Афера в розовых тонах

      Ах, эти золотые студенческие годы! С какой теплотой и грустью вспоминаю я это волшебное время — время молодости, кажущейся вечной. Сколько тетрадей было исписано и сдано в макулатуру, сколько знаний перелито из пустого в порожнее, сколько литров великолепного Смартбургского пива выпито длинными зимними вечерами.       Сейчас, прозябая в унылой палате европейского психоневрологического интерната, напоминающего скорее хороший хостел, я вспоминаю те безвозвратно ушедшие годы, когда я еще был молод, красив и без царя в голове.       Друзья, хочу поведать вам одну романтическую историю, которая имела место в моей жизни во время учебы в Смартбургском технологическом университете. Было мне лет восемнадцать, и я слыл круглым отличником.       К концу второго курса я окончательно убедился в своей ориентации, которой долго не мог определить в связи с отсутствием полового созревания и соответствующей реакции организма на окружающих. Я сообщил об этом маме, Ариадне Парисовне. Она, конечно же, сильно удивилась:        — Амантьюшка, зачем тебе жениться? У тебя же мама есть!        — Что ты, не думай, что я после женитьбы перестану тебя любить. Мы оба будем любить тебя, а по выходным — втроем ходить в театр.        — Но таки с большой вероятностью мне придется делить с кем-то кухню!        — Ничуть. Обещаю, моя будущая жена и пальцем не тронет твои кастрюли.       После неудачной попытки познакомить меня с дочерью своей одноклассницы, мама все-таки начала прислушиваться к моему мнению, которое, хоть и неправильное, но имело право на существование.        — Ты уже большой мальчик. Поэтому найдешь невесту себе сам.       Девушки мне нравились, причем все и сразу, но рассчитывать на взаимность я не мог, ибо считался неформатом. Увы, смартбургские леди предпочитали «настоящих мужчин», брутальных волосатых мачо, внешне напоминавших горилл и орангутанов. Такие, как я, вызывали у них лишь жалость и отвращение.       Поскольку среди махровых натуралок найти «единственную» не представлялось возможным, я решил закинуть якорь в огород к соседу: насколько я знал, факультет физики и астрономии, располагавшийся на юго-западе города, считался филиалом острова Лесбос и всячески поддерживался нашим толерантным правительством. Ходили слухи, что на кафедре физики учатся самые красивые девушки Смартбурга, которые по каким-то причинам предпочитают себе подобных и игнорируют тех самых «брутальных мачо».       Рассчитывая на то, что на факультетах, находящихся за пределами главного здания, меня никто не знает, я решился на авантюру. Да-да, я решил переодеться девушкой и внедриться на запретную территорию.       Высокий детский голос, хрупкое телосложение и нежная кожа вполне могли бы сыграть мне на руку. Даже гримироваться не придется, достаточно добавить кое-где поролона — и вот вам дама с полотен художников эпохи барокко готова. Правда вот интересы у меня были не совсем девичьи: футбол (исключительно по телевизору), пиво (чрезмерное употребление которого вместе с уже развившейся гинекомастией сделало мою фигуру женоподобной), компьютерные стрелялки и, конечно же, разного рода видео с участием роскошных дам непристойного поведения, которые я посматривал ради удовлетворения эстетических потребностей. Хотя, думаю, подобные интересы вполне могут быть и у девчонок нетрадиционной ориентации, среди которых я и буду искать себе спутницу жизни.       Итак, цель ясна, приступим к реализации. Мама, узнав, что я затеял какую-то аферу, горячо поддержала меня, всплакнув по своему брату — гениальному жулику, который прогорел на каких-то запчастях для компьютеров, и дала мне денег на то, что понадобилось бы для маскировки.        — Мама, я имею тебе сказать следующее. Я все рассчитал и пойду искать невесту для мене на факультете физики и астрономии. Говорят, там учатся девушки умные и не любящие готовить.        — Амантьюшка хочет жениться на хорошей девочке, он таки это получит, — радовалась мама.       