Things that remain constant

— Ты рассеянный, — буркнул Кенма, не отрываясь от телефона, когда они шли с тренировки. — Непривычно. Куроо, вздохнув, отвернулся и несколько секунд потратил на приглаживание и так идеально лежавшей причёски. Кенма мог быть очень наблюдательным, когда этого хотелось меньше всего. — Я думал, — наконец пожал он плечами, — слишком много думал о посторонних вещах, — о, теперь Кенма поднял взгляд от экрана: Куроо чувствовал это, даже не глядя на него. — Извини, не повторится. Он и правда играл сегодня из рук вон плохо. Некомата даже решил, что он заболел, и предлагал ему пойти домой, но Куроо, с трудом заставив себя встряхнуться, настоял, что продолжит вместе со всеми. Толку, впрочем, больше от него не стало. — Повторится, — всё тем же скучающим тоном возразил Кенма, но Куроо, умевший читать его чуть глубже, уловил в его голосе тень беспокойства. — Ты уже не первый день сам не свой. — Я… — Куроо осекся. Кенма был прав, чертовски прав, и с проблемами надо было разбираться. — Да, знаю. — Что случилось? — можно было подумать, что вопрос Кенма задал из одной вежливости, но Куроо понимал: он серьёзно намерен его выслушать. — Помнишь, на позапрошлой неделе приходили наши семпаи? Те, кто закончил школу год назад? — начал он издалека. — Конечно. — Увидеть их было здорово, но потом я подумал: это ведь первый раз за год, когда мы с ними встретились. Да и друг с другом они, как я понял, не общались, пока не пришли сюда. И, — у него вырвался смех, — кажется, до меня дошло, что через несколько месяцев мы выйдем из стен Некомы и разбежимся кто куда. — Все третьегодки ждут не дождутся поступления в университет, — заметил Кенма. — Да, естественно. Я и сам взбудоражен, но… Проклятье. Вот так взять и полностью поменять окружение, — Куроо покосился на Кенму: спокойный, но внимательный взгляд. — Я не готов, Кенма. Оборвать связь с тобой. С остальной командой. С другими школами… — Бокуто-сан, — кивнул Кенма будто своим мыслям и вновь поднял к глазам телефон. — Что? — Ты боишься, что после выпуска потеряешь Бокуто-сана. Куроо хотел возразить, что это имело отношение не к одному лишь Бокуто, а к целому кругу людей, но не смог открыть рта. Он действительно боялся. Глупо — они и так учились в разных школах, что совершенно не мешало им быть двумя придурками года, как когда-то назвал их Даичи, и закадычными друзьями. И всё же глубоко внутри была неуверенность, нежелание перемен. Нежелание, чтобы лучшее, что было в его жизни — за исключением волейбола — оборвалось без возможности что-то исправить. — Ты понимаешь, что вы можете даже поступить в один универ? — голос Кенмы, в котором слышалась доля иронии, вернул его в реальность. — Да, пожалуй, так может случиться. А может и не случиться. Неопределённость бесит меня больше всего. — Мне сложно представить, что вы с Бокуто-саном когда-нибудь перестанете общаться, — пожал плечами Кенма. — Но раз уж ты беспокоишься, почему не поговорить с ним? Куроо едва не рассмеялся. — Ты когда-нибудь пробовал говорить с Бокуто о серьёзных вещах? — Нет. И видимо, это к лучшему? — Он будет пытаться повернуть это в шутку до последнего, а когда поймёт, что я серьёзно, то проникнется драматизмом момента и начнёт со слезами на глазах умолять меня не оставлять его или что-нибудь в таком духе, — Куроо почувствовал, как его губы, несмотря на раздражённый тон, растянулись в улыбке. — К тому времени, как он успокоится и мы доберёмся до сути, потеряю адекватность я. — Врёшь. Когда год назад вы в тренировочном лагере упросили тренеров, чтобы вас поселили в одну комнату, я был в соседней и слышал, как вы проболтали полночи. Не смеясь и не повышая тона. Куроо всё-таки засмеялся, погружаясь в воспоминания. Они действительно разговорились так, что заснули с рассветом — и потом, естественно, ползали, как две сонные мухи, — разговорились обо всём. От любимой еды до