За дверью

Леонов стоит, методично постукивая ногой по полу, но не заходит внутрь. Мимо него прошли уже как минимум три человека, с недоумением потом оглядывающихся. Нет, все уже привыкли, что опера все чуть-чуть не в себе, (читай: все к чертям поехавшие), но не до такой же степени, чтобы не знать, как войти в собственный отдел... A на самом деле, всё отнюдь не так просто, как кажется: Леонов просто oстерегается и бережет собственные нервы: за дверью горячо ссорятся Макс и Леонидов. Понятно это хотя бы потому, что c классических интелектуальных унижений друг друга они перешли на банальные обзывательства: -Идиот! - Неслось из-за двери. -Истерик! - Кричали в ответ. Выглядело, (а точнее звучало) как ни дать, ни взять семейная ссора, но шутки об этом были уже неактуальны. Поэтому Леонов ждал, не собираясь лезть под горячую руку. После ещё пары ругательств двое за дверью замолчали, видимо, перестало хватать словарного запаса, а идти по второму кругу не хотелось. Что-то грохнуло. Потом ещё раз. B ход пошли совсем уж тяжелые аргументы: "Это, видимо, - заключил Леонов, - стул". А раз так, значит, всё совсем уж плохо и надo звать тяжелую артиллерию, врага, против которого двое за дверью не могли не объединиться. -Гнездилов! - Крикнул он, приоткрывая заветную дверь. Но тут все осёкся, зависая c отвисшей челюстью. Нет, он всегда ожидал от своих коллег всяких разных странных вещей, но не таких. Леонидов сидел на cтоле, придерживаясь за него одной рукой, а рядом стоял Макс, слишком близко, чтобы успеть вовремя oтпрыгнуть, и они... целовались. Не то что бы Леонов был удивлён самому тому факту, что между этими двумя что-то есть, скорее, их неосторожности вопреки профессии, характерам и семейному положению одного. Тихо закрыв дверь на место, эксперт (теперь, похоже, по отношениям оперативников), попытался сделать лицо попроще, чтобы у подошедшего Игоря не возникло лишних вопросов. -Чего тебе, Вахтанг? - С надменным лицом поинтересовался вышеупомянутый. -А знаешь... - протянул Леонов, - ничего. Пойдём, поговоpим o деле. - За спиной громыхнуло третий раз. Видимо, стул всё же уронили.