Получив денег и некоторые наставления, я отправился в ближайший секонд-хэнд, где приобрел отличное, почти новое платье до колена и немного потертые, но качественные туфли сорок первого размера. Затем съездил в центр, где, найдя вывеску «Распродажа девяносто процентов», прикупил комплект черного кружевного белья, к которому очень кстати прилагалась совсем короткая кружевная юбочка (несмотря на то, что в моем случае трудно было что-либо разглядеть, все ж таки подстраховаться стоило). Серию пыток завершил поход в парикмахерскую, где мне почти два часа выносил мозг какой-то жеманный хмырь, похожий на попугая. Не дождавшись, пока он домучает свой «шедевр», я пулей выскочил из парикмахерской. Ничего, и так сойдет.       На маскировку ушло около часа. На создание поделки из поролона — почти три часа. Вскоре я был готов к выходу в «свет». Оставалось доделать пару мелочей. А именно, я по-быстрому зарегистрировался в одной из соцсетей под ником Замбинелла (лучшего мне в голову не пришло) и сразу же подписался на все возможные лесби-сообщества, а также добавил в аудиозаписи пару песен группы «Тату» (мало ли?). Вот теперь я действительно был готов к штурму Розового Дворца.       Сегодня вечером на кафедре астрономии планировался ежегодный бал, посвященный Восьмому марта, на который приглашались все желающие девушки (парней не пускали). Вот я и заявлюсь туда в образе прекрасной незнакомки и сразу же стану объектом вожделения всех студенток (а может и преподавательниц). Мне всегда нравились девушки постарше, лет сорока пяти. Но не «синие чулки» в круглых очках, а шикарные дамы, которые уже всего добились, побывали замужем, вырастили детей и теперь нуждались лишь в простом женском счастье («был бы милый рядом, а больше ничего не надо»). Вот одну из таких я и рассчитывал встретить на том «астрономическом» балу.       Не желая терять времени даром, я с любопытством осмотрел присутствующих. В дальнем правом углу я заметил группу странно одетых девушек среднего возраста — почти все были в официальных костюмах с галстуками, что произвело на меня двойственное впечатление: сочетание нежных черт лица с явно мужской одеждой и короткой стрижкой делало их похожими на последних сопранистов Сикстинской Капеллы. Две из них были коротко стрижены, у одной я заметил пирсинги и татуировки. Нет, такие девушки точно не по мне, подумал я. Впрочем, их здесь было не так уж и много, как я позже узнал — это преподаватели кафедры физики.       На диване у окна расположилась более приятная компания: две девушки, одна из которых была одета в стиле стимпанк — кожаный корсет и украшенная металлическими заклепками и пуговицами темно-коричневая юбка в пол. Вторая же была в костюме, стилизованном под восемнадцатый век — красный бархатный камзол, такие же бриджи до колена и белые чулочки. Волосы ее были выкрашены в синий. Эти милые создания сидели на диване, нежно обнявшись. Идеальная пара! Вот с ними и познакомлюсь, обрадовался я и направился прямиком к дивану.        — Привет, девочки, — с ослепительной улыбкой поприветствовал я честную компанию.        — Привет, — отозвалась «девушка с голубыми волосами». — Мы тебя не знаем, ты новенькая?        — О да, я здесь впервые, — ответил я. Адреналин уже дал по башке, и меня потянуло на приключения. — Меня зовут Аманда… де Бур, — мгновенно придумал я, присвоив себе фамилию знаменитого футболиста. — Я студент…ка Гомеопатического колледжа, — соврал я, чтобы не спалиться и одновременно не влезать в незнакомые мне области науки.        — Приятно познакомиться, — по-прежнему отвечала мне «Мальвина». — Я Клара Шарп, аспирантка физического факультета. Вот это Роза Свифт, моя девушка и бывшая одногруппница, — она представила мне свою соседку, та лишь мило улыбнулась. Мы вместе пишем научную работу по термодинамике и молекулярной физике.        — Очаровательно, — улыбнулся я. — Как вам нравится космический бал?        — Большой вопрос, что в нем космического, — усмехнулась Роза. — Каждый год одно и тоже. Ходим сюда для галочки, за посещение бала дают бонус в виде повышенной стипендии.       Обрадовавшись новому (да и, по сути, первому в этом городе) знакомству, я поспешил угостить Розу и Клару безалкогольным мохито, на которое потратил последние деньги.        — Чем увлекаешься, Манс? — спросила Клара, допивая коктейль и обращаясь ко мне по сокращенному от «Аманда» имени.        — Очень люблю ставить эксперименты, — двусмысленно ответил я.        — Любовь к учебе весьма большая редкость в наше время, — заметила Клара. — Надеюсь, ты станешь хорошим специалистом.        — Грустно наблюдать, как талантливые девочки после получения диплома выходят замуж и забывают про науку, — вздохнула Роза.        — Да, согласна. Но ко мне это не относится, — с кривой усмешкой намекнул я.        — Мы с Кларой тоже очень любим ставить опыты и наблюдать в микроскоп за движением молекул.        — Все, достаточно на сегодня учебы, — резко перевела тему Клара. — Дайте хоть немного отдохнуть. В конце-концов, диссертацию я пишу, а не ты. Чем занимаешься в свободное от учебы время, Манс?        — Играю в компьютер, слушаю музыку…        — Это понятно. Но я имею в виду какое-нибудь творчество. Я, например, увлекаюсь моделированием военных кораблей из картона, а Роза пишет картины.        — А я… люблю петь, — тихо ответил я и покраснел от столь откровенного признания.        — О, это шикарно! — воскликнула Клара. — Будет время, обязательно тебя послушаем.       По сути, мероприятие ничем не отличалось от стандартных университетских вечеринок. Отсутствие культурной программы как таковой, унылая однообразная музыка и исключительно безалкогольные напитки поспособствовали весьма скорому перемещению всей нашей дружной компании в близлежащий лесбийский клуб.       Вот там-то мы оторвались по полной! Честно сказать, я никогда не видел такого количества молодых раскрепощенных девушек в одном помещении и просто таял от восторга, временами попивая безалкогольный коктейль «Чао-Мандарино» (за счет, разумеется, Клары, которая считалась в нашей компании за старшую и полноценно зарабатывала, как ассистент преподавателя, в отличие от нас — нищей студентки и не менее нищего студента-трансвестита) и наслаждаясь зрелищем.        — Споешь нам что-нибудь, Манс? — попросила Роза.        — Что, прямо здесь? — удивился я. — Прямо на фоне играющей музыки?        — Нет. У меня здесь знакомый диджей, я могу попросить, чтобы она поставила минусовку песни, которую ты скажешь.        — Не думаю, что это хорошая идея. Понимаешь, у меня несколько нестандартный репертуар.        — Например?        — Я пою арии из опер, — совсем покраснев от смущения, признался я.        — Ничего себе, — присвистнула Клара. — А «Адажио» Альбинони сможешь спеть? Из репертуара Сары Брайтман?        — Да, конечно. Я знаю его наизусть.       Заручившись поддержкой Клары и местного диджея, я вышел на небольшую сцену посреди зала и, дождавшись своего вступления, запел. Надо сказать, это было первое и последнее мое выступление в этом городе, но все же, я никогда его не забуду, ибо ничего прекраснее этого момента за всю свою жизнь я не могу вспомнить. Странные вещи иногда происходят: латентный певец-сопрано из Одессы поет почти что оперную арию в европейском лесбийском клубе. Сказать кому — не поверят.       После бурных аплодисментов я, продираясь сквозь толпу, вернулся за наш столик и залпом осушил стакан воды. В горле пересохло от волнения, а руки тряслись.        — У тебя потрясающий голос, Манс, — похлопав меня по плечу, отметила Клара. — Хоть прямо сейчас на оперную сцену. Шикарное сопрано!        — Увы, я решила посвятить себя науке, — сухо ответил я, отрешенно смотря в зал.       Все это время какая-то незнакомая девушка с длинными светло-русыми волосами и выразительными бровями, в коротком зеленом платье периодически бросала на меня столь нескромные взгляды, что мне стало неловко, и я даже покраснел. Клара, видимо, заметив это, решила мне помочь.        — По-моему, ты ей понравилась, — улыбнулась будущая PhD. — А она тебе?        — Кажется… да, — неуверенно ответил я.        — Ты еще не была с девушкой?        — Мне очень стыдно, но нет, — все еще краснея и запинаясь, ответил я.        — Ничего постыдного. Все мы когда-то начинали. Кстати, ты актив или пассив? Или универсалка?       Надо сказать, я тогда и понятия не имел, что означают эти термины.        — Ты имеешь в виду тип мышления? — уточнил я.        — Вроде того, — усмехнулась Клара. — Похоже, ты и вправду ничего не знаешь. Первый раз встречаю столь нежное и девственное создание, — улыбнулась она, чем привела меня в явное смущение. — Хорошо, задам вопрос по-другому. Ты предпочла бы, чтобы девушка оказывала на тебя воздействие с целью доставить удовольствие, или чтобы ты сама воздействовала на девушку?       Кажется, я понял, к чему разговор. Поскольку первый вариант был для меня скорее всего недоступен, то я, конечно же, выбрал второй.        — Ясно, значит, актив. Просто ты очень застенчивая.        — Ты права, но разве может не быть застенчивой и закомплексованной девушка, которую воспитывали в традиционной семье, а она вдруг оказалась лесби-активом? — чуть не плача, пожаловался я на несуществующую проблему.        — Не переживай. Мы с этим справимся, — многообещающе ответила Клара Шарп. Но потом, взглянув на прекрасную незнакомку, она перешла на шепот. — Видишь, с каким желанием она на тебя смотрит?       «Думаешь, я этого не заметил?» — подумал я, глядя на скользящий по моей груди и опускающийся все ниже, туда, где на самом деле нет ничего интересного, взгляд незнакомки.        — Что мне делать? — непонимающе спросил я.        — Угости ее шампанским, — предложила Роза.        — Денег у меня нет, — расстроился было я.        — У меня есть, — возразила Клара и незаметно сунула мне пять евро.       Преодолевая страх и стеснение, я все же отважился подойти к бронзовокудрой принцессе. Она, заметив мой интерес, кривовато улыбнулась.        — Э… привет, — только и смог выдавить из себя я.        — Привет, только меня зовут не «Э». Я Бригитта ван Дайк, — мило проворковало прекрасное создание.        — Твое имя прекрасно, как смартбургские крепости, — вдохновенно заметил я.        — Ох, не надо пафоса. Я так устала от него в универе. Можешь звать меня Биби.        — Где ты учишься, Биби? — присаживаясь рядом на высокий стул за барной стойкой и придвигаясь ближе к ней, спросил я.        — Учишься… Я доцент кафедры биоинформатики на том злосчастном биологическом факультете.       Точно. Вспомнил я этот факультет. По словам некоторых моих преподавателей, там-то как раз учились одни геи и бисексуалы мужского пола. Именно поэтому мама была против того, чтобы я поступал туда на генную инженерию, оно и понятно, с моей внешностью меня бы там разорвали на атомы.        — О, неужели ты преподаешь на этом унылом факультете?        — Горькая правда: я ненавижу парней. А те хотя бы не пристают.       Ее слова неприятным осадком осели в моей душе, но я старался не подавать вида. Может быть, близость с парнем, лишенным мужественности, будет не столь противна твоей чувствительной душе?        — Ты о чем-то задумалась. Тоже не любишь мальчиков? Хотя, что я спрашиваю, в противном случае ты бы здесь не оказалась.        — Не перестаю восхищаться твоей логикой и острым умом, — ответил я.        — Ясно все с тобой. Такие вещи говорят только в одном случае.        — В каком же? — я вновь строил из себя девочку-ромашку.        — В таком, что ты меня хочешь. Нет, не пытайся даже возражать. Я вижу все в твоих хитрых глазах.        — Слишком резкое замечание. Прошу заметить, что я…        — Что ты девственница до мозга костей, я это тоже поняла.        — Ты читаешь мысли, Биби, — в очередной раз я сказал комплимент.        — Кстати, как зовут такую сладкую девочку? — немного понизив голос до хрипловатого контральто, спросила Бригитта.        — Мене? — я от волнения даже забыл свое собственное имя, не то, что выдуманное и не заметил, что последнее слово сказал по-русски. — Аманда де Бур.        — Знаешь, Манс, ты мне сразу понравилась. Вот сижу я в этом гадком клубе, посреди развратных женщин, и вдруг, словно с небес, спускается ангел с чистым взглядом и в скромном платье. А когда ты запела… Мне даже стало не по себе…        — Возможно, это знак свыше, — попытался намекнуть я.        — Может быть, я не знаю. Одно я знаю точно: ты прекрасна.       От этих слов я совсем покраснел и не знал, что делать дальше. По совету Клары, я заказал два бокала шампанского — Бригитте и себе — для бодрости.        — За наше знакомство, — предложила тост Бригитта, поднимая бокал с искрящимся золотистым напитком.       «За успешную аферу», — этот тост я сказал уже про себя.       