смысла жизни. На его памяти Бокуто никогда не был более серьёзным, вдруг отбросив все кривляния — может, потому что некому было их видеть — и тихо, но искренне рассуждая о том, что считал важным. — Пожалуй. — Так позвони ему, — Кенма бросил на Куроо наигранно утомлённый взгляд, — позови встретиться. Кому уж как тебе не знать, как до него достучаться. Двух других таких идиотов просто нет на свете. — Эй! — На правду не обижаются. И, Куроо, — слегка озадаченный переменой тона, он перевёл взгляд на Кенму, — пока у меня и у тебя есть телефон, тебе не грозит избавление от моего общества. — Спасибо, Кенма. — Да не за что. Я же вроде как твой лучший друг. — Извини, конечно, я тебя очень ценю, но… — Я твой лучший друг, — безразлично повторил Кенма. — А Бокуто-сан твой… Твой… — нахмурившись, он невидящим взглядом уставился в экран. — У меня нет термина для этого. Твой… бро? Куроо расхохотался: из уст Кенмы это слово, произнесённое с крайним недоверием, звучало так чужеродно, что это было смешно. — Разве это не то же, что лучший друг? — Может быть, в общем случае, — пальцы Кенмы уже летали над какой-то игрой на экране, но краем глаза он смотрел на Куроо. — Но не в вашем с Бокуто-саном. Я не знаю, как объяснить. Просто поговори с ним и перестань ходить с унылым видом. Для этого в команде есть я. — Хорошо, хорошо, — они дошли до перекрёстка, откуда им было идти в разные стороны. Куроо постарался ухмыльнуться, как ни в чём не бывало. — До завтра. И спасибо, Кенма, правда. — До завтра, — кивнул тот. Куроо проводил его взглядом, чтобы убедиться, что он не попадёт под машину, слишком поглощённый игрой, и, когда Кенма благополучно перешёл дорогу, зашагал в противоположном направлении. * * * Если он не позвонил Бокуто сразу, то только потому, что смутно припоминал, что в Фукуродани на этой неделе проходили тесты. Акааши и так каждый раз прикладывал героические усилия, чтобы заставить Бокуто хоть ненадолго углубиться в учёбу и не завалить их, а Бокуто, в свою очередь, сводил почти к нулю все его старания, отвлекаясь ещё легче обычного. По правде говоря, Куроо и самому надо было браться за ум и целиться уже на финальные экзамены, но внутри продолжало сидеть отвратительное чувство неуверенности, беспокойства, мешавшее нормально жить, не дававшее ни на чём сконцентрироваться. Единственный раз, когда он чувствовал себя так же мерзко, Куроо предпочитал не вспоминать. Первая и последняя их с Бокуто ссора. Сейчас он даже не помнил её причину — наверняка какая-то совершенная глупость, пустяк, но они распалились, начали кричать, и в итоге товарищеский матч между Некомой и Фукуродани заканчивался с ними обоими на скамейке запасных. Возможно, это был первый раз, когда они, находясь в одном помещении, отворачивались друг от друга. На следующий день, конечно, они остыли и помирились: Куроо собирался идти к Бокуто, но они встретились на полпути и бурно извинились друг перед другом под усталые вздохи Акааши и Кенмы. Но всю ночь до этого Куроо пролежал, таращась в потолок под назойливое тиканье часов, с ощущением, будто в грудь вложили кусок льда, и пониманием, что не протянет так ещё день. Тогда он впервые подумал, что их с Бокуто дружба начинает доходить до уровня взаимозависимости. Он только убедился в этом, когда после их примирения Акааши улучил момент и тихо сказал: — Куроо-сан, спасибо, что вы всё уладили. Бокуто-сан вчера и сегодня… В общем, хорошо, что он не будет таким ещё неделю. Вместо этого целую неделю они с Бокуто виделись каждый день, пока ощущение неловкости между ними не растворилось, как дым, и всё не вернулось на свои места. Почти всё. Куроо всегда знал — в теории — что люди легко могут потерять друг друга. Тот случай вдруг открыл ему глаза на то, насколько легко это может произойти. Куроо откинулся на спинку стула — он сидел над открытым учебником уже полчаса, но даже не имел понятия, по