Вишнёвый сад и пособие по отвлечению от грома

— Мне нравится твоя чёлка, — заметил Чарли, открывая дверь. Рен изящно приподняла бровь. Она обрезала волосы и покрасила в синий, а он заметил только чёлку? — Впрочем, остальная стрижка тоже хороша. И цвет идёт, — добавил он, пока Рен снимала сандалии. Ноги были все в пыли, она возвращалась из города в их домик у Волги, а это надо вести машину несколько часов. — Чарли, если ты будешь солнышком и сходишь в машину, то там лежат продукты, квас и мороженое в термопакете. Его надо в морозилку. Ты сварил мясо и картошку? — Я буду солнышком, и да, я сварил мясо и картошку, — вздохнул Чарли, цепляя на голову шляпу и выходя в одних брюках на улицу, не утруждая себя обувью. — Ангел мой, — прилетело ему вслед. Чарли, проходя мимо кухонного окна, демонстративно приподнялся в воздух над землёй и так двигался до машины. Рен хмыкнула: «Пижон», и застучала ножом. Чарли достал из багажника красной машины несколько увесистых пакетов, включая тот, что с мороженым, промышленные запасы кваса и заодно ящик с банками под варенье и три арбуза. Рен не просила, но потом же сама погонит опять в машину. Оценив объёмы, Чарли захлопнул багажник, приподнял над землёй всё это и так пошёл в дом. Бережно опустив всё на пол, он принялся всё растаскивать по местам. Весь квас, кроме одной бутылки, и два арбуза в подвал, банки оставить здесь в уголке, всё остальное волоком на кухню. На кухне была стандартная картина «Рен готовит», представлявшая собой весьма интересное зрелище. Помимо двух рук, рубящих варёные яйца прямо перед Рен, и двух глаз, следящих за этим, девушка была наделена ещё нескольким парами рук и глаз. Их Рен называла астральными, хотя на деле их природа была несколько иной. Отличить их можно было исключительно по лёгкому розоватому оттенку, в то время как кожа Рен была бледной несмотря на солнце. Появлялись они исключительно по её желанию и были весьма удобным инструментом, поэтому в данном случае выражение «глаза на затылке» приобретало прямой смысл. Сейчас она напоминала многорукого Шиву, занятого окрошкой. По кухонной рабочей поверхности были разложены доски, на каждой из которых руки разной длины (а как иначе дотянуться?) резали продукты. За каждой доской приглядывала пара глаз. Зрелище было сюрреалистичное и неизменно сначала немного напрягающее Чарли. Его всегда смущало слишком большое количество глаз. А слишком большим было всё, что выходило за пределы четырёх. Быстро распихав всё из пакетов по местам, Чарли плюхнулся на стул и сцапал со стола свою книгу. — Чарли, ты бы футболку надел что ли. Обедать скоро, — произнесла Рен, ссыпая мясо и огурцы в миску. — Ну Рееееееен, — закатил глаза Чарли. Вот этого «За столом сидим одетые» он не понимал в принципе. Но, увы, Рен крайне настаивала, да и сама всегда честно выполняла это правило. Впрочем, девушкам по правилам приличия и не полагается разгуливать без какого-либо верха, в одних джинсах. А если девушка так сделает, то это воспримут обязательно превратно. Или как минимум будут пялиться. Бедные. Как они вообще иной раз выдерживают летом? Бормоча себе свои рассуждения под нос, Чарли удалился на второй этаж, где кажется он и оставил футболку. По крайней мере так было с утра. Когда он спустился, одергивая белую ткань футболки, Рен уже успела сложить всё в миску, перемешать и перелить квас в кувшин. Это Чарли считал излишеством, но раз Рен так больше нравится, то пусть. — Давай на улицу обедать, — дёрнула в сторону окна головой Рен. — Давай. — Тогда ты берешь арбуз, миску для него и ножи, — мгновенно