"Время встреч"

В больничном помещении было прохладно. Веяло запахами лекарств и пряностей. Мимо деловыми походками проплывали медсестры различных возрастов и проходившие здесь практику военнообязанные куноичи. Наруто посматривал на ряды стройных ног и вспоминал, как однажды ему выпал шанс взять в жены одну из этих красоток. - Давай! - подбадривал его Киба за чашечкой сакэ. - В доме всегда будет чем полечиться. В больнице не лежи — все тебе дома. И перевяжет, и подлатает, если что. - Мне кажется, что в таком случае проще купить себе личного хирурга, - подвыпивший Наруто взвесил ситуацию. - Хирург может тебе не дать, - в свою очередь рассудил Инудзука. - А тут не только халявное лечение, но и халявный секс. - Киба, - отмахнулся от такой перспективы Наруто. - У меня и то, и другое бесплатное, не забывай. Зачем чтобы еще у меня дома постоянно кто-то жил? В больнице мне всегда рады, благо я туда попадаю часто. Отсутствием секса так же не страдаю. - Домашнее регулярное питание? - не унимался Киба, стуча чашкой по столу. - Я сам готовить умею. - А так тебе будут готовить! - А зарабатывай на все это - я! - огрызнулся Наруто. - Мужик ты или где? - не остался в долгу Киба. - Да задрал ты уже! В тот раз он так и не женился. Девушка, предполагаемая невеста, быстро поняла, что Наруто - человек не из легких и его забота о всеобщем благе деревни не будет с такой же силой распространяться на собственную семью. И, осознав это, умная куноичи решила не связывать свою судьбу с личностью, принадлежащей всем, а значит — толком никому. Сейчас Узумаки вспоминал все это без сожалений, даже с облегчением, параллельно думая о том, что Учихе было бы ровным счетом все равно — кем Наруто работает и сколько времени будет уделять семье. Они оба - шиноби, военные, которые с самого детства заточены на служение: кто собственным, а кто общественным идеалам. Саске не стал бы требовать от друга полной отдачи. Он не удивлялся бы недельным и даже полугодовым миссиям, ему не было бы дела, насколько эмоционально сильно Узумаки отдается работе, и сколько времени и мыслей из всей этой должностной суеты он уделяет своему... партнеру. - Ни стыда, ни совести, - пожурила бабулька - уборщица курящего Наруто. - Больница, а Вы курите! А ну отойди отсюда! - Бабуля... - начал было стоящий рядом Ибики, но замолчал под безапелляционным напором моющей пол швабры. - Вам бы такую в отдел допросов, - тихо, чтобы его не услышали, посмеялся Наруто. - Ты бы там вскоре оказался не нужен. - Скажешь еще чего, - беззлобно отмахнулся Морино. Они оба торчали в больничном коридоре уже более двух часов — Хикару проходил полное серьезное медицинское обследование, и Наруто не решился отойти от кабинета врача ни на минуту. Ибики, у которого сегодня выдался самоназначенный выходной, решил составить ему компанию. Правда, приятного времяпрепровождения не выходило. Как только Морино пришел в больницу, для Наруто началось время постоянных расспросов, больше смахивающих на завуалированный допрос без пыток. И рассказывать пришлось все, от начала до конца, даже то, как порой тяжело было в пути с Учихой. Морино слушал, не перебивая, иногда задавал наводящие вопросы и после каждого, казавшегося ему важным момента, согласно кивал, будто Наруто его о чем-то спрашивал. - И кто наш таинственный враг? - Саске уверен, что это Кабуто. - Подручный Орочимару? - Он самый. - Живой, что ль? - Наверняка. - Девять лет прошло. Плохо верится. Хотя, что я говорю, - Морино опасливо покосился на конец коридора, куда удалилась суровая бабушка, и торопливо для такого степенного человека, как он, закурил. - Саске опознал его почерк. Им написаны почти все списки с именами детей. Кстати, большинство этих ребят принадлежат к знатным родам, а соответственно преимущественно обладают какими-то способностями. И еще есть часть никому неизвестных детей, но что-то подсказывает, что и в ней не самого последнего десятка ребятня. - Отбирают лучших? - Да, только так и не ясно зачем. В найденных Сакурой документах значатся только имена и адреса пунктов передачи, помимо этого мною лично найдены адреса пары-тройки медпунктов, из таких, в одном из которых Сакура и погибла. Наруто замолчал и снова закурил. За окном щебетали птицы и гулял вольный ветер. Пахло жизнью — той, что неотъемлема от запаха лекарств и болячек. И