Devotion

Она ненавидит его до дрожи, боли и самого настоящего сумасшествия. Ей хочется кричать и рвать на себе волосы, не понимая, как демон, подобный ему, мог так низко пасть. Внутри что-то так нещадно жалит, обрывается и тянет ко дну, уничтожая остатки разума. Кабале чувствует лёгкую дрожь, учащенное сердцебиение давно прогнившего сердца и странную тошноту всякий раз, как Сульфус оказывается рядом. Кабале хочет, чтобы он нежно, как бы невзначай, коснулся ее руки. Хочет почувствовать его тепло, когда он аккуратно проведет рукой по волосам, неторопливо обведёт линию подбородка, а после осторожно коснется её губ своими. Она мечтает, чтобы Сульфус хотя бы просто заметил её и улыбнулся так, как всегда улыбается совершенно другой девушке. Противному и омерзительно-пакостному ангелу, что абсолютно не заслужил той любви, которой Сульфус одаривает ее последние два земных года. Ей становится еще обидней, когда подсознание вместе с пострадавшей гордостью шепчет о том, что её не просто променяли, а элементарно не заметили на фоне миленького ангелочка. Обошли стороной, а после толкнули лицом в грязь, растаптывая остатки жалких чувств такой же жалкой личности. Ведь Кабале действительно чувствует себя жалкой и униженной. Достаточно того, что она позволила признаться самой себе в том, что завидует ангелу и мечтает о тошнотворных девчачьих нежностях, совсем нехарактерных для демонов. Поначалу ей это тоже казалось глупым и отвратительным, но когда постоянно наблюдаешь за объектом своей любви и его вечной пассии, случается всякое. Кабале видела, как сильно Сульфус поменял и пересмотрел свои приоритеты и взгляды, подстраиваясь под Раф. Становится почти смешно наблюдать за тем, какой размазнёй он выглядит, когда бегает за ангелом на задних лапках и всячески пытается угодить. Кабале тяжело вздыхает, откидываясь на простыни и не сводя глаз с минутной стрелки часов. Очень скоро, буквально в интервале десяти минут решится вопрос его прихода. Сульфус не опаздывает — он либо приходит, либо не возвращается до рассвета вообще. И черт знает, чем он тогда занимается там со своим ангелом. Думать об этом больно, но не думать об этом вообще — просто невозможно. Чем бы она ни занималась, мысли каждый раз упорно возвращаются к другу, которого она любит и которому, в общем-то, плевать на это. Кабале не знает, что будет делать в случае его возвращения. Возможно, ей просто нужно его увидеть, понять, что с ним все хорошо и пожелать спокойной ночи в надежде, что он все-таки ее остановит. Столько раз она так по-детски проигрывает идеальный сценарий в голове и ровно столько же раз потом корит себя за это, когда ничего не происходит и мир снова трещит по швам. Когда в конце комнаты раздается неприятный, режущий по слуху звук открывающейся двери, Кабале вздрагивает и покрывается мурашками. Пришел. И как обычно соблюдает точную пунктуальность, совсем противореча своей природе. Двадцать три часа и сорок пять минут — эту цифру она, кажется, выучила уже наизусть. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Сульфус, почти не обращая на нее внимание, проходит вглубь своей комнаты и, останавливаясь напротив, начинает неторопливо раздеваться. Его, кажется, ничуть не смущает присутствие девушки — ведь совести и чувства такта у него так и не появилось. Впрочем, он и не видит в этом ничего такого, они ведь друзья и знакомы с самых, мать его, пеленок. Кабале проклинает его и саму себя в придачу за то, что не может отвести взгляд. Не хочет. Она лишь завороженно наблюдает, как его бледные пальцы неуклюже справляются с пуговицами рубашки и как волшебно серебрится его кожа в свете луны. Ей до боли хочется прижаться к нему и самой помочь избавиться от одежды, но Кабале вовремя отдергивает себя, вспоминая о своей трусости и о том, как друг может на это отреагировать. Становиться посмешищем в его глазах совсем не хотелось, поэтому она упорно, как и все предыдущие месяцы, скрывает свои чувства. Благо, демоны приучены ко лжи. Вот он подходит ближе и, так не произнеся ни слова, расправляет кровать, а после ложится. На секунду он улыбается уголками губ и Кабале чудится в этом какая-то нежность, какой-то тайный подтекст. Хочется попросить