распределила обязанности Рен, беря в руки миску с окрошкой, кувшин, сметану и посуду. К счастью Чарли, большинство глаз исчезло, из лишних, не полагающихся обычному человеку глаз, остался лишь третий глаз во лбу, что было скорее эпатажем, нежели необходимостью. — Слушай, а не проще ли всё это просто по воздуху переправить? — спросил Чарли, смотря на всю эту картину. Рен окинула взглядом шесть пар рук, держащих посуду, широко улыбнулась и помотала головой: — Так интереснее. Чарли лишь покачал головой, взял три ножа и миску, поднял их вместе с арбузом в воздух и пошёл вслед за Рен. — Кстати, а где мелочь? — поинтересовалась девушка, расставляя еду и посуду на деревянном столе под деревьями. Под мелочью подразумевались трое племянников, сбагренных на месяц Рен старшими братом и сестрой. Двое от первого и один от второй. — Да вроде ещё с утра ушли на Волгу. — Ну ладно. Есть захотят — придут, — пожала плечами Рен. — Это навряд ли. Они бутерброды с собой брали. — Тем лучше. Меня никто не будет донимать ещё несколько часов, — Рен была идеальной тётей с точки зрения племянников. Она абсолютно за них не беспокоилась, считая, что трое детей в диапазоне от семи до двенадцати достаточно самостоятельны, чтобы не утонуть в реке, не заблудиться в редколесье (а дальше они и не ходили) и не исчезнуть неведомо куда в поле, а вследствие этого дети могли совершенно спокойно гулять чёрти где до самого заката. С учётом того, что солнце уходило примерно в девять, это были райские условия, которые детям и в голову не приходило нарушать. Однажды они попробовали, в результате познакомились с крайне интересным огромным многолапым говорящим котом со светящимися глазами, напугавшим Полину и Ромку до визга и старшего Дэна до икоты. В личных целях Рен не стала говорить детям, что Чернолап абсолютно безобиден и довольно добр. Надо будет — узнают. — А что это за француз у тебя на футболке? — Рен ткнула в Чарли ложкой, которой накладывала себе окрошку. — Я точно знаю, что француз, но забыла, какой. — Жюль Верн это, — Чарли обожал Верна и прочих приключенческих писателей, которых обычно читали дети и подростки, поэтому был идеальным партнёром для игр для мелких. — Кстати, дети начитались «Сто тысяч лье под водой» и я не удивлюсь, если они сейчас пытаются построить на реке Наутилус, — хмыкнул Чарли, заливая окрошку квасом. После обеда Рен растянулась в гамаке с ноутбуком, что бы немного поработать и была тут же обфоткана Чарли со всех ракурсов, включая несколько снимков сверху. Для этого Чарли забрался на вишню, к которой был привязан гамак, и успел стрясти на Рен несколько вишен, что, впрочем, её вообще не возмутило. Попробовав ягоду, Рен констатировала, что вечером или завтра будут варить варенье. Ну то есть как варить… Собирали вместе, чистила обычно Рен, а вот варил варенье уже Чарли. У Рен с большинством заготовок были бесконечные косяки. Потом Чарли вскрыл арбуз, поставил два фотоаппарата на штативы на разных ракурсах, установил режим съёмки раз в пятнадцать минут и оставил в покое. Так порой выходили отличные снимки, на которых в кои-то веки был он. Рен не вылезала из гамака, получив прямо в руки миску с кусочками арбуза и уткнувшись в книгу. Чарли же с обезьяньей ловкостью забрался на дерево, держа в одной руке свою порцию арбуза и зажав в зубах мешочек с табаком, спичками и трубкой. Устроившись на ветке потолще и уместив миску в развилке дерева, Чарли закурил трубку, попеременно затягиваясь дымом и грызя арбуз. Потом попросил Рен почитать вслух. Та читала какие-то сказки и легенды малых народов, одновременно