дело было не в том, что Коноха — военная зона, что на ее долю испокон веков выпадали сражения и беды. Само существование, захватывающее собой все то, что различал и не различал вокруг себя человек, зверь или же растение, было подвержено болезням и увяданию, все оно неизбежно гнало жизнь вслед за смертью, здоровье вслед за болезнью, сливая все это в один неудержимый поток. И Морино, и Узумаки, много лет проработавшие на своих должностях, об этом знали. И винить в том, что у обоих погибла знакомая и подруга, было некого, кроме себя. А себя винить уже казалось просто невыносимым, поэтому оставалось только молчать - молчать и курить. - Абураме провел несколько вскрытий, - нарушил больничный цокот каблучных медсестерских копыт Морино. - Тех, кого обнаружили на месте взрыва? - Не только. Тех, что привезла с собой разведка из страны Птиц — тех, что еще можно было как-то распотрошить. - Ясно. - И еще кое-что. Пока ты вызволял пацана, наши притащили в деревню несколько десятков материала — детей в возрасте от пяти до семнадцати лет. Кто был болен, кто при смерти, кто мертв. В общем, их тоже обследовали. - Морино помолчал. - Всех. И ничего хорошего, - он с чувством сплюнул за окно. - Падаль. Наруто ждал. Спрашивать самому не хотелось. Отвратительное предчувствие скручивало все внутренности, и желание отодвинуть от себя беду перекрывало профессиональное желание знать. - Ни у одного ребенка не было способностей шиноби. Так, какие-то задатки, но не более. - Как у нашего Ли? - Да, даже возможно меньше. Абураме для меня уточнять не стал. Если будет интересно, посмотришь — у тебя на столе лежит полный отчет. - Ясно. - Всем без исключения дали сильнодействующий препарат, обнаружить который не так просто. Обычное медицинское обследование ничего не дает. Даже полное обследование выявляет следы вмешательства только тогда, когда препарат уже значительное время находился в организме и начал свой необратимый процесс. В животе у Наруто похолодело. Он вцепился помертвевшими пальцами в подоконник и так замер с невозмутимым взглядом на свою Коноху, вид на которую открывался из окна. - Все как один по обычным параметрам здоровы. Не биты, не насилованы. Наоборот, ухожены, не напуганы, и даже, не поверишь, довольны тем, как с ними обходились. Единственное: никто из них так и не смог с точностью описать тех людей, которые проводили над ними этот эксперимент. Пару-тройку подозреваемых мы задержали, но это не более чем обычные сельские врачи, исполнявшие за вознаграждение чьи-то вышестоящие приказы. - Ибики? - Что? - Все дети мертвы? - Все. Ноги предательски начали подкашиваться. О том, что Наруто сам ни раз бил по подросткам, стоящим по другую сторону его правды, что лично убивал тех, кто был слабее и моложе его - обо всем этом он вспомнил в последнюю очередь, и именно это в конечном итоге вернуло ему самообладание. Но сперва в голове раненой птицей билась одна единственная мысль — что он скажет Саске? И было неважно, что это не сам Наруто проводил эксперименты над детьми, и что не его рук дела те несколько десятков трупов, которые еще недавно вывозили рабочие из лаборатории Абураме, и что, возможно, это вовсе не медицина, а политика или еще хуже — чья-то больная фантазия. Все это было неважно. Наруто знал: Саске его не простит. Не простит за покойную Сакуру, в довершение смерти которой станет смерть ее сына. - Противоядие? - Пока не существует. - Когда? - Все так, как и до твоего отъезда. Понадобится не меньше пары месяцев, чтобы хотя бы понять, что за компоненты входили в яд. «Несколько месяцев, несколько месяцев...» - За сколько времени скончались те дети, что попали к нам еще живыми? - Неделя. «Неделя! Несколько месяцев, несколько месяцев... А тут неделя». Волнение, накрывшее Наруто с головой, было подобно наползающему безумию. Оно не давало рационально сконцентрировать все доводы, все «за» и «против» и привести это к единому знаменателю. Нарастающая паника плотно скрывалась за выработанным годами практики бесстрастным взглядом. Но Морино видел и побелевшие костяшки пальцев Узумаки, и его заострившиеся скулы, и то, как долго он молчит — молчит так, что нельзя было догадаться, о чем думает, - а это означало только одно: негласный Хокаге Конохи узнал нечто такое, что наконец-то задело его самого, его личное, доселе