какому он предмету — и прикрыл глаза, наслаждаясь приятно греющими, несмотря на вступавшую в свои права осень, лучами вечернего солнца. Ему не нужны были ни фотографии, ни SMS-переписка, чтобы восстановить в памяти каждый момент их сумасшедшей дружбы. Бесчисленные ночёвки друг у друга и не менее бесчисленные фильмы. Что они только не смотрели вместе — от каких-то малоизвестных ужастиков до затёртых до дыр «Звёздных войн». А марафоны аниме, которые непременно сопровождались пением? Куроо раз за разом чуть не срывал голос на опенинге «Токийского гуля», а от того, как Бокуто чуть фальшиво, но старательно и громко вопил «shinzou wo sasageyo», жалобно звенела посуда в буфете. А спонтанные вылазки? Парк аттракционов? Естественно. Бокуто всегда с блеском в глазах тащил его к самым устрашающе выглядящим американским горкам, потом, слезая с них, клялся никогда больше в жизни к ним не приближаться, и тут же бежал покупать билет ещё на что-то, не давая Куроо даже минуты, чтобы посидеть и подождать, пока мир перед глазами перестанет кружиться. Каток? О да. Бокуто так часто пытался упасть, что Куроо в конце концов сдался, и последние полчаса крепко держал его за руку, решительно отвергая все опасные идеи вроде прыжков и «хэй, давай с разбега врежемся в сугроб». А тренировки, товарищеские игры? Да само понятие волейбола где-то на подсознательном уровне связывалось с Бокуто, с его неудержимой энергией, с неизменным раздражающим «хэй, хэй, хэй!», с широченной улыбкой на его лице, когда удавалось эффектно выиграть очко. Они вынуждали друг друга становиться сильнее. Иногда Куроо пытался представить, каково было бы играть с ним в одной команде, но быстро оставлял эти мысли: дружеского соперничества было более чем достаточно. Почему он так боялся потерять его? Никогда ведь не сомневался, даже на секунду, что для Бокуто их связь значит не меньше. Что за тонкий намёк уронил Кенма? Больше, чем лучшие друзья? Если подумать, их не раз подкалывали за излишнюю сентиментальность, открытость… близость? Куроо потряс головой и решительно взял в руки мобильник. Палец почти нажал на кнопку вызова, но в последний миг замер. Говорить по телефону, не имея возможности угадывать по глазам и выражению лица Бокуто, о чём он думает, было бы невыносимо. Взглянув на часы, он вскочил и, подхватив куртку, почти бегом кинулся к двери. Занятия у Бокуто заканчивались через час: был шанс успеть. Пятьдесят две минуты спустя он, тяжело дыша, стоял у главных ворот Фукуродани, приглядываясь ко входу в здание, хотя появление Бокуто, как он подозревал, пропустить будет сложно. Солнце опустилось ещё ниже к горизонту и било ему прямо в глаза. Что их ожидало через год? Если они поступят в разные университеты, будет ли у Куроо возможность вот так же сорваться с места и просто приехать? Не закрутит ли Бокуто водоворот новых впечатлений, из-за которого он начнёт отдаляться? А самого Куроо? Знакомый громкий голос оторвал от размышлений, и Куроо невольно улыбнулся: фигура Бокуто, эмоционально размахивавшего руками на ходу, легко узнавалась даже на большом расстоянии. Он пошёл навстречу, не окликая, просто дожидаясь того бесценного момента, когда его заметят. Первым его увидел Акааши и усмехнулся, толкая Бокуто локтем под рёбра. Куроо остановился и наблюдал, как тот недоумённо заморгал, но наконец проследил за направлением взгляда Акааши и тут же — Куроо готов был поклясться — подскочил на месте. — Бро! — Акааши терпеливо вздохнул, прикрывая ладонью ближнее к Бокуто ухо. Куроо, улыбаясь во весь рот, подошёл. — Йоу, — он протянул сжатый кулак, и Бокуто энергично впечатал в него свой, прежде чем накинуться с объятиями. — Задушишь, — засмеялся Куроо, хлопая его по спине. — Как будто мы десять лет не виделись. — Бро, я бы умер за десять лет без тебя, — Бокуто убедительно изобразил вселенскую печаль, а Куроо от этих слов стало чуть легче