***
Люси захлопнула книгу. Ей нравилась эта легенда, которую она раз за разом перечитывала в Мифологическом зале Главной галереи Фиора. То ли по замыслу Фейри-хранительницы, то ли по случайному совпадению, это здание находилось в Магнолии. Оно единственное никогда не страдало от выходок знаменитых «хвостатых» магов. Люси часто приходила сюда, когда хотела успокоить нервы или просто подумать в тишине, ведь здесь Нацу станет ее искать в последнюю очередь, а, даже если вынюхает, ни за что не поверит, что подруга может тратить время в таком скучном месте. Тогда волшебница садилась напротив картины, изображавшей встречу Луны и Океан, одну из многих, где звезды переплетались со штормовыми волнами, а вдалеке бледнело небо, предвещая скорую разлуку влюбленных. Женщины на полотне выглядели такими счастливыми, поглощенными друг другом, что волшебница невольно им завидовала. Самую малость. Люси воображала себя Луной, представляла, каково это — танцевать среди звезд. В такие моменты в ее душе вспыхивал на краткий миг незримый, но ощутимый свет. Впору поверить в легенду о появлении заклинателей и магов Воды. Сейчас ей было, о чем подумать. Джувия Локсар пришла в их гильдию. Не то, чтобы Люси ее ненавидела, но воспоминания о пребывании в водяном плену остались не самыми лучшими. Но больше всего ее пугало то, как сжималось все в груди от одной лишь мысли, что девушка-дождь неплохой человек. Да, запутавшийся, немного печальный, но… Разве сама она не была такой? Если бы не сбежала, где бы сейчас очутилась? В загородном имении какого-нибудь принца, ненавистного супруга. По спине пробежали мурашки от взгляда, и Люси резко развернулась. Синяя тень не успела вновь спрятаться за углом. — Привет. Не убегай, — Люси протянула руку. Вперед вышла волшебница-дождь. Нервно сминала она платочек руками, отводила колдовские глаза. — Джувия хотела бы извиниться… Что-то в груди толкнуло вперед, Люси подошла к волшебнице, взяла ее прохладную ладонь. Джувия вспыхнула, в глубине ее глаз танцевали магические искры, создавая двери в океанские глубины. Всем телом и существом, сама не замечая этого, тянулась она навстречу заклинательнице. А Люси тянулась в ответ. — Ничего страшного. Теперь ты волшебница «Хвоста феи». Уверена, мы подружимся. Нить, тянущая к Джувии, стала вдруг короче, Люси почти не могла дышать, а щеки горели румянцем, но отводить глаза нельзя — откуда-то она знала это точно. Не отводить. Иначе потеряет, удержать, не дать убежать. — Джувия тоже очень хочет подружиться… Люси-сама.Часть 1
13 января 2018 г. в 20:30
Когда Солнце завершает свой круг и под алые, невыносимо багровые всполохи погружается на отдых в Океан, утопив во вспыхнувшем горизонте последний усталый зевок, когда отгорает румянец Заката, сменяясь сизыми и лиловыми перьями сумерек — предвестниками темного времени суток — на Небо величественно выходит в окружении звезд яркая Луна. Ее серебряные одеяния подобно дымке живой туманности обхватывают тело, изящнее которого нет, а золотые локоны спадают на обнаженные плечи. Но не надолго хватает терпения веселой Луны, вспыхивает она весельем и танцует в окружении подружек-Звезд, что, смеясь, дергают ее за одеяния или украшают серебряной пыльцой цветы в густых волосах.
В такие мгновения Океан прячется за скалами, скользит водой в расщелинах и впадинах, прижимает серебряные украшения в волосах, чтобы не зазвенели и не спугнули наваждение раньше времени. Каждую ночь, когда появляется на небе Луна, становится легче дышать безграничным темно-синим водам. Каждый день с нетерпением ждет Океан угасания дневного светила и мгновения, когда яркое сияние наполнит серебром ее воды, заставляя их светиться и мерцать, как подлинное волшебство фей.
Что они знают о волшебстве, эти феи?
Океан могущественна, ощущает она каждую реку, каждую капельку своей воды, все они — ее дети. Чувствует она людей, что выходят в ее воды со своих маленьких-маленьких островков, чувствует, как гибнут корабли, нарвавшиеся на лезвия мелей, слышит голоса утопающих. Океан смертоносна, Океан может быть опасна, но для Луны она всегда полна спокойствия. Ровно стелются воды под босые ноги, ровно льется смех на невысоких волнах. От смущения пунцовеют щеки Океан, она давно бы подняла шторм, если бы не знала, как не любит этого Луна. Нет уж, лучше разыграться днем, когда спит ночная плясунья.
Луна прекрасна. По мнению Океан ей больше подошло бы имя Солнце и день в качестве владений, ибо волосы ее — чистое золото, а глаза — древесная смола в лучах рассвета. Кожа ее подобна снегу на вершинах гор, о которых Океан слышала от знакомых птиц. Своим весельем разгоняла бы она ночь, даровала людям надежду, зажигала бы в их сердцах радость, как радует своим видом владычицу вод. Луна прекрасна. Но не замечает она несчастной влюбленной Океан, а та не подходит, опасаясь насмешек веселых Звезд и возможного отказа Луны.
— Подойди к ней, — шепчут колышущиеся водоросли.
— Подойди к ней, — толкают вперед рыбы и крабы.
— Подойди, не бойся, — ласкает горячие щеки ветер, сушит губы, ерошит волосы, пытается настойчиво выдать Океан звоном украшений в синих волосах.