неприкосновенное. «К чертям такое счастье», - помотал головой Наруто, и паническое наваждение стало опадать. «Там с десяток детей, тут несколько десятков. Одним больше, одним меньше. И неважно, чей он. Спасти бы остальных». - Ибики? - Слушаю. - Есть что-то еще? - Да. Есть ребенок, который после употребления этого яда выжил. - Где он?! Наруто рванулся к Ибики с такой силой и яростью, что сперва опытный Морино принял его движение не за безрассудную надежду, а за элемент нападения и невольно отшатнулся, что случалось с ним за последние десятилетия не часто. - Его у нас нет. - Как это?! - Он был обычным пациентом в клинике, в детском инфекционном отделении. Простудился в Академии на физкультуре и свалился с незначительной простудой, проболел полторы недели, а потом его забрали родители, но остались анализы; и их, когда началась вся эта заваруха и Абураме потребовал все медицинские карты детей, доставили к нам. Так вот у этого мальчика в крови был обнаружен тот же яд, что и у погибших. - Так где? Где?! Где этот мальчик? - Украли, - просто ответил Морино. - Украли? - Да. Вместе с родителями. А ты что хотел? - Логично, - вновь начал приходить в себя Наруто. - Но откуда известно, что он жив? - Потому что яд в нем был задолго до того, как он свалился с простудой. И он не только не убил мальца, но и развил в нем такие способности, что из последнего ученика в группе он стал чуть ли не первым. - Что же это?.. - А то, Наруто, что наши с тобой предположения вполне себе верны: яд убивает лишь тех, чьи гены не способны его принять. Те, кто все это задумал, Кабуто ли это или кто другой, ищут ребят с сильными генами, с сильными клановыми способностями, и яд этот не что иное, как катализатор, средство для пробуждения спящей до поры до времени силы. - Кабуто, - казалось, что подоконник под пальцами Наруто сейчас хрустнет и переломится напополам. - Вполне возможно. Орочимару давно нет, и, думается мне, что никогда уже не будет. А этот безумный очкарик мог пойти по его стопам и возжелать не только чужое тело, но и чужие способности. - Распорядись, чтобы послали несколько отрядов на поиски. Все координаты у тебя есть. - Сделаю. Узумаки? Наруто впервые за время разговора взглянул в лицо Ибики и с удивлением обнаружил в нем отдаленные следы участия. Не жалости, не сострадания, а именно эмоцию, очень похожую на отцовское участие. - Не теряй жесткости, - попросил Морино голосом, далеким от сопереживающего. - Только не сейчас. У врача был до рези в глазах выбеленный халат, который неприятно похрустывал накрахмаленной своей поверхностью каждый раз, когда делалось хотя бы малейшее движение. - Присаживайтесь, - предложил врач Узумаки и Морино, лаконично кивая на стоящие перед своим столом стулья. Было в его облике что-то мещанско-неприятное. И если до этого, знавший данного человека, Наруто не замечал этого или старался об этом не думать, то теперь, после стольких, выбивших его из привычной колеи, событий, ему стало искренне неприятно наблюдать за этим человеком. Покопавшись в памяти, он с точностью поименно смог про себя назвать имена тех людей, от которых этот, по слухам, лучший в деревне доктор брал взятки. «Прижучу», - сам себе пообещал Узумаки, прекрасно понимая, что не станет рушить сложившуюся многими годами структуру. - Что скажете? - Ничего утешительного, - спокойно отозвался доктор. К тому моменту Наруто уже полностью овладел собой, поставив Хикару в одну линейку со всеми теми детьми, которые уже пострадали и еще могли бы пострадать. Ни внешне, ни внутренне боле не проявлялось его беспокойство, которое он сам после вспышки паники посчитал недостойным своей должности и своих обязанностей. Сейчас в кабинете сидел абсолютно бесстрастный заместитель Хокаге, лицо которого выражало лишь деловитую заинтересованность. И лишь сидящий рядом Морино знал: любой крючок, слегка зацепивший ноющую рану, способен привести недвижимую воду к бессознательной буре. Но это знал он, а врач, который был уверен, что его работу хорошо оплатят из военного кошелька, не страшась, выкладывал все то, что выяснил. - С виду мальчик абсолютно здоров. Я бы даже сказал, чересчур здоров, так, будто никогда даже с простудой не лежал. Но это только внешне. Внутренне же, он... Даже не знаю, как точнее вам объяснить. Нет, он не болен, но он... изменен. Ни Наруто, ни