его улыбаться чаще и именно ей. А еще рука как будто сама тянется к его волосам, в надежде ощутить их мягкость и испытать хоть минутную, но такую мучительную близость. Но она не может этого сделать. Ей нельзя. Сульфус не позволит. — Как прошел твой день? — благо, голос хотя бы не дрожит и вопрос слетает с губ крайне просто. — Бывало и лучше, — хмыкает в ответ он, подкладывая руку под голову и смотря прямо ей в глаза. — Если хочешь, можешь лечь рядом. На секунду Кабале чувствует, что задыхается. Происходящее совсем не укладывается в голове и всякие остатки решительности испаряются напрочь, хотя подсознание упорно подталкивает сделать все как надо и просто лечь рядом. Но она не может и чувствует, как все тело немеет в приступе какого-то страха. На секунду, встретившись с его холодными глазами, Кабале начинает казаться, что это не самая лучшая шутка воспаленного мозга. Или какая-то странная проверка. В любом случае, Сульфус никогда бы не предложил ей подобное просто так. — А как же твоя Раф? — произнести это имя было трудно, но она постаралась, приложив все усилия к тому, чтобы это звучало лениво и без какой-либо заинтересованности. Маленькая лгунья. Сульфус как-то странно фыркает, закатывая глаза и отворачиваясь. Кабале не знает, почему у него такая реакция и очень боится переступить какую-то невидимую грань. Ведь если сорвется и выскажет что-то не то или элементарно надавит на больное — подобные редкие встречи станут вообще чем-то из рода фантастики. Давно пора усвоить, что этот ангел является для него каким-то божеством и Кабале здесь явно лишняя. От этих мыслей сосет под ложечкой, а голова как-то болезненно пульсирует наравне с изнывающим от тоски сердцем. Закусывая до крови губы и отводя взгляд от столь любимых черт его лица, Кабале старается держать дистанцию. Как минимум, сидеть на другом конце кровати и, поджав под себя ноги, почти сжаться в комок, надеясь как-то скрыться. — Не думаю, что Раф будет против, если узнает, что я лежал в одной кровати со своим лучшим другом, пусть даже он и противоположного пола, — Сульфус откровенно веселится, наблюдая за сменяющимися на ее лице эмоциями. Благо, хоть полутьма способна скрыть прилившую к щекам от смущения кровь. — Хотя, впрочем, если ты так боишься, то можешь этого не делать. — Нет, — резко отдергивает она, перебивая на полуслове, а после невозмутимо на него смотря, — я лягу. Демоны ничего не боятся. — Ну конечно, — он снова хмыкает, уступая, а потом внимательно наблюдает за ее действиями. Кабале старается не показывать своего волнения, однако выходит это с трудом. Трясущимися руками расправляя одеяло и чувствуя на себе изучающий взгляд, она жалеет, что не выбрала сегодня пижаму пооткровенней. Ну, зато он хотя бы не поймет, что она пытается его соблазнить, пусть и так неумело. Кабале изо всех сил пытается отогнать от себя дурные мысли и то и дело повторяющиеся в голове слова «просто лучший друг». В уголках глаз что-то невольно защипало, грозя перерасти в несвойственные для нее слезы. Она никогда не позволяла себе плакать и не может позволить случиться этому прямо здесь и перед ним. Да, ей было больно и хотелось кричать, ударить или уничтожить каждого на своем пути. Но это были всего лишь эмоции, слёзы же будут означать слабость. Настолько упасть она себе не даст и не простит. Осторожно положив голову на подушку, Кабале пыталась сохранить дистанцию и довольствоваться малым, радуясь, что сегодня он хотя бы ее не прогнал. Даже предложил лечь рядом, хотя скорее всего это было какой-то личной его забавой. Сейчас, как и всегда, Сульфус молчал, увлеченно разглядывая потолок и совсем ее не замечая. Изучив его целиком и полностью, Кабале знала, о чем — или точнее сказать о ком — думает в данный момент парень. Стало даже как-то до одури обидно: даже находясь с ней в одной постели, Сульфус продолжает думать об ангеле, которого не может элементарно коснуться. Сама природа против подобных отношений и кощунства, но его, кажется, и за рога не оттянешь от сладенького ангелочка. Кабале помнит, как два года назад ровно так же сидела перед ним и пыталась заставить открыть глаза. Раф отталкивала, не любила и предавала его, но Сульфус, словно самый верный