— Нет! Нет-нет-нет! — мотает головой Океан и только глубже уходит в воду, пока не остаются на поверхности только большие глаза да несколько локонов, расплывающихся пеной морской.
Но в последнее время Луна печальна. Не играет она со Звездами, не смеется и не танцует. На одиноком выступившем камне проводит она свои ночи и смотрит в темные глубины, ищет что-то взглядом да никак найти не может, отчего становится только печальнее. Кривятся губы-лепестки, не слетает с них больше звонкий смех, так полюбившийся Океан.
Та шепчет, скользит и все ближе подбирается к камню, встревоженная чужой грустью, от которой сердце заходится страхом. Отчего бледна Луна? Отчего свет ее наполнился Одиночеством?
— Ты все время прячешься от меня.
Океан замирает, голос настигает ее внезапно, и только чудо удерживает от побега на глубины, где лишь молчаливые рыбы станут свидетелями ее позорного смущения.
— Неужели я так тебе не нравлюсь? — Луна смотрит в ее сторону и кусает розовые губы до крови, что капельками выступает на нежной коже. В глазах ее дрожат хрустальные слезы, и сердце властительницы вод заходится. — Мне говорили, что Океан жестока и зла, но я вижу, что это неправда! Ты так добра ко мне!
Рыбы вьются вокруг опущенных в воду ног, и Океан вспыхивает, всем телом ощущая тепло гладкой кожи. Близость Луны будоражит, волнует суть. Нельзя быть так близко к недосягаемому ночному светилу.
Ее нежный голос, обращенный к Океан, ее внимание… Разве могла она рассчитывать на нечто подобное? Разве мечтала она о таком?
Луна скользит в воду с камня как вода, впору ей быть речной нимфой. Платье стекает следом, последним тонет цветочный аромат.
— Я не умею плавать, но ты ведь меня подхватишь?
Под ногами не существует опоры, только огромная глубина. Океан мгновенно опоясывает своими водами, выносит на поверхность, как на огромной ладони и, стесняясь, осторожно приближается, все еще боясь выйти полностью. Даже мокрая Луна все равно прекрасна.
Теплые руки обхватывают щеки, отчего те загораются багровым румянцем, как будто раньше времени пришел рассвет, но Океан не может оторвать взгляда от теплых древесных глаз напротив.
— Не прячься больше от меня. Ты мне очень нравишься.
Раньше не доводилось Океан видеть у Луны столь ослепительного света.
Их встречи продолжались долго. В спокойную погоду, в бурю и шторм спускалась Луна к одинокому камню, выступавшему из воды, скользила в объятия владычицы вод и задорно смеялась, когда промокало ее платье. Позабыла она танцы в компании Звезд, забросила все свои прежние развлечения, не жалея об этом ни секунды. Тянулись руки к рукам, а губы — к губам, сплетались и становились только крепче объятия, которых все мало, после которых хотелось раствориться друг в друге, забраться под кожу, стать единым целым. Взлететь к ночному небу или утонуть в мрачных глубинах. От рассвета до заката пела и танцевала Луна только для Океан, наполняя ее воды собственным сиянием так щедро, что море их встреч прозвали Серебряным.
Так было, пока не заболела Океан. С каждым годом суши становилось все больше, отвоевывала Земля себе место, хотя не хотела причинять вред сестре. Люди проклинали бушующие воды, и их проклятия тенями ложились на дно, тянули, тащили вниз, рождая поистине страшных чудовищ, над которыми у Океан не было власти.
— Ты погибнешь, если не уйдешь, — ласково касалась лба Земля, склоняясь своими косами, топя их в прибрежных водах, напаивая луговым медом и лесной росой.
Океан упрямо поджимала губы и ждала ночи.
— Ты погибнешь, если не будешь сражаться, — вспыхивал Солнце, сжимая кулаки, отчего жара растекалась во все уголки мира.
Океан мотала головой и собиралась с силами, чтобы не выдать себя при встрече с Луной.
А люди все проклинали и проклинали Океан, пока на их проклятия не откликнулись демоны. От их поступи стонали суша и вода, кричали Небеса.
Океан ждала. Ждала каждой ночной встречи, каждого объятия, что могло стать последним. Тонула, растворялась, бледнела и выцветала, все больше становясь собственной стихией.
Лежа на берегу собственного скрытого ото всех острова, она не знала, доживет ли до следующих сумерек, как вдруг пылавшее над головой Солнце внезапно погасло. Ночь опустилась на Землю, а бледное, полупрозрачное тело Океан подхватили знакомые серебряные руки.
— Брат дал мне пять минут, не больше, — Луна склонилась, обеспокоенная, но пропитанная надеждой. Любовь, сияющая в ее глазах, подарила новые силы, породила теплоту в груди Океан. — У нас нет больше времени. Давай уйдем вместе, родимся заново, там, — кивнула она в сторону материков, где теперь жили люди. — Дети Земли сумеют позаботиться о себе, феи наделят их волшебством.
И Океан кивнула. В конце концов, она никогда не могла отказать своей Луне.
Повелительница ночи могла бы прожить еще не одно тысячелетие, демоны не достанут светила, но вместо этого она предпочла разделить судьбу своей возлюбленной, раствориться, в надежде, что однажды им удастся вновь переродиться.
В тот день на свет появилось первое Солнечное затмение — когда Солнце прячется за Луной, чтобы та могла спуститься к водам Океана.
Серебряное море вспыхнуло ослепительным светом, разлетелось каплями по всему миру и прогнало большинство демонов, а те, что остались, навсегда утратили свое могущество.
Там же, где капли касались людей, на свет появлялись заклинатели звезд и маги Воды.