Морино никак не отреагировали на это сообщение, и доктор, привыкший к тупой молчаливости военных, продолжил: - Не могу точно сказать как давно, но предположительно пару недель назад, мальчик принял сильнейший яд, состав которого мои сотрудники не в силах определить. Противоядия у нас нет. Да и вообще… - он осекся. - Я не знаю, что это за препарат. В общепринятом реестре его нет. По секрету скажу вам, что и в запрещенном тоже такое не числится. Этот нонсенс какой-то. - Что с мальчиком? - перебил его Наруто. - С мальчиком? С мальчиком… - доктор поперебирал бумажки у себя на столе. - Яд вызвал множество внутренних мутаций, которые в целом ничем не опасны для жизнедеятельности... сейчас. Но потом могут иметь место некие прецеденты. - Например? - Слепота. - Еще? - Быстрое старение организма. Например, не точно, но есть предположение, что сразу после принятия яда, организм Хикару состарился лет эдак на десять. И это еще не все, - он выдержал поистине театральную паузу. - Введенный мальчику препарат вызвал к жизни совершенно неестественные для него способности. Даже я, не обладая выдающимися познаниями в области чакры, могу сказать, что она у него просто как бурлящий котел. Кажется, что в данный момент мальчику подвластны очень многие способности — дай только волю или же подскажи ему нужное направление их использования. Но именно это и приведет к сокращению срока жизни и абсолютно точно к слепоте, так как с глазами у ребенка тоже не все в порядке — зрение уже упало. Видимо, в какой-то момент мальчик применил некую технику, которую, возможно, мог подсмотреть у кого-то из старших ребят в Академии... - Это все? - голос Наруто звучал так сухо и официально, что Морино готов был в любой момент остановить новую вспышку гнева или паники. - Все, - обескуражено отозвался доктор. - Документы, анализы и все те исследования, что Вы успели сделать за этот срок, заберут мои люди, - сообщил Наруто, поднимаясь со стула. - А мальчика я бы хотел забрать с собой сейчас. - Конечно, конечно, - засуетился доктор, вставая и обходя стол. - Пройдемте, пожалуйста, в больничный корпус... Когда они выходили из кабинета, Морино Ибики совершенно успокоился, осознав, что Наруто не зря провел на своей должности много лет и что выбрали его не за красивые слова или же детские заслуги. Не нужно было вопросов, чтобы понять, что кем бы ни был идущий с ним рядом человек, что бы он на самом деле ни чувствовал, он в первую очередь — всегда — будет помнить о той ответственности, какую взял за свой народ. И именно это проклятие отметило Узумаки Наруто, словно высококачественным орденом, ужасом его собственной жизни, вместо согнутых плеч демонстрируя Ибики спину несгибаемого человека. Морино знал: больше паники Наруто не допустит никогда — даже перед ним. Время перевалило за полночь, и сакэ в белой, словно мраморной, бутылке успело не только остыть, но и значительно уменьшиться. Чоджи подозвал молоденькую хорошенькую официантку, что прислуживала им в эту ночь, и попросил подогреть новую порцию благородного напитка, который стоил в этом заведении столько, что, узнав цену, Акимичи расстроено покачал головой. - Я угощаю, - больше попросил, чем сообщил Наруто. Они сидели за самым дальним столиком, в углу у окна, из которого была видна сильно оживленная в это время суток одна из конохских улиц. Маленький низкий столик почти пустовал, кроме бутылки с сакэ, на нем стояла лишь одна тарелка с едой, и та перед Чоджи. Наруто был слегка пьян. Он расслаблено облокотился о стол, подперев рукой подбородок и бесцельно смотрел за окно. В его потемневших глазах отражалась Коноха — предел его мечтаний, начало и цель всех его мучений. По улицам и переулкам ходили мирные люди вперемешку с шиноби, то тут, то там мелькали джоунинские жилеты, за которыми следовали чаще всего коротенькие платьица и стройные ноги. Деревня, погруженная в ночную беспечную суету, бурлила, кипела, дышала своей, отдельной от его, Наруто, жизнью, не подозревая о том, кто в течение многих лет всеми правдами и неправдами хранил ее покой, благодаря кому уже какую весну к ряду встречают мирно, без дрожи и упоминания великого разгрома Конохи сейчас уже таким далеким Пейном. Никто не знал, что один из самых важных людей в их судьбе сейчас сидит на втором этаже небольшого неприметного здания, с