Джазовый ансамбль заиграл какую-то приятную расслабляющую музыку, и я, полный решительности, пригласил-таки свою прекрасную леди на медленный танец. Положив руку даме на талию, я без слов намекнул на свою позицию в предполагаемых отношениях.       Растворившись в музыке и розоватых огоньках, мы медленно двигались в танце, прижавшись друг к другу. Я чувствовал этот невероятно пьянящий и сладкий запах спелых персиков — запах легких духов на женской коже и с замиранием сердца предвкушал самую прекрасную ночь в моей жизни. Представлял, как буду обнимать ее обнаженные бедра и целовать в горячие губы, и не заметил, что мои руки уже давно переползли с талии Биби на ее пленительные выпуклости, а сама она аккуратно касается своими губами моих… Вскоре и я начал отвечать на поцелуи — сначала робко, а затем более уверенно, но очень аккуратно.        — Ты просто какое-то чудо, Манс. Знаешь, какой-то греческий мудрец писал, что так целуются только невинные мальчики — нежно и просто, без лишних страстей и похоти.       Последние слова немного меня напугали: вдруг она начала что-то подозревать? Поэтому, я решил изменить тактику и уже впился в ее губы «не по-детски», сливаясь с ней в глубоком и нежном поцелуе, от которого буквально сносило крышу у нас обоих.        — Хватит… Манс, — отрываясь от моих губ, с неровным дыханием произнесла Бригитта. — Иначе я кончу прямо здесь, на глазах у любопытной публики.        — Как скажешь, Биби, — с блаженной улыбкой ответил я.       К середине ночи мои юные феи были уже совершенно пьяны. Такой роскоши не мог позволить себе лишь я, дабы раньше времени не спалиться. В итоге, я вызвал такси за счет Клары, и мы вчетвером уехали к ней домой. По словам аспирантки, она не представляла своих выходных без гостей и хорошей компании.       Роза и Клара жили вдвоем в небольшом частном доме на окраине Смартбурга. Помимо них в доме проживали две кошки и огромная немецкая овчарка. Собака очень обрадовалась гостям, ей даже надели намордник, чтобы она нас не покусала.       После легкого ночного ужина, состоявшего из пиццы с грибами, суши с салатом из водорослей и пирожных с кремом, Клара позвала меня на пару слов:        — Вижу, что ты по-прежнему ее боишься. Это из-за неуверенности. Первый раз всегда трудно, я знаю. Поэтому я тебе помогу.        — Хорошо, — согласился я. — Что я должна делать?        — Пригласи ее в душ, — посоветовала Клара. — И выполняй то, что она скажет.       Я послушно сделал все, что сказала мне наставница, и позвал прекрасную Бригитту в ванную комнату, где запер на ключ дверь.        — Аманда, раздевайся уже, — усмехнулась Бригитта, попутно освобождаясь от зеленого платья. — Или тебе помочь?       Будь я обычным парнем, у меня бы непременно случилось затвердевание цилиндрической поверхности, но в моем случае я просто с восхищением рассматривал ее чувственные формы.       Я последовал ее примеру, сняв несуразное черное платье и оставшись в том самом кружевном комплекте с юбочкой.        — А дальше? — с досадой вопросила Бригитта, снимая полупрозрачные белые трусики и являя моему взору потрясающий, каштанового цвета, треугольник.        — Я… не буду раздеваться. Это не в моих правилах, — как можно более аккуратно ответил я.        — Ясно все с тобой, Манс, ты stone butch, — усмехнулась Бригитта. — Но это не помешает тому, чтобы… ты доставила удовольствие мне.        — Скажи, я готова на все. Только не лишай меня этого кружевного покрова.       Прекрасная Бригитта ничего не ответила, лишь подошла ко мне вплотную и взяла за руку, медленно опустив ее на свой треугольник. Волосы на нем были мягкими и пушистыми.        — Проведи там рукой… А затем — дальше…       Я покорно выполнял все шаги причудливого алгоритма, который диктовала мне возлюбленная. Когда я почувствовал нежную и влажную поверхность, я немного испугался и даже отдернул руку, но Бригитта с улыбкой вернула ее в прежнее местоположение.        — Неужели ты никогда не касалась себя в моменты возбуждения? — с улыбкой спросила она.       Что я мог ей ответить? Что никогда не испытывал никакого возбуждения и не имел возможности излиться ничем, кроме слез?        — Сожалею. Но нет, — ответил я, опуская глаза и чувствуя, как кровь приливает к лицу.        — Бедная девочка, — вздохнула Бригитта. — Ну, а определенные дни у тебя были?        — Да… наверное, — я к своему счастью вспомнил статью, где рассказывалось, что это такое.        — Твои слова звучат неуверенно, — заметила Бригитта. — Кто ты, Аманда?       Признаюсь, этот вопрос попал мне на больную мозоль. Я чувствовал себя абсолютно безоружным перед этой девушкой. Она словно пыталась прочитать меня своим взглядом.        — Не могу более тебя обманывать. Делай со мной, что хочешь, Биби, — вздохнул я, понимая, что «проигрался дотла».        — Не в моих правилах издеваться и причинять боль, — бросила Бригитта.       В ответ я ничего не сказал, лишь спустил до колена кружевную юбочку и то, что было под ней. Кажется, у Бригитты случился культурный шок.        — Кажется, грибы в пицце были галлюциногенные, — наконец, произнесла Бригитта.        — Нет, это не грибы виноваты, — вздохнул я. — Виноват лишь мой голос, который подчинил меня своей власти и благополучно предал.        — Впервые такое вижу, — она просто сверлила взглядом мое изящное и одинокое достоинство, за которым находился лишь аккуратный шов, чем повергла меня в жуткое смущение.        — Прости, — совсем убитым голосом прошептал я. — Мне очень жаль, что так получилось. Скажи, и я уйду.        — Стой, — остановила меня Бригитта. — Надо выпить за это. А там посмотрим.

***

       — Ты просто… совершенство, Биби, — чуть заплетающимся языком пробормотал я, после того как мы с позволения Клары опустошили ее мини-бар, располагавшийся в ванной, и полностью раздетые сидели в небольшом квадратном джакузи, с наслаждением изучая друг друга. Биби тогда казалась мне идеалом женской красоты: мягкие линии и изгибы, небольшая, но чувственная грудь и округлые бедра — все это напоминало юных дев с полотен Рафаэля. В то время как я своим видом вызывал у себя лишь жалость и отвращение и не понимал, что хорошего в сочетании мальчишеского достоинства и женоподобного тела.        — Я знаю, — горько усмехнулась доцент ван Дайк. — Кто бы мог подумать, закоренелая лесбиянка на старости лет запала на женственного юношу. Неужели так действует климакс?        — Нет, я думаю, так действует любовь, — прошептал я, приобняв свою красавицу за плечи и прижимаясь к ней всем телом.        — Любовь, скажешь тоже… Гормоны и алкоголь. Элементарная биология, больше ничего.        — Но почему тогда такая реакция у меня? — непонимающе спросил я. — Ведь с точки зрения биологии я не могу испытывать никакого влечения к женщине.        — Ошибаешься. Твой мозг запрограммирован на это. И вполне способен замещать одни функции организма другими. Но это все сложно… Я устала…       — Хорошо, как скажешь, Биби. Не желаешь ли исследовать численный метод Аманды по… нахождению точки локального максимума? — двусмысленно выразился я.        — Намек понят, — засмеялась Бригитта. — Всегда любила вычислительную математику.       Без лишних слов я обнял Бригитту за плечи и вновь проник языком в ее полуоткрытый ротик, чем вызвал у нее приятный стон, а у себя — всплеск дофамина. Скользя рукой все ниже по бархатистым склонам, скрытым под теплой водой, я уже более уверенно коснулся пушистой поверхности, а затем аккуратно и медленно вошел внутрь. Казалось, я чувствую мурашки на кончике пальца.        — Ты воплощение всех моих желаний, Биби, — шептал я в ее покрасневшее ушко.       Дыхание Бригитты участилось, а затем… затем она сорвалась на крик, чем несказанно меня напугала.        — Прости, Биби, я не хотел сделать тебе больно, — прошептал я.        — Нет… мне хорошо… — с придыханием прерывисто ответила Бригитта. — Продолжай…       Проникая в нее все так же медленно, но уже более интенсивно, я чувствовал что-то невероятное и волшебное. Меня как будто затягивало внутрь, хотелось полностью слиться с ней, войти, как подобает, но увы, я был не способен на это. Дрянной член предал меня вместе с голосом, и теперь его функцию выполнял один из моих «десяти товарищей». Наконец, наступила кульминация: Биби с криком резко дернулась в моих объятиях, а затем успокоилась и обмякла, нежно целуя мои губы.        — А теперь я хочу… сделать приятное тебе. Но поскольку ты меня немножечко разочаровала… будем по-другому.       Набросив махровые халаты и добравшись «домиком» до выделенной нам хозяйками спальни, мы сразу же рухнули на кровать, и я бы, наверное, уснул, если бы не нежные прикосновения Бригитты на внутренней стороне бедер.        — Перевернись на животик, Манс, — с придыханием попросила Бригитта.       Я, конечно же, подчинился: выпитый за вечер алкоголь лишил меня воли и разума. Она прижалась своей мягкой и упругой грудью к моей пояснице, чем вызвала очередной приступ нежности, а затем аккуратно провела рукой от плеча до талии.        — Ты такая… мягкая и приятная… Как девушка…       Все это время Биби нежно касалась меня, а затем попросила развести колени.        — Что ты хочешь делать? — промямлил я.        — Массаж, — хриплым контральто отвечала моя прекрасная леди, намазывая руки кремом.       Прекрасно. Массаж я всегда любил, особенно когда его делали красивые девушки, как и сейчас. Биби аккуратно и в то же время интенсивно размяла мне спину, уделяя большее внимание поясничному отделу, затем ее руки перебрались на внутреннюю часть бедер. Я чувствовал себя на седьмом небе от счастья.       Пару раз она аккуратно задела рукой давно заживший шов от кастрации, чем вызвала непонятное ощущение: мне стало щекотно и в какой-то степени даже приятно. Казалось, я просто растаю в ее ласковых руках.       Однако то, что произошло далее, мгновенно сняло весь хмель и повергло в ужас. Я почувствовал как нежный девичий пальчик осторожно проникает… блин, зараза! Что она себе позволяет!       Я дернулся, сделав себе, однако, совсем больно и зашипел от неприятного ощущения.        — Биби, мать твою! Не надо! — взмолился я, но садюга-мучительница меня не слушала, целенаправленно входя внутрь.        — Потерпи. Я хочу доставить тебе удовольствие.        — Что тебе там нужно?! — злобно крикнул я, уже не отдавая себе отчета, что нагрубил даме. — Там же ничего нет!        — У тебя «два» по биологии? Не знаешь, где находится предстательная железа? Так сейчас узнаешь.        — Не хочу! Мне больно и плохо! — со слезами уже взмолился я. — Прекрати!        — Перестань орать, сейчас хозяйки прибегут!        — Пусть прибегут! Караул, спасите! — я извивался, как уж на сковородке, пытаясь освободиться от чужеродного элемента в своем теле, но подняться не мог, поскольку был в доску пьян, а эта маркиза де Сад плотно прижала мои ноги к кровати своим, пусть и небольшим, весом.        — Что здесь происходит?! — крикнула с порога появившаяся в комнате Клара. — Аманда, что за крики?        — Убери ее! — взмолился я, даже не обратив внимания на то, что Бригитта давно уже убрала свой палец из моей задницы и с явным отвращением вытирала руки салфеткой.        — Все в порядке, девочка моя, — пыталась утешить меня Клара. — Ты просто не привыкла. Первый раз всегда больно.        — Девочка?! — проорала Бригитта. — Да ты посмотри на него! Это же просто псих! Чтобы я еще раз связалась с парнем!       Доцент стремительно оделась и, хлопнув дверью, покинула дом Розы и Клары.        — Так… Аманда, или как там тебя, — строго сказала Клара. — Что за цирк дю Солей?       Я ничего не отвечал. Мне просто нечего было сказать в свое оправдание кроме того, что я законченный жулик и кретин.       Девушки развязали мне халат, осмотрели и отправили спать на диван в гостиной, а с утра пораньше выпроводили, выкинув следом туфли сорок первого размера.       Домой я вернулся разбитый, униженный и оскорбленный, с глубокого похмелья, и, стараясь не разбудить маму, осторожно проник в ванную, где очень долго приводил себя в порядок. А утром за завтраком подошел к ней и тихо обнял.        — Мама, знаешь, ты была права. Зачем мне девушка, если у меня есть ты?        — Наконец-то ты это понял, Амантьюшка.       Доцент ван Дайк, как говорят, после случившегося ушла в католический монастырь, видимо, окончательно разочаровавшись в представителях сильного пола. Да и я зарекся с кем-либо связываться и более не предпринимал попыток в плане отношений.       С тех пор прошло уже много лет, но я до сих пор за километр обхожу этот факультет физики, астрономии и жуткого разврата.