дышать. — Я тоже. Поехали куда-нибудь? Если, конечно, ты сдал все тесты, — прищурился он. — Конечно, сдал! Ты во мне сомневаешься? Куроо перевёл вопросительный взгляд на Акааши. — Здравствуйте, Куроо-сан. Он завалил только математику, но был поразительно близок к успеху. У меня всё под контролем. — Ну Акааши! — Когда тебе пересдавать? Бокуто беспечно махнул рукой. — Через неделю. Сегодня свободен как ветер. Дождавшись подтверждающего кивка от Акааши, Куроо забросил руку Бокуто на плечи и, слегка толкая друг друга, они направились к выходу. — До завтра, Акааши! — Акааши, спасибо, что ты за ним присматриваешь! — Ну бро! — Всегда пожалуйста, Куроо-сан. Бокуто-сан, завтра в три тренировка, вы ведь помните? — Я всегда помню о тренировках! Акааши что-то негромко пробормотал насчёт того, что лучше бы Бокуто так помнил тригонометрические формулы, но Куроо видел, что тот его уже не слышит. — Куда сегодня? — он, казалось, готов был начать подпрыгивать на месте. Куроо ненадолго впал в ступор: это он не продумал. — Не знаю, — засмеялся он, — просто пошатаемся где-нибудь в центре? — Идёт. В метро была толпа народу, и им едва удалось выбраться на нужной станции: Куроо не остался в вагоне только благодаря тому, что Бокуто тащил его за собой за руку сквозь море людей. Выйдя на поверхность, они на минуту остановились, чтобы отдышаться. — Это ты решил поехать на метро в час пик, — укоризненно заметил Бокуто, но его глаза смеялись. — Мне нет прощения. Пойдём, компенсирую твой моральный ущерб чашкой кофе. Пока они сидели в небольшой кофейне на углу, за окном медленно, но верно темнело, и всё ярче становились огни города. Куроо не стал заказывать ничего, кроме кофе, и вяло наблюдал, как Бокуто со звуками блаженства уплетает пирожное. — Тут недалеко кинотеатр есть, — вдруг пробубнил он с набитым ртом. — На что хочешь пойти? Только умоляю, не ужастик. Потом сам будешь писать мне посреди ночи, что у тебя кто-то прячется за шкафом. Бокуто помотал головой. — «Убийство в восточном экспрессе». — О-о. Хочешь, скажу тебе, кто убийца? Бокуто чуть не подавился кофе, и Куроо уже пожалел, что решил подразнить его. — Не смей! Ты не можешь быть так жесток! — Да успокойся ты, я сам не знаю. Доедай, я пока расписание посмотрю. Куроо, даже уткнувшись в телефон, чувствовал на себе притворно-обиженный взгляд. — Я не буду платить за тебя ещё и в кино. Морального ущерба сейчас не было. — Стоило попытаться, — Бокуто запихнул в рот остатки пирожного, встал и навис над плечом Куроо, заглядывая в экран. — О, вот есть сеанс через полчаса. Погнали? Куроо позволил ему рывком поднять себя на ноги и потащить к выходу. Сейчас было так легко, что он едва помнил, что терзало его днём. В кинотеатре им чудом достались два последних расположенных рядом места — на вкус Куроо, слишком близко к экрану, но, учитывая, что они примчались за несколько минут до начала, — уже везение. К своим креслам пришлось идти по ногам рассевшихся людей, и они беспрерывно извинялись, стараясь не хихикать. Наконец усевшись, они обменялись довольными улыбками, откидываясь посильнее на мягких сиденьях. В зале было довольно прохладно, и Бокуто, когда их пальцы случайно соприкоснулись, поднял брови: — Мёрзнешь? — Немного, — пожал плечами Куроо и только приоткрыл рот в немом удивлении, когда Бокуто, дождавшись, пока свет погаснет, взял его руку в свою, горячую. Впрочем, Куроо моментально привык: чужое тепло ощущалось совершенно естественным, и он даже забыл об их переплетённых пальцах, погрузившись в сюжет картины. В середине фильма Бокуто отпустил его ладонь, чтобы всплеснуть руками на напряжённом моменте, но, покосившись на Куроо, тут же снова крепко сжал её, и так они просидели до самых финальных титров. На выходе из зала Куроо щурился, заново привыкая к яркому освещению, а Бокуто что-то беспрерывно тараторил о фильме. — Нет, бро, ну кто бы мог подумать! Вот