обычной неоновой вывеской и пригласительным знаком, и просто пьет, пытается окончательно вывести себя на чистую воду, к полному контролю своих эмоций, чтобы Коноха еще много лет могла спать спокойно, ни о чем не думая. Играла тихая музыка, в дальнем зале танцевала одинокая пара уже немолодых людей интеллигентного вида, создавая атмосферу всеобщего умиротворения и отдыха. Пухлый, с годами становящийся только больше, Чоджи способствовал расслаблению — он, такой добряк, всегда умел расположить к себе собеседника, хотя сам никак не мог понять, каким образом у него это получается. С ним, с таким по-житейски простым, Наруто позволял себе чуточку забываться и на короткое время становиться не официальным лицом, а обычным жителем, пришедшим поужинать с другом в ресторан. Чоджи говорил много, но абсолютно не напрягающие вещей. Он рассказывал о смешных и не очень миссиях, о родившемся у его друга сыне, о том, как они съездили с Эйко в отпуск, как его мать снова перепутала семена на огороде и посадила что-то невообразимо несъедобное. Наруто слушал все это внимательно, впитывал, проникался неизвестной ему жизнью, край которой он смог для себя зацепить в стране Птиц. Ему было интересно все, о чем рассказывал его друг: как назвали новорожденного? что выросло на огороде у мамы? какие фотографии привезли из отпуска? И еще многое-многое другое. А временами, когда Чоджи погружался всем своим вниманием в принесенную еду и ему на какой-то период становилось не до историй, Наруто стыдливо и опасливо представлял себя с Саске — в гостях у так и не постаревшей Тсунаде, рядом с их общим другом в больнице, где рожает его жена, в отпуске — где-то далеко, где нет ни шиноби, ни военных деревень, а есть только море, солнце и множество дней вдвоем. Узумаки думал об их общем доме, примечал, как там все будет обустроено и что он будет думать, когда каждое утро станет просыпаться рядом с Учихой в одной постели. Потом ему было мучительно неловко за такие вещи, и, стараясь быстрее вытравить их из памяти, с новой силой принимался расспрашивать Чоджи, и друг, словно улавливая настроение Наруто, разражался новой историей, которые у него никогда не кончались. И лишь одну тему Чоджи не поднимал никогда, и Наруто, зная о том, почему этого нельзя делать, свято помнил, что о собственных детях с Акимичи говорить не стоит. При упоминании отсутствия у клана наследника, друг сникал, голос и взгляд его тускнели. Чоджи никогда не скрывал перед бывшим однокашником по Академии и боевым товарищем свою боль, но всегда старался обходить ее стороной, видимо, считая, что не стоит беспокоить других своими проблемами. Но в эту ночь Чоджи заговорил сам, первый. И началось все с третьей бутылки сакэ. Они с Наруто были уже достаточно поддатые, когда Акимичи поднял пиалу и, не дав другу чокнуться о нее своей, сказал: - За тех, кого с нами нет. - За Сакуру, - моментально уловил подтекст Наруто. Между ними никогда не было секретов. Наверное, потому, что Чоджи не лез в профессиональную жизнь Наруто, а тот в свою очередь уважал Акимичи во всех его проявлениях. И нет нужды скрывать, насколько один переживает за смерть подруги и насколько второй осведомлен о том, что же все-таки могло произойти на той миссии, которую выполняла в день своей гибели Харуно. Но выпили молча, и заговорил Чоджи совсем о другом. - В последние дни Эйко часто посещала Сакуру — ходила на обследования, сдавала анализы. Они много общались. Сакура вела какое-то там лечение. - И как? - Бесполезно. Сперва-то вроде как надежда еще была, а потом, когда все исследовали, когда сама Сакура за дело взялась, тогда точно стало ясно, что ничего не выйдет, - он помолчал. - Эйко очень переживает. Я за нее боюсь. - Думаешь, она?.. - Нет! Нет, - тут же запротестовал Чоджи. - Она сильная женщина. Моя девочка никогда так с собой не поступит, - он тихо улыбнулся. - Она говорит, что у нее есть я, и я — ее большой ребенок. - Счастливые вы, - вздохнул Наруто и поспешно добавил: - Несмотря ни на что. - Отец бы только так не переживал, что наследника нет, и, в принципе, было бы неплохо. Мы уже смирились. - Все мы смиряемся, - непонятно с кем пьяно согласился Наруто, наблюдая, как молодые шиноби уровня чуунина, пошатываясь, вываливаются из бара, что стоял на другой стороне улицы. - Но все-таки жалко... - А ты усынови! Чоджи