Сейчас

– Ну сейчас, – полусонно бормочет Рей, – сейчас. Она не любит просыпаться одна. Почему-то не любит, хотя за долгие годы на Джакку должна была бы выработаться привычка, забрав часть горечи и неприятной безнадежности. Но нет. Иногда ей нравится представлять, что ее кто-то будит. Трясет за плечо, твердит настойчиво: – Просыпайся. Просыпайся, Рей. Иногда к «просыпайся, Рей» добавляется «доченька», иногда – в совсем уж смелых мечтах – «любимая». И тогда можно ответить «сейчас, сейчас» этому кому-то, и выдохнуть с облегчением. Не одна. Все-таки не одна. Но не сейчас. Сейчас холодно, темно и сыро, и сон спадает куда быстрее, чем Рей бы хотелось. Она садится, подтягивая колени к груди, чтобы согреться хоть чуть-чуть, и вслушивается. Воет ветер, шумит дождь, а крыша протекает с противным «кап-кап-кап». На этой базе все отказывает одно за другим – то автоматические замки, то дверь в ангаре, то оборудование, поражающее своей древностью, то вот крыша. На Крейте, говорят, было хуже, но на Крейте Рей не была… …а здесь торчит уже который месяц, отчаянно надеясь хоть на какую-то смену обстановки. Хоть на время. Хоть бы даже переместиться в Силе, как это умел магистр-джедай Люк Скайуокер, к тому, кого называть не стоит, особенно вслух. Просто посмотреть… Сменить обстановку. Рей кусает губы, чтобы тот, кого называть не стоит, да и вспоминать лучше тоже, выветрился из головы. «И ты не одна». Конечно, конечно. Не одна она. Рей пинает край койки – не сильно, слегка, а то вдруг и она развалится – и угрюмо плетется в душ. Хорошо, хоть он еще работает. Горячая – неужели! – вода прогоняет холод и смывает часть раздражения. Как хорошо иногда просто стоять так, замерев под теплыми струями. Можно закрыть глаза, выдохнуть и расслабиться, на мгновение притворившись, что все действительно может быть нормально. Как в мечтах – пробуждение, горячий душ… …шорох отодвигаемой переборки, едва слышные за шумом воды шаги… …потом легкий поцелуй – в плечо, например. И теперь можно откинуться назад, и натолкнуться спиной не на холодную стенку, а на горячее тело. И шум воды затихает, растворяясь в противоестественной тишине. Страшной тишине. Холодок проходит по коже. Рей помнит прекрасно, когда затихают все звуки. Когда мир, вселенная, галактика вдруг сжимается до двух крошечных точек – ее и треклятого магистра Первого Ордена, которого лучше не называть и не вспоминать. Связь. Связь отомстила ей – изощренно, жестоко, как это иногда бывает. Рей замирает, глядя только на стенку душевой кабины прямо перед собой. Не думать, не думать о том, кто сейчас застыл за спиной. Чей взгляд она чувствует на своем теле гораздо лучше воды. Щеки обжигает жаром. – Отвернись! – требует она. – Отвернись, ты! Он – Бен Соло или Кайло Рен – молчит. Раздражающе, неприятно молчит – хотя что он мог бы сказать? «Конечно, не смотрю»? Рей усмехается этой мысли. Смотрит, конечно. Жар перемещается ниже, стекает с капельками воды. Рей вслушивается в дыхание того, кто за спиной, такое рваное, неровное. Он словно бы нервничает – или сдерживается. Давит в себе желание шагнуть вперед, к ней, под эти теплые струи. Рей не может считывать его эмоции так же хорошо, как он может считывает ее, но ей хватает того, что она чувствует. Сейчас Кайло – нет, Бен, определенно Бен – совершенно точно не хочет причинить ей вред. Ни убить, ни ранить. – Раз ты здесь, – негромко, полушепотом произносит она, – подай, может быть, мыло? На секунду ей кажется, что связь разорвется, не выдержав такой вольности. Или Бен ответит – грубо, резко, как мог бы ответить Кайло