***
— Ваши эксперименты убьют не только меня, но и вас самих! — если бы волосы близнецов не были похожи на языки пламени, они бы сейчас загорелись от гневного взгляда Гермионы. — Придумать очередную пакость и сразу съесть, не задумавшись о противоядии! Фред ухмылялся, былая мрачность исчезла с его лица, ещё более бледного, чем раньше. Он лежал на диване в гостиной, прижимал к носу запачканный кровью голубой платок (отданный Гермионой, что грело его душу) и наслаждался сердитым лицом Грейнджер. Её недовольный взгляд был устремлён на на Джорджа, мастерски изображавшего раскаяние. — Благодарите Мерлина, что крови не так уж и много, — Фред заметил, что во взгляде, который Гермиона бросила в его сторону, мелькнула тревога. — Джордж, у тебя есть несколько часов до прихода миссис Уизли, чтобы ты спрятал эти ваши конфеты получше. Джордж усмехнулся, кивнул и бросил лукавый взгляд в сторону Фреда, а после важно прошествовал к лестнице: он не был уверен, что Гермиона не расскажет об этом происшествии их матери, а значит нужно было спрятать конфеты в те тайники, о которых Молли ещё не знала. Пока не знала. — Помогает? — Гермиона села рядом, с нескрываемым волнением смотря на довольно улыбающегося Фреда. — Я могу ещё сварить кровоостанавливающее, если мало. Фред покачал головой, пряча улыбку под потемневшим от крови платком. Гермиона всё же волновалась за него, и это льстило Уизли. Наконец-то она сказала ему что-то кроме нравоучений! Хотя эти нотации ему даже нравились… В присутствии мисс-«я-лучше-всех-всё-знаю» Фред испытывал какое-то мазохистское удовольствие. — Вы меня в Хогвартсе с ума сводили, теперь и тут будете? — Гермиона нервничала, смотря на Фреда с самой разнообразной гаммой чувств: то с недовольством, то с тревогой, а то с подозрением. — Пользуетесь тем, что ваших родителей нет сегодня дома, а Рон с Джинни уехали в гости к Лавгудам? — Пользуешься тем, что я тяжело ранен и не могу даже выпить стакан воды? — драматично ответил вопросом на вопрос Фред, прижимая платок к лицу лишь для усиления эффекта. — Нападаешь на бедного беззащитного Уизли… — На бедного морально Уизли, — огрызнулась Гермиона. Фред еле слышно фыркнул, а после вжился в роль и уже собирался было уставиться деланно тоскливым взглядом в окно, как его пальцев коснулось что-то холодное. Стакан с водой. Гермиона нахмурилась и отвела взгляд, сжала руки. — Пей уже, беззащитный и беспомощный страдалец. Фред праздновал победу: этот стакан с водой, поданный Грейнджер, значил слишком многое. Только вот обида и беспокойство в её глазах чуть омрачили счастье. Где-то явно проснулась совесть, превратилась в полосатую серую кошку и тихо поскребла лапкой: «Она и так из-за вас с Джорджем волнуется». Их отношения нельзя было назвать дружескими. И враждебными тоже. Лохматая заучка, влюблённая в правила и книги, часто выводила близнецов Уизли из себя, особенно когда вмешивалась не в своё дело и смешным детским голосом выговаривала им, что «так делать нельзя». Гермиона была гораздо ниже них, но смотрела так, будто являлась королевой, а они — провинившимися перед ней слугами. Или глупыми детьми. И ещё неизвестно, что хуже. …Только вот Гермиона сама оказалась мастерицей нарушать правила, Фред даже завидовал. Она всегда спасала кого-то, а вместо укоров и насмешек получала восхищение друзей и даже похвалу учителей. Гермиона не презирала близнецов, несмотря на возмущённые взгляды и с неодобрением поджатые губы, несмотря на осуждение. С годами она смирилась, побывала в гораздо более опасных переделках, и её яростное неприятие почти сошло на нет. Однако Грейнджер нанесла огромное оскорбление одному из близнецов Уизли. В их безмолвной холодной войне Гермиона победила. Потому что невольно влюбила Фреда в себя. Постепенно превратилась из маленькой девочки, которую близнецы в шутку поддразнивали, в девушку, действительно интересующую парней, при этом не растеряв своей индивидуальности. — А вдруг ты мне Амортенцию подмешала? — и, не дожидаясь ответа Гермионы, он поднёс стакан с губам. Поморщился — от воды заболели зубы. — Пусть тебе всего пятнадцать, ты на многое способна. — Если это была Амортенция, то, видимо, протухшая, — впервые за этот день улыбнулась Гермиона, пусть и слегка снисходительно, — как и твои знания по зельеварению. Грейнджер приволокла в Нору несколько котлов, кучу разных ингредиентов, а также целую стопку учебников и дополнительной литературы. Пользуясь тем, что на зельеварении магия не нужна, она занималась всё лето и порой от большой любви пугала Рона, что сварит ему в наказание какую-нибудь гадость. Гермиона никак не выделяла этот предмет среди остальных, но наблюдательный Фред часто замечал, с каким упоением она говорит о нём. Близнецы Гермиону не боялись, но, заявившись однажды внезапно к ней в комнату, застали её перемешивающей какое-то болотно-зелёное варево. Её лицо выглядело весьма зловеще сквозь пелену цветного, пахнущего чем-то кислым и горьким дыма, даже несмотря на то, что на улице царил жаркий солнечный день. После этого Фред с Джорджем благоразумно решили, что связываться с самой талантливой волшебницей столетия на всякий случай не стоит. Вернее, так решил Джордж, а Фред затаился — до поры до времени. — Тогда я прошу о помощи, — обаятельно улыбнулся в ответ Фред и даже похлопал ресницами: обычно это срабатывало, девушки в школе были без ума от близнецов, и Амортенции не надо. Но это — Гермиона Грейнджер, и с ней шутки плохи. — Помоги мне с зельеварением. На мгновение в комнате стало тихо. Было слышно, как бьётся в стекло муха, жужжит над недавно собранным букетом ромашек золотистая пчела и тикают принесённые мистером Уизли маггловские часы. Где-то наверху, шумно ругаясь и разговаривая сам с собой, возился с тайником Джордж. Фред выжидающе смотрел на покрасневшую от удивления (и лёгкого смущения?) Гермиону. — Я не могу быть уверена, что эти знания не будут направлены на ваши с Джорджем шуточки. — Да, не можешь, — обезоруживающе улыбнулся в ответ Фред. — И в этом вся прелесть, верно? Грейнджер оценивающе посмотрела на него. Уизли ожидал, что она откажется или даже возмутится, но она коварно — иначе это и назвать нельзя! — усмехнулась, сощурилась и почти торжествующе заглянула ему в глаза. — Ты сам на это подписался. Кажется, она была довольна: школьные недруги с презрением бы заявили, что Фред только что потешил её самооценку, но Уизли знал, что дело не в этом. Но и он не мог понять, в чём конкретно: Грейнджер отводила взгляд и словно смущалась. — Можно сегодня вечером, если хочешь, — Фред даже немного удивился: быстра же она на решения. Что-то тут не так. — Жду в своей комнате. И внезапно Гермиона выхватила из рук запачканный платок, вытерла остатки крови и обворожительно улыбнулась, шепнув: «Если тебя