аж ойкнул от внезапного предложения Наруто и, опустив столовые приборы на стол, не мигая, уставился на друга. - Что? – почти задорно спросил Наруто. - Не приходила тебе в голову такая идея? А? - Не приходила. - Ну, так вот, возьми да усынови какого-нибудь пацана. Или девчушку. Мало у нас, что ли, беспризорных детей. Да вот хоть меня вспомни. Я в свои десять, знаешь, как был бы рад, если бы меня хоть кто-нибудь усыновил? - Отец скажет: неродной, без ген... Гены ему подавай. - А с генами сейчас быть ой как накладно, - зло выплюнул слова Наруто, но видя искреннее недоумение Чоджи, постарался скрасить получившуюся обстановку: - Да ты ж человек, отец твой человек, и этот мелкий тоже не зверь какой-нибудь. Что, не воспитаешь, что ли? Да спасешь же, не дашь пропасть. Тебе на том свете много что за это выдадут. - Чан говядины, - рассмеялся Акимичи. - Два чана говядины! - рассмеялся в ответ Узумаки. Они помолчали. Чоджи сосредоточено поглощал пищу, а Наруто старался не думать о Хикару. Пожилая парочка отцепилась друг от друга и, прервав свой меланхоличный танец, покинула ресторан. Услужливый официант грациозно подал даме верхнюю одежду, за что незаметно получил от мужчины «на чай», и заулыбался так, что Наруто сделалось противно. - А неплохая мысль. - Что? - не сразу сообразил Наруто, все еще поглощенный сценой с пожилой четой. - Неплохая мысль, говорю, - не дожевав кусок и потрясая пальцем в воздухе, повторил Чоджи. - Ты о чем сейчас? - Я о ребенке. - О ребенке? - Усыновить — отличная мысль! Я не понимаю, почему раньше она не приходила мне в голову?! Это все отец, - он говорил азартно, как будто его только что настигло божественное просветление и теперь ему открыты все истины мира. - Все он. Гены, гены! Да кому нужны эти гены? Эйко нужен ребенок, мне нужен ребенок. Нам надо о ком-то заботиться, кого-то растить, давать кому-то возможность жить и быть счастливым, а заодно делать счастливыми и нас. Не смотри так на меня Наруто. Я знаю, что дети бывают не подарок, но это жизнь, - он, не переставая улыбаться, развел руками. - И я к ней готов. Я и Эйко. И наши дети. - Поздравляю, - подытожил тираду Наруто. - Кого? Мальчика? Девочку? - Неважно, неважно, - помахивал палочками Чоджи. - Мы с Эйко подумаем, мы решим. Скажи, - он внезапно осекся и сделался серьезным: - Скажи мне, страшно это — такая ответственность? - Я не знаю, - устало покачал головой Наруто. - Знаешь, - не согласился Чоджи. - Как раз ты и знаешь. - Нет, не знаю. Моя ответственность — не твоя ответственность. Ты, вот, усыновишь и будешь со своим дитем по курортам носиться, от болячек его лечить, за его успехи в Академии переживать, с отцом мириться — внука ему представлять. Вот это твоя ответственность, семейная — перед сыном, дочерью, женой, отцом с матерью. Кухонная твоя ответственность. Ты ж не сидишь ночами и не просматриваешь списки тех, кого на Дегараши послать надо, точно зная, что из десяти посланных оттуда вернутся только двое. Ты своих детей от простуды ограждать будешь, я своих на смерть посылаю, не раздумывая. А вот теперь скажи, могу я что-то знать про ту ответственность, о какой ты меня спрашиваешь? Я, который без семьи и детей, я, который... - он прервал свою речь и схватился за пиалу с сакэ. Чоджи молчал долго, а затем сказал без злобы: - Ты, Наруто, утрируешь. Все, что ты сейчас сказал мне, я знаю. Ты еще не забыл, кто мой батя и откуда ведет свое начало мой род? Мы ж Учих старше, как-никак. Думаешь, никто из нас ответственность такую не нес? Или ты думаешь, что я не вижу и не знаю о том, какая у тебя жизнь? Я ж, Наруто, тоже не из гражданских. И мы с тобой ни одну войну вместе прошли. Так что ты мне тут не заливай. Моя и твоя ответственности по одну сторону ходят, просто разными путями. У тебя она на много миль простирается, а моя все в одну сторону глядит. - Тогда чего ты меня спрашиваешь, раз знаешь, как оно? - Мнение твое хотел знать. А еще… - Чоджи задумался. - А еще хотел знать, насколько мы при всей нашей с тобой схожести — разные. - Чего это ты? - Да так... Я тебя, Наруто, уважаю. Я, вот, не смог бы без Эйко, не смог бы выбрать работу, если бы пришлось выбирать между ней и моей девочкой. Ты сейчас скажешь, что я непрофессионал, что я не шиноби и что с такими мыслями я недостоин звания спец-джоунина, но я все равно