для удовольствия и следующего номера. Пришёл кот Чукча, залез к Рен. Та сказала ему: «Слушай, Чукча, это про твоих кармических соотечественников» (она всегда так называла народ Чукотки по отношению к коту, обосновывая это тем, что «не зря же он Чукча!» Определение лучше, чем «кармические соотечественники», она подобрать не смогла.) и продолжила читать про ворона Кутха, прерываясь на поедание кусочков арбуза. Прочитав два часа кряду, Рен захлопнула книгу и вылезла, потягиваясь, из гамака. Был четвёртый час. — Что-то я засиделась. Давай вишню собирать? Ты не слезай, давай миску, я принесу ведро и стремянку. — Рен, да стремянка же тяжёлая! Нет, я сам. Держи миску, — вручив названный предмет Рен, Чарли попросту спрыгнул с ветки и потопал в сарай, крикнув на ходу: — Не парься, я ведра тоже принесу! Та лишь пожала плечами, пробормотав: — Да у меня рук как бы может быть и больше двух, сама бы принесла, — собрала со стола всю посуду и миску с половиной арбуза и понесла всё в дом. Когда Рен вернулась с железным тазиком, стаканом, шпильками и дуршлагом в руках (снова двух), чтобы, как только соберут вишню, можно было чистить, Чарли расставлял стремянку под вишней, на этот раз обычно, руками, а не левитируя её. На самом деле, Чарли всё отлично умел делать руками, но так как способность заставлять предметы летать появилась довольно поздно, ему доставляло удовольствие этим пользоваться. Поставив всё на садовый стол, Рен осторожно забралась на стремянку. — Не шатается? — спросил Чарли снизу, придерживая лестницу. Рен осторожно переступила с ноги на ногу, потом смелее, наконец слегка подпрыгнула. Потом помотала головой. Тот удовлетворенно кивнул головой и непринуждённо поднялся в воздухе к вершине вишни, попутно передав одно ведро Рен. Её задача была обобрать вишню снизу и посередине, Чарли же в силу его способностей доставались верхушки. Вишня была не одна и работы было на несколько часов. Рен работала быстрее, но и работы у неё было больше. За час с хвостом, за разговорами, да тихими песнями вразнобой, вишни обобрали. На траве у стола стояло два ведра с горкой. Рен выгнулась, разминая затекшую за работой спину. — Ты уверена, что хочешь всё это ещё и чистить? — спросил Чарли, обозревая общую картину. — А чего, у меня рук поди не две, управлюсь. А завтра поставишь вариться, — пожала плечами Рен. Чарли задумчиво покивал, потом ещё раз окинул взглядом сад и воскликнув «Ничего не трогай!», метнулся к штативу, цапнул фотоаппарат, заснял, потом задумчиво уставился в экран. — А принеси ещё арбуз, а? — Рен беспрекословно пошла в дом. Она бы и сама с удовольствием сняла бы, картина была красивая, но Чарли снимал намного лучше, хоть и учил её потихоньку. Впрочем, телефон Рен всё равно прихватила. Порой её случайные кадры на телефон были куда атмосфернее снимков на профессиональный фотоаппарат. Чарли это признавал и говорил, что в наше время фото на телефон — это отдельное искусство. Возвратившись, Рен обнаружила, что Чарли щедро, с горкой, насыпал во внушительных размеров дуршлаг вишни и немного рассыпал по столу. Увидев Рен, он выхватил у неё из рук арбуз и водрузил на стол. Немного подвигал и отошёл, прижавшись глазом к камере и приседая. Рен, улыбнувшись, включила телефон и сняла Чарли. Фотография, где фотограф делает фотографию. — Слушай, а давай доедим арбуз? — предложил Чарли, отложив фотоаппарат. — Ну, ты тогда режь, а я буду пока чистить вишню, — Рен встряхнула кистями, повела плечами, потянулась, описывая руками круг и появилось несколько пар рук. Потом потрясла головой, зажмурившись