не убьют родители». Дверь протяжно заскрипела, и на пороге появилась пожилая волшебница с рыжими кудрями. Она уже приветливо улыбалась Гермионе, не замечая сына. По лестнице с несчастными конфетами в руках и с паническим криком: «Фред, все наши тайники заняты другими вредилками!» сбежал Джордж… Вечером Фреду и Гермионе не удалось позаниматься. Скандал был раздут до семейного уровня, и Молли накричала на «позор рода Уизли» почти при всём рыжем семействе. Тогда случилось невероятное: Гермиона попыталась заступиться за близнецов, чем заслужила удивлённые взгляды Молли и Артура, недоверчивые — виновников всего происходящего, насмешливый — Джинни и подозрительный — Рона. Весь следующий день близнецы помогали матери по дому, а их вредилки были изъяты и заперты в известном только миссис Уизли месте, и Фред с Джорджем порядком приуныли. Их радовало только то, что коварный план сработал, но энтузиазма и оптимизма Джорджа Фред не разделял. Фред никогда не сдаётся, но и Гермиона тоже. Так что придётся, подозревал он, делать так, чтобы это не походило на войну.***
Фред осторожно постучался. Не то чтобы он делал это ради приличия, нет, просто узреть Гермиону в образе недо-Снейпа ему не хотелось. Хотя не для этого ли он сюда и направлялся? — Проходите, мистер Уизли, — послышался из-за двери деловой голос Грейнджер, и Фред невольно закатил глаза. Она намеренно косит под Снейпа? Гермиона стояла возле большого котла в окружении зловещих предметов: всяческих склянок, ножей и учебников, один из которых она держала в руках. Волосы были прибраны и перевязаны на затылке голубой лентой. Фред невольно вспомнил Грейнджер во время Святочного Бала. Волосы распущены, сама Гермиона в красивом платье… Рон тогда ревновал её к Виктору Краму, и Фред внезапно понял, что разделяет чувства младшего брата. Только вот у Рона влюблённость постепенно прошла, а у Фреда — нет. — Мистер Уизли, займитесь делом, — зазвучал рядом голос Гермионы, и она сурово взглянула на него. — И попытайтесь не взорвать весь дом. — А вы, мисс Грейнджер, попытайтесь не отравить меня ядом в голосе, — Фред заметил улыбку на лице у Гермионы. Странно… Обычно она не была в столь хорошем расположении духа. Или учёба внезапно преобразила лучшую ученицу Хогвартса? Сейчас она походила на юного гения, влюблённого в науку и магию. Фред вспомнил, как посмеивался вместе с Джорджем над ней в гостиной Гриффиндора. Тогда смеялись почти все, кроме Рона и Гарри, которые заступились за подругу. А Фред и не хотел её обидеть, кто же знал, что после фразы: «Её патронусом точно будет книга!» первокурсница схватит свои записи и убежит, путаясь в длинной мантии, не стирая с лица слёзы, которые раньше скрывала, занавесившись длинными каштановыми волосами. Фред тогда пошёл за ней, почувствовав себя виноватым и получив подзатыльник от Анджелины. Долго извинялся, даже показал ей какую-то смешную вещь, сделанную на перемене от скуки. Гермиона заинтересовалась, спросила, как та работает… Разговор и хрупкое перемирие затянулось на два часа. От той обидчивой девочки не осталось и следа, перед Фредом стояла юная девушка, преобразившаяся при занятии любимым делом, будто вдохновившись от одного взгляда на учебник. Фред её вдохновение почти разделил. Гермиона рассказывала подробно, терпеливо разъясняла непонятные моменты. «Мне кажется, она уже прошла всю школьную программу», — предположил Уизли, и он подозревал, что недалёк от истины. — Попробуем сварить это зелье, — вдохновлённо заявила Гермиона, ткнув пальцем в несложный рецепт. — Оно несложное, программы пятого курса, главное, не бросать в котёл ничего лишнего. Грейнджер явно забыла, с кем имеет дело, потому что Фред мигом заинтересовался, что будет, если бросить что-то лишнее. Он смутно понимал, что случится, но любопытство давало о себе знать. Учитывая, что это чисто девчачье зелье для волос, вреда особого не будет. Если Фред правильно понял, оно может изменить цвет. Всего лишь лепестки какого-то там цветка подкинуть. Лепестки светло-розовые, полупрозрачные, чуть ли не рассыпаются от одного прикосновения. Хрупкие. …Разве можно было подумать, что как только они коснутся закипающего зелья, последнее взметнётся к потолку столбом, и горячие брызги полетят во все стороны?.. — Фред! — пронзительно закричала Гермиона, и Уизли, испугавшись, бросился к ней. Обожглась? — Ты что творишь, чёртов Уизли?! Мелькнуло что-то в воздухе, Фред не успел ничего сообразить, как макушку обжёг удар учебника по зельеварению. Фред так и сел на пол. Ничего себе удар… — Какого чёрта ты добавляешь ингридиенты без спроса?! Она вдруг взвизгнула и отшатнулась, Фред поднял голову и обомлел: пряди её тёмных волос стали бледно-розовыми. «Надо учесть, мы можем неплохо заработать…» — отчуждённо подумал он, прежде чем учебник снова опустился на его голову.***
— Тебе, между прочим, идёт, — нарушил неловкое молчание Фред. Гермиона сидела рядом, страдальчески разглядывая розоватые пряди. На миг она даже подняла голову и посмотрела на него: то ли с надеждой, то ли с тоской. — Правда? — Нет. Она вздохнула и закрыла ладонями лицо. Молли не слышала их, она хлопотала у котла и бормотала себе под нос что-то вроде «и не такое исправляли». — Тебе тоже, — ответила наконец Грейнджер, и Фред усмехнулся. И его волосам досталось. И даже Живоглоту, который в то время мирно дремал на кровати Гермионы, а после вскочил с шипением и бросился на Фреда, посчитав его виноватым. Сейчас Живоглот мурлыкал на коленях у Грейнджер, которая ласково чесала его за ухом. Порой кот открывал глаза и недовольно сверкал ими в сторону Фреда, будто нарочно выпуская острые когти, отчего царапины на руках у Уизли начинали ныть. — Рыжая скотина, — выругался он шёпотом, а мурлыканье Живоглота как нарочно в этот миг смолкло. — Почему ты говоришь о себе в третьем лице? — невинно поинтересовалась Гермиона, продолжая поглаживать наглое рыжее создание. — Не припомню, чтобы ты заболел синдромом Голлума. — Кого-кого? — не понял Фред. Наверняка она говорит про какого-то персонажа из книжки. — Ты с кем это меня сравниваешь? Гермиона усмехнулась и смерила Фреда взглядом, в котором явно читался научный интерес. А в зеленовато-жёлтых глазах Живоглота читался интерес исключительно гастрономический. — Ладно, ты со своей пышной шевелюрой, наглой ухмылочкой и длинным ростом на маленького, тощего и лысого Голлума не похож. — Ну извини, что я такой великолепный, — возмутился Фред. Гермиона сравнила его с каким-то хмырём? Пожалуй, никогда ещё Фреда так не опускали одной фразой. — Великолепно-наглый, великолепно-ужасный, невоспитанное ваше величество, — Живоглот громко мявкнул в знак согласия с её словами. — Я хочу выпить зелье и пойти спать, а не болтать тут с тобой. Фред закатил глаза. По виду Гермионы и