своего мнения не изменю. Эйко, мои родители и моя семья мне гораздо важнее миссий и всей нашей деревни. Поэтому, Наруто, я уважаю тебя и многое для тебя сделаю. Вижу, как тебе хреново, вижу, насколько сложно жить как ты, чувствовать как ты и как тяжело верить в то, во что ты веришь. - А я уважаю тебя, - в свою очередь сказал Наруто, промахиваясь подбородком мимо собственной ладони. - Уважаю за то, что... Да я тебя просто уважаю! И, знаешь что, я б тебе... Я б тебе своих детей доверил бы, - и добавил: - Если бы они у меня были. Вот моя ответственность. Моя ответственность, которая может защитить целую деревню, а любимых людей не может, потому что сама ее сущность этих людей из моей жизни исключает. Слабая моя ответственность, слабая. Поэтому я бы себе собственных детей не доверил. Нет, не доверил бы. А тебе бы доверил, - он опустил голову на скрещенные перед собой руки и, казалось, задремал. - Ты бы себя не корил, - ответил ему на это Чоджи. - Не оправдываются за собственную жизнь. Наруто вскинул голову, уловив в произнесенных словах что-то до боли знакомое, родное, что он уже слышал, и даже относительно недавно. Кто-то очень любимым голосом произносил ту же фразу — фразу, после которой хотелось раскаяться во всем и начать все заново, закрыть собой и все исправить. - Наруто? - позвал Акимичи. - Прости, задумался. - Я вот что подумал, - Чоджи вычистил до блеска свою тарелку и отложил палочки. - Все это пустое. Тебе спасибо за идею. Мне теперь даже дышать стало легче, после того, как я понял, что могу сделать и куда мне дальше идти. А ты слушай. Слушай, Наруто, не гони лошадей. Я много чего о тебе не знаю и, несмотря на нашу с тобой дружбу, знать, если честно, не хочу. Но за прожитую жизнь не оправдываются, за любовь не чувствуют вину, и ты понимаешь, о чем я. Позволить себе быть счастливым гораздо сложнее, нежели просто им быть. Не всем все дается сразу, не всем вообще что-то дается, но выход есть всегда. Вот как у нас с Эйко. Не дал нам бог детей, но они у нас будут — будут в любом случая. Моя жена будет счастливой женщиной, несмотря ни на что. Не будь я мной! - и он с силой хлопнул кулаком по столу, так, что за соседними столиками звякнула подскочившая посуда. - Чоджи... - Природа, Наруто, она не от бога или же ответственности. Она чаще всего сама по себе, у нее свои законы, свои понятия и своя мораль. И она любит тех, кто не падает перед ней на колени, а с умом принимает ее дары. - Чоджи, ты о чем сейчас? - сонно спросил Наруто. - Я? - Акимичи посмотрел на уставшего, готового заснуть прямо за столом в ресторане друга. - Я о Саске. Он уже привык просыпаться от яростного стука в дверь, поэтому это утро не стало для него чем-то из ряда вон выходящим. Кто-то настойчивый знакомо молотил кулаками в желании попасть в его квартиру, и Наруто стало казаться, что он спит и видит один и тот же закольцованный сон: жизнь каждый раз начиналась там же, где и заканчивалась — стуком в дверь и последующим сообщением о том, что что-то где-то дало трещину, что какие-то люди вновь и вновь нуждаются в помощи. А выходом из этого круга не являлась даже смерть. Похмелье подбрасывало Наруто картину за картиной, в которой каждая его смерть, был ли он на миссии или же утонул пьяным в ванне, заканчивалась стуком, обрывалась и уступала место жизни, в которой снова и снова оказывалась дверь, а за ней человек, громко выкрикивающий имя «Узумаки Наруто». Вызывали к Морино. Ибики через перепуганного посыльного сообщал о неотложно важном деле, которое изменит весь мир разом, придет ли Наруто в этот час в резиденцию Хокаге или же нет. Но лучше бы, если бы он все-таки пришел. - Приду, - пообещал Наруто. - Дайте полчаса, и я буду. Посыльный в миг испарился, словно состоял из воздуха, а на его месте образовался вызванный Наруто клон. - Кофе, - попросил Узумаки свою точную копию и пошел в ванну. Спешить не хотелось. Если Морино не пришел сам или же не послал генина с яростным воплем бежать в резиденцию в одних трусах, это значит, что дело терпит и можно хотя бы проснуться толком. В небольшой кухне, на окнах которой болтались на ветру когда-то еще подаренные Сакурой занавески, усердный клон работал над приготовлением завтрака. Вышедший из ванной Наруто с апатией наблюдал, как парень его возраста и его внешности полуголый носится между