ты мог? Что разгадка будет такой? — Я начинал подозревать, — хмыкнул Куроо, — но не был уверен, пока Пуаро всё не изложил. — Эх, — мечтательно закатил глаза Бокуто, — сейчас бы тоже сесть на поезд и ехать куда-нибудь сквозь метель… — С метелью ничем не могу помочь, но метро и монорельс всегда в твоём распоряжении. — Сравнил! Там никакого комфорта… На улице была уже совершенная ночь, несмотря на не самый поздний час. — Я не хочу домой, — решительно заявил Бокуто. — Боишься, что там мрачной тенью сидит Акааши, готовый заставлять тебя учиться? Бокуто скорчил гримасу. — Даже он не настолько упорный, чтобы донимать меня перед выходными, так что нет. Просто… Ещё не наговорился с тобой. — Тогда поехали домой ко мне. — Оя? Вот так сразу? Куроо толкнул его плечом. — Не притворяйся, будто не был у меня миллион раз. К тому же, родители уехали на пару дней. К тому же, ко мне отсюда можно доехать на автобусе. Никакого ада подземки. Бокуто толкнул его в ответ. — Убедил. Несмотря на то, что после сеанса Бокуто казался полным кипящей энергии, он, видимо, всё же устал, потому что в автобусе замолчал, как заворожённый глядя в окно, а вскоре и вовсе закрыл глаза и начал подозрительно мерно дышать. Куроо только покачал головой, борясь с желанием сфотографировать его, но решил, что пары десятков их сегодняшних селфи будет вполне достаточно. За три остановки до дома Куроо Бокуто уронил голову ему на плечо, и Куроо с трудом не рассмеялся, чтобы не разбудить его раньше времени. На нужной остановке, конечно, всё-таки пришлось его растолкать, и Бокуто подскочил, ошалело вертя головой вправо-влево. — Сова, — буркнул Куроо, таща его за собой за край куртки. — Ты ведь и у меня дома через пять минут вырубишься. — Ещё чего! Я поспал и полон энергии! Видимо, это было не пустым хвастовством, потому что в час ночи они сидели на кухне и оживлённо спорили, чем закончится текущая арка «Моей геройской академии». Разговор ненадолго прерывался только тогда, когда Куроо вставал, чтобы в очередной раз налить им чаю, но определённо не собирался прекращаться, хотя сам Куроо уже подавлял зевки. В какой-то момент они вдруг одновременно замолчали, обдумывая следующий аргумент. Наступившая тишина была чересчур внезапной, и, покосившись друг на друга, в следующую секунду они расхохотались. Отсмеявшись, Бокуто потянулся. — Кажется, я снова начинаю хотеть спать. — Надеюсь, ты понимаешь, что ты остаёшься здесь на ночь и это не обсуждается. Я никуда тебя не отпущу в такое время. — Мамочка Куроо. Слишком много общался с Сугаварой? Между прочим, сова — ночное животное. — Я не понял, ночное животное, ты не хочешь остаться? — Конечно, хочу. — Тогда я пойду и наведу на втором этаже подобие порядка, — Куроо поднялся и двинулся к двери. — Бро, стой, — он недоумённо обернулся, — всё нормально? Бокуто снова абсолютно по-совиному склонял голову набок, глядя на него с некоторым беспокойством. — …Да. Почему ты спрашиваешь? — Мне показалось, ты был немного подавленный, когда пришёл к нам. Куроо подавил вздох. Не только Кенма умел быть раздражающе наблюдательным. — Нет, всё хорошо, — машинально ответил он, игнорируя вопли внутреннего голоса, что он вообще-то собирался поговорить с Бокуто обо всём. — Ты напрягся. — Неправда. — Правда. Я улавливаю твои телепатические волны. Куроо с раздражением посмотрел на него. — Ну бро, ты же знаешь, что я не отстану, пока ты не скажешь, что не так, — Бокуто вскочил, схватил его за плечи, посадил обратно на стул и встал напротив, скрестив руки на груди. — Это допрос? — Куроо не мог не улыбнуться. — Да. Если понадобится, будет с пристрастием. — Ну ладно, ладно, — вздохнул он, пытаясь собраться с мыслями. — Когда мы закончим школу… Многое ведь изменится, да? Универ, новый круг общения, новые команды, все дела… Бокуто кивнул, продолжая подчёркнуто сверлить его взглядом. — Но мы с тобой… Я имею в