не скажешь, что ей хотелось спать. Хотя тихое потрескивание дров в камине, успокаивающий запах цветов и мягкое покачивание трав за окном не располагали к спорам. — Тише ты, Фред, перебудишь весь дом, — шикнула Молли, проигнорировав тот факт, что последнюю фразу произнесла Гермиона. — Пейте зелье и ложитесь спать, к завтрашнему вечеру всё пройдёт. Зелье оказалось горьковатым на вкус, будто Фред выпил настойку полыни. Гермиона тоже поморщилась, а Живоглот, учуяв неприятный запах, с возмущённым шипением спрыгнул с её колен. Молли взяла у них стаканы и поспешила в сторону кухни. Следом за ней бесшумно побежал Живоглот, наверняка понадеявшийся на угощение со стороны добродушной и любящей его миссис Уизли. — Кто-то сбил себе весь режим? — не смог не удержаться от колкости Фред, уже ступив на заскрипевшую старую лестницу. — Или ты втайне ото всех мечтала не спать до рассвета? Гермиона остановилась и одарила Уизли странным задумчивым взглядом. — Да. Хотела бы. Но не при таких обстоятельствах, — она тряхнула волосами и поспешила себе в комнату. Фред потянулся к медной ручке двери и вдруг остановился, тихо окликнув Грейнджер: — Гермиона! — та замерла. — Ты знаешь, что окно на нашем чердаке выходит на восток? Оттуда хорошо смотреть на рассвет. Если ты не боишься нашего упыря, конечно. — Приму это к сведению, — и, прежде чем Гермиона скрылась в своей комнате, Фред заметил на её лице улыбку.***
Джордж утром долго недвусмысленно косился на всё ещё розоватые волосы брата и Гермионы. Он явно пытался выведать состав зелья, но к Грейнджер подойти не решался: та потеряла хорошее расположение духа и сейчас угрожала пустить близнецов Уизли на ингредиенты. Рон помянул профессора Снейпа, чем заслужил крайне злобный взгляд от Гермионы. Фред с Джорджем переглянулись и закатили глаза: Рон умел не к месту брякнуть что-то не то. Джинни тоже заинтересовалась составом зелья, но в её сторону метать похожие на молнии взгляды Гермиона не решилась, а потому нехотя рассказала о неудачном происшествии. Джордж сник: ничего гениального Грейнджер с Фредом изобрести не удалось, всего лишь краситель для волос. Джинни тоже потеряла всякий интерес к зелью, вернее, как подозревал Фред, лишь сделала вид, потому что Молли, настороженная энтузиазмом дочери, хмуро на неё посмотрела. — Когда займёмся зельями? — как можно более невинно поинтересовался Фред, как только рыжее семейство разошлось по своим делам. — У меня есть свободный день, я специально уговорил Джорджа отказаться от испытаний новых вредилок. Гермиона подняла на него светло-карие глаза, приподняла бровь. В комнате будто стало теплее. Или Фреду так показалось — ни горячее солнце, ни огонь зимой в камине не могли его согреть так, как взгляд Грейнджер. — Не удивительно, что миссис Уизли так легко находит ваши с Джорджем вредилки, если вы сами о них и пробалтываетесь. — Просто ты избранная, посвящённая в некоторые наши тайны, — Фред мог поклясться, что такой важности и многозначительности в голосе у него ещё никогда не было. — И наши секреты тебе придётся унести с собой в могилу… Уголок губ чуть дёрнулся. — Из-за ваших тайн я в могилу и сойду. Фред не помнил, когда в руках Гермионы оказалась какая-то книга с цветастой обложкой и непонятными картинками на ней. И Грейнджер явно интересовалась ею больше, чем рыжим Уизли, что не могло не возмущать. И Фред продолжал сидеть, смотря, как Гермиона читает, как на её лице мелькают самые разные эмоции, сквозь которые проглядывает… нетерпение? Книга захлопнулась и была решительно отложена в сторону, а взгляд Гермионы устремился на Фреда. — Показывай. Уизли ухмыльнулся: как давно он мечтал поговорить с ней о вредилках! И вообще обо всём, что интересовало и его, и Гермиону, но о чём они молчали долгие годы, словно бродя за стеной, через которую не пролетало ни звука. Джордж, едва завидев Фреда с Гермионой, поспешно ретировался к Рону, так что комната осталась свободной. Фред с гордостью показал Гермионе те вредилки, которые ещё не были замечены Молли, и та ими заинтересовалась. «С чисто научной точки зрения», — заявила девушка, но Фред лишь усмехнулся в ответ на эти самонадеянные слова. К вредилкам близнецов Уизли никто не мог быть равнодушен. Гермиона, как убедился снова Фред, оказалась замечательным собеседником, она прекрасно разбиралась во многих областях магии, а потому быстро (Фред даже был чуть недоволен собой) догадалась об устройстве многих вредилок. — Так понимаю, в этом без трав не обошлось? — Не надо намёков, тут всё прилично! — «Прилично» и близнецы Уизли не могут существовать рядом друг с другом. Фред вспомнил первый курс Гермионы: её изящный почерк, попытки научить близнецов писать менее коряво и сажать меньше клякс. Жвачки, прилепленные к волосам Гермионы хулиганами с какого-то другого факультета. Пока Джордж ласково разговаривал с теми недоумками, Фред утешал девочку и с помощью магии пытался отлепить жвачку, не повредив волос. Совершенно случайно заплёл их, потом ненароком уложил тоненькими косичками вокруг головы. С трудом отлепил это кондитерское недоразумение, хотел было вернуть привычную Гермионе причёску на место, но та остановила его. И после ходила так весь день. Пусть над ней посмеивались вечно язвительные слизеринцы, Грейнджер выглядела… мило? Это Фред понял ещё тогда. Хотя до этого сам смеялся. И утешал сам же, сотню раз извиняясь. — А какой твой любимый цвет? — он тогда прервался на половине фразы и с недоумением глянул на Гермиону. — Просто у Джорджа любимый цвет красный. Я хочу знать твой, потому что поспорила с Роном, что у близнецов не одинаковый любимый цвет. Грейнджер всегда была умной. Но она была ребёнком, да и Фред являлся подростком. Вопросам не удивился. — Тоже красный, — ответил тогда он, посмеиваясь. Надо же дать младшему брату ощутить сладкий вкус победы! — Мы совершенно одинаковы. Сейчас Гермиона говорит ему что-то об особенностях зелья, они незаметно переключились с вредилок на них, а он спорит, потому что уж это-то ставил на опытах сотню раз. — Давай сварим и проверим! — Грейнджер хлопнула ладонью по столу и с вызовом уставилась на Фреда. — И добавим туда сочетающийся с компонентами корень. — Кажется, кто-то не одобрял эксперименты в домашних условиях, — Фреду хотелось выглядеть сейчас как хитрому лису, подловившему соперника на каком-то просчёте. Джордж всегда так выглядел, когда обмениваться шутками с окружающими. — Завещание составить не хотим? — Где ваш оптимизм, мистер Уизли? — с напускным изумлением и разочарованием посмотрела на него Гермиона. — Неужели мой реализм передаётся воздушным путём? — Неужели моё безрассудство передаётся им тоже? — с такими же чувствами взглянул на девушку Фред. — Нас нужно срочно изолировать друг от друга. Гермиона потянулась к нему