура шагнула ближе, слега прозрачная, как дым. — За что? — Урса попятилась, не зная, что делать: кричать от испуга или звать на помощь. — Клянусь, я всегда защищал свою семью. Но твой брак с потомком Созина был необходим. Иначе нельзя, прости. Ей показалось, что перед ней сам Хозяин Огня, Азулон, но черты лица незнакомца были мягкими, а глаза светились дружелюбием. Он мало походил на члена королевской семьи. — Твой сын, Зуко. Ему предначертано великое будущее. В его жилах течёт особая кровь. Голос обволакивал, дарил тепло и уют. Происходящее выглядело сном, и Урса попыталась ущипнуть себя, чтобы открыть глаза и закрыть, наконец, ставни. Они по-прежнему хлопали, с каждой минутой всё громче и громче. — За душу Зуко идёт борьба между светом и тьмой. И без посторонней помощи ему не справиться. — Но почему? Почему именно мой сын? — на месте щипка выступило алое пятнышко, но незнакомец никуда не исчез. Разве что хлопанье ставен стало невыносимым. — Он унаследовал мою кровь. В его жилах течет кровь Созина. Но самое главное, его судьба не определена. Зуко принадлежит к королевской, и в равной степени — к моей семье. И лишь от него зависит, чью сторону принять. Он посмотрел вдаль, сквозь неё, туда, где мир встречается с бездной. И Урса поняла, что за борьба ждёт сына: долгая, упорная и беспощадная. В отличие от сестры, полной копии Озая, Зуко унаследовал и материнские черты. В его жилах течёт страшная смесь, разрывающая на части. — Уходи! — она отступила в темноту. — Я не верю тебе! — Если ты сейчас не спасешь одну душу, Урса, то навсегда потеряешь сына. Поверь мне. Я пришёл помочь. Звук удара заставил покачнуться и ухватиться за край подоконника. Урса вспомнила ту страшную ночь, когда Озай пришёл убивать их с сыном. — Нет, ты лжешь. — Душу, всего одну лишь душу. Иначе Зуко никогда не победит. Раздался оглушительный звон, и холодный ветер сбил её с ног. Урса даже не успела вскрикнуть, только вспомнила, что не успела поцеловать Зуко на ночь.***
Красная кровь напоминала тропинку, бегущую на много километров вперёд. Среди черного леса и засушливой земли она выделялась ярким пятном. Испачканный плащ валялся рядом, прикрывая комья земли. Он уже был когда-то здесь. В мире Духов. Тогда, в детстве, здесь горел Ба Синг Се. Призрачная копия великого города. — Враг не должен остаться безнаказанным. Пусть знает, что такое — народ Огня! Голос, скрипучий, старческий, хриплый голос. Айро отчетливо слышал его, когда обнимал мёртвого сына. И слишком явно видел обладателя, когда опускал тело Лу Тена в яму. — Вопрос могущества, мой принц. Беспощадный, но с огромным смыслом. Старик, в красной одежде. С горящим взглядом, прожигающим сквозь самую толстую броню. Великий Созин, Айро не мог не узнать его, когда впервые увидел. — Наследный принц должен убить своих врагов. Пусть кровью заплатят за смерть твоего сына. Кровь за кровь, алое пламя против земли. И неподвижный Лу Тен, чьей души нет в мире Духов. Айро знал, что сына уже не спасти, но упрямо отказывался возвращаться назад. К реальности, где оставил окоченевшее тело и мёртвое сердце. Своё, чтоб ему пусто было.***
Серый неуютный пейзаж вызывал трепет. Вокруг лежали мёртвые тела, с открытыми глазами и искажёнными ртами. Издалека они казались куклами, вылепленными из воска. Но чем ближе становились, тем больше пугали. «Не смотри», — уговаривал голос, знакомый и невероятно далёкий. Урса пыталась, но не удержалась и опустила взгляд. Пустая глазница смотрела прямо на неё. Пугающая чернота зловеще скалилась и неизвестно, что могло оттуда появиться. «Не дыши», — голос все время был рядом, одобрял и вел вперёд. Но не могли остановиться, и зловонный смрад проникал под кожу, въедался под ногти. От него мутило, к горлу подкатывала тошнота. Отчего-то воспоминалась мёртвая рыба, неподвижно лежавшая на берегу. «Не думай», — голос сопереживал, старался заслонить от ужасов этого мира. От червей, ползавших по трупам и поедавших разлагающуюся плоть. Белых личинкок, покоящихся в зияющих ранах. Переломанных костей, торчащих из-под земли. Кости пугали больше всего. Они были повсюду: тонули в болоте, утыкали землю и валялись под ногами. Серые, коричневые, белые, почерневшие от страшного пламени. Урса шла вперёд, стиснув зубы и мысленно вспоминая детскую считалочку. Глупую, смешную, смазанную. О маленьком мальчике, потерявшемся в огненной пустыне. «Найди его», — голос затухал, не мог постоянно быть рядом. Ей нужно было всего лишь найти этого мальчика. А остатки пустыни лежали вокруг, наводили ужас и трепет. Сгоревшие люди, трупы с вывернутыми