виду… Чёрт. Это ведь не изменится? Наше общение? Бокуто нахмурился, и Куроо вдруг с удивлением понял, что это уже не наигранные, а настоящие его эмоции. — Хочешь сказать, ты распереживался, что когда мы поступим в универы, я тебя брошу? — Ну… не бросишь. Скорее, что оно само сойдёт на нет так, что мы и не заметим, — Куроо опустил голову и тут же вздрогнул от чувствительного удара в плечо. — Хэй, а ещё меня вечно считают тупым! — он удивлённо поднял взгляд на Бокуто. — Нам когда-нибудь мешало то, что мы учимся в разных школах? Да, мы встретим кучу новых людей. Но разве кто-нибудь из них знает меня с детства? Разве они смогут понять меня так, как понимаешь ты? Честное слово, Куроо, ты идиот. — Я знаю, — Куроо поднял на него взгляд, неуверенно улыбаясь и впервые за пару недель чувствуя себя спокойно. — Просто я невероятный консерватор. Годы, знаешь, уже не те, чтобы стремиться к переменам, — притворно вздохнул он. — Ты невероятный параноик. И я, между прочим, старше. Слушай своего семпая. — Ну уж нет, ты не мой семпай. Никогда. — А кто я? — он снова склонил голову набок. — Вылитая сова, — поймав негодующий взгляд, Куроо засмеялся. — И мой бро. — Вот именно. Ничто не способно нас разделить. — Как мило-то, — это и правда было мило, но он не мог не съязвить. — Заткнись и обними меня, Куроо. Куроо с обречённым видом послушался, а Бокуто ещё и сдавил его, словно в тисках. — Ай. Больно, серьёзно. — Это за то, что ты посмел усомниться в силе нашего братства. — Перебор с пафосом, Бокуто, — в отместку Куроо тоже сжал его так крепко, как только мог. — Но вообще спасибо. — Не стоит благодарностей, — напоследок хлопнув его по плечу, Бокуто отступил на шаг. — Знаешь, Кенма на днях не нашёл нормального определения для наших с тобой отношений, — вдруг усмехнулся Куроо. — Ему пришлось произнести вслух слово «бро». Бокуто даже застонал. — И я это пропустил! Невероятно. А чем его не устроило «лучшие друзья»? — Он сказал, что в нашем случае этого недостаточно. Может, он и прав. — Ты мне собрался предложение делать? — вскинул бровь Бокуто. — А если бы сделал? — Куроо отзеркалил его выражение лица. — Я… подумал бы, — вдруг выпалил Бокуто и отвёл взгляд. Куроо почувствовал, что у него без всяких причин задрожали руки. — Что за чертовщина, — пробормотал он себе под нос. — Кенма об этом и говорил? Больше, чем друзья? — А? — вскинул голову Бокуто. — Прости, не услы… Он не договорил, потому что Куроо в два шага сократил расстояние между ними и быстро, не давая себе времени передумать, поцеловал его. Через пару секунд отстранился и с бешено колотящимся сердцем присмотрелся к глазам Бокуто, в которых пока отражалось чистое замешательство. Тот растерянно поднял руку, касаясь своих губ. — Бро? Ты меня…? А как…? Ты серьёзно? — он вдруг словно засветился. — Но ведь no homo? Чёрт, сделай так ещё раз! Куроо закрыл лицо ладонью и затрясся от беззвучного смеха, который удалось побороть лишь через несколько секунд. — Серьёзнее некуда, — заверил он Бокуто, вновь накрывая его губы своими. Бокуто, видимо, оправившись от растерянности, притянул его к себе за плечи, отвечая на поцелуй, и либо Куроо совсем вскружила голову необычность ситуации, либо целовался он замечательно. Чуть отстранившись, Бокуто выдохнул прямо ему в губы: — Возможно, я сам когда-нибудь сделаю тебе предложение, — и у Куроо по спине пошли мурашки. Он сплёл их пальцы и потянул Бокуто за руку. — Я буду ждать этого дня. А пока… Пойдём спать? Полчаса спустя Бокуто уже тихо храпел, положив голову Куроо на плечо и закинув на него левую руку и ногу. Куроо натянул одеяло повыше на них обоих и закрыл глаза, начиная и сам проваливаться в сон. Пожалуй, подумал он, крепче прижимая Бокуто к себе, неуверенности при взгляде в будущее больше не было. И чёрт возьми, завтра он пойдёт в магазин покупать любимые сладости Кенмы, чтобы отблагодарить его за проницательность.