через стол, отвечая улыбкой: — Мы в любом случае умрём, мистер Уизли, но с вами это хотя бы будет весело, — и она, ничего не говоря, бросилась к двери, за котлом и ингредиентами. Фред замер. Мерлин, что это было? Или он придаёт слишком большое значение словам? — Всё равно этот корень не реагирует на зелье, — крикнул он вслед Грейнджер. — Я докажу, что ты ошибаешься! Топот на лестнице лишь усилился, словно Гермиона нарушила собственные правила и начала бегать по лестницам, раззадорившись от слов Фреда. Не прошло и минуты, как она поднялась обратно, таща в руках ингредиенты. Следом за ней поднялась и Джинни, помогавшая нести котёл. Она быстро поставила его на стол, как-то странно посмотрела на Фреда и раскрасневшуюся Гермиону и выскользнула в коридор. — Это могло бы усилить эффект, тогда он бы длился дольше! Никто Фреду не поверит, даже Джордж. Гермиона улучшает вредилку. «Пытается, — поправил себя Фред, — этот корень никак не реагирует…». Так быстро ингредиенты он никогда не резал. Зелье было простейшим, а оттого много внимания ему в школе не уделялось, и Фред с Джорджем лишь чуть-чуть его усовершенствовали, испробовав перед этим сотни комбинаций. Разве может несчастный корень крыжовника что-то изменить? — Ты так увлекаешься работой, что теряешь желание меня убить, — усмехнулся Фред, краем глаза смотря в сторону Гермионы. — Что с людьми увлечение делает! — Когда мы усовершенствуем вредилку, а миссис Уизли её найдёт, тебя убьёт она, — бросила в ответ Гермиона, высыпая в котёл нарезанный мелкими кубиками корень крыжовника. — Хотя мне будет тебя жалко. Фред замер на секунду, услышав последнюю фразу: в таком Гермиона никогда бы не призналась открыто. Разве что спрятав правду за шуткой. Во всяком случае, Фреду очень бы хотелось, чтобы Грейнджер открыла ему правду. Зелье кипело, не меняя ни бурый цвет, ни сладковатый запах. Корень ничего не изменил. Фред торжествующе поднял глаза на расстроенную Гермиону, с досадой переводящую взгляд с остатков ингредиента на котёл. — Может, доза слишком маленькая? — она с сомнением покосилась на свои расчёты. — Обычно я уверена в количестве, но зная, что ты работал со мной… — Это надо же иметь талант опустить одной фразой, — нахмурился Фред, сложив руки на груди. — Лучше бы на Малфое своё умение оттачивала. А на этот корень зелье никак не реагирует, я же говорю. Гермиона поджала искусанные от волнения губы, с досадой поглядела сначала на Фреда, потом на расчёты, затем тряхнула стянутыми голубой лентой волосами… Руки её дрожали, когда она резала следующую порцию корня, она выглядела неуверенной. Фред усмехнулся, решив ей не помогать, и Гермиона мигом нахмурилась. Работа пошла быстрее. — Ничего не удастся, — шепнул Фред Гермионе тогда, когда она уже подносила корень к котлу. Она в этот миг дёрнулась от неожиданности: губы Фреда совершенно случайно коснулись мочки её уха. Руки дрогнули, и вся порция корня разом упала в зелье, подозрительно покрасневшее… Фред едва успел толкнуть Гермиону в сторону. Та вскрикнула, а Фред лишь сжал зубы, когда горячее зелье попало на его руку. Гермиона прижалась к столу, с ужасом смотря на расплавленный котёл и дымящуюся алую жидкость, похожую на артериальную кровь или лаву, вырвавшуюся из вулкана, который давно считали заснувшим мирным сном… Зелье медленно, с шипением, похожим на змеиное, растекалось и ползло ближе к ногам Фреда и Гермионы. Их палочки лежали на другом конце стола, и Грейнджер беспомощно посмотрела на Уизли, который вдруг ощутил себя виноватым за эту ситуацию. «Не к месту сейчас сожаления», — но вбежавшая в комнату Молли одним взмахом палочки убрала разлитую жидкость. Фред сглотнул, смотря на разъярённую мать. Теперь пощады точно не стоило ждать. Обычно он пытался оправдаться или как-то отвлечь Молли, чтобы под шумок сбежать, но сейчас из горла вырвалось: — Помоги Гермионе, мама, она могла обжечься…***
— Это переходит уже все границы! — голос Молли эхом отдавался от стен, заставляя морщиться и невольно опускать глаза. — Мало того, что испортил чужой котёл, так ты ещё и подверг опасности здоровье Гермионы! Ради этого она согласилась помогать тебе с зельями?! — Нет, — тише, чем обычно произнёс Фред, косясь на Гермиону, о чём-то говорящую с взволнованной Джинни. Рон молча стоял рядом, насупившись, и недобро косился на Фреда, словно подозревая во всех смертных грехах. — Это произошло случайно. Он потёр запястье. Конечно, Молли уже вылечила его, но кожу продолжало неприятно покалывать, будто кровь застыла и превратилась в тлевшие угли. Ожога нет, а след остался. — Я не думаю, что Гермиона будет учить тебя дальше, — с неодобрением и укором посмотрела на Фреда его мать, — во всяком случае, это произойдёт, только если она дорожит этими занятиями. Джордж, сидевший рядом, замаскировал смешок кашлем. — Тебя же давно пора проучить, — успевший стать тихим голос Молли звучал гораздо более зловеще, чем крик. — Отправляешься разбирать беспорядок на чердаке. — О нет, — вырвалось у Фреда. Бардак на чердаке, неприкосновенный и священный бардак, служивший семейной угрозой, которой близнецы не верили уже несколько лет. — Серьёзно? — Серьёзно, — вновь повысила голос Молли, и Фреду показалось, что этим словом она решительно поставила печать на свитке со смертельным приговором. — Вниз не спустишься до тех пор, пока не закончишь работу хотя бы наполовину. Гермиона повернулась, и Фред на мгновение заглянул в её глаза. Но смотрела Грейнджер на почти успокоившуюся Молли, упрямо вздёрнув подбородок. — Я тоже виновата в случившимся, миссис Уизли. Это была моя идея, не стоило мне воображать себя экспериментатором. — Брось, — огрызнулся Фред, то, что Гермиона встряла в этот разговор, внезапно вызывало у него глухое раздражение, сонно заворочавшееся в груди. — Если бы не я, ты бы не уронила весь корень в котёл. Взгляд Рона стал враждебнее, Джордж изогнул бровь, а Джинни снова молча посмотрела сначала на Гермиону, потом на Фреда, словно делая какие-то понятные только ей выводы. Молли поджала тонкие губы. — Я не виню тебя, Гермиона, Фред всегда был неаккуратным и неосторожным. Мне не хотелось бы отнимать твоё время. — Нет, я действительно виновата и хочу помочь Фреду, — спорить с Гермионой было бессмысленно, и на лице Молли уже появилось сомнение. — Пожалуйста, тут действительно всё так и должно быть. Молли нехотя кивнула, Гермиона сразу улыбнулась. — Сейчас всего шесть вечера. Раньше начнём — раньше закончим, — Фред опомниться не успел, как Гермиона подлетела к нему и потянула к двери, перед этим бросив странный взгляд в сторону криво усмехнувшейся Джинни. — Мы пойдём. Фред спиной почувствовал, как Рон и Джинни сверлят его глазами. У дверей в свою комнату Гермиона остановилась. Фред вырвал своё запястье из её тонких пальцев. — Что