и появилось ещё несколько глаз. Чарли следил за этим краем глаза, нарезая арбуз крупными кусками. — Ой. А вишню-то мы не помыли! — спохватилась Рен, потянувшись было за шпильками и горстью ягод. — Сиди уж, — махнул рукой Чарли и ушёл, однако оставив саму вишню у стола. Вернулся он буквально спустя пять минут с двумя ведрами воды и ковшом. — Зачем идти к воде, если вода может прийти к вам! — воскликнул Чарли, потрясая ковшом, единственной вещью, которую он держал в руке. Вёдра плавно плыли по воздуху. Зачерпнув воды, он ополоснул вишню и поставил дуршлаг перед вооружившейся шпильками Рен. — А почитай мне вслух пока, а? — попросила Рен, выталкивая косточки из трёх вишен сразу. Вишня закончилась уже в сумерках. Чарли включил фонарь, повесив на ветку дерева, успел дочитать сказки легенды и начать первую книгу про Шерлока Холмса из старого чёрного собрания Конан Дойла, привезённого двенадцатилетним Дэном. Пока дети наткнулись на чарлино собрание Жюля Верна, так что можно было безнаказанно тырить у них книги. Ссыпав последний стакан вишни без косточек, Рен откинулась на спинку раскладного стула и потрясла кистями, красными от вишнёвого сока. Сунула их в ведро с водой, ополоснула. Потом встала, встряхнулась вся, пропали дополнительные руки и глаза. Чарли тем временем считал отложенные вишнёвые косточки. Одна косточка — один стакан. А потом по количеству стаканов вишни считалось количество сахара. — Предлагаю убираться в дом. — произнесла Рен, отвязывая гамак от деревьев. Чарли лишь пожал плечами, сложил книги в стопку, собрал грязную посуду в пустое ведро, поставил его рядом с двумя тазиками чищеной вишни, сложил стулья, унёс в сарайчик. Вслед за ним зашла Рен, положила на полочку свернутый гамак, вышла вместе с Чарли и заперла помещение. Солнце закатывалось. — Закат красный… И ласточки низко. Дождь будет, — заметил Чарли.  Прибежали с гиканьем дети, сунули под нос по очереди Рен и Чарли змеиный выползок, не получили ожидаемой реакции и наперебой начали рассказывать о том, как прошёл день, и показывать сокровища. Чарли вручил детям ведро с посудой и книги, сам взял с Рен по тазику и все пошли в дом. На ужин были гренки. Дети, поужинав и помывшись, завалились в своей комнате спать — на деле, конечно, болтать и читать. Рен, укутавшись в шаль, вышла на крыльцо с чаем. Но как только Чарли вышел вслед за ней, небо затянуло, пропали звезды, и ливанул дождь. Оба успели, сходить в душ, залезть в кровать в спальне на втором этаже, устроится и взяться за свои книги, как грянул гром. Обычно они спали на чердаке, но дети отвоевали его в лото на неделю. Собственно, будь Рен на их месте, она бы не упустила шанс. Чердак в принципе уже звучит соблазнительно, а с учётом того, как они его обустроили, он вообще был мечтой любого ребенка от пяти и до бесконечности. Дом от грозы будто немного оживился. Гром разбудил гостью Чукчи, соседскую кошку Бимку, от света молний проснулись дети. Рен вздрогнула и спряталась под одеяло. Она панически боялась грома. Боялась до панических атак, и Чарли не знал, почему. Рен не рассказывала о причине. Теперь главное было отвлекать её, пока не накрыло. Система уже была, теперь главное было втянуть в это Рен. — Рен, а давай польку? — Чарли потыкал пальцем одеяльный кокон. — Не хочу, — пробурчало из одеяла. Опять громыхнуло, кокон снова вздрогнул и, кажется, Рен тихонечко пискнула от страха. — Ну Рен, ну давай, — Чарли уже боднул кокон головой. Молчание. — Рееееен. Я не отстану. Реееееееееен. — Ну хорошо, хорошо, — раздалось бурчание из кокона. Рен выпуталась из одеяла, ещё