пес, продолжал за нее бороться. Кабале отнюдь не понимала этого и пыталась достучаться, объяснить и показать, что на одном ангеле свет клином не сошелся. «— Очень тяжело любить того, кто к тебе равнодушен, правда же? Твоя любовь безответна, а ты все надеешься, что это изменится, но, может быть, появится кто-то другой? — Только не в моем случае, мое сердце принадлежит Раф. Никаких других не будет». Сульфус не услышал ее тогда и не пытался даже послушать в последующие разы. О неправильности сделанного выбора ему не раз повторяли все друзья. Безрезультатно, и вскоре Кабирия с Гасом попросту забили на это, посоветовав сделать ей то же самое. Мол, дурака ничто уже не исправит и за рога на место не поставит. Кабале честно пыталась послушаться и забыть о непутевой первой любви, однако ничего не получилось и со временем это стало какой-то болезнью. Глупо. Кабирия, случайно все узнав, назвала эту ситуацию каким-то замкнутым кругом. Однако сама она понимала, что сюда подходит скорее другое описание. Смертные, кажется, называют это любовным треугольником. От смены термина легче не становится, ведь Кабале знает, что любовный треугольник всегда непропорционален — наличие тупого угла обязательно. И до чего же мерзко осознавать, что именно она этим углом здесь и является. Раф любит Сульфуса. Кабале любит Сульфуса. А он, кажется, любит только себя и свое самолюбие, которое тешит раз за разом, играя чувствами двух девушек. И в то время, как одна из них греется в лучах ласки и любви, вторая сгорает в своем собственном аду. Она не знает, какую именно игру он задумал, но шестое чувство упорно твердит, что из этого не выйдет ничего хорошего. Хочется дать ему парочку пощечин и хорошенько встряхнуть, приводя в чувства. Кабале ведь прекрасно понимала и видела, что он столь искусно играет ими обеими. Да вот только если сама привыкла, то Раф, кажется, совсем подобное не по душе. Ангелочку, должно быть, до жути обидно, что ее возлюбленный сначала отвергает, потом возвращает, а после и вовсе начинает впутывать во все это глупую Сладкую, пропадая с ней где-то часами. Возможно, он просто мстит Раф за то, что она творила с ним в летнем лагере, ибо верить в то, что Сульфус увлекся сразу двумя ангелами просто невыносимо. Порой Кабале ловит себя на странных догадках касательно того, что ему, на самом-то деле, не нужна ни одна из них. Хотя, наверное, ей просто хочется так думать. В любом случае, девушка действительно не понимает, чего Сульфус добивается подобным поведением. И либо он редкостная скотина, либо хочет расширить глупый треугольник, делая его все более непропорциональным и тупым. — Почему ты предложил лечь с тобой? — спустя целую вечность спросила она, потревожив покой и идеальную тишину. — Мне так спокойней, — ответил он сонным голосом, а в следующую минуту заснул, оставляя подругу наедине со своими мыслями. Прислушиваясь к его идеальному дыханию, Кабале вздохнула и прикрыла глаза от усталости. Слишком манящая близость с непозволительно чужим для тебя существом ничем хорошим не кончается. Однако на то она и демон, чтобы идти на поводу у желаний и посылать здравый смысл в адское пекло, не так ли? Осторожно прикоснувшись к его лицу, она провела кривую линию от щеки до подбородка и почувствовала, как на его лице заиграла какая-то странная улыбка. Прижавшись ближе, Кабале легла ему на грудь и стала прислушиваться к сердцебиению, которое, к огромному разочарованию, не шло в идеальный такт с ее собственным. Даже когда после всех ее ласковых прикосновений Сульфус едва различимо прошептал «Раф», она не придала этому особого значения. Ведь ему снилось что-то определенно хорошее, и это не могло не радовать. Пусть даже Кабале и догадывалась, что именно он грезит во снах. Ничего из этого не имело значения ровно до тех пор, пока Сульфус просто позволяет ей быть рядом. И даже когда судьба или сама Раф разобьет ему сердце, она будет рядом, чтобы помочь склеить кусочки. А пока пусть все остается как есть. Теперь она понимает, что смертные ученые оказались не совсем правы в своих теориях и убеждениях. Ведь вопреки законам земной геометрии Кабале знает, что в этом треугольнике все углы тупые. А все потому, что он любовный.