это сейчас было? — Фред не понимал. Гермиона раньше бы сказала, что ей всё равно, что он заслужил наказание. — Почему ты мне помогаешь? — Рон на втором курсе мне все уши протрещал о том, что переселится на чердак. Ну, это было после того, как он с Гарри прилетел в школу на машине… Его рассказы выглядели слишком страшно. А провести тебе весь день на чердаке завтра не хочется? — Не хочется, — согласился Фред, с ужасом размышляя о перспективе провести весь день на пыльном и мрачном чердаке. Молчание. Внизу о чём-то громко спорят Рон и Джинни, порой звучит насмешливый голос Джорджа. — Надо быть осторожнее и не бояться каждого резкого движения, — буркнул Фред. — Не дементор же тебя тогда коснулся. — Не дементор, — подозрительно спокойно и быстро согласилась Гермиона. — Хуже, — и добавила, не давая Фреду возмущённо раскрыть рот. — Не надо быть таким некорректным и вторгаться в личное пространство. Оба посмотрели друг на друга с каким-то мрачным удовлетворением. После Гермиона скользнула в свою комнату, чтобы переодеться, а Фред ради вида поплёлся в свою. Вообще он мог отправиться и так, Фред не видел различий между повседневной одеждой и рабочей, но показывать это Грейнджер не хотелось. Через несколько минут Фред с Герминой уже взбирались по жалобно скрипящей лестнице на чердак. Через щели уже можно было уловить щекочущий нос запах пыли, из-за которого Гермиона зажала нос рукой и едва не уронила ведро с водой. — Только не пугайся, — Фред вдруг вспомнил о домашнем упыре и ощутил себя чуть ли не героем: вот, он сейчас спасёт Гермиону и прогонит упыря, а Грейнджер улыбнётся и скажет: «Хоть на что-то ты способен». «Или коротко об уровне моей самооценки рядом с Гермионой», — но мысль не была серьёзной. — У нас тут живёт домашняя зверушка… Что-то ощутимо ударило его по ноге, Фред стремительно обернулся и рефлекторно заслонил собой Гермиону, вздрогнувшую от неожиданности. У ног валялась старая книга с порванной обложкой. В тёмном углу сверкнули два фонарика злых глаз и раздалось шипение. — Он не любит, когда его так называют, — деланно небрежно произнёс Фред, угрожающе посматривая в сторону обители упыря. — Вон как грозно настроен… Обычно лишь воет и стонет. — Мне всё равно, грозно он настроен или нет, но книгами швыряться никто не имеет права, — она решительно шагнула вперёд и бережно подняла книгу, осторожно смахнула пыль с переплёта и нежно погладила корешок. — И убираться нам никто не помешает! «Похоже, спасать придётся не Гермиону, а упыря…» — промелькнуло в голове у Фреда, пока Гермиона с видом главнокомандующего армией широким шагом подходила к окну и распахивала его настежь. От свежего порыва ветра пыль взметнулась по всем углам даже не столбами, а колоннами, и это заставило Фреда расчихаться. Даже упырь издал какие-то странные фыркающие звуки, зажал нос лапами и заполз в старую пустую коробку, похныкивая. — Не трави зверушку! И когда в него попала очередная книга, брошенная рассерженным упырём, Фред не обратил на неё внимание. Гермиона стояла у окна, всматриваясь вдаль, задумавшись, по привычке нахмурив тонкие брови. Но при этом она выглядела мечтательной, словно как всегда унеслась в какой-то свой мир, оставив и людей, и грязный чердак, и противно шипящего что-то упыря, и даже его, Фреда. Как какую-нибудь красивую безделушку. «С каких пор ко мне в голову приходят такие сравнения?» С тех пор, как Фред заинтересовался: чем же привлекают книги Гермиону? Что же такого может крыться в маггловских сочинениях, где магия — лишь выдумка для детей? Или не всегда для детей. Главный шутник Хогвартса, головная боль учителей, разочарование и одновременно гордость родителей, он тайком ото всех читал серьёзные книги. Об этом знал только Джордж, но и тот не понимал брата, вернее, не разделял его интерес. Именно тогда, когда девочка из школы заставила Фреда увлечься чем-то отличным от занятий Джорджа, он понял, насколько различаются они с близнецом. Книги не стали его страстью, но изменили многое. Заставили проникнуться неким уважением к отличнице-всезнайке. Заставили заинтересоваться ею ещё больше. Заставили осознать многое. Фред шагнул вперёд и встал рядом с Гермионой, пытаясь понять, что увидела вдали та. И понял. Она всматривалась в зелёные, будто морские волны, поля, кое-где-то золотые от колосьев, пёстрые крыши домов на горизонте и розоватое закатное небо. Она видела и ощущала то же, что и Фред. Свободу. — Жаль, что ты не любишь летать. — Ты ощутил её, — Гермиона поняла, о чём говорил Фред, — летая наяву. А я ощутила, летая в фантазиях. — Фантазии никогда не смогут сравниться с реальностью, — обычно Фреда раздражали чужие витания в облаках. Он всегда жил вовсю. Но сейчас слова Гермионы не вызвали привычного презрения. — Ни по красочности, ни по чему другому. — Смысл фантазий не в том, чтобы сравнивать их с реальностью. Смысл фантазий в том, чтобы быть их частью. Когда-нибудь ей стать... А пока они часть мыслей. Кто-то смотрит на мир и думает о чём-то, а в такие моменты его мысль становится действительно человеческой… Прости, — она смутилась, — говорю какую-то ерунду. Он смутно понял, о чём говорит Гермиона. И даже согласился — нехотя, тихо, в глубине сознания. Гермиона смотрела на него, улыбаясь уголками губ и легко касаясь тёплой ладонью пальцев. Слишком идеальный момент, с идеальным видом из окна ужасного, пыльного, грязного чердака с ворчащим упырём в углу. Красота. — Давай, пора притеснять твою зверушку, — полетевшую в Гермиону книгу Фред ловко поймал. — Ого! Отдай книгу мне и я не скажу Гарри, что у него появился конкурент на место ловца.***
Уборка чердака стала для Фреда настоящим адом. Нудное и тяжёлое занятие растянулось на несколько часов. Вытереть пыль (вручную, не используя магию!), помыть пол, разобрать всё, выбросить ненужное, а нужное спустить вниз, перебрать… В это дело удалось втянуть Рона с Джорджем, и первый нехотя, а второй бодро помогали Фреду таскать мусор вниз. Однако не всё оказывалось мусором, потому что Молли ахала и вспоминала, что ту испещрённую трещинами чашку ей подарил кто-то из родни, те нелепые свитера она связала на десятилетие Перси, а то вообще в хозяйстве пригодится. Да и Джинни тайком утащила к себе в комнату какие-то древние безделушки, стоившие всего пару сиклей от силы. Фред подозревал, что половину выброшенных вещей задержавшийся сегодня на работе отец бережно вытащит из мусора и унесёт к себе, вызывая приступ ворчания у Молли. Гермиону миссис Уизли то и дело уговаривала спуститься, да и на Фреда она уже смотрела менее сурово. Джинни и Джордж притащили на чердак ужин, и Фред с удовольствием отвлёкся от воистину тяжёлой работы. С Джорджем они весьма весело поболтали, причём брат всё время шутил про возможность сблизиться с Гермионой. Фред от него только отмахивался, шутки брата вызывали у него раздражение. Не нравились ему и странные взгляды Джинни. Та тихо беседовала с Гермионой, то и дело косясь в сторону брата. А Гермиона наоборот отчего-то злилась и даже отвечала подруге на повышенных тонах, но слов Фред не расслышал. — Глупости всякие говорит, — пробурчала она, когда Джордж и Джинни спустились вниз. Поймала взгляд Фреда и покраснела. Так показалось Фреду. Наверное, привиделось… — Что? Где-то в углу, завернувшись в специально для него постеленное одеяло, сопел и ворчал упырь. Чердак выглядел почти прилично. Фред даже удивился: раньше ему казалось, что здесь работы хватит на долгие годы. А нет, к одиннадцати вечера осталось лишь перебрать несколько стопок книг. Гермиона пообещала, что они справятся, но в итоге всё затянулось надолго. — Ты всё время смотришь эти книги, а надо лишь протереть, — на самом деле Фреду тоже было интересно, но он в этом бы никому не признался. — Давай, листай быстрее. Гермиона промолчала, доставая откуда-то широкую книгу в коричневом кожаном переплёте. Или не книгу? Фред замер. — Это же наш семейный альбом… Гермиона улыбнулась, и эта улыбка не предвещала ничего хорошего. — Альбом, говоришь? Выхватить компромат Фред не успел, Гермиона проворно отскочила и тут же открыла случайную страницу. По широкой умилённой улыбке он понял, что пощады ждать бесполезно. — Кто это тут такой маленький? Гермиона позволила Фреду подойти и заглянуть в пожелтевшие от времени, но прочные и толстые страницы. Вопреки всему, его опасения не сбылись. — Это… — он замер. — Это маленький Перси в свитере и с маггловским учебником истории, который притащил отец? А Перси строил из себя важную птицу ещё в детстве… Только вот с чересчур длинным неудобным свитером и непослушными кудряшками на голове это получилось плохо. — Наверняка тут есть и твои с Джорджем колдографии, — этот альбом Фред видел всего пару раз в детстве, а потому там могло быть всё, что угодно. — Да вот же! От вида орущих голопопых себя с Джорджем Фред покраснел. Вот позор… И почему это видит Гермиона? Близнецы должны шутить над мирозданием, а не мироздание над ними. — Какая прелесть, — Гермиона то смотрела на колдографию, то насмешливо поглядывала на Фреда. — Что, нравится? — огрызнулся тот, не смея даже покоситься в сторону несчастного альбома. Испепелить бы его взглядом… Но только Гермиона может обжечься… тьфу! — Давай уж без лишних насмешек, иначе я проберусь к тебе в дом и выкраду твой семейный альбом. — Не самый лучший способ самоубийства, — покачала головой Гермиона. — Зато я окончательно убедилась в том, что тебе нравится красный цвет. Тот разговор на первом курсе Грейнджер… Она до сих пор помнит его? Отчего-то у Фреда перехватило дыхание. — Это всё мама. Я не мог в возрасте нескольких месяцев выбирать себе цвет? — Это можно засчитать как признание, что тебе нравится совсем другое? — Фиолетовый. Говорят, этот цвет безумцев и сумасшедших, — усмехнулся Фред, смотря на Гермиону, — и мне кажется, что ты с этими слухами согласна. — Исключительно назло тебе — нет. Альбом был отложен в сторону, Гермиона быстро заинтересовалась какой-то толстой книгой с большими буквами, складывавшимися в название «Преступление и наказание». — Написал Фёдор Достоевский, русский классик, — тихо произнесла Гермиона. — Я могу рассказать, о чём там… логично ведь предположить, что ты не читал. Фред ухмыльнулся. — С одной логикой нельзя через натуру перескочить! Логика предугадает три случая, а их миллион! — эту книгу, притащенную Перси, Фред прочитал несколько лет назад и даже запомнил несколько цитат. Сначала очень трудно и скучно читать, но Перси пообещал, что Фред втянется. И оказался прав. — Ко всему-то подлец человек привыкает! Ошемлённое лицо Гермионы надо было видеть. Её глаза расширились, губы («Чёрт, Фред, не смотри на её губы!») приоткрылись. — Ты читал? Я не знала, что ты умеешь… — Пародируешь Малфоя? — Рон после второго курса долго хвастался всем, что ему с Гарри удалось обвести вокруг пальца Драко. Он пересказывал близнецам тот разговор чуть ли не каждый день, пока безобидный кактус не попытался откусить его пальцы. Это не было связано связано с надоедливостью Рона. Совсем нет. — Думай, о чём говоришь! — вспыхнула Гермиона, а после угрожающе приподняла книгу. — Слог у Достоевского тяжёлый, а книга ещё тяжелее. — Намёк понят, — усмехнулся Фред. — Понимать намёки я научился у Снейпа. Гермиона закатила глаза и раздражённо вздохнула. — У профессора Снейпа, Фред, у профессора. — Думаю, я не первый этот говорю, но ты что, влюбилась в него? …Слог у Достоевского был явно легче самой книги, опустившейся на рыжую макушку. Фред потирал голову, морщился и разглядывал потолок. Рядом бережно перебирала книги Гермиона. — Я же пошутил. — Экзамен по шуткам не сдан, — столько холода было в голосе Гермионы, что Фред начал представлять себе лёд, медленно обволакивающий дом. Вот он уже подбирается к окну, словно Живоглот, охотящийся за ногами… — Голова ещё болит? Тёплые пальцы, невесомо коснувшиеся волос, одним движением заставили зиму отпрянуть. В голосе зазвучало беспокойство. — Не голова, а разбитое сердце, — ответил со своей извечной улыбкой. Только он и Джордж могли обратить признание в любви в шутку. — Брось, Гермиона, я знаю, что ты бы никогда не влюбилась в Снейпа. Или в Малфоя. — Явно не в этой вселенной, — голос зазвучал чуть хрипло. Гермиона сидела рядом и смотрела на Фреда, у которого сильно билось сердце. — Не тогда, когда… — она осеклась и отвернулась. Фред смотрел на неё, пытаясь успокоить тяжёлое дыхание. Что это было? Что Гермиона сейчас хотела сказать? — С Драко мне тебя представить сложно. Не могу, — «не хочу». — Я помню, как ты спас меня от слизеринцев. Это произошло несколько лет назад. Гермиона шла вечером одна и неудачно попалась нескольким со «змеиного» факультета. Те никаких действий не принимали, только сыпали в спину насмешками и оскорблениями, но когда Гермиона сорвалась и ответила в том же духе, выхватили палочки. Фред проходил мимо (на самом деле они с Джорджем пакостничали в кабинете маггловедения, а после им пришлось убегать от орущего дурным голосом Пивза). Всего несколько заклятий, и слизеринцы отступают в сторону своих подземелий, к ним спешит сердитый Филч, а Гермиона успевает убежать. Джордж потом долго завидовал «приключению» брата… — Опять будешь меня благодарить? Мы можем поговорить на более интересные темы. Гермиона косо посмотрела на него, хмыкнула, стараясь скрыть улыбку. — С тобой всегда можно было поговорить. Просто я не решалась этого сделать… — она замялась. — Можно было поговорить? — Фред уцепился за эту фразу. — А кто недавно кричал на меня? — Не только же на тебя! — действительно. Ещё на Джорджа, на Рона и на весь мир. — И тогда я сожгла курицу, потому что ты меня отвлёк. — Может она восстала бы из пепла, как феникс Дамблдора? — Лучше бы из пепла тогда восстали твои мозги, — вздохнула Гермиона, покачав головой. — Хотя это и свершилось… — Я тебе всё равно нравился, — ухмыльнулся Фред, внимательно всматриваясь в лицо Гермионы. Подумает ли она, что это шутка? — На первом курсе ты так слушала меня, когда я объяснял тебе, как зачаровывать оригами… — Я так и не научилась их делать, — она очень-то перешла на шёпот. — Хорошего учителя не было. — Могу научить, — голос сорвался, и Фред тоже зашептал, поразившись хрипоте своего голоса. — Тут есть старая бумага. Выйдет не так красиво, конечно… — Я согласна, — выдохнула Гермиона, а Фред почему-то представил, как через несколько лет она отвечает этой же фразой на другой вопрос… «И с каких пор я собираюсь делать ей предложение?!» При свете старого фонаря чердак обретал какой-то уют. Или его создавала Гермиона? Фред чувствовал себя попавшим в сказку. В открытое окно дул тёплый ночной ветер, порой слышалось уханье пролетавших мимо сов и ворчание спрятавшегося куда-то упыря. Фред разговаривал с Гермионой несколько часов, сначала он учил её складывать фигурки, потом они продолжили перебирать книги и даже зачитывать отрывки вслух, затем спорили, смеялись… Небо медленно розовело. — Я исполнил твою мечту, ты увидела рассвет, — Фред отвлёкся от последней книги и взглянул на Гермиону, которая восторженно ахнула и подбежала к окну. Угасали звёзды, синий цвет неба сонно уползал за край окна, отдавая своё место нежно-голубому. — И даже на нашем чердаке. Говорил же, что тут хорошо видно! Гермиона молча улыбнулась ему, а после устремила взгляд вдаль. Фред отложил книгу и, сам не сдержав улыбки, залюбовался краем неба и девушкой, которая так прекрасно смотрелась на фоне рассвета, словно была с ним единым целом. Фред никогда так раньше не любил рассветы. «Хотя с Гермионой шикарно всё». Мягкий топот пушистых лап. Фред настороженно повернулся к Живоглоту. Он пошёл искать Гермиону? Этот котяра только сейчас опомнился и решил броситься на поиски своей ненаглядной хозяйки? Кот устремил свой взгляд на Гермиону, а после на замершего Фреда. Осторожно подошёл, блестя жёлтыми глазами, и потёрся головой о руку. Фред открыл рот от изумления. Чтобы Живоглот нормально начал относиться к нему? Кот строго и сурово посмотрел на Фреда своими умными и хитрыми глазами, и тот понял — это только из-за Гермионы. — Мы оба её любим, так что придётся заключить мир, да? — еле слышным шёпотом спросил он у Живоглота. Тот согласно мурлыкнул и ласково ткнулся носом в ладонь. — Тогда ладно. — После чердака свежий воздух самое то, — заявила Гермиона, высунувшись в окно. Фред возмутился: он-то сам так тоже делал, но то он! — Эй, не свались! Можем на улицу выйти. Всё равно у меня от этого чердака с его вечным, въевшимся запахом пыли начинает голова болеть. — Предположим, болит она от книги, а не от чердака, — подмигнула Гермиона и подхватила Живоглота на руки. — Здравствуй, жмыр. Тот довольно закрыл глаза и громко замурлыкал-заурчал. — Мне кажется, он пользуется тобой как транспортом, — хмыкнул Фред, смотря на Живоглота, удобно устоившегося на руках. Тот сонно открыл глаза и тут же закрыл, что-то тихо мявкнув. — И ты совершенно прав, — фыркнула Гермиона, нежно почёсывая за ушком у рыжего существа. — Он нагло мною пользуется. Фред окинул последним взглядом чердак и шагнул на старые ступени вслед за Гермионой. Где-то позади довольно заворчал упырь. Ступали осторожно, чтобы ступени не скрипели и не будили никого. На кухне Живоглот спрыгнул с рук и важно прошествовал к своей миске, а Гермиона огляделась. — Надо бы приготовить завтрак, а то я помираю с голоду. — Погоди, я напишу завещание… Забытый вчера на столе учебник зельеварения Гермионе пригодился. Фред со вздохом пригладил волосы на голове. — И почему меня вечно бьют этим учебником? — но Гермиона его уже не слушала. Она подошла к шкафчикам с посудой и встала на носочки, чтобы дотянуться до сковороды, одиноко лежавшей на одной из верхних полок. Из убранных в пучок волос выбилась одна тоненькая кудрявая прядь. Фред сам не понял, почему так засмотрелся. Какой-то по-особенному трогательный и нежный завиток волос на задней стороне шеи Гермионы так и притягивал взгляд. Вдруг очень захотелось встать, обнять, унести на край света и не отпускать никогда-никогда… — Ау, проснись и пой, — Фред вновь оказался на кухне родного дома. Гермиона стояла рядом. — Бекон, говорю, достать? — Не надо, мало ли его постигнет судьба несчастной курицы, — Фред подумывал начать подсчитывать удары по его многострадальной голове. Под сковородой плясал резвый огонёк, на ней вкусно шкворчала яичница, Гермиона искала в очередном шкафчике соль. Заметив направленный на неё взгляд, она фыркнула, убирая за ухо ещё одну непослушную прядь. Фред подошёл, чтобы достать им тарелки, но вскоре уже пожалел об этом, потому что так они с Гермионой были слишком близко и то и дело вздрагивали, случайно соприкасаясь руками. Уже через пару минут они плечом к плечу сидели за столом и ели горячую и ни капли не подгоревшую яичницу. — Ешь аккуратнее, если ты запачкаешь книгу, тебе не сдобровать… — сонно пробормотала Гермиона, откладывая посуду в сторону. — Мой учебник по зельеварению — это святое… — Понял, — хмыкнул Фред, косясь на учебник. Тот, явно довольный заботой Гермионы («Чёрт, к утру начинает просыпаться нездоровое воображение), ехидно поглядывал в сторону Уизли и молчал. Но если бы заговорил, у него явно был бы голос Снейпа. — Хотя ты им меня всё равно бьёшь. — И побью, если ты меня сейчас разбудишь… — Гермиона закрыла глаза. Фред покосился в её сторону. Та честно пыталась не спать, но постоянно клевала носом и чуть ли не засыпала прямо на столе. Фред поднялся со стула, выждал пару секунд и, поразившись собственной решимости, помог почти заснувшей Гермионе подняться. Та покачнулась и едва не упала, но при поддержке смутившегося Фреда, всё же не поцеловалась с полом. — Давай я тебя хоть до кресла доведу, — оно стояло всего в нескольких шагах, но идти до него пришлось несколько затянувшихся надолго секунд. — Гермиона, не спи… Та положила голову Фреду на плечо, что-то пролепетала и после совершенно счастливо улыбнулась. Фред опустил девушку на кресло и осторожно вернулся к столу, подозревая, что цвет его лица сейчас такой же, как цвет волос. Осторожно, стараясь не шуметь и путаясь в мыслях, он вымыл посуду, а после с облегчением сел в во второе кресло. Гермиона тихо спала рядом, ей на колени запрыгнул довольный и не менее сонный Живоглот, только что позавтракавший беконом, и нежно замурлыкал. Со стола на Фреда насмешливо взирал учебник по зельеварению. Он злобно посмотрел в ответ, лишь мельком подумал, что ему тоже пора лечь спать, а не играть с книгой в переглядки. — О тебе она заботится явно больше, — пробурчал Фред. Учебник довольно молчал. — Вот что мне делать? Снова тишина в ответ, даже Живоглот замолчал. — Ну да, Гермиона мне нравится, а то, что она бьёт меня тобой, не может устраивать. Если бы учебник был одушевлённым предметом и у него имелись брови, он бы непонимающе приподнял одну: «Так чего же ты ждёшь, парень?» — Надо бы пригласить её на свидание, — сдался Фред, смотря на мило улыбающуюся во сне Гермиону, на прядь её волос, на тонкие пальцы… Он всё же влюбился в эту девушку. Даже когда признавался Джорджу в том, что хочет внимания Гермионы, он не так её любил. За эти несколько дней всё поразительно изменилось. — Но как? Учебник молчал. «Учебник…» Лицо Фреда осветила коварная улыбка.***
Ближе к вечеру Гермиона обнаружила рядом с собой сложенного из алой бумаги журавля, на крыле которого торопливым, островатым, но разборчивым почерком было написано: «Приходи в семь к кустам крыжовника за домом». Когда Гермиона, недоумевающая, растерянная, смущённая и старающаяся думать трезво, явилась во двор, Фред её там уже ждал. При её появлении он попытался сделать невозмутимый вид, но лёгкое волнение было трудно скрыть. — Доброе утро, — широко улыбаясь, произнёс Фред, рассматривая Гермиону. Та быстро перевела глаза на учебник в его руках. — Так вот где он! А я-то искала… — Гермиона проигнорировала приветствие и теперь с преувеличенным вниманием стала рассматривать учебник, будто видела его в первый раз. — Хотела в целях безопасности взять с собой и использовать в качестве орудия для самооброны. Фред весело фыркнул. Вот она завернула! Но всё же стало неприятно: шутки вдруг стали какими-то лишними. «Шутки никогда не бывают лишними», — раньше утверждали он и Джордж. Но ошибались. Или нет? — Гермиона, ты такая… Гермиона. — Для расширения словарного запаса и следует читать книги, Фред, — она на несколько секунд подняла глаза. В глазах не было ни капли веселья, словно Гермиона волновалась или шутила лишь ради вида. — Отдай мне учебник, Фред. Фред сглотнул. Холодная обложка учебника вдруг резко обожгла руки. Он же позвал Гермиону… на свидание? Просто повод для встречи. И если он сейчас отдаст, то они просто обменяются шутками и уйдут. Будут ещё разговоры, будут шутки, но подходящее время наступит нескоро. Или не наступит вообще. Гермиона стояла, протянув руку. Фред вспомнил, как тепла её ладонь, как приятно украдкой гладить её пальцы. Как эти пальцы бережно перелистывали страницы книг, и Гермиона обсуждала с Фредом эти произведения. Как они спорили над зельями. Как она улыбалась. Этим летом она впервые начала ему открыто улыбаться. Было неприятное чувство, будто ноги прилипли к земле. Так глупо. Вечный весельчак и шутник, Фред сейчас не улыбался. «Спасайтесь, наступает конец света», — расхохотался бы, узнав о таком, Джордж, но ни капли веселья это бы не принесло. Гермиона не улыбалась. Фред, не чувствуя собственных движений, протянул учебник. В глазах Гермионы отразилось разочарование. — Я не думала, что ты так легко его отдашь. — Ты била меня им несколько раз, это уже моя собственность. Но для тебя я готов его отдать. Гермиона тихо засмеялась, но потом смех резко оборвался. В тёплом вечернем воздухе начало холодать, медленно, будто всё в мире снова стало покрываться льдом. — Я бы ударила тебя ещё раз, но тогда он окончательно станет твоим. И всё же улыбнулась, пусть и грустно, смотря на Фреда с еле заметной тоской. Словно её ожидания не оправдались. Но уходить явно не собиралась, замерла с учебником в руках. «Или сейчас, или никогда», — решил Фред. Он скажет какую-нибудь глупость, Гермиона разозлится, ударит его учебником, просто бросит в ответ грубость и убежит, но тогда не будет этой натянутости в разговоре. — А ты станешь моей? — тихо спросил он. Тишина. Жужжат стрекозы, пчёлы, смеются где-то Джордж с Роном, а Гермиона смотрит на Фреда, широко распахнув глаза, приоткрыв рот, смотрит то ли с ужасом, то ли с удивлением, то ли ещё с чем-то странным. Хлоп! — Учебник теперь мой, — быстро произнёс Фред, зажмурившись и не желая смотреть на Гермиону. Та наверняка просто в ярости. С помощью такой дешёвой шутки намекнуть на отношения! — Буду честно по нему учиться. Тишина. Слышно лишь быстрое дыхание. Фред почувствовал, как Гермиона подходит чуть ближе. Богатая фантазия мигом нарисовала сцену с пощёчиной и злобным шипением: «Как это низко… Уизли». — Учебник теперь твой, — послышался шёпот, и Фред невольно дёрнулся: Гермиона явно встала на цыпочки и шептала прямо в ухо. — Но он предлагается только вместе со мной. Фред распахнул глаза, ошеломлённо уставился на покрасневшую и замершую Гермиону. Та часто-часто дышала, смотря ему в глаза. — Что… — Молчи, — и Гермиона коснулась его губ, неуверенно и неумело целуя. Фред, удивлённый и потрясённый, ответил на поцелуй, сначала так же неуверенно, потом более настойчиво, не в силах разобрать ворвавшихся в его сердце эмоций. Через несколько секунд он разорвал поцелуй, недоверчиво посматривая на Гермиону. — Ты весь покраснел, — хихикнула она, улыбаясь и проводя ладонью по разгорячённой щеке. И выдохнула, явно с облегчением. — Кажется, я смутила одного из главных шутников Хогвартса. — Замолчи, заучка, — уже по-прежнему ухмыльнулся Фред. — Я думал, что ты ставишь правила выше всего. По правилам хулиган и отличница вместе быть не могут. Гермиона неожиданно расмеялась, и Фред, осмелев, провёл ладонью по её волосам, а другой рукой по-хозяйски притянул к себе. — Я-то ненавижу правила, — продолжил он, наслаждаясь улыбкой Гермионы. — А ты? — А я их люблю, — возразила она, для вида отстраняясь, но не убирая руку Фреда с талии. — Но… — снова этот горячий шёпот. — Но явно меньше тебя. И объятия стали крепче. Учебник давно лежал на старой скамейке, возле которой стояли Фред с Гермионой. Где-то продолжали жужжать над пёстрыми полевыми цветами хозяйственные пчёлы, сверкать серебром крыльев на вечернем солнце стрекозы. Из дома продолжал доноситься весёлый смех. — Я злилась вчера на Джинни из-за того, что она думала, что я в тебя влюблена, — сказала Гермиона после ещё одного поцелуя. Фред, который только-только выпустил её из объятий, насторожился: — Но ты же… — Признавать правду всегда сложно, — усмехнулась Гермиона, озорно подмигнув ему. — Я ещё и не подозревала, что мои чувства к такому дураку, как ты, взаимны. А люблю я тебя очень давно и сильно… Ты мне с первого курса нравился, хоть я и признавалась в этом. И Фред, услышав эти слова, замер, а после снова притянул к себе взвизгнувшую от неожиданности Гермиону. Улыбнулся и вдохнул сладкий аромат её волос, ощущая, как девушка обнимает его в ответ. Он чувствовал себя совершенно счастливым.