более бледная, чем обычно, с огромными испуганными глазами и взлохмаченной причёской. — И где твоё чувство такта… Чарли поставил пластинку. Проигрыватель был унесён Рен с чердака на пару с пластинками. Дети не умели им пользоваться, а вот Рен и Чарли весьма ценили именно такую музыку. Зашуршала игла по пластинке, заиграл Боуи. — И как ты предлагаешь под это танцевать польку? — скептично спросила Рен. Скепсис в данной ситуации — это хорошо. Это значит, она отвлеклась. Снова громыхнуло, Рен вся напряглась. — Эй, — Чарли приблизился к Рен. — Давай. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, раз, два, три, четыре… — Рен шёпотом подхватила счёт и задвигалась. Пластинка была как на подбор бодрая и Рен протанцевала три песни, кажется, отвлёкшись от бушующей грозы за окном. Но, выдохшись, вновь услышала гром и нервно вздрогнула. Чарли вздохнул. — А расскажи какую-нибудь историю, — попросил он, заговаривая зубы девушке. — Какую? — Рен хмурилась и куталась в одеяло, сидя на кровати. — Ну, помнишь, ты говорила, нельзя смотреть в зеркало ночью, где находится проклятый город? Ну, то зеркало на чердаке. А почему? Или можно поиграть в морской бой на скорость. Или расскажи, как удалить страницу ВКонтакте, я никогда не умел. Как сделать пистолет из бумаги, я до сих пор не понимаю, как ты так исхитрилась. Как обойтись во дворе без магии? Ты говорила, что никогда мелкая не применяла свои способности при других детях. Двор — это же маленькое королевство, как там можно не использовать всё, что умеешь. Тем более, когда у тебя могут быть глаза на затылке. Или где моё чувство такта? Ты спрашивала, где оно, а я сам не знаю. — Ты говорил это ещё весной. А потом сказал оставить все ответы до лета, — снова гром. Рен окончательно замоталась, и из одеяла раздался тихий вскрик страха. — А теперь лето. — А я не скажу, — буркнуло из одеяла. Ещё говорит и даже упрямится. Хорошо. — Ну нет, так нет. — Чарли сел рядом, обнимая Рен. Та завалилась, утягивая за собой Чарли. — Ты бы спала, душа моя. — заметил он и взялся тихонечко напевать: — Мы с тобой никогда, никогда не умрём. Мы с тобой всегда, всегда будем вместе. — и так по кругу. Рен, кажется, немного успокоилась и прижавшись к Чарли, затихла. За окном время от времени громыхало, но похоже незамысловатая колыбельная сработала и Рен уснула. Чарли стащил одеяло с головы, чтобы ей не было жарко, и потихоньку, не прекращая пения, сам уснул. Проснулись оба от воплей детей во дворе. Рен щурилась, лохматая как чёрти кто и окончательно не проснувшаяся. — Как ты? — спросил Чарли, не разлепляя глаз. — Нормально вроде. Ты меня убаюкал, — хрипло ответила Рен, вставая с кровати и подходя к двери, у которой висело зеркало. — Ой! — Что такое? — Чарли тут же открыл глаза и сел на кровати. — Да я себя не узнала! — громко расхохоталась Рен. Чарли засмеялся вслед за ней. Рен взялась было за ручки, но потом махнула рукой. — Сделаем проще. — распахнув окна, она вывесилась и закричала: — Дети, вы завтракали? — Нет! — Тогда шуруйте в дом! — потом Рен повернулась к Чарли и широко зевнув, попросила: — Чарли, озаботься завтраком, а? Припаши там этих обормотов, — Рен стащила через голову огромную спальную футболку и достав из комода бельё, принялась лениво одеваться. Чарли попросту натянул джинсы и пошлепал вниз. Теоретически, детей и правда можно припахать к овсянке и блинам, а самому только кофе сделать. А потом варить варенье. А Рен снова будет немного работать и много читать. А вечером наверняка потащит всех в поле. А через неделю у неё день рождения. Идеальное лето.