Невозможная

Первый день каникул. Конец шестого курса.

Его тёмная шевелюра мелькнула в толпе и тут же исчезла. Барьер, ведущий со станции 9 и ¾ на вокзал Кингс-Кросс, вновь застыл в ожидании следующей пары учеников. Ушёл. И мы даже не перекинулись парой слов на прощание. В глазах предательски защипало, пришлось несколько раз моргнуть. Не здесь и не сейчас. Доберусь до дома, тогда можно будет. И чемодан, как назло, чертовски тяжёлый: выволочь его из вагона на перрон удалось только со второй попытки. Ну да, палочка. Волшебница я, в конце концов, или кто? — Эй, Доркас, ты в порядке? Кажется, если сейчас ответить, то слёз сдержать уже точно не получится. И почему присутствие Эммелины действует всегда так… так, словно ты ребёнок, который разбил коленку, играя на улице… И вот хромаешь домой, глотаешь сопли, терпишь сквозь стиснутые зубы, а потом видишь маму на пороге и всё: накрывает. Бежишь к ней в объятия и рыдаешь в три ручья, обиженный на всю несправедливость этого мира. — Вы вообще не поговорили, да? Нельзя быть такой понимающей. Отчего я не могу также видеть людей насквозь как ты, Вэнс? — Отец не забирает тебя? Давай найдём где-нибудь уютное кафе рядом с вокзалом? — Давай… Голос выдал предательски высокие нотки. Не вздумай, Доркас Медоуз! Мы двинулись по перрону в плотной толпе учеников и их родителей, уворачиваясь от клеток с встревоженно кричащими совами и то и дело перескакивая с ноги на ногу в попытке уберечься от тяжёлых чемоданов. Платформа напоминала встревоженный рой. И даже не просто встревоженный, а до крайности обеспокоенный: рой на боевом взводе, готовый при малейшем намёке на опасность мгновенно перегруппировать свои тесные ряды и достать палочки. Волшебники старались долго не задерживаться: хватали в охапку своих чад, сумки и спешили поскорее попасть домой. Взрослые — будто промежду прочим — вертели головами и с подозрением оглядывали каждого мимо проходящего, не обращая внимания на детей, тараторящих о том, как прошёл очередной школьный год. У Пожирателей Смерти тоже есть дети, и они также — вместе со всеми — нетерпеливо ждали на вокзале медленно попыхивающий алый паровоз. Определить, кто за кого, в этом хаосе было бы крайне непосильной и рискованной задачей. Поэтому каждый думал на другого — а тот, другой, не оставался в долгу. Могли ли Пожиратели Смерти напасть прямо сейчас? Сомнительно. Никто не станет жертвовать таким количеством «магической крови», «чистой крови», своей крови. Периодически тут и там сновали мракоборцы. Мелькание тёмно-синих мантий, по которым мракоборцы безошибочно определялись в толпе, словно говорило: «Всё под контролем. Только суньтесь». Предупреждение всем приспешникам Тёмного Лорда. Хотя сами служители порядка вели себя крайне демократично, не давили, просто ненавязчиво контролировали людской поток, словно пастушьи овчарки стадо овец. Тем не менее, от их присутствия неуютно было не только потенциальному врагу: мракоборцы усиливали и без того напряжённую атмосферу, которая готова была вспыхнуть словно спичка от одного чересчур резкого движения. Наверняка, одним посланием-предупреждением Министерство Магии не ограничилось: и сотрудники в синей форме с серебристыми отполированными пуговицами бросались в глаза, отвлекая внимание от своих коллег в гражданском. Однако оценивать обстановку и следить за тем, чтобы оказавшаяся впереди Эммелина окончательно не затерялась в этой толчее, было сложно. — Ай, — кто-то всё же умудрился наехать мне на ногу чемоданом, а когда я подняла голову, то обнаружила, что за Эммелиной сомкнулся ряд высоких семикурсников из Когтеврана. Пришлось рискнуть и, покачиваясь, привстать на носки… — Не расстраивайся, Медоуз. Меня