внутренностям, которыми побрезговал даже огонь. Пахло мясом, свежим, прожаренным. Отвратительная картина не отпускала, вызывая омерзение. Внезапно Урса услышала голос, другой, не похожий на тот. Расчетливый, зловещий, каркающий. Она повернула, обошла какие-то кочки, оказавшиеся отрубленными головами, и вышла на равнину, усыпанную сажей, тлеющими костями и криком. Стоном боли, не прекращающимся ни на миг. За пеленой огня глаз не было видно, но Урса знала, что он — там. Стоит в центре бушующего пламени и наслаждается. Уничтожает своих врагов. Она вытянула руку в тщетной попытке дотронуться. Остановить хоть так. Привлечь к себе внимание. Он вздрогнул, повернулся и не увидел её. Посмотрел, как сквозь неё. «Знай своё место!». Она сжалась в комок, закрыла лицо руками и позволила огню поглотить себя. Кожа на лице лопнула, медленно сползая куда-то вниз. Урса превратилась в живой факел. — Я не успел познакомиться с твоей внучкой, Року. По-моему, самое время. Ответа великого Аватара она не услышала: мир завертелся и отчего-то стал падать. — Зуко, спаси Зуко… — выдохнула Урса и потеряла сознание.***
Кровь народа Земли так и не пролилась, зима сменила осень, а вскоре пришла весна. Армия Огня бесславно сняла осаду и отправилась домой, позорно покинув поле боя. Пророчество о гибели Ба Синг Се так и осталось всего лишь пророчеством. Глупым видением маленького мальчика. — Кто бы мог подумать, ну и ну, — слухи стремительно достигли дворца, вызвав шок у Хозяина Огня. Он был в таком гневе, что чуть не приказал убить своего внука, принца Зуко. Обошлось, но столица застыла в тревоге. Генерал Айро лично приказал снять осаду Ба Синг Се и не разрушать город. Войска отступили, похоронив мёртвых. — Мой брат сдал, — подчеркивал принц Озай. — Смерть сына подкосила его. Хозяин Огня, видимо, не пережив позора своего наследника, скоропостижно скончался. А на трон сел младший принц, Озай. Мало кто удивился: говорили, перед смертью Азулон лично изменил завещание в его пользу. Правда, все ждали, что генерал Айро сразится с братом, чтобы вернуть трон себе. Не вышло. Братья чинно раскланялись, и генерал ушёл на покой. Говорили, он сильно постарел и осунулся после гибели сына. «Я расскажу тебе историю, мой принц. Старую-старую сказку. Но сначала сделаю царский подарок». И шёпотом добавляли, что жена нового Хозяина Огня, Урса, бесследно исчезла. — Бедные дети, потерять мать. Такое горе! «Это — головной убор наследного принца страны Огня. Когда-то мой самый лучший друг, Созин, подарил его мне. Будущему Аватару Року…» Столько бед сразу навалилось, происки врагов, не иначе. — Ничего, скоро новый поход. Ба Синг Се точно не устоит, — солдаты рвались в бой, но тщетно. Новый Хозяин Огня не разделял политику своего покойного отца: масштабные войны не велись, а все силы были брошены на локальные стычки. А еще Озай урезал права и свободы, установив более жёсткий контроль внутри страны. — И то верно, порядок должен быть во всем, — соглашались советники. Хозяину Огня мало кто перечил, даже его собственная семья принимала любое его решение. Молча и покорно. — Слышали, говорят, принц Зуко оплошал на военном совете? Что-то теперь будет?! Говорили, что, когда Хозяин Огня наказывал сына, выжигая ему отметину на лице, тот звал маму. Пропавшую принцессу Урсу. Может, и врали, кто знает. «И только тебе решать, как поступить дальше. Выбросить подарок Созина, оставить себе или найти того, кто прекратит вражду наших семей. Того, кто спасет народ Огня от себя самого». Раз уж даже генерал Айро не выдержал и покинул залу. Точно сдал, кто бы мог подумать.***
Кровь струилась по щеке, белой и гладкой. Хотя белый цвет давным-давно выжили из дворца, заменив более покладистым серым. В глазах нового Хозяина Огня отражался страх. Животный, дикий, всепоглощающий. Озай стоял на коленях, неуловимо похожий на несчастного Зуко, изгнанного пару часов назад из страны. Вот только взгляд был другой, яростный и перепуганный одновременно. — Вопрос эстетики, брат мой. В твоём случае бессмысленно, но красиво. Прощальный аккорд не получился. Брат взвыл и бросился вперёд, словно надеясь, что пройдёт сквозь прутья огненной решетки. Айро ловко отразил удар и нанёс вторую рану. Полюбовался новой струйкой крови на лице Озая и презрительно отбросил его к подножию трона. — Ты проживёшь долгую жизнь, брат мой. Бессмысленную и никчемную. А мне пора, меня ждёт Зуко. Старший сын покойного Хозяина Огня, разочарование всей нации, побежденный Дракон Запада, бывший генерал Айро, наконец, решил, что будет делать с бесценным подарком. Эстетика, так её.