тостером и кофеваркой, чертыхаясь точно так же, как и он сам. И это придавало созданной атмосфере какой-то совершенно сюрреалистичный оттенок, словно Наруто и правда умирает каждый вечер, а на утро сызнова начинается очередная беготня и суматоха, и он прекрасно знает, чем закончится тот миг, в который ему снова захочется и представится возможность заснуть. - Не обожгись, - сам себя предостерег Наруто, но было поздно. Клон с матом, какой обычно выдавали лишь грузчики и профессиональные шиноби, отдернул руку от нагретой кипятком чашки и испарился в тот же миг. - А тосты не успел… - вздохнул Наруто, смотря на кофейную черноту внутри белоснежной чашки. «Сейчас скажут, что Хикару пропал». «Сейчас скажут, что Саске умер». «Сейчас начнется еще один день». - С добрым утром! - бодро проорала ему соседка с первого этажа, когда он, собранный и серьезный, вышел из дома. Наруто обворожительно улыбнулся и помахал ей рукой — так, как махал всем тем, кто уже более десяти лет считал его героем Конохи. Дома остался остывать так и нетронутый кофе. Вытянутая в длину, без единого окна каморка Морино напоминала Наруто скорее кухню малогабаритной квартиры, нежели рабочий кабинет: в углу плита, на которой мирно соседствуют две кастрюли и одна, давно немытая, тарелка, далее стоит, покосившись, потрепанный диван, к которому вплотную приставлена старая сломанная стиральная машина, играющая в данной обстановке роль то ли тумбочки, то ли письменного стола. На полу лежал затертый до дыр палас, на котором красовались бурые пятна то ли засохшей крови, то ли пролитого супа. И повсюду бумаги — в папках, прозрачных файлах, просто стопочками, прошитые, хаотично разбросанные по полу в дальнем углу, чистые, грязные, свежие и пожелтевшие от времени. - Куда тебе столько, если ты с ними нихера не работаешь? - проходя в кабинет, Наруто переступил через задетую и рухнувшую со стиральной машинки папку. - В качестве туалетной бумаги храню, - без тени юмора сознался Морино. Наруто пожал руку Ибики, затем Суйгецу. Сказать, что туманник выглядел плохо — не сказать ничего. Он сидел в углу дивана, положив рядом свой огромный меч, и бесстрастно смотрел на пришедшего Наруто почти обескровленным лицом, через белизну которого проступали голубые болезненные вены. Его перекрученные деформированные, словно при артрите, руки неестественно лежали вдоль тела, и казалось, Суйгецу был не в силах ими пошевелить. Вся его чакра была настолько расшатана и вымучена каким-то сильным воздействием, что становилось удивительно, как он все еще мог находиться в сознании. - Ибики! - возмутился Наруто. - Да не я это. Морино опустился рядом с туманником на диван. - Ты его не видел, когда он тут только появился. Мертвецов с Таро помнишь? Вот те же яйца, только в профиль. Я ему даже чай не мог всунуть — руки как у алкаша тряслись. Обычно острый на язык Суйгецу в этот раз смолчал, и к Наруто закралась мысль еще и о возможной немоте туманника. - Чертовщина какая-то, - он попытался в задумчивости пройтись по каморке, но небольшое захламленное помещение не позволило это сделать. - Ты не мечись, - прервал его Морино. - Я ж тебя не на пробежку вызвал. Сядь. Единственным местом, куда еще можно было примоститься оказался облезлый шаткий стул, и опустившемуся на него Наруто пришлось одной рукой придерживаться за ржавый край давно засаленной плиты. - Пришлю к тебе кого-нибудь — пускай уберутся. - Только этого мне не хватало! - Да свинарник же! - Я в твой кабинет со своим не лезу, и ты сиди, не дергайся. - Как знаешь, - не стал настаивать Наруто. - Ну, что там у нас? - Не знаю, как у нас, а у вас все плохо. - Совсем? - Относительно, - Морино кивнул на Суйгецу. - Тебе пацану денег отваливать и отваливать — мы теперь знаем, кто затеял всю эту заваруху. - Кто? - Чувствую, - Ибики наклонился к Наруто, и, закуривая, недобро подмигнул. - Чувствую, скоро у тебя дома будет пополнение семейства Учих. - Это ты к чему? - Потому что Саске подаст на развод. Так неожиданно было слышать этот спокойный вымученный голос Суйгецу, что Наруто с Морино не сразу сообразили, кто из присутствующих произнес последнюю фразу. - Что? - не понял Наруто, подаваясь вперед и пытаясь рассмотреть из-за Ибики лицо туманника. - Тот, кто стоит за всем этим, - бесцветно произнес Суйгецу и взглянул Наруто в глаза, - его жена.