Они были

Они были вечностью. У м и р а я. Погрязнув в окружающем мире, старались выжить и попытаться что-то изменить. Они делали шаг навстречу, оказываясь за тысячи километров друг от друга. Точка: — кипения? — невозврата? У Яны где-то в волосах седая прядь. Она ее дёргает, но не вырывает. Это как игра в кукловода — остаётся лишь дергать за ниточки. И морщиться так по-детски мило, надувать губы. С к р ы в а т ь свою боль. Она думает, что когда-то существовавшая Судьба была несчастлива. Возможно ее бросили у алтаря, или она застала своего возлюбленного за изменой… Иначе как объяснить такую гадость, которая была предоставлена всем родственным душам. Яна боится. До легкого недомогания в теле, до последнего выпитого бокала с алкоголем. До чьей-нибудь с м е р т и. Поэтому ее дом далеко. И она не станет преодолевать тысячи километров, чтобы снова и снова чувствовать боль. И смотреть в любимые глаза. Яна знает, что у него все хорошо. Дорогая тачка, квартира в мегаполисе, работа в самом крупном офисе…и закрашенная прядь. Она набирает кого-то каждую пятницу, прикладываясь к бутылке, старается скрыть ненужные всхлипы, говорит тихо-тихо: — Как он? — Ищет. — Не дай ему это сделать. — Ты не сможешь скрываться вечно, вас притянет несмотря на расстояние. — Я смогу уйти, Данил. Яна н а у ч и л а с ь уходить и не возвращаться. Она сжимает кольцо, которое не поддаётся ее силе, и громко ругается. Лучше бы она умерла до того, как проснулась с седой прядью. В свою первую брачную ночь. Со своим мужем. И с его седым волоском. — Все образуется. Яна чувствует ложь, а потом убегает, оставляя за собой шлейф цветочных духов. От которых он с у м а с х о д и т. Яна знает, что однажды не выдержит и найдётся сама. Она положит его голову себе на колени и будет гладить мягкие волосы, чувствовать тепло, слышать тяжелое дыхание. Время останется слишком мало. 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1… Но в тот момент Они будут в е ч н о с т ь ю