Рен. Но в следующее мгновение рука в черной перчатке тянется к раздатчику мыла. – Перчатку сними, – просит Рей. Он подчиняется. Выдавливает немного жидкого мыла на ладонь, шагает ближе. Рей слышит тихий, еле слышный вдох, похожий на шипение, когда вода, очевидно, попадает на него, пропитывая одежду. Он в черном, она практически уверена, что он в черном. Рука осторожно касается ее плеча, оставляя пенный след. Касается легко, едва-едва, неуверенно, скользит по руке вниз. А потом по другой. Рей замирает. Это так неправильно, но почему-то невообразимо приятно: дразнить Бена – или пусть даже Кайло. В ней зарождается та шальная легкость, которая всегда толкала ее к разным странным историям. Проводить дроида до города. Помочь Сопротивлению. Отправиться на край галактики в поисках легенды. Отыскать свет в черных глубинах давно падшего на темную сторону Кайло Рена. Найти Бена. И вот, найти его снова. Стоять, откровенно наслаждаясь этими осторожными, в чем-то даже робкими прикосновениями. Он ведь чувствует ее, должен чувствовать, говорил, что чувствует. Так пусть продолжает, пока Сила, пока связь… Горячие, чуть шершавые ладони, теперь уже обе, скользят по ее спине, спускаются к пояснице. Рей хочется выгнуться и застонать – отчего-то эти прикосновения необычайно приятны. И Бен, будто действительно чувствуя, проводит скользкими от мыла руками по ее пояснице еще и еще, и Рей заглушает стон, кусая собственную руку. Вот еще, стонать. Пусть подойдет поближе. Пусть вспомнит, что у нее, Рей, две стороны, которые можно намылить. И вот тогда можно. Вот сейчас можно. Мыльная ладонь касается живота – неприлично низко, почти там, где под кожей, кажется, уже собрался весь жар и вся нервная неправильность всего происходящего. Еще чуть-чуть, ну! Но рука Бена уходит вверх, проскальзывая по груди, еле касаясь, к ключицам, к шее. Шея теперь вдруг оказывается слишком чувствительной, почти как живот, и Рей снова приглушенно полустонет-полувыдыхает, откидывая голову назад, касаясь затылком широкой мужской груди в мокрой черной одежде. Бен – или, может, все-таки Кайло – вздрагивает. На секунду шум воды становится громче, словно бы связь между ними рвется – вот сейчас, вот именно сейчас. И Рей тянется к Силе в отчаянной попытке удержать, потому что… …потому что как же хочется, чтобы его губы коснулись шеи, а руки вернулись вниз. Чтобы темные мокрые волосы щекотали плечи, а грубая ткань рукавов чуть царапала чувствительные соски. А пальцы, влажные от мыла, скользнули туда, где жар уже невыносим. – Сейчас, – бормочет Рей. – Ну сейчас. А пальцы ¬– осмелевшие пальцы – уже без всякого мыла ласкают ее. И удовольствие пронзает короткими микровспышками, обещая нечто большее, что-то более яркое, вот сейчас, вот теперь, вот еще чуть-чуть… – Бен! – вскрикивает Рей, когда «хорошо» становится почти невыносимо. – Ре-е-ей, – хрипловато выдыхает он, прижимаясь теснее к ее спине. – Рей… Оргазм накрывает ее яркой вспышкой. Кровь шумит в ушах, заглушая все – и воду, и неровное дыхание Бена за спиной, и стук… …повторяющийся стук. – Да проснись же, Рей! – голос Финна, барабанящего в дверь ее каюты, кажется оглушительно-громким. – Замок опять заклинило. Рей садится, подтягивает дрожащие ноги к груди. Действительно, заклинило. А еще темно, холодно и сыро, и крыша подтекает с мерным «кап-кап-кап», под которое, оказывается, неплохо спится. И снятся эти отвратительно-горячие сны, которые наутро так хочется забыть. Или не забывать. – Сейчас! – громко кричит она в ответ, думая, что, может быть, душ-таки починили. А там… …ну мало ли что.