он тоже не подождал. Хотя… если подумать: не припомню, чтоб ждал хоть когда-нибудь. Сказано насмешливо, чуть свысока. И голос один в один. Хотя внешне он и менее красив, но похож на брата так, что сердце непроизвольно пропустило удар. — Да чтоб тебя, — я чуть не потеряла равновесие, так внезапно Регулус Блэк вынырнул из толпы совсем рядом со мной. Если не знать о запрете на трансгрессию на вокзале, то можно было подумать, что именно это он и сделал. — Мы ещё не увидимся два долгих месяца, а это всё, что ты мне скажешь на прощанье? Доркас, задание на лето: оттренировать в общении с Блэками презрительный взгляд. На этот он только фыркнул. Эммелина говорила, что я могу испепелить взглядом, если очень захочу. Но к Блэкам это не относится. Этих мастеров невербальных эмоциональных пыток не переплюнуть. К сожалению, людская река несла нас бок о бок, и возможности увильнуть в сторону я не видела. — Хорошо. Необязательно отвечать, если не хочешь. Разрешаю просто кивать, — этот снисходительный тон вызывал зуд в кулаках. — Есть какие-нибудь планы на лето? — Есть, — спокойно, не сквозь зубы… не так, чтобы он понял, что этот разговор имеет хоть какое-то значение. — И эти планы как-то связаны с моим братом? Они никогда не были связаны с твоим братом, Регулус. — Если тебе интересно знать, что Сириус собирается делать после школы, то сам бы его и спросил. — Как ты можешь видеть, я не успел. А вот ваше соседство в одной гостиной, наталкивает меня на мысль, что ты можешь что-нибудь да знать. — В отличие от нас с тобой, он теперь волен делать, что его левая нога захочет. — Это верно. Нам с тобой до этого счастливого момента ещё год. Но полагаю, мы оба отлично знаем «вкусы» его… кхм «левой ноги». Да, Регулус. Мы оба знаем, что, переступив порог Хогвартса, Сириус с друзьями отправился на войну. Прямо со школьной скамьи. Сириус окончательно закрепился по ту сторону баррикад. И сколько бы ты, Регулус, не строил из себя сейчас скучающего всёравношника, ты переживаешь за него. Теперь, когда ты не сможешь видеть его каждый день в стенах школы, у вас вообще не будет никакой связи. И весь этот разговор был начат лишь для того, чтобы понять, могу ли я быть тем человеком, который будет держать тебя в курсе. — Он выбрал сторону, Регулус, — приходилось говорить едва слышно, вынудив его приблизиться почти вплотную к моему лицу. — А ты не хочешь последовать его примеру? — Я ведь сказал только что: нам с тобой до этого счастливого момента ещё год. Хотя это скорее о тебе. — Считаешь, передумаю? — Посмотрим, — он пожал плечами. Такой простой жест, словно мы гадали, будет ли в выходные дождь. — Готова спорить, что как раз ты и дезертируешь. — На что спорим? — На желание? — Не боишься? Была моя очередь фыркать. Мы пожали руки. Понимали ли мы, о чём спорили? Не уверена. Если я проиграю, то это будет не просто глупое желание. Возможно, это будет моя собственная жизнь, потому через год мы окажемся по разные стороны баррикад, и нас уже не будут сдерживать штрафные баллы и дисциплинарные взыскания. — Вот ты где! — Эммелина возникла перед моим носом также внезапно как Регулус до этого. Последнего она смерила презрительным взглядом. Ей не было любопытно, о чём мы говорили. Эммелина вообще предпочитала не влезать в чужую жизнь. Всё равно бы я сама всё рассказала. Она взяла меня под локоть и настойчиво потянула к барьеру, до которого уже оставалось пару шагов. — Береги себя. Удивлённо обернувшись, я успела заметить обеспокоенное выражение на лице младшего Блэка. Такое за ним водилось редко, а ведь мы учились вместе вот уже шесть лет. Показалось: должно быть свет играет в клубах пара, которым окутан весь перрон. — Кто будет исполнять моё желание, если с тобой что-то случится? Была очередь Эммелины удивляться, но она мудро решила временно оставить свои комментарии при себе. И, кажется, что-то раздражённо пробормотала под нос. Между нами и Регулусом пролегла толстая стена, резавшая мир на две части. И здесь люди суетились. Но это была другая суета: нетерпеливая, по большей части приятная, предвкушающая. Люди уезжали и приезжали, и ни один из них не задумывался, что где-то — буквально за стеной — кто-то другой думает о том, что может и не переступить барьер между платформами. Иногда я даже завидовала магглам. Незнание не всегда зло. Кафе удалось отыскать довольно быстро, благо их было бесчисленное множество. Среди посетителей знакомые лица отсутствовали: никто, видимо, не решился оставаться так близко к большому скоплению людей — как магов, так и магглов — и все поспешили разбежаться по домам. Меньше любопытных ушей, хотя на полное их отсутствие уповать не стоило. Эммелина смотрела на меня в упор, её пальцы отбивали мелодичную дробь по меню, которые она так и не взяла в руки. — Что? — Не связывайся с Блэками. От них одни беды. На это сложно было ответить что-то достойное, поэтому, чтобы заполнить паузу, я углубилась в меню, которое своим небольшим набором блюд вряд ли могло позволить мне молчать совсем уж долго. Но этого и не потребовалось. Как и всегда, проницательная Эммелина перенесла наш разговор в более безопасное для меня русло: — Перед тем как Грейс позвала меня разнимать драку трёх пятикурсников с Пуффендуя, ты начала пересказывать ваш разговор с МакГонагалл. — А где интересно был Финли, пока вы с Грейс растаскивали дерущихся студентов? — Да келпи его знает. Почему мне в напарники достался этот идиот? Будто у нас на факультете нет более достойных кандидатур в старосты? — Возможно, МакГи надеялась, что так ты возьмёшь над ним шефство… — Ты же знаешь, я редко критикую выбор преподавателей, но кажется опыт Люпина их ничему не научил. — О-о-о, ему приходилось гораздо хуже. Там просто некого было назначать — от слова совсем. Кажется, всё опять свелось к не самой удачной теме… — Так зачем МакГонагалл тебя вызвала? — Мы обсуждали мои академические успехи в этом году… — И..? — Сказала, что «приятно удивлена». Считает, что у меня будут неплохие шансы. Если и следующий год я продолжу в том же духе, то смогу получить проходные баллы и не ударить в грязь лицом, когда буду проходить экзамены в «центре». — Ты справишься. Макгонагалл поможет, ведь она уже сделала для тебя исключение? Значит верит в тебя. Да и как тут не поверить? Тебе как что в голову пристукнет, так ты точно этого добьёшься. — Спасибо, Ме-е-еллз. — Эй, не зови меня так. — А ты то сама не передумала? — Нет, конечно. Чем бы мне ещё заниматься? К слову, мне пришёл ответ из Мунго: они берут меня на летнюю стажировку. Начало через две недели. — Надо же! Ты и словом не обмолвилась! — Да как-то всё не к месту было… Остаётся только клясть себя за невнимательность. Наверное, она побоялась моего паршивого настроения и не рискнула подойти. Мы сделали заказ, и обе уставились в окно: каждый был погружён в свои мысли. Хорошо если рядом есть те, с кем можно помолчать, когда оставаться наедине с собой крайне невыносимо и нужно только лишь присутствие кого-то очень близкого. Эммелина никогда не осуждала меня, ни словом, ни взглядом. А я осуждала её за это. Мне казалось странным, что Мел до сих пор способна меня терпеть, хотя она отнюдь не была тихоней. Минут через десять нам принесли заказ, какао для неё и кофе — для меня. Воздух вокруг мгновенно напитался пряным запахом корицы. Эммелина поморщилась. Мама тоже